И ТЕНДЕРНОЕ РАЗДЕЛЕНИЕ ТРУДА

Понятие публичной сферы

Разделение на публичную и приватную сферы является цент­ральной чертой либеральной политической философии и представ­ляет собой дальнейшую дифференциацию предложенного Гегелем различения между государством и гражданским обществом. Госу­дарство однозначно относится к сфере публичного, а гражданское общество содержит в себе публичную и приватную компоненты. Экономика и мир трудовых отношений относятся к гражданскому обществу, но могут быть подвержены общественной регуляции, частная жизнь же лежит за пределами гражданского общества, и если она не нарушает законы и права других членов общества, она полностью закрыта для вмешательства извне. В то же время семья, хотя и является основной ареной частной жизни, одновременно представляет собой один из институтов гражданского общества¹⁶⁵. Само понятие публичной сферы связано с процессом капита­листической модернизации. Для большинства населения в докапи­талистических обществах (так же как и сейчас в странах Третьего мира) производство и домашнее хозяйство были неразделимы, и в нем при­нимали участие все члены семьи (хотя разделение труда между ними также существовало). Это относилось и к аграрному, и к ремесленно­му производству. Женщины были полностью исключены из сферы политики и многих других, но в хозяйстве они играли довольно важ­ную экономическую роль.

Однако ситуация стала меняться, когда производство отдели­лось от дома и переместилось на специальные фабрики с частич-

¹⁶⁵ Habermas J. The Structural Transformations of the Public Sphere. Vol.11: 'Lifeworld and Systems: A Crtique of Functionalist Reason'. Trans. T.McCarthy. Cambridge: Polity, 1989.

ной механизацией труда. Единицей найма стала уже не семья, а конкретный человек. Тогда и произошло разделение сферы "рабо­ты" и сферы "дома", причем последняя стала восприниматься как "место для женщины".

Капиталистическая индустриализация изначально не пред­полагала, что "мужчины уйдут на работу, а женщины останутся дома". На заре индустриализации женщины очень активно в ней участвовали и составляли значительную часть наемных рабо­чих. При этом участие женщин в труде, приносящем деньги, не было принципиально новым феноменом -они всегда участво­вали в производстве продукции на обмен, будь то сельскохозяй­ственное производство или домашнее ремесло. Новым было то, что теперь они начали работать самостоятельно, не под контро­лем своих мужей и отцов.

У последних это вызывало протест по трем главным при­чинам:

- женщины составляли им конкуренцию на рынке труда, бу­дучи к тому же более дешевой и управляемой рабочей силой (из-за своего в целом более низкого социального статуса);

- поскольку женщины работали и обеспечивали себя сами, было возможно платить мужчинам более низкую зарплату, т.е. для их воспроизводства требовалась меньшая сумма;

- занятые на работе вне дома, они меньше времени уделяли домашним обязанностям.

Поэтому первые профсоюзы не принимали в свои ряды жен­щин. Одним из их требований была "защита труда женщин и под­ростков" - требование по форме гуманное, но на самом деле имев­шее двойственный характер. Действительно, законодательно ограничивались наиболее жестокие формы эксплуатации женщин и детей, но в то же время это был запрет для женщин заниматься определенными видами деятельности, как правило, лучше опла­чиваемыми (т.е. вопрос, работать на них или не работать, под ви­дом заботы выводился из-под компетенции самих женщин).

Среди набора требований рабочих важное место заняло тре­бование "семейной зарплаты" - зарплаты, на которую можно про­кормить семью при условии, что жена не будет работать. К концу XIX- нач.ХХ веков в наиболее развитых странах это состояние было, в принципе, достигнуто. И значение этого требования ста­ло размываться лишь в послевоенные годы.

Этот процесс касался, разумеется, не только рабочих, боль­шую роль в создании представлений о том, что "место женщины -дома", сыграли представители среднего класса. Весьма влиятелен в этом отношении был морализаторский «викторианский дискурс»: в общественном сознании с помощью печати и других социальных институтов распространялись идеи о том, что экономическая са­мостоятельность замужней работающей женщины подрывает се­мью, что дети работающих женщин заброшены, что многие виды работ вредят здоровью женщин.

В результате женщины были не то, чтобы полностью вытесне­ны с рынка труда, но сосредоточились лишь в определенных его сегментах: домашняя прислуга (до первой мировой войны боль­шинство работающих женщин имели именно этот тип занятости), присмотр за детьми, производство пищи и некоторые отрасли индус­триального производства - в основном легкая промышленность. На все высококвалифицированные и высокооплачиваемые рабочие места женщины практически не допускались — очень часто при поддержке соответствующих профсоюзов. В том же случае, если значительная часть женщин проникала в ту или иную отрасль про­мышленности, это означало, что она находится в упадке.

В начале же индустриализации большинство работающих женщин долгое время были незамужними, если они вступали в брак, то оставляли работу. (Например, в Англии "революция за­мужних женщин", когда они в массовом порядке стали работать, произошла лишь в 1950-е гг. нашего века).

Разделение всей общественной жизни на публичную и приватную сферу - одна из важнейших особенностей класси­ческого капитализма.

Российская специфика

разделения на публичную и приватную сферы

Одним из важных отличий России от стран «классического капитализма» было запаздывание формирования среднего клас­са, буржуазии и буржуазных ценностей, которые в Европе лежали в основе сочетания практики и идеала домашней хозяйки. Осу­ществление большевистского проекта подразумевало высокую степень женского трудового участия, поэтому российские женщины были весьма массированно представлены в публичной сфе­ре - правда, почти исключительно в качестве рядовых работников.

Понятие «приватная сфера» вообще применимо к советско­му социализму лишь с очень большой степенью условности. Се­мья рассматривалась как стабилизирующий институт в период стремительных социальных изменений - и в то же время как источ­ник атомизации и индивидуализма, противостоящих коллективиз­му. Таким образом, отношение советского режима к институту се­мьи было двойственным: с одной стороны, она считалась одним из "модельных" социалистических институтов и в таковом качестве всячески укреплялась и подкреплялась законодательно, с другой стороны, она воспринималась подозрительно, поскольку не была вполне проницаема для политических и идеологических манипуля­ций. Стоит вспомнить стихотворение Маяковского "О дряни": "Страшнее Врангеля обывательский быт..." Помимо того, что сфе­ра семьи имела некоторую, почти иллюзорную в советских услови­ях, но все же раздражавшую идеологических функционеров "при­ватность", она была еще и местом концентрации хотя бы какой-то собственности- хотя и тоже практически иллюзорной, но создавав­шей почву для "частнособственнических настроений", "личного накопления". К тому же семья была потенциальным "оплотом ре­лигии": венчание, крестины, Рождество — все это были связанные с семейной жизнью праздники и обряды. В первые десятилетия со­ветской власти церковь воспринималась властями как идеологичес­кий соперник, и отношение к религии было непримиримым - заиг­рывание с "соборностью и православными традициями" началось значительно позже.

В то же время существовала объективная необходимость в росте населения для решения задач "социалистического строи­тельства". В итоге большая часть тяжести сталинской стратегии индустриализации легла на женщин:

— стремительная индустриализация был основана на мо­билизации женского труда дома и на работе. В 1930-х гг. было принято жесткое трудовое законодательство, согласно которо­му опоздание на работу на 20 минут становилось уголовно на­казуемым. По этой статье'за опоздание в заключение отправля­лись женщины с грудными детьми, беременные женщины, те, которые задерживались из-за болезни ребенка. Верховный суд утверждал все эти приговоры;

- опора на тяжелую индустрию ограничивала развитие по­требительской индустрии и сферы обслуживания, которые обыч­но, по мере экономического развития, берут на себя обеспечение некоторых функций, связанных с ведением домашнего хозяйства и облегчают его. В то же время воспитание детей считалось прерога­тивой в первую очередь не родителей, а государства.

В социалистических странах—не только в России, но и во всех странах, где модернизация происходила по этой модели - раз­деление на публичное и приватное полностью не было осуществ­лено. Соответственно, "женская сфера" в нашей стране распола­гается где-то между публичным и частным. Поэтому если на Западе главной целью женского движения «второй волны» было перераспределение тендерных ролей, в России это требование не было актуальным: речь, скорее, может идти не о "выравнивании ролей", а их новом наполнении.

Сегрегация и ее объяснение в социальной теории

Развитие индустриального капитализма привело к образо­ванию сегрегации- горизонтальной и вертикальной. Женщины выполняют работу, отличную от той, которую выполняют мужчи­ны (горизонтальная сегрегация) и занимают места на низших уров­нях трудовой иерархии (вертикальная сегрегация). Интенсивность сегрегации различается в зависимости от вида деятельности. Как заметил Коннелл: «Очень мало женщин-моряков и мужчин-сек­ретарей, но довольно много людей обоего пола работает клерка­ми, лавочниками, торговыми представителями, программистами и учителями. Большинство видов аграрного труда выполняется совместно»¹⁶⁶.

Проблема разделения труда по полу является одной из цент­ральных тем в тендерных исследованиях, и это не удивительно: представления о «мужской» и «женской» работе «делают тендер» в такой же мере, в какой и интерпретация биологических разли­чий. В самом деле, мужественность и женственность представля­ют собой, прежде всего, определенный тип поведения, и трудо­вое поведение играет здесь центральную роль. Классическая

⁵ Cornell R. Gender and power. Cambridge University Press, 1987. P.105.

феминистская теория изначально рассматривала мужской труд как публичный, женский как приватный, «невидимый»¹⁶⁷, но с начала 1980-х годов стало появляться все больше работ, посвященным ген-дерным отношениям уже собственно на рынке труда, в публичной сфере¹⁶⁸.

Поворотный пункт в анализе мужской и женской работы на­метила Х.Хартманн в своих двух знаменитых статьях: «Капитализм, патриархат и сегрегация рабочих мест по полу» (1979) и «Несчаст­ливый брак марксизма с феминизмом: в поисках более прогрес­сивного союза» (1981)¹⁶⁹. Ее аргументы заключались в том, что по мере развития капитализма рынок труда становится базисом для сохранения материальной базы, на которой зиждется патриархат с помощью контроля мужчин над женским трудом. Суть этого кон­троля заключается в том, что женщины не допускаются к высоко­оплачиваемым рабочим местам, из-за этого они вынуждены смот­реть на брак как на средство решение материальных проблем и смиряться со своей бесплатной эксплуатацией дома. Хартманн подчеркнула, что «права мужчин» всячески поддерживаются ин­ституционально. Этот подход, поддержанный впоследствии Силь­вией Уолби¹⁷⁰, предполагает, что материальный базис власти мужчин над женщинами заключается именно в контролируе­мом доступе к рабочим местам, которые сами по себе являют-

¹⁶⁷ Sachs К. Engels Revisited // Rosaldo M., Lamphere L. (eds.) Women, Culture and Society. Stanford: Stanford University Press, 1974. P.207-222; Zaretsky E. Capitalism, the Family, and Personal Life. New York: Harper and Row, 1973;

¹⁶⁸ Adkins L. Gendered Work: Sexuality, Family and the Labour Market. Milton Keynes: Open University Press, 1995; Beechey V. Unequal Work. London: Ver­so, 1987; Pollert A. Girls, Wives, Factory Lives. London: Macmillan, 1981; Walby S. Patriarchy at Work: Patriarchal and Capitalist Relations in Employ­ment. Cambridge: Polity, 1986; Walby S. (ed.) Gender segregation at work. Milton Keynes, Philadelphia: Open University Press, 1988.

¹⁶⁹ Hartmann H. Capitalism, patriarchy and job segregation by sex // Z.R.Eisenstein (ed.) Capitalist Patriarchy and the case for socialist feminism. New York: Monthly Review Press, 1979; Hartmann H. The unhappy marriage of Marxism and feminism: Towards a more progressive union // L.Sargent (ed.) The Unhappy Marriage of Marxism and Feminism: A Debate on Class and Patriarchy. London: Pluto, 1981.

¹⁷⁰ Cockbum C. The material of male power // Feminist Review. No.9. Autumn. 1981. P.41-58.

ся гендерно-нейтральными(«пустыми ячейками», по выраже­нию Хартманн).

Этот подход, однако, был подвергнут критике. Так, Синтия Кокберн выдвинула тезис о том, что мужчины на рынке труда обладают не только экономической, но и социо-политической, а также физической властью над женщинами¹⁷¹.Под социо-полити­ческой властью она подразумевала мужскую солидарность и раз­личные организации, ее поддерживающие, такие как клубы, проф­союзы и различные ассоциации, а под физической — те критерии, которые принимаются, чтобы доказать физические преимущества мужчин перед женщинами: большую силу, способности к технике и т.п. Привлечение внимания к этим физическим факторам было достаточно необычным, потому что исследователи феминисткой ориентации, как правило, предпочитали не рассматривать этот ас­пект рынка труда, полагая, что это укрепило бы эссенциалистские позиции. Кокберн же выдвинула идею о том, что сами представле­ния о мужской силе и те критерии, по которым она оценивается, являются политически организованными социальными конструк­тами. Она доказывает, что физическая сила и технические способ­ности не присущи мужчинам от рождения, но скорее, воспитыва­ются в процессе социализации. Кокберн описывает множество социальных практик, с помощью которых конструируется физичес­кое преимущество мужчин над женщинами, и сами технологичес­кие процессы организуются не как гендерно-нейтральные, но оп­ределенным образом приспособленные к «мужским» и «женским» рабочим местам.

Как подчеркивает Коннелл, дискуссии по поводу "подходя­щей технологии" - механизмов или техники, которые менее вред­ны для окружающей среды, или более дешевы, или специально приспособлены для потребностей Третьего мира - сделали оче­видным тот факт, что производство работы определяется не толь­ко чисто техническими соображениями. Есть даже альтернатив­ные способы производства ядерной бомбы. Социо-техническая система, такая как индустриальное производство или домашняя работа, может быть организована по-разному. Поэтому конкрет­ные технические проекты и практики, осуществляемые в данный

¹⁷¹ Cockburn С. The material of male power // Feminist Review. No.9. Autumn. 1981. P.41-58.

момент, всегда говорят об определенном социальном выборе. Те­кущий трудовой процесс основан на технологии, созданной в рас­чете на определенные социальные условия - в том числе и разделе­ние труда по полу. Например, станки на хлопковых фабриках в северо-восточной Англии и южной Шотландии на заре индустри­альной революции были сконструированы так, чтобы на них могли работать женщины и дети, которые считались тогда более дисцип­линированной рабочей силой¹⁷².

Превосходное этнографическое исследование британского моторосборочного завода, выполненное Рут Кавендиш, "Работая на конвейере", показало почти абсолютное разделение между ра­ботами, которые выполняют женщины и мужчины. "Было оче­видно, — замечает автор, - что единственная квалификация, ко­торая нужна для получения лучшей работы, заключается в том, чтобы быть мужчиной "^т. Исследование Ив Гамарников проде-монстрирововало, как конструируется работодателями современ­ная занятость медсестер на примере госпиталя Флоренс Найтин-гейл. Она основана на системе обмена, при котором контроль за медицинской практикой осуществляется мужчинами (т.е. докто­рами), но при этом для женщин среднего класса открывается воз­можность полупрофессиональной карьеры¹⁷⁴. Как показывает это кейс-стади, разделение труда по полу не связано всего лишь с рас­пределением работы между определенными людьми. Оно вклю­чает в себя и конструирование данной работы как таковой.

В целом же мужчины оказались способны обратить свои фи­зические отличия в социальное и экономическое преимущество над женщинами: «они организовали свою занятость так, что получать выгоду от тех различий, которые они сами и сконструировали. Атрибуты силы и мастерства широко используются также в кон­куренции между мужчинами при создании ими своей иерархии, ко­торая позволяет им господствовать над женщинами»"⁵.

¹⁷² Connell R. W. Gender and Power. Society, the Person and Sexual Politics. Cambridge: Polity Press, 1987. P. 102.

¹⁷³ Cavendish R. On the Line. London: Rotledge and Kegan Paul, 1982. P.74.

¹⁷⁴ Gamarnikow E. Sexual Division of Labour: The Case of Nursing // A.Kuhn, A. Wolpe (eds.) Feminism and Materialism: Women and Modes of Production. London: Routledge and Kegan Pole, 1978.

¹⁷⁵ Cockburn C. Brothers: Male Dominance and Technological Change. London: Pluto, 1983. P.204.

Таким образом, тендерное разделение труда оказывается не просто экономическим феноменом, но включает в себя и манипуляции социально сконструированными физическими свойствами мужчин и женщин. Тендерная сегрегация представ­ляет собой одну из необходимых составляющих самой конст­рукции современного рынка труда.

Гендерный режим рынка труда в современной России

Эмпирические исследования, проведенные в нашей стране российскими и зарубежными социологами, указывают на опреде­ленный конфликт между положением мужчин и женщин в пуб­личной сфере, в частности, на рынке труда¹⁷⁶. Несмотря на все тяготы работы "в две смены", женщины отнюдь не спешат в мас­совом порядке становиться домохозяйками: для большинства из них работа является ценностью и важным элементом идентично­сти, они привыкли также не ограничивать круг своих интересов сферой дома. С другой стороны, на уровне идеологем образ муж-

¹⁷⁶ Баскакова М.Е. Современные тенденции положения женщин в сфере занятости и на рынке труда // Материалы конференции 'Тендерные исследования в России: проблемы взаимодействия и перспективы развития" 24-25 января 1996 г. М., 1996. С.65-68; Игитханян Е.Д., Мешкова Е.Г., Растегаева Н.И. Социальные позиции женщин в современном российском обществе // Проблемы женщин и семьи глазами социологов. М. ИС РАН, 1997; Мезенцева Е.Б.Трудовые права в современном российском контексте (гендерный аспект) // Права женщин в России: исследование реальной практики их соблюдения и массового сознания. М.: МЦГИ, 1998. Т.1. С.167-216; Раковская О.А. Особенности становления профессиональной карьеры женщин // Тендерные аспекты социальной трансформации. Под ред.М.М.Малышевой. Демография и социология. Выпуск 15. М.: Институт социально-экономических проблем народонаселения. 1996. С.111-128; Тартаковская И.Н. Тендерные аспекты стратегии безработных // Социс. 2000. №11. С.73-82; Ashwin S., Bowers E. Do Russian Women Want to Work? // Post-Soviet Women from the Baltic to Central Asia. Buckley M. (ed.) Cambridge: Cambridge University Press, 1997. P.21-37; Peterson J. Traditional Economc Theories and Issues of Gender: The Status of Women in the United Stated and the Former Soviet Union // Peterson J., Brown D. (eds.) The Economic Status of Women Under Capitalism: Institutional Economics and Feminist Theory. Cheltenham: Edward Elgar, 1994.

чины-кормильца, мужчины-спонсора приобретает для женщин все большую притягательную силу - здесь значительную роль играют издержки рыночных трансформаций, ставящие под сомнения воз­можность поддерживать себя и ребенка за счет женской зарплаты, как это нередко было в советское время. Зарождается институт домо­хозяек, который содержит в себе также много проблем, описанных в исследовании Е.Здравомысловой¹⁷⁷: юридическая неопределенность их статуса, отсутствие соответствующих образцов тендерной соци­ализации, нередко — возрождение очень жестких патриархатных моделей отношений.

Сохраняется неравенство экономических возможностей в пуб­личной сфере. Приведенная ниже таблица позволяет судить о высо­ком уровне сегрегации, сохранении устойчивых паттернов разделе­ния на «мужские» и «женские» профессии (см. табл. 1)¹⁷⁸.

Таблица 1

Распределение занятых женщин и мужчин по отраслям экономики (конец ноября 1999 г.), (в %)

¹⁷⁷ Здравомыслова Е. А. Женщины без работы // Все люди - сестры. Бюллетень № 3. СПб, 1994.

¹⁷⁸ Женщины и мужчины России. М.: Госкомстат России, 2000. С.60.

Эта сегрегация носит не только горизонтальный, но и верти­кальный характер (см. табл. 2)¹⁷⁹.

Таблица2

Распределение женщин и мужчин, занятых в экономике, по группам занятий (конец ноября 1999 г.), (в %)

Таким образом, как и в советский период, мужчины и женщи­ны продолжают работать преимущественно в разных отраслях про­изводства и выполнять разную по характеру работу. Но даже если они работают в одной отрасли, оплата их труда существенным об­разом различается (см. табл. З)¹⁸⁰:

Таблица3

Среднемесячная номинальная начисленная заработная плата женщин и мужчин по отраслям экономики в 1999 г., (в %)

¹⁷⁹ Женщины и мужчины... С.61.

¹⁸⁰ Женщины и мужчины... С.65-67.

И. Н. Тартаковская. Гендерная социология

Более того, реальная оплата их труда различается даже в том случае, если они имеют одинаковую профессию и одну и ту же должность (см. табл. 4)¹⁸¹:

Таблица4

Заработная плата женщин и мужчин по отдельным профессиям и должностям за октябрь 1999 г., (в %)

Для того, чтобы лучше себе представить, как выглядит верти­кальная сегрегация по полу при формальном равенстве прав и воз­можностей мужчин и женщин (иногда этот феномен называют «стеклянный потолок»), рассмотрим как выглядит разница в их про­фессиональной подготовке (см.табл. 5)^ш:

¹⁸¹ Женщины и мужчины... С.68, 69.

¹⁸² Женщины и мужчины... С.44.

Таблица 5

Распределение по полу обучавшихся по видам обучения на нача-ло 1999/2000 учебного года, (в %)

Таблица наглядно показывает, что, несмотря на то, что число женщин, получающих высшее образование, значительно выше, чем число мужчин, шансов получения ученой степени больше именно у мужчин: при переходе к стадии аспирантуры их доля начинает преоб­ладать. Как это сказывается потом на реальной карьере? Чтобы пред­ставить себе это, возьмем для примера такую, казалось бы, «гендер-но-нейтральную» профессиональную сферу, как преподавание в высшей школе (к которой нельзя применить наиболее распростра­ненный на уровне общественного мнения признак «мужской рабо­ты»-физическую тяжесть): см. табл. б¹⁸³.

Таблица 6

Распределение по полу профессорско-преподавательского соста­ва государственных высших заведений на начало 1999/2000 учебного года, (в %)

¹⁸³ Женщины и мужчины... С.55.

Как видно из таблицы, женщины практически в два раза пре­обладают на двух самых низших ступенях вузовской научно-адми­нистративной иерархии, но, уже начиная с должности доцента, доля мужчин становится выше, значительно возрастая на каждой следу­ющей ступени. Этот простой пример свидетельствует о наличии серьезнейших неформальных барьеров, препятствующих реаль­ному равенству профессиональных возможностей мужчин и женщин.

Приведенные выше статистические данные позволяют су­дить о сохранении значительного экономического дисбаланса между мужчинами и женщинами. Однако в советский период этот дисбаланс частично сглаживался «раздаточным» характером эко­номики: значительная часть ресурсов, таких, как доступ к жилью, практически бесплатным дошкольным учреждениям для детей, возможностям отдыха, лечения и т.п. распределялась в зависимо­сти от самого факта принадлежности к той или иной сфере соци­ального производства. Женщины-матери находились в особенно сильной зависимости от возможностей социальной сферы своего предприятия или организации. Наступившая в связи монетариза-цией экономики деградация социальной сферы особенно болез­ненно ударила по самым экономически незащищенным слоям населения: пенсионерам (среди которых женщины преобладают из-за более раннего возраста выхода на пенсию), матерям с ма­ленькими детьми, не имеющим возможности работать, и в какой-то мере женщинам в целом (из-за того, что их экономические ре­сурсы более ограничены, чем у мужчин, из-за существующей вертикальной и горизонтальной сегрегации).

В какой-то степени эта ситуация стимулировала женскую экономическую активность. Как отмечают А.Темкина и А.Рот-кирх¹⁸⁴, экономическая нестабильность привела к тому, что жен­щина часто становится кормильцем семьи, иногда единственным -например, если муж работает на депрессивном предприятии, где надолго задерживают зарплату. Иногда она вынуждена работать на нескольких работах. Ярким показателем такой женской активности стал феномен «челночной» торговли: основная масса челноков -это женщины (по различным данным, женщины составляют от 72

¹⁸⁴ Rotkirch A., Temkina A. Soviet Gender Contracts and Their Shifts in Con­temporary Russia // Idantutkimus. 1997. N 4. P.6-24.

% до 85 % от общего количества челноков)¹⁸⁵. Таким образом, "чел­ночный" бизнес является женской стратегией выживания, что свя­зано, по всей видимости, с тем, что именно женщины, оказавшись в ситуации экономической депривации, проявили большую готов­ность расстаться со своей профессией, понизить свой статус и по­полнить ряды уличных торговцев.

Причина этого заключается как в том, что их работа по пре­жней специальности, вероятно, сулила им изначально меньше шан­сов на карьерный рост и достойное вознаграждение, чем мужчи­нам, так и в том, что у большинства женщин существует более широкая база идентичности, чем только профессиональная—преж­де всего, связанная со сферой семьи. Мужчины же, особенно имев­шие опыт советской социализации, привыкли быть в каком-то смысле «исключенными» из семьи: советский гендерный порядок подразумевал экономическую независимость женщин и их опору на государство при выполнении материнских функций, что во мно­гом подрывало возможность реализации традиционных маскулин­ных ролей отца и кормильца семьи. Неудивительно поэтому, что именно работа стала центром маскулинной идентичности и един­ственным средством утверждения социального статуса. Если муж­ская позиция в общественной сфере зависела от выполняемой ра­боты, то уважение в семье достигалось преимущественно через выполнение роли основного кормильца: хотя мужчины редко были единственными кормильцами, чаще всего они зарабатывали боль­ше женщин. Эта ситуация сохраняется и в постсоветскую эпоху¹⁸⁶. Однако существенная разница заключается в том, что в советское время роль кормильца была более или менее обусловлена профес­сиональным статусом. В переходный же период возникло серьез­ное противоречие в содержании двух этих ролей: типично «мужс­кие» отрасли оказались разорены экономическими реформами, а в ходе трансформации профессиональной иерархии возникли мно-

¹⁸⁵ Ильин В.И., Ильина М.А. Торговцы городского рынка: штрихи к социальному портрету // ЭКО. 1998. №5; Кандиоти Д. Пол в неформальной экономике: проблемы и направления анализа // Неформальная экономика. Россия и мир / Под ред. Шанина Т. М., 1999; Барсукова С.Ю. Женское предпринимательство // Социологические исследования. 1999. № 9.

¹⁸⁶ Ashwin S. Male social exclusion in contemporary Russia. Paper presented to theSth ESA Conference, Helsinki, August-September 2001.

гочисленные несоответствия между социальным статусом и мате­риальным вознаграждением. Перед многими мужчинами встала дилемма: сохранять свой профессиональный статус или выполнять роль кормильца семьи.

Проведенные в последние годы исследования показали, что какой бы выбор мужчиной не был сделан (нередко сама возмож­ность свободного выбора в этой ситуации была иллюзорной), ре­зультатом оказывается неконсистентностъ социального статуса и сильная фрустрация¹⁸⁷. Приведем несколько примеров из эмпи­рического исследования, проведенного в 1999-2001 г. в четырех российских городах при участии автора данного курса. Помеще­ние в центр маскулинной идентичности профессионального успеха (как главного валидного критерия профессионализма) приводит к необходимости своего рода гиперусилий, т.е. необходимости не просто хорошо выполнять свою работу, но вкладываться в нее целиком, что часто создает огромные психофизиологические на­грузки: «Там с семи до семи, и все на нервах. Рабочих насилуют... я там семерых начальников цеха пережил, у двоих инфаркт был... Идти на производство —у меня уже нервы. Там же под конец дня заикаться начинаешь, и слюни идут изо рта. Приходишь, и тебя колотит всего. Надо работать таким полудубовым, чтобы от­носиться спокойно ко всему» (Юрий, энергетик, 55 лет). В то же время профессионализм как основа жизни так важен, что некото­рые мужчины готовы работать даже бесплатно, чтобы подтвер­дить свою личностную состоятельность: «Я просто хочу, чтобы дома не сидеть, хотя бы на работу ходить. Просто бесплатно, помогать там буду - я не буду, говорю, лезть, куда не надо, это ни к чему, не буду делать там чего-то, делать непосредственно то, что должен, а просто помогать (Сергей, слесарь, 43 года).

При этом фиксация на профессиональной самооценке как базе для личностной самооценки вообще создает определенные препятствия при выстраивании стратегии занятости. Стремление

¹⁸⁷ Мещеркина Е. (В печати) Как муже-бытие определяет муже-сознание: опыт реконструкции маскулинной идентичности среднего и рабочего класса; Kiblitskaya, M. 'Once we were kings': male experiences of loss of sta­tus at work in post-communist Russia// S.Ashwin (ed.) Gender, state and soci­ety... PP.90-105; Kukhterin, S. Fathers and patriarchs in communist and post-communist Russia// S.Ashwin (ed.) Gender, state and society... PP.71-90.

сохранить любой ценой свой профессиональный статус может уменьшать шансы трудоустройства. Так, например, один из наших респондентов рассказывает о своем сыне, тоже безработном: «У него с одной стороны, амбиции, а, с другой стороны, там, где требуются такие люди, (вздох), нужна бумажка об образовании. А на простую работу он не хочет идти, чтобы не терять квали­фикацию (Дмитрий, массажист, 44 года). Компромисс в виде устройства на работу не по специальности или низкооплачивае­мую угрожает не просто ухудшению жизненных обстоятельств, но личностной целостности. Но если он все же происходит, то возмож­ности адаптации к новой ситуации весьма ограничены: маскулин­ный комплекс этому препятствует.

Достигнутая в результате компромисса новая профессио­нальная позиция воспринимается как непрерывная череда уни­жений: «с точки зрения того, как реально я работаю... челове­ком себя не чувствую» (Александр, экспедитор, 52 года); «Мы себя рабами чувствуем» (Виталий, грузчик, 35 лет). Вообще, слова «рабы», «рабовладение» при описании своей работы муж­чинами, вынужденными поступиться своим профессиональным статусом во имя заработка, встречаются довольно часто. Те же, кто решает сохранить свою профессию, несмотря ни на что, как правило, не встречают понимания в семье, ожидающей от муж­чины выполнения практически единственной предписанной ему в домохозяйстве роли - роли основного кормильца. Нередко в результате семьи распадаются. При этом в особенно сложном положении оказываются безработные мужчины, не способные найти себе какую-либо легитимную социальную роль, подтвер­ждающую их личностную состоятельность. Таким образом, трансформационные процессы создали ситуацию «гендерного кризиса» не только для женщин, лишившихся государственной поддержки, но и для многих мужчин, теряющих основы для ут­верждения позитивной идентичности. Одним из признаков это­го «гендерного давления» может служить высокий уровень алко­голизма и сокращение продолжительности жизни: если в 1989 г. ожидаемая средняя продолжительность жизни мужчин была 64 года, то к 1999 г. она сократилась до 60 лет и достигла 12-летней разницы с женщинами (72 года)¹⁸⁸.

⁸⁸ Женщины и мужчины... С.21.

Различные теории происхождения и воспроизводства гендер-ного разделения труда апеллируют либо к структурным, либо к политическим, либо к индивидуальным причинам. Однако любое корректное объяснение существования «мужских» и «женских» работ должно быть комплексным и учитывать как структуру со­циальных институтов, механизм действия различных тендерных барьеров н сегрегационных механизмов, так и индивидуальное поведение мужчин и женщин, связанное с их идентичностями, ценностями и личным выбором. Данные исследований позволя­ют сделать вывод о том, что в целом сегрегация, даже действуя в интересах мужчин как социальной группы, ограничивает индиви­дуальные возможности конкретных людей - как женщин, так и мужчин, н препятствует их профессиональной самореализации.

ЛЕКЦИЯ 10.

ПРИВАТНАЯ СФЕРА

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: