Выполняет ли современная философия

Прогностическую функцию?

Для адекватного перехода в мыслях из настоящего к воз­можному бу­дущему, на основе анализа законов развития исто­рии, необходим интеллект. Интеллект, по нашему мнению, есть некоторая способность относительно ис­тинного отра­жения бу­дущего на основании прошлого опыта и настоящего. Интеллект, как необходимое условие рационального мышления, включает в себя способно­сти: интуитивно созерцать и накапливать опыт (если это чело­век) или накап­ливать средние значения в памяти (если речь идет о «машинном мышле­нии»). Такое созерцание позволяет мыслить сущность (общее, вне­временное, сохраняю­щееся, инвариантное) изменяющегося мира явлений во времени. Именно на этом основании возникает возможность адекватного (относи­тельно истинного) суждения о событиях будущего.

Проблема прогнозирования – это проблема интеллекта. Как было уже отмечено, что качество интеллекта обусловлено взаи­модейст­вием интеллектуальных возможностей самого индивида, уровня культуры и уровня цивилизации. Современный уровень цивилизации позволяет автома­тизировать логические, техноло­гические и технические стороны правильного (логического) мышления, то есть все более становятся составляющими искус­ственного интел­лекта. Составляющие человеческого интеллекта – это интуиция, опыт, рассу­док и разум. Человек, используя эти свои возможности, способен реализовы­вать познавательные возможности и адекватно отражать перспективы своего сущест­вования.

Для познавательного мышления исключительное значение имеет интуиция, а остальные составляющие имеют лишь техно­логический (инструментальный, методологический) смысл, по­зволяющие оформить ин­туитивно полученные идеи. Согласно формальной логике истинность тео­ре­тических моделей буду­щего человечества в общем оказываются не выше истинности исходных положений [45,С.157]. Генерация исходных положе­ний опреде­ляет творческую составляющую познавательного мышления. В отличие от позна­вательного, правильное мышле­ние зависит от интерпретации фактов, рас­судка и разума. Ин­туиция определяется врожденными качествами и ей нельзя нау­чить человека. Что касается рассудка и разума, то их человек может приобрести посредством обучения и образования, соот­ветственно. Если ин­туиция есть врожденное качество, то этим качеством могут обладать в той или иной степени все люди не­зависимо от своего образовательного и куль­турного уровней, и от уровня развития самой культуры как таковой. Куль­тура имеет множество определений, но нам импонирует понятие культуры как формы социальной памяти. В этом случае культурный уро­вень кон­кретного человека можно будет соотносить его приоб­щенностью опыту челове­чества. Культура накаплива­ется как совокупность ценностей из достижений форм общественного созна­ния – религии, искусства, науки, философии и др.

Согласно теме частного исследования нам требуется выяс­нить эври­стические возмож­ности философии в прогнозировании будущего. Любая философская концепция, создаваемая тем или иным философом, претендует на целостное видения мира на ос­нове обобщения всего накоплен­ного знания в различных облас­тях практической и познавательной деятель­ности. Если взгля­нуть на философию как на одну из форм общественного созна­ния, то увидим, что она в целом не тяготеет к целостности [45,С.150]. У философии очень много общего с наукой, и в то же время она существенно отличается от последней. Наука по ре­зультатам в своих теориях стремится к непротиворечивому от­ражению действи­тельной реальности в понятиях. Она устойчива в своих основаниях, так как ба­зируется на математике, которая в свою очередь, выступая языком науки, ба­зируется на устойчи­вости своих исходных положений (аксиом). От­сюда, подходя к науке как форме «общественного рассудка», можно говорить о су­ществовании на нашей планете общечеловеческой науки, ко­торая создает це­лостную «научную картину мира». Что касается философии этого сказать нельзя, и мы на сегодня имеем множе­ство философских концепций, каждая из которых хотя и пре­тендует на целостное видение мира, но сама, как форма «обще­ственного разума», не тяготеет к целостности [45.C.147–154].

Отсюда, смотря на историю человечества из настоящего в прошлое, ор­ганизующим фактором философии может выступать только время (история), то есть фило­софия превращается в ис­торию философии. При этом в данный исторический момент мы всегда имеем множество философских концепций возможных на­правлений развития человечества. Наука же в своих результа­тах стремиться к непротиворечивому представлению научной картины мира словно так, как если бы наука была вне времени, так как принцип соответствия является од­ним из основных ус­тановок научности. Другими словами, логическая по­сле­дова­тельность научного познания во времени есть необходимое ус­ловие научности. Без этой преемственности ни одна теоретиче­ская установка не может счи­таться строго научной. Нахождение в науке вневременного, сущностного, инвари­антного, что стоит за изменяющимся миром вещей, тождественно от­крытию объек­тивного закона.

Ценность разнонаправленности философских концепций становится заметной особенно в переходные периоды между от­носительно стабильными эпохами. Эти промежутки можно счи­тать своего рода «островками постмо­дернизма». Можно пред­положить, что динамика развития человечества, при всей своей обусловленности активностью исторических субъектов (лично­стей, народов, эпох), подчи­нена некоторому объективному за­кону. Какой-то одной кривой эту зависи­мость развития во вре­мени не удается отобразить, так как человек, общество, а тем более, человечество выступают нелиней­ными, многопараметри­ческими системами. Познавательные возможности че­ловека и его институтов, будучи составляющими систем более большего по­рядка (многоуровневые системы человечества, Земля, Сол­нечная система и Космос в целом), оказываются весьма ограни­ченными. В этом смысле, например, философ–со­цио­лог спосо­бен бывает лишь ло­гически на уровне теорий отслеживать про­шлое и на основании фактов на­стоящего выходить с некото­рыми проектами и мо­делями будущего. Предска­зательные воз­можности социологических мо­де­лей, таким образом, оказыва­ются весьма ограниченными; рано или поздно появляется мно­жество фактов, которые не будут вписываться в старую мо­дель. Здесь на каком-то этапе ис­торического развития из множества теоретиков выделяется мыслитель дру­гого поколения, который на основе новых ис­торических реалий выстраивает уже новую логическую (внутренне непроти­воречивую) систему представле­ний и т.д. Таким образом, социология спо­собна более или менее точно логи­чески отслеживать прошлое, но о будущем может су­дить лишь на уровне первой производной (касательной) к «гра­фику» динамики социальных изме­нений, о реальном состоянии которого никому из исследователей, по опреде­лению, не может быть заранее известно.

Чем принципиально отличается работа социолога как дея­теля науки от способа мышле­ния философа? Дело в том, что философия как теоретическая дисциплина не обременена ко­ли­чественными характеристиками интенсивности протекания во времени тех или иных явлений. Философ работает с диалектиче­скими ка­тегориями как бы вне времени. Игра с противополож­ными категориями по­зволяет философии на уровне возможно­стей смоделировать практически лю­бой процесс настоя­щего, прошлого и будущего. Но философия ничего не может сказать, когда и при каких реальных количественных значениях может произойти выход той или иной исследуемой системы за интер­валы меры. Поэтому философ зная тенденции может заранее сказать – к чему они приведут, но ничего не может сказать – при какой интенсивности развития событий и кон­кретно когда во времени это произойдет.

В переходные периоды история обращается к философии, так как она в любое время уже имеет в своем арсенале множе­ство концепций возможных направлений развития общества, цивилизации, мира, вплоть до моделей воз­врата от существую­щего назад (например, «назад к природе» Ж.Ж.Руссо). Какое-то из направлений оказывается наиболее адекватно отра­жающим реальную действительность в данный период истории, и это на­правление становится основанием той или иной социальной теории будущего. При этом ценность ос­тальных философских концепций не теряется, и в какой-то другой истори­че­ский мо­мент могут оказаться ключевыми.

Культуру современной информационной цивилизации на­зывают эпо­хой постмодернизма. Это эпоха когда перемены ста­новятся характеристикой самой эпохи. Связано это с тем, что динамика изменений смены поколения людей и смена поколе­ния технологий как бы меняются местами. Если раньше дина­мика смены поколения людей превышала динамику смены тех­нологий, то сегодня за одно поколение людей человек наблю­дает множе­ство технологических революций. И все же, как нам представляется, куль­тура по­стмодернизма – эта культура пере­ходного периода, но относящегося не к пе­реходам эпох в рамках отдельной страны или региона на нашей пла­нете, а относяще­гося к процессам эволюции человечества вообще. Можно ска­зать, что культура постмодернизма – это культура перехода че­ловечества к гло­бальной цивилизации, охватившего всю пла­нету. И в этом смысле, ко­нечно, это переходное мировоззрение должно растянутся на несколько поко­лений людей, определяя их менталитет, что на уровне длительностей жизни одного по­коления сама эпоха перемен будет восприниматься индивидуаль­ным соз­нанием как нечто постоянное в своих изме­нениях [88,С.107–111].

В этот период, как нам представляется, именно возрастает значение философии. В силу своей многонаправленности или изотропной инвариант­ности все направления философии стано­вятся ценными. Сегодня компьютеры позво­ляют количественно заранее просчитывать возможные события (как про­шлого, так и будущего) без осуществления дорогостоящих и энергоемких технологий. Компьютерное моделирование становится актуаль­ным, так как сегодня наука в наш энергонасыщенный век подо­шла к эмпирическим и этическим границам познания. Напри­мер, сегодня нельзя экспериментировать с чело­веком, с общест­вом, с планетой и в этой ситуации остается человечеству вы­хо­дить к будущему с хорошо просчитанными с помощью средств вычисли­тельной техники моде­лями. Здесь функция философии, как формы много­мерного познания дейст­вительности, стано­вится исключительной. В этой си­туации метафизика как бы ста­новиться излишней и ее заменяет игра с раз­личными давно су­щест­вующими умозрительными системами. По нашему мнению, она не стано­вится лишней, а сама метафизика должна предла­гать самоорганизуюшиеся модели бытия [92.С.11–16].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: