Я помог Джеймсу войти и остановился.

– Мне остаться? – спросил я неуверенно.

– Ага… Давай скорее. – Ему было не до церемоний.

Он шагнул вперед и чуть не упал; я успел его подхватить. Ощущая переполнение и в своем пузыре, я взял свой пенис свободной рукой и мы начали писать в один унитаз, стоя рядом, как маленькие дети.

Когда давление снизилось, Джеймс расслабился, и стал плохо целиться. Я уже закончил, так что успел повернуть его всем корпусом, избежав промаха.

– Джеймс, осторожнее, а то мне придется тебе помогать!

– Да пожалуйста, – пробормотал Джеймс сонно.

Его струя уже истощалась, и промахнуться было уже мудрено, но я не мог пропустить мимо ушей такое заявление. Я опустил руку и отобрал у Джеймса его пенис. Джеймс начал валиться на меня, но я удержал его другой рукой.

Как описать мои мысли и чувства… Сами представьте, человек, которого вы любите, разрешил вам помочь в деле высшей степени физической интимности. Значит, так вам доверяют, значит, вас и правда считают другом. Можете вообразить этот нахлынувший жар, этот трепет любви, это ликование?

Наконец Джеймс иссяк. Я тряхнул пару раз его пенисом, сжал кончик и тряхнул еще раз; потом проделал то же со своим. Потом мы развернулись и я отвел, или оттащил Джеймса обратно в каюту и уложил обратно в койку. Освобожденный от забот прямохождения, Джеймс сделался более разговорчив.

– Э… Мартин?

– Ась?

– Спасибо.

– Чего не сделаешь для друга.

– М-м.

Я лег рядом. И куда девалась вся моя стеснительность!

– Ты окей? – спросил я нежно.

– Угу. Гораздо лучше. – Он повернулся на бок лицом ко мне и придвинулся ко мне вплотную. Он положил руку поверх меня, обняв на уровне груди, и обрадовался, когда я сделал то же самое: открыл глаза, улыбнулся и быстро поцеловал в губы. Не успел я как-то отреагировать, как его голова уже снова упала на подушку, а глаза закрылись. Я посмотрел, полюбовался, нагнулся и, в первый раз после пятилетнего перерыва, поцеловал в губы его. К моему несказанному облегчению на мой поцелуй ответили. Тогда я тоже положил голову на подушку, переполненный эмоциями и смятенный.

Утром я проснулся первым;

Джеймс так и лежал, как уснул, лицом ко мне, только рука сползла вниз и устроилась между моих ног, как будто тянулась к моим гениталиям.

Я счастливо улыбнулся при воспоминании о ночной эскападе: мой Джеймс тоже желает восстановить былую близость! Но тут меня настигла ужасная мысль: что, собственно, останется от последних событий у Джеймса в голове, когда он проснется? Очень может быть, что ничего. Так что не с чего мне губу раскатывать.

Глядя трезво, повода для ликования не давал ни тот факт, что я помог мальчику оправиться, ни то, что Джеймс обнял меня и поцеловал, ни то, что в настощий момент его рука покоилась на моем теле самым интимным образом.

А поскольку даже неподвижное лежание иной раз составляет злоупотребление, я осторожно освободился от Джеймсовой руки, посмотрел на часы и обнаружил, что уже почти девять.

Я было собрался потрясти Джеймса, чтобы разбудить, вовремя вспомнил, что мы оба голые, поспешно надел шорты и, учуяв готовящийся завтрак, отправился на разведку в сторону камбуза. Как раз в этот момент Дорин повернулась и увидела меня.

– Ой! – сказала она, несколько опешив при виде моего тела. – Мартин, в первый раз вижу тебя столь мало одетым. Хорошо, что ты проснулся. Завтрак почти готов, Питер с Джорджем возятся с мотором и поедят на ходу. Мы ходили звонить, и у нас меняются планы. Ничего драматического, потом расскажем.

– Доброе утро, дорогой. Что это ты расхаживаешь почти голый?

– Привет, мама. Я не голый.

– Да, но эти шорты мало оставляют воображению, дорогой.

До меня дошло, что я схватил тонкие шорты, оставшиеся со школьных времен, и что под ними у меня ничего нет. Я опустил взгляд на себя и осознал, что некоторые мои части движутся независимо от других…

– Ой, простите, – сказал я, отворачиваясь в страшном смущении. – Пойду разбужу Джеймса.

– Ты его шокируешь, если он увидит тебя в таком виде! – проворчала мать. Много ты знаешь, подумал я.

Интересно, что подумала Дорин. Взгляд ее был задумчив. Но не могла же она… Она годится мне в матери!

Вернувшись в каюту, я постоял над спящей фигурой Джеймса. Минуту я любовался его уже не детским и еще не взрослым лицом, вспоминая последние дни, потом унесся мыслями к тем, давним каникулам… потом потряс мальчика за плечо и сказал негромко:

– Эй, спящий красавец, пора вставать. Эгей.

Джеймс постепенно пробудился и увидел меня, сидящего рядом с ним в нелепо тонких шортах, которые вдобавок угрожали теперь явить миру кончик моего члена через левую штанину. Джеймс посмотрел туда, потянулся и медленно сел. Одеяло сползло, открывая грудь и живот.

– Знаешь, Мартин, ты как-то ненадежно одет, – пробурчал он, кивая на неприличное одеяние.

– А ты и того меньше, – парировал я и, не подумав, сорвал одеяло, открывая миру юное тело. Что я наделал, ведь теперь Джеймс поймет, что я знал, что он спал голым… Но я зря беспокоился.

– Само собой. Спасибо, что уложил меня вчера.

Я опешил. Что значит «само собой»? А кто пребывал в бессознательном состоянии? В панике я попытался уйти в несознанку:

– Ты это о чем?

– Ты, наверно, думал, я в отрубе, но я все понимал.

Я лишился дара речи.

Тут в дверь постучали, Джеймс быстро натянул одеяло и лег.

– Да? – сказал я.

Это был папа:

– Мартин, у нас проблема. Лодка не слушается руля, гонит большую волну, а скорости не дает. Может, ты скажешь свое слово?

– Иду.

Я с радостью воспользовался поводом, натянул обувь, сказал Джеймсу, что я быстро, пробежал через кухню, дав Дорин еще один случай полюбоваться ненадежно одетым телом, и выскочил на палубу.

– Мартин, тебе повезло, что так тепло, – заметил отец, бросив взгляд на меня. – Ты легко оделся.

– Да, папа, это я случайно, впохыхах. Что тут у вас?

– Как я говорил, вода бурлит, а лодка не идет. Но на холостых никакого криминала.

– Похоже, намотали водорослей на винт. Вы утром смотрели?

Джордж смутился.

– Нет… мы проверили все, кроме этого. Ты думаешь, надо проверить?

– А то. Давайте, пристанем к берегу, вы с Питером подержите, а я там пошарю.

– А на ходу нельзя?

– Нет. Я не собираюсь трогать винт при включенном моторе! Мне мои пальцы дороги.

– Да, действительно. Ладно, пристаем.

Он подрулил к берегу, спрыгнул и притянул лодку за причальный конец. Джеймс, уже одетый, с ходу разобрался в ситуации и сделал то же самое с носом лодки. Питер спустился к нему. О ужас. Сейчас Джеймс опишет отцу, как я его раздел, и прочие манипуляции!

Взяв себя в руки, я открыл люк для удаления водорослей и стал шарить. Что-то там точно намоталось, на ошупь – ткань. Часть оторвалась, когда я потянул. Я попросил нож, потыкал, потянул снова. Винт сделал несколько полных оборотов, и я смотал с него пару панталончиков. С берега послышался гогот. Джеймс подошел поближе посмотреть на улов, и они с моим отцом теперь покатывались со смеху.

– Мартин, вот не знал, что ты трансвестит, – восклицал Джеймс. – Ты должен мне как-нибудь показать, что еще в твоем гардеробе!

Я смолчал. Я все еще не знал, что он там наговорил своему отцу…

Мы снова завели мотор и поехали дальше, и папа снова встал за руль, а остальные вернулись, чтобы позавтракать. Я попросил разрешения сбегать приодеться, но Дорин велела мне сесть, где стою, и сначала съесть завтрак, потому что им ведь еще мыть посуду.

Не успел я приступить, как с палубы послышался зов:

– Впереди шлюз!

– Проклятие, – сказал Питер. – Я и забыл, что первый шлюз совсем близко.

– Мэри, может, мы еще раз все сделаем сами? – спросила Дорин. – Мы-то уже поели, а мужчины еще нет.

– А давай.

И они с мамой отправились открывать-закрывать шлюзы, оставив завтрак для папы на люке перед постом рулевого, а нас с Питером и Джеймсом – за столом.

– Нам надо поговорить, – начал его папа, и я приготовился к худшему. – Мы утром ходили звонить нашим будущим партнерам, и они забронировали нам две ночи в гостинице, и у нас будет два совещания с двумя группами. Одна пара будет из Голландии. Так вот, они желают, чтобы присутствовали Дорин и твоя мать. Придется нам подкорректировать планы.

Каждая напряженная мышца в моем теле расслабилась от облегчения, кроме, к счастью, контроля над мочевым пузырем. Фу-у-ух! Пронесло.

– У нас два варианта. Либо мы просим вас отвести лодку обратно, и на этом поездка окончена, либо вы дойдете по каналу до Бирмингема, и мы постараемся там вас встретить. Мы вам запишем номер, и вы позвоните нам в среду утром, когда мы освободимся. Что скажете?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: