К феноменологии Ж.–П.Сартра

Анализ феноменологической онтологии Ж.–П.Сартра пока­зывает, что бытие-в-себе Сартра исходно не определено как еще непознанное. Сознание, подвергая субстанциональное бытие-в-себе своеобразному ничтожению (от­рицанию) различными пси­хиче­скими состояниями че­ловека, выявляет это исходное неоп­ределенное бы­тие как определенность, как субъективную ре­аль­ность. С феноменологических позиций Сартра, который выво­дит ничто, небы­тие из сознания и внутреннего мира человека, в принципе оказывается невозможным вывести основание суще­ствования феноменов.

В феноменологической онтологии Ж.–П.Сартра, субстан­циональностью обладает бытие-в-себе, кото­рое характеризуется как абсолютная положительность. Бытие-в-себе есть, потому что есть. Бытие-в-себе не совершает изменений, так как изменяться – значит в чем-то испытывать не­достаток, а в бытие-в-себе все есть, и ему не требуется ничего, да и двигаться некуда, все кру­гом только оно само. Такое бытие может лишь ничто­жаться. Ничтожаясь, бытие-в-себе явит себя как сознание от пер­вона­чального дорефлексивного сознания до субъективной ре­ально­сти. Если представить себе некоего сто­роннего наблюдателя, способ­ного видеть непосредственно бы­тие человека как белый лист бумаги, то ему представилась бы, думается, следующая картина. Сам белый лист символи­зировал бы бытие-в-себе как абсолютную положительность, так как данный лист можно было бы рассматривать как имеющий бесконечное в сартровском по­нимании, актуальное нерасчлененное синтетическое содержа­ние. Белый «цвет» листа есть абсолютная положительность в том смысле, что представляет собой синтез всего разнообразия цветов (феноменов) спектра. Бытие-в-себе обладает бесконеч­ным содержанием как трансцендентное в им­манент­ном и пред­ставляет собой нерасторжимый синтез разно­образных феноме­нов. Для того чтобы из этого синтеза выявить феномен как объ­ект, требуется бы­тие-для-себя. Основная функ­ция бытия-для-себя – это ничтожение бытия, в результате кото­рого бытие-в-себе и явит феномен как объект. Бытие-для-себя – это своеоб­разная бесконечно малая точка, от гипотетического карандаша (сознания), свободно бегающего по листку бытия-в-себе. Ре­зультаты движе­ния карандаша носят противоречивый характер, так как он одновременно и оставляет, и не оставляет следов на бумаге. Не оставляет следов, так как соз­нание, бегая, ничего не прибавляет и не убавляет в бытии-в-себе, поскольку результат любого ничтожения (движения карандаша) тоже составляет уже имеющееся содержание бытия-в-себе и может под­вергнуться вновь ничтоже­нию – и так до бесконечности. Но этот же каран­даш одновременно оставляет след и рисует субъектив­ную ре­альность как внутренний мир человека. Таким образом, бытие-в-себе можно сопоставить с некоем информационным миром. Только информация способна являть себя чему-то дру­гому, не теряя своего содержания в источнике.

Можно интерпретировать онтологию Сартра таким обра­зом: человек появляется с самого своего рождения как бы с го­товыми, но скрытыми от сознания «врожденными идеями», про­граммами или феноменами, которые и составляют суть бытия-в-себе. Из этого бытия идей человек с помощью ин­туиции (нечис­той рефлексии) под ничтожающим действием сознания (под действием внешних факторов) наполняет свое бытие феноме­нами, выявляя их из бытия-в-себе как объект. Тем самым в конце концов формируется чело­веческое бытие как бытие-в-мире (в терминологии Хайдеггера) или как субъ­ективная реаль­ность (у Сартра). Только наличием готовых идей можно объ­яс­нить с экзистенциальной точки зрения процесс интуиции, а сле­довательно, и познания. Человек как бы познает свое бытие фе­номенов под действием мира и социальной среды.

Сартр, постулируя бытие-в-себе как субстанцию, характе­ризует его как абсолютную положительность и противопостав­ляет ему отрицающую (ни­чтожающую) сущность бытия-для-себя, но, поскольку результат ничтожения также может подвер­гаться ни­чтожению, следовательно, результат любого ничтоже­ния уже должен потенциально иметься в содержании бытия-в-себе. По­этому сущность бытия-в-себе как субстанция – это Все. Все включает в себя и положительное, и отрицательное, и ис­тинное, и ложное. Бытие-для-себя есть своеобразный инвертор содержа­тельных единиц бытия-в-себе, то есть феноменов.

Так как бытие-для-себя Сартром формулируется как бытие, чтобы по­казать его отличие от бытия-в-себе, то, следовательно, о бытии-в-себе можно построить некоторое частное представле­ние, логически отрицая бытием-для-себя. Что же касается бы­тия-для-себя, то оно не допускает возможности своего опреде­ления путем логического отрицания бытия-в-себе, так как оно как ничто (как ранее уже показал Хайдеггер) даже не может со­ставлять анто­нима бытия.

Сущностью бытия-для-себя является свобода, тогда бытие-в-себе должно характеризоваться «несвободой», то есть необхо­димостью. На наш взгляд, несвобода может пониматься в двух смыслах: как постоянное изме­нение под действием внешних факторов, то есть как несвобода (зависимость), обусловленная внешними причинами, и как абсолютная неизменность, обу­словленная структурой своей внутренней организации. Другими словами, бытие-в-себе вынуждено выступать как вещь, если эта необходимость обу­словлена извне, или выступать неизменно­стью в любой изменяющейся среде. Несвобода бывает внешней и внутренней. Отсюда несвобода может пони­маться в двух смыслах: 1) как зависимость системы от вещей вне ее, которые все время вынуждают эту систему изменяться по необходимо­сти, подобно вещи; 2) как неизменность, неподвижность, то есть невозможность изменяться, в силу своего внутреннего строения. Таким образом, бытие-в-себе, если пользоваться терминологией Сартра, должно выступать как абсолютная де­терминирован­ность и одновременно удовлетворять двум противоречивым требованиям, то есть в каком-то смысле зависеть от внешних фак­торов и одно­временно в некотором смысле обладать внут­ренней независимой (устойчивой) структурой. Это напоминает кантов­скую структуру человеческого бы­тия: человек одновре­менно принадлежит миру природы и миру свободы. Как вещь среди других вещей человек принадлежит миру природы и обу­словлен внешними условиями, в то же время как принадлежа­щий к миру свободы че­ловек способен выступать самому себе причиной, то есть может сам себе опре­делять законы и свободно подчинять себя им как необходимым законам.

В современной терминологии можно утверждать, что этим условиям можно удовлетворить лишь тогда, когда бытие-в-себе (если оставить терми­нологию Сартра) представляло бы собой информационную систему, в кото­рой информационные про­цессы протекают в пространстве, организованном в качестве не­изменной структуры, позволяющей отражать изменения вне сис­темы как информацию. Информация, в свою очередь, должна пониматься как составляющая диалектическую пару с неизмен­ной структурой отражателя. Эту неизменную структуру, обра­зующую пространство информационных изменений, назовем матрицей памяти. Таким образом, сартровскому бытию-в-себе может соответствовать матрица памяти человека.

Тогда информацию (или феномен) как содержание матрицы памяти можно будет рассматривать как некоторое определенное содержание (о чем-то), инвариантное любой форме своего пред­ставления. Этим противоречи­вым, на первый взгляд, требова­ниям может удовлетворять только матрица памяти. Тогда можно будет утвкрждать, что в информационном (или в феноменаль­ном) смысле бытие-в-себе есть полная зависимость и детерми­ниро­ванность со стороны вещей мира (в экзистенциальном смысле от деятельно­сти бытия-для-себя), а в вещном смысле – оно есть носитель (матрица па­мяти) феноменов, организован­ный нефеноменальными причинами, который как вещь среди других вещей выступает неизменной формой при любом фе­но­менальном (информационном) содержании.

Бытие-в-себе как субстанция физически не может быть обу­словлено чем-то извне. Конечно, физическое воздействие воз­можно и не исключено в широком смысле, но при этом данное бытие-в-себе потеряло бы свое каче­ство быть бытием феноме­нов. Даже у раба (человека–вещи) мир его мыслей свободен, и он может думать о чем угодно. Если мир его мыслей зависит от чьей-либо воли, то в этом повинно только его собственное вос­приятие. От­сюда остается лишь информационная зависимость бытия-в-себе от внешних факторов. Бытие-в-себе по своей внут­ренней структуре Сартр определяет как то, у чего нет внутри, что говорит в пользу того, что это бытие есть не что иное, как наше небытие. Говоря «нет внутри», Сартр хотел отгородиться от рассмотрения физики, так как о физике (вещи) он ничего ска­зать не может a priori. Это бытие, проявляющее себя как ничто, то есть своим отсутствием, потому что оно все. Но это Все носит потенциальный характер. Эту потенци­альность субстанцио­нального бытия необходимо понимать как бесконечную воз­можность феноменального (информационного) отображения в своем бы­тии любого содержания сознания. Следовательно, бы­тие-в-себе должно быть каким-то образом абсолютно жестко и пространственно однородно структу­рировано, то есть детерми­ниро­вано своим внутренним строением как вещь, как носитель, как материал. Другими словами, сартрское бытие-в-себе согласу­ется по смыслу (метафорически) с нашими представле­ниями о мат­рице па­мяти (как о сохраняющейся неизменной форме, способ­ной отразить любое информационное содержа­ние). По нашему мнению. бытие-в-себе по своему смыслу есть матрица памяти, выступающая неизменной структурой по своей внутренней физической организации, позволяющей ей (матрице) быть вмести­лищем любых феноменов выявляемых сознанием и тем самым высту­пать приемником образов любых явлений. Но эта же структура матрицы может выступать и как источник ин­формации (феноменов «для других») как форм, которые опреде­лены тем содержанием, какими их определило созна­ние. Ин­формация есть конкретное содержание, инвариантное любой форме своего представления.

Таким образом, на наш взгляд, ближе к истине было бы представить бытие-в-себе в качестве матрицы памяти, которая потенциально содержит все свои возможные состояния, включая и противоположные. Основной от­личительной от других систем особенностью матрицы памяти является то, что она, представляя собой неизменную форму, способна иметь в идеале бес­конечное число комбинаций своих состояний. В этом приближении мат­рица вполне могла бы играть роль бытия-в-себе как первона­чальная потенциаль­ная полнота всех возможных информацион­ных состояний как феноменов. По Сартру, бытие-в-себе есть аб­солютная положительность и потому неизменность.

На наш взгляд, эту неизменность не следует понимать только в феноме­нальном смысле, а следует рассматривать как физическую неиз­мен­ность, обеспечивающую информационные процессы. В ис­ходном информа­ционном со­стоянии матрицу памяти действи­тельно можно считать по сво­ему смыслу близкой сартовскому пониманию бытия-в-себе как абсолютной по­ложительности; как бытия, имеющего макси­мальное значение информацион­ного на­полнения, подобно тому как если бы все элементы данной мат­рицы имели бы единичные (утвердительные) состояния как ло­гические «да». В этом смысле матрицу можно было бы считать чистым экраном, все пикселы которого имели бы равные значе­ния, и тем самым весь экран потенциально содержал бы любой ненаписанный текст. Потен­циальная информационная полнота (Все) матрицы памяти акту­ально обладала бы нулевой инфор­мацией. Бытие-для-себя, ни­чтожая некоторые состояния, было бы способно акту­ально (ре­ально) сформировать то или иное конкретное информационное со­держание того или иного поня­тия. То, что ничтожает созна­ние, далеко не всегда соответствует истине, и поэтому бытию человека постоянно угрожает состоя­ние самообмана. В нашем понимании бытия-в-себе как матрицы памяти ис­ключается активный характер этого бытия. Такая память лишь допускает посредством различных состояний составляющих её элементов под ничтожающим дейст­вием бытия-для-себя ото­бражение бесконечного числа комбинаций. У Сартра бытие-в-себе содержит в своем синтезе все существующие феномены, кото­рые известны и неизвестны человеческому бытию. Следо­вательно, предпола­гается в информационном смысле парал­лельное (одновременное) хранение всех информационных ком­бинаций как бы заранее с самого рождения чело­веческого бы­тия. Эти комбинации, или феномены при определенных усло­виях взаимоотношений бытия-в-себе с бытием-для-себя обеспе­чивают воз­можность интуиции, или познания. Такое априорное предположение наличия потенциальных идей–феноменов, гото­вых стать объектами бытия с помощью актуализирующего соз­нания в акте нечистой рефлексией, нам представляется довольно сомнительным. Человек не может заранее ориентироваться в мире. Для этого ему требуется посредством накопления опыта, образования и об­щения наполнить мысленными объектами свою память и тем самым сначала актуально сформировать так назы­ваемое поле феноменов в своем бытие, чтобы потом с помощью сознания строить новые комбинации, которые ока­зались бы спо­собными отразить содержание того, что еще лишь предстоит определить.

Можно согласиться с Сартром в том, что познание – это ре­зультат ни­чтожения сознанием интуиции. Но как эта интуиция возможна? Интуиция, по Сартру, принадлежит к сфере бытия-в-себе как феномен, которого недос­тает бытию-для-себя. Можно поставить вопрос по другому: что бытию-для-себя необходимо подвергнуть ничтожению (отрицанию) для того, чтобы выйти через интуицию к познанию?

Сартр определяет бытие-в-себе как нерасторжимый синтез себя с со­бой, который не пассивность и не активность, не воз­можность и не невоз­можность; оно непрозрачно и сплошное, у которого нет «внутри» и неизмен­чиво [129.С.28–30]. Другими словами, оно в целом никак себя не являет. Дан­ная характери­стика подходит более для изображения отсутствия, то есть Небы­тия, нежели бытия, если, конечно, бытие понимать как движение, а не как со­стояние. Небытие тоже требует своего су­ществования как отсутствие. Как отсутствие оно может высту­пать условием для конкретного существования вещей, или, в сартровском по­нимании, объектов как феноменов бытия. Бытие-в-себе, в нашем понимании, должно выступать чистым про­странством, дающим возможность существовать и функциони­ровать сознанию, кото­рое не допускает покоя, то есть тожде­ства с самим собой. Таким образом, бытие-в-себе в сущности должно выступать бытием Небытия как отсутствия. Небы­тие, проявляющее себя как пустое от вещей, но не от себя простран­ство, яв­ляется основанием су­ществования всех вещей мира. В экзистенциальном смысле бы­тие-в-себе находится в зависимо­сти не от вещей, а от феноме­нов, получающих свое бытие из функционирования сознания. Бытие-в-себе как небытие (в на­шей трактовке) должно высту­пать как возможность возникно­вения и отрицающего функцио­нирования сознания. Результат деятельности сознания явит бы­тие феноменов как субъективную реальность. При этом само существование Небытия должно обусловливаться не феномено­логиче­ски, а как вещь в качестве носителя феноменов. Здесь имеет место некий ка­чественный (фазовый) переход. Если мы говорим о мире вещей, то в основе имеем небытие, которое обеспечивает информационное бытие всех процес­сов мира в своей памяти. Таким образом, если гово­рить о феноменальном бытии человека, то оно должно обеспе­чиваться не феноме­нально, а как носи­тель этих феноменов, имеющий отличную от феноменов природу.

Сартр, имея дело с внутренним миром человека, абстраги­руется от ма­териальной основы организации человека, и для него мир человека – это мир феноменов, которые являются лишь об­разами вещей. Таким образом, бытие-в-себе у Сартра можно воспринимать как некую материально организован­ную «вещь в себе» (в кантовском понимании), которая соответствует инфор­мационно индифферентному (невозбужденному) состоянию бы­тию человека в целом. Такое понимание бытия и позволяет рас­сматривать себя в качестве информационного поля для баталий бытия-для-себя, то есть сознания. Другими словами, бытие-в-себе должно выступать матрицей памяти, не до­пускающей структур­ных изменений своей физической организации как «вещи в себе», и одновременно представлять собой возможность инфор­ма­ционных процессов, реализуемых свободно действую­щим сознанием. В этом понимании хайдеггеровское ничтожение че­ловеческим ничто (трансценденцией) ничто вещей мира имеет определенный смысл. Но именно это поло­жение в онтологии Хайдеггера и подверг радикальной критике Сартр. И дей­стви­тельно, человек в мыслях может подвергнуть отрицанию лишь то, что у него имеется в собственном феноменальном бытии.

Бытие-для-себя как абсолютная подвижность, ничтожаю­щая бытие-в-себе и тем самым определяющая его как субъек­тивное бытие человека, Сар­тром интерпретируется как ничто. Только через движение, взаимодействие мы и можем судить о существовании того или иного объекта. Двигаться – значит как-то про­являть себя по отношению к чему-либо. Отсюда именно созна­ние, или бытие-для-себя и выступает той составляющей бытия чело­века, о которой мы можем судить как о существую­щей. Че­ловек и осознает себя сущим благодаря постоянно под­вижному и не знающему покоя бытию-для-себя.

На наш взгляд, бытие-для-себя можно представить как ни­что лишь в одном смысле – в виде вещи, а в феноменальном (информационном), содер­жательном смысле оно как раз и вы­ступает как бытие, то есть как существова­ние, потому что только оно и меняется. Таким образом, Сартр, говоря о бытии человека в топогра­фическом (онтологическом) плане, вклады­вает такой смысл, как если бы он имел дело с вещью, а, говоря о бытии в динамиче­ском плане, изображает его так, как если бы это были информа­ционные процессы. Конечно, в своей фено­мено­логии Сартр и не претендует на изображение физической стороны процессов бы­тия, так как это возможно лишь на уровне феноменов, но огра­ничение лишь «кажущейся» стороной про­цессов бытия человека приводит к пара­доксу, связанному с на­личием потенциальных феноменов как интуиции в «бытии-в-себе» до их актуального определения бытием сознания.

С одной стороны, в бытии-в-себе нет феноменов самих по себе. Фено­мены являются лишь под функционированием созна­ния, то есть причиной воз­никновения феноменов является соз­нание. Любой феномен – это самообман, так как феномен опре­делен настолько, насколько его определило сознание. Феномен – это чистая абстрактная форма, которая определяется тем содер­жа­нием, которое ему дало наше сознание. С другой стороны, фе­номен приходит благодаря интуиции, которая есть, по опреде­лению Сартра, тождество бытия-для-себя с бытием-в-себе, дос­тигаемое с помощью нечистой рефлексии. Ин­туиция принадле­жит к сфере бытия-в-себе, следовательно, феномен уже в a pri­ori очерчен в бытии-в-себе, но еще не явлен сознанием. «Нечис­тая рефлек­сия есть-чтобы-быть отражающим как в-себе…. по­стигнуть отражающее как в-себе, чтобы сделать существующим это в-себе, которое постигают» [129.С.188].

Таким образом, с интуицией картина у Сартра не совсем понятная, так как интуицию приходится понимать как наделе­ние феномена бытием в бы­тии-в-себе, минуя Для-себя. Затем феномен уже доступен как объект для по­знания сознанием. Ис­точник феноменов оказывается скрытым от «бытия-для-себя».

Познание как интуиция не определено, так как познание отсылается к субстанции, то есть к бытию-в-себе как к посту­лату, сле­довательно, бытие-в-себе определено настолько, на­сколько его определил сам автор. Сартрское бытие-в-себе в це­лом выступает феноменом феноменов. Отсюда, познание опреде­лено в рамках определения субстанции. Бытие-в-себе как субстанция есть фе­номен. Познание феноменов, таким образом, есть определение из определе­ния. Другими словами, в основе бытия феноменов находится феномен, что с позиций диалектики неприемлемо. Можно привести следствие теорем К.Гёделя «О неполноте и не­противоречивости формальных систем», смысл которых сво­дится к тому, что нельзя доказать истинность той или иной сис­темы, исходя из внутренних средств самой системы [131.С.72]. Таким об­разом, если мы хотим определить бытие феноменов, то в основе должны иметь нечто проти­воположное феномену. Таким проти­воположным, на наш взгляд, является вещь, которая определен­ным образом организована для инфор­мационных процессов.

Бытие-в-себе не может само порождать феномены, оно мо­жет лишь яв­ляться основанием возможности формирования фе­номенов сознанием. Мир феноменов – это мир субъективной ре­альности, которая есть прошлое как информационное содержа­ние матрицы памяти. В отличие от Сартра, нам ду­мается, что сама матрица и способна выступить в качестве бытия-в-себе как небытие, как условие существования сознания, которое своим ничтожением, или отрицанием и явит бытие человека как оно есть.

Бытие-в-себе как феноменальная абсолютная положитель­ность не мо­жет себя поддерживать, а должно обеспечиваться нефеноменальными причи­нами, то есть обеспечивать свое фи­зиче­ское существование как вещь. Такая вещь – матрица па­мяти. Исходное информационное (феноменальное) состояние матрицы памяти – это быть небытием, то есть быть чистым, но организован­ным пространством, способным поддерживать как индиффе­рентность любое свое феноменальное (информацион­ное) содер­жание в процессе становления субъ­ективной реально­сти. Бытие-в-себе, в нашей интерпретации, есть лишь по­тенци­альная поло­жительность, как позволяющая в своем бытии (фи­зическом про­странстве) отобразить с помощью бытия-для-себя любое ин­формацион­ное содержание. Это содержание может быть любым – как адекватным, так и неадекватным – отраже­нием вещей мира. Бытие-в-себе посредством бытия-для-себя формирует субъективную реальность информационного бытия че­ловека. Смысл функционирования бытия-для-себя, на наш взгляд, должен за­ключаться в том, что в качестве сознания это бытие есть сво­бодная способ­ность изменять состояния элемен­тов матрицы па­мяти (бытия-в-себе). Мат­рица памяти есть внут­ренне организо­ванная вещь и как содержащая свое собственное бесконечно по­знаваемое физическое бытие (или как трансцен­дентное в имма­нентном) есть вещь-в-себе. В информационном смысле бы­тие-в-себе есть небытие, которое как чистая форма допускает к себе с помо­щью сознания любые феномены как идеальные формы о вещах (изменениях) внешнего мира.

Итак, мы имеем в сартровском варианте бытие-в-себе как синтетиче­ское бытие феноменов, которыми обладает любой че­ловек с самого рожде­ния. Феномены бытия-в-себе хотя и не об­ладают своим собственным бытием как существующие сами по себе, но очерчены интуицией. Бытие-для-себя, ничтожая интуи­цию в нечистой рефлексии, явит феномены из бытия-в-себе в бытие субъективной реальности в качестве объектов познания. Таким обра­зом, феномен бытия-в-себе имеет неопределенный статус в своем основании. Его как бы и нет самого по себе в бы­тии-в-себе, и в то же время предполага­ется его дифференциро­ванное существование. Бытие-в-себе у Сартра можно уподобить своеобразному геному клетки живого организма, который как бы представляет собой совокупность генетических программ на все случаи внешних изменений. Специфичность бытия-в-себе в его неспецифичности (универсальности), которая заключается в том, что бытие-в-себе обладает бесконечным числом программ (феноменов), и представляется как трансцен­дентное в имма­нентном. В зависимости от изменений мира сознание актуали­зирует ту или иную программу и явит его как объект – фено­мен. Бы­тие-в-себе, таким образом, выступает абсолютным раз­нооб­разием, которое отрицается однообразно функционирую­щим (всегда ничтожающим) бытием-для-себя.

Наш вариант: Бытие-в-себе – это информационное (в экзи­стенциальной терминологии – феноменальное) небытие, которое с помощью сознания под­вергается постоянному ничтожению (инверсии), и результат этого отрицания есть факт становления бытия сознания как субъективной реальности. Созна­ние, таким образом, из Небытия как исходного состояния матрицы памяти (вещи) формирует свое отрицающее основание из феноменов прошлых собы­тий. Бытие-для-себя – это бытие, которое обеспе­чивает ничтожение, инвер­сию (отрицание) бытия-в-себе, следо­вательно, в качестве своего основания сознание должно иметь нечто противоположное функции ничтожения. Таким основа­нием противоположным отрицанию, делающим возможным ни­чтоже­ние (сознание), может быть лишь становление. Таким об­разом, бытие созна­ния – это бытие, которое все время стано­вится. Такое становящееся бытие и есть субъективная реаль­ность, которую мы представляем как постоянное на­копление информационного содержания в памяти субъекта. В экзистенци­альном смысле субъективное бытие есть бытие конкретных фе­номенов как состояние единиц матрицы памяти.

Небытие как матрица памяти в качестве пространства фе­номенов че­ловеческого бытия должно в своем основании быть вещью. В качестве вещи человек живет в разнообразном мире других вещей. Все вещи мира тоже должны на чем-то основы­ваться, и это основание не как не может быть ве­щью. Иначе пришлось бы вещи обосновывать какой-то особой, но все равно вещью. В качестве такого основания нами предполагается суще­ствование так называемого вселенского Небытия в качестве матрицы памяти, сутью кото­рой так же, как и в субъективном мире человека, является информация. Эта вселенская матрица памяти должна быть так организована, чтобы могла вы­ступать пустым вместилищем для вещей бытия мира. В данной работе и де­лается попытка смоделировать такое небытие, которое было бы способно служить основанием для бытия вещей. Таким обра­зом, пустота рассматрива­ется как определенное качество сис­темы мира, которое требует определенной внутренней органи­зации, чтобы быть «пустым». Другими словами, сама пустота как отсутствие вещей не может быть основана отсутствием, а требует своего определенного существования как возможности бытия вещей.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: