Сельского хозяйства в 1975-1994 гг., (часов в среднесезонную рабочую неделю)

Приведенные в обеих таблицах данные, полученные новоси­бирскими социологами, наглядно иллюстрируют разницу в поло­жении мужчин и женщин как применительно к домашней работе, так и применительно к возможностям для саморазвития и просто отдыха. Преимущество таблиц бюджетов времени заключа­ется в том, что это абсолютно объективный показатель, не связан­ный с оценками того, что есть "много", "мало" или "нормально", как это бывает в опросах и интервью.

Характерно, что в период с 1975 по 1994 гг. домашняя нагрузка у женщин только возрастала (и в итоге превысила мужскую в 7,5 раз), притом, что протяженность рабочего времени сокращалась и у женщин, и у мужчин. Причина этого заключается в особых свой­ствах домашней работы как вида деятельности: как писала еще Б.Фри-дан, домашняя работа имеет тенденцию заполнять все свободное время. Это связано с ее специфической структурой: она не имеет никаких единых стандартов и критериев оценки. В результате, когда у женщин высвобождается какое-то время (например, уменьшает­ся трудовая загрузка вне дома), они сразу же значительно повыша­ют критерии качества своей домашней работы - например, чаще меняют и стирают постельное белье, делают большую уборку не раз в неделю, а каждые два дня и т.п. Эта тенденция имеет психоло­гическую подоплеку: спасаясь от монотонности и постоянной по­вторяемости одних и тех же операций, женщины создают свои соб­ственные "стандарты качества". Это позволяет им чувствовать удовлетворенность своей работой — вещь, совершенно необходи­мую для мотивации любого труда. Однако психологический меха­низм выстраивания подобной защиты таков, что эти критерии, со­зданные самими женщинами, объективизируются в их сознании и принимают характер внешних требований, от которых они чувству­ют зависимость. Это значительно уменьшает ту самую "автоно­мию", которая называется домохозяйками как преимущество их по­ложения по сравнению с работой "вне дома".

При этом те женщины, которые имеют более высокие стан­дарты домашней работы, как правило, более ей удовлетворены. В то же время, если по каким-то причинам эти стандарты переста­ют выдерживаться, эта категория женщин испытывает серьезный стресс. В этом смысле показательно исследование психиатра Дж.Ку-пера²⁰⁷, который сравнивал между собой три лабораторные груп­пы: особенно усердных домохозяек, придерживающихся высоких

²⁰⁷ Cooper J. The Leyton Obsessional Inventory' Psychological Medicine, 1970, 1. P.48-64.

стандартов выполнения домашней работы; людей, страдаю­щих клинически выявленными психиатрическими заболеваниями, и "нормальных" женщин. Купер предложил им всем набор тестов, призванных выявлять наличие навязчивых идей. В результате усер­дные домохозяйки показали результаты, промежуточные между нормальными женщинами - контрольной группой и психически больными людьми.

Оукли в своем классическом исследовании выделила следую­щие особенности домашней работы как вида трудовой нагрузки²⁰⁸:

- во-первых, сам характер работы. Даже если она и содержит некоторые элементы творчества, основные ее элементы рутинные, монотонные,повторяющиеся изо дня в день - словом, неинтерес­ные и нетворческие;

- во-вторых, почти не происходит аккумуляции результатов:выстиранное белье быстро пачкается, приготовленная еда съедает­ся, все приходится начинать сначала;

- помимо этого, она не имеет и каких-либо хронологических ограничений.Проинтервьюированные ей домохозяйки назвали са­мым отрицательным качеством домашней работы по сравнению с оплачиваемой работой то, что она не ограничена рамками рабоче­го дня - "женской работе нет конца";

- как правило, она осуществляется в изоляцииот других взрос­лых людей - отсутствует "трудовой коллектив";

- однако ведение домашнего хозяйства как род деятельности имеет и свое преимущество в глазах тех, кому приходится этим за­ниматься. Это преимущество — относительная автономность, возможность самостоятельно принимать решения в сфере своей компетенции;

- но эта деятельность имеет низкий статус, и это служит источ­ником дополнительного дискомфорта для многих женщин. Особен­но высокий уровень неудовлетворенности был отмечен у тех жен­щин, которые до того, как стать домохозяйками, имели достаточно высокий профессиональный статус или просто любимую работу.

В работе Р.Блада и Д.Вольфа "Мужья и жены"²⁰⁹ говорится, что на уровень участия мужчин в домашней работе воздействуют

²⁰⁸ Oakley A. The Sociology of Housewoik. London: Martin Robertson, 1974.

²⁰⁹ Blood R., Wolf D. Husbands and Wives: the Dynamics of Married Living. New York: Free Press, 1960

две группы факторов: тип занятости и представления о тендерных ролях. Данные многих исследований показывают, что высокоопла­чиваемые мужья меньше участвуют в работе по дому. Очень часто работа занимает у них столько времени, что это участие для них физически невозможно, даже при наличии доброй воли с их сторо­ны (хотя можно поставить вопрос иначе: почему они выбирают такие виды работы, если понимают важность участия в воспитании детей и разделения с женами их домашних обязанностей?). Иссле­дования показывает также, что мужчины, если вообще как-то уча­ствуют в домашней работе, чаще склонны заниматься с детьми, чем выполнять какую-либо другую работу - стирку, мытье посуды, глажку и т.п²¹⁰. Однако здесь тоже проходит довольно четкая демар­кационная линия: если мужчины занимаются с детьми, то они в основном гуляют с ними, играют, короче говоря - "общаются". Физическое же обслуживание - кормление, смена грязных пеле­нок - остается "женской работой".

Даже в том случае, если муж принимает заметное участие в выполнении домашней работы, ответственностьза состояние дел в доме все равно остается на жене.

Несмотря на эволюцию тендерных ролей и тендерных иден-тичностей в семейной сфере, роста популярности представле­ний об эгалитарном, или «симметричном» браке, распределе­ние домашних обязанностей остается наиболее консервативной областью семейных отношений.

«Кризис семьи» и новые семейные практики

Рост числа разводов, высокая доля внебрачных сожительств, неполных семей, уменьшение рождаемости в современной Рос­сии, хотя и соответствуют в целом общеевропейским демогра­фическим тенденциям, порождают в медиа и даже научной лите­ратуре «моральную панику»²" по поводу кризиса института семьи и того вреда, который этот кризис может нанести обществу. Надо отметить, что идея о «кризисе семьи» отнюдь не является достоя-

²¹⁰ Напр., Gavron H. The Captive Wife: Conflicts of Housebound Wives. Har-mondsworth: Penguin Books, 1966.

²¹¹ Антонов А.И. Социологические проблемы кризиса российской семьи. Население и общество. 2001. № 15-16.

нием рубежа второго и третьего тысячелетий: так, например, Т.Пар-сонс в своей статье 1955 г. спорил с авторами, писавшими о «де­зорганизации семьи» и «потере ею функциональности»²¹². Однако к концу 1990-х - началу 2000-х гг. значительно возросло число об­стоятельств, позволяющих судить, по крайней мере, о серьезных и массовых изменениях в функционировании этого института. К этим тенденциям, помимо уже отмеченных выше роста числа разводов, внебрачных и неполных семей, относятся также:

- новые репродуктивные технологии, нарушившие монолит­ную идею материнства (появление суррогатных матерей);

- борьба геев и лесбиянок за возможность придания их со­юзам юридического семейного статуса;

- трудовая и экономическая миграция в международном мас­штабе, которая часто приводит к вынужденному многолетнему проживанию мужей и жен в разных странах;

- изменения характера отношений внутри самих семей: ис­пользуя типологию С.И.Голода, на смену «детоцентристским се­мьям», главным смыслом существования которых было совмест­ное выращивание детей, приходят семьи «супружеские», в центре которых находятся собственно отношения супругов²¹³.

Э.Гидденс пишет, что на смену дискурса романтической любви, на котором было основана идея современного конъюгаль-ного брака, приходит дискурс «собственно отношений»²¹⁴. Пос­ледний фактор имеет весьма большое значение для изменения как формы, так и содержания семейной жизни:

- такие отношения не обязательно моногамны.Эсклюзивность сексуальных отношений исключительно с супругом/партнером соблюдается лишь постольку, поскольку она кажется желательной или существенной для их участников (а не сама собой разумеется);

- они не обязательно гетеросексуальны;

- центральное значение для этих отношений имеет хорошее

²¹² Parsons T. The American Family: Its Relations to Personality and to the Social Structure // Parsons Т., Bales R. Family, Socialization and Interaction Process. Glencoe, IL: Free Press, 1955.

²¹³ Голод С.И. Современная семья: плюрализм моделей // Социологический журнал. 1996. № 3-4. С.99-108.

²¹⁴ Giddens A. The Transformation of Intimacy: Sexuality, Love & Eroticism in Modern Societies. Cambridge: Polity Press, 1992.

знание особенностей и личных черт партнера. В отличие от тради­ционных конъюгальных семейных отношений, они не имеют гото­вого сценария.Когда значительная область человеческой жизни не регулируется уже предыдущими образцами и традициями, чело­век вынужден все время считаться со стилем жизни своего партне­ра. Более того, особенности стиля жизни имеют уже не побочное, но первостепенное значение, определяя, с кем человек имеет дело:

- это равноправные отношения,равенство имеет для них та­кое же принципиальное значение, как способность к коммуника­ции. В них существует реальный шанс преодоления как экономи­ческой бедности женщин, так и эмоциональной бедности мужчин. И особое значение эта новая форма отношений имеет для жен­щин: они протестуют и решительно разрывают со своей принад­лежностью к "домашней сфере" и теми ограничениями, которые она накладывает на саморазвитие. Мужчина же оказывается в куда более невыгодной позиции: он все еще прикован к роли "кормиль­ца семьи";

- семьи, основанные на такого рода отношениях, могут быть по добровольному выбору бездетными;

- нередко привязанность, существующая между партнерами, превращается в достаточно сильную эмоциональную зависи­мость,сходную по своим проявлениям с наркотической зависи­мостью или алкоголизмом.

Тем не менее, семейные союзы, смысл которых состоит лишь в отношениях между супругами, значительно легче распадаются, так как не подкреплены никакими институциональными, тради­ционными и прочими установлениями. Стирается грань между «семьей» и «сожительством», «супругами» и «партнерами». На­личие общих детей далеко не всегда меняет эту ситуацию.

Таким образом, постановка вопроса о современном кризисе института семьи не лишена оснований. Другое дело, что этот кри­зис в известной степени является органичным продолжением ее эволюции. Как показал Ф.Арьес, по своей генеалогии семейная жизнь получила распространение в ущерб традиционной социаль­ности. Современная семья постепенно замещала собой пришед­шие в упадок старые общественные отношения, чтобы позволить человеку избавиться от невыносимого нравственного одиночества. Она отвечает потребности человека в личном жизненном простран­стве и независимости, членов семьи объединяют чувства и привычка к определенному образу жизни²¹⁵. Но насколько семья сей­час реально способна выполнять эти функции? Х.Арендт отмеча­ла, что «массовое общество разрушает не только публичное про­странство, но и приватную сферу, т.е. не только лишает людей их места в мире, но отнимает у них также защиту их собственных четы­рех стен, в которых они некогда чувствовали себя укрытыми от мира и где во всяком случае также и те, кого исключала публичность, могли найти эрзац действительности в теплоте своего домашнего очага внутри границ семьи»²¹⁶. Этот кризис порожден глобальными модернизационными процессами и характерен не только для России, но в ней он принял особенно выпуклые формы. Справедливо замече­но, что если европейская модернизация во многом опиралась на тра­диционный базис семьи, то в России наиболее развитыми были не столько семейные, сколько корпоративные, общинные традиции²¹⁷.

Эти традиции в известной мере поддерживались социальной политикой советского государства, широко вторгавшегося в при­ватный мир своих граждан, но в то же время обеспечивавшего се­мью определенной организационно-экономической поддержкой. Рыночные трансформации привели к видоизменению, а местами и разрушению институтов, осуществлявших эту поддержку, что при­вело, по мнению М.Малышевой, к санкционированной государ­ством деградации приватной сферы²¹⁸.

В то же время нет оснований считать, что кризис семьи име­ет катастрофический характер: потребность в приватности, в не­кой микрогруппе близких людей, способной противостоять разру­шительному влиянию социетальных процессов, у большинства людей очень велика и является важным аспектом их идентичнос­ти. Поэтому скорее можно говорить об изменении семейных форм под влиянием развития тендерных отношений, чем о перспективе исчезновения семьи в обозримом будущем.

²¹⁵ Арьес Ф. Ребенок и семейная жизнь при старом порядке. Екатеринбург: Издательство Уральского университета. 1999. С.406-410.

²¹⁶ АрендтХ. Vita Activaили о деятельной жизни. СПб.: Алетейя, 2000. С.77.

²¹⁷ Костюк К.Н. Архаика и модернизм в Российской культуре // Социологический журнал. 1999. № 3-4. С. 10.

²¹⁸ Малышева М.М. Приватность и права человека: семейный аспект // Права женщин в России: исследование реальной практики их соблюдения и массового сознания. М: МЦГИ, 1998. Т.2. С.65.

ЛЕКЦИЯ 11.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: