Я закрыл за собой дверь и остановился, разглядывая его наготу. Он не дрогнув, принял мой взгляд, даже когда я опустил свою голову к нему, чтобы первым поцелуем сказать ему, что всё в порядке.

Когда мы расцепились, он поднёс руки к моей ширинке и медленно её расстегнул. Вскоре я оказался обнажён там, как и он, и с эрекцией тоже,
и мы прижали наши пахи друг к дружке. Кончики наших пенисов соприкоснулись и мы двинулись таким образом, что свели их вместе по всей длине, параллельно друг дружке, иногда с некоторой силой. Он перевалил меня на спину и взобрался на меня, его меньшая, четырнадцатилетняя эрекция оказалась напротив моей, стремилась попасть в мои брюки. Комбинация совместного трения, в моей одежде, и, особенно, в моих трусах, возбудило нас обоих и привело к появлению там мокрого пятна. Он просто лежал на мне, и мы вместе медленно извивались - ничего более. И знание, что мы оба счастливым, занимаясь этим вместе, создало такое комфортное, лёгкое, неоценимое чувство, что ты любим, что не нужно притворяться перед ним, стараться что-то продемонстрировать, что-то доказывать. То, чем мы занимались, было естественным и делало нас счастливым друг с другом и с самим собой. Чуть позже я заметил, что он смотрит на меня, и снова, - улыбка Моны Лизы, - и я поцеловал его.

Наконец, он скатился с меня и лёг сбоку. Я развернулся к нему.
- Как ты хочешь, чтобы я сделал тебе это?

- Не знаю. Ощущения необычные, сейчас.

- Тебе не хочется меня?

- Не знаю.

Я сел и снял рубашку, затем поднялся и снял остальное. Он наблюдал за мной. Я снова лёг, рядом с ним, и положил руку так, чтобы можно было обхватить его плечи. Он смотрел на меня.

- Мартин...Извини...Кажется, это не совсем правильно.

- Что? Наша любовь?

- Нет. То, что я просил тебя сделать это. Просто так получилось.

- Это могло случиться и по-другому, верно?

- Возможно, думаю что да, но почему такое чувство, словно я поступил нечестно?

- Ты был возбуждён, я понимаю. И тебе хотелось, чтобы я помог тебе освободиться.

- Освободиться?

- Да. Сделать тебе приход. И теперь мы миновали эту твою точку кипения. Бывает.

- Почему?

- Я не знаю. Тебе хочется, чтобы я довёл тебя до оргазма?

- Не знаю.

Я осторожно протянул руку и начал массировать его яички и возле его помягчевшего органа, лежащего поверх них. Вскоре он снова встал, и, казалось, был готов, к тому, что я собирался проделать. Я не стал делать это ртом. Он не издавал ни звука, словно приглашая продолжать.
Это заняло больше времени, но, в конце концов, у него перехватило дыхание и его семя выстрелило на его живот и мою руку. Я довёл его до конца и не удивился, когда он остался лежать, оставив мою эрекцию в одиночестве.

- Я - тупица? - словно гром среди ясного неба, спросил он, когда пришёл в себя.

- Я так не думаю, это совсем не так. Как? Почему?

- Это же не в последний раз, да?

Я встревожился.
- Почему нет? Ты думаешь, что не сможешь приезжать ко мне?

- Нет. Но тебе надо будет ходить в университет. Я застряну в школе на бог знает какое долгое время. Когда мы сможем видеть друг дружку?

- Ну ты можешь остаться у меня до той поры, пока тебе нужно будет вернуться. Потом есть уикенды, окончания семестров, Рождественские каникулы...

- Но это не тоже самое, как быть вместе всё время, не так ли?

- Нет, не так. Но, как и всем, нужно же с чего-то начинать. И если это лучшее, что мы можем предложить, то всё это нужно принять.

- Но что будет, когда я поступлю в университет, а ты будешь работать?

- Кто знает, смогу ли я завершить учёбу? Кто знает, сможешь ли ты получить A-левлс[программа подготовки к университету]? Кто знает, смогу ли я найти работу там, где ты поступишь в университет?

Он взглянул на меня и в его глазах зажглись искорки.
- Ты сделаешь это? Ты по-настоящему сделаешь это?

- Если это значит, что мы будем жить вместе, тогда да.

- Ты хочешь этого?

- А ты?

- Да! Да! Конечно хочу. Но придётся так долго ждать. А что, если появится кто-то ещё?

- Тогда я буду надеяться, что ты просто откажешь ему, и скажешь, что тебе уже сделали предложение руки и сердца.

Он посмотрел на меня, потом слегка улыбнулся, впервые за несколько минут.
- Нет, не я идиот. Ты.

- А, ну я был холостым последние пять лет, за исключением моей правой руки. Я могу отказаться от предложения тоже, знаешь ли?

- Даже четырнадцатилетнему?

- Ради тех, кого я знаю, и которые относятся ко мне также, и кого я люблю. И всё равно, сколько ему: четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать или сколько угодно. Но тебе не стоит забывать, что с возрастом характер меняется. Я могу стать другим.

- Некоторые вещи не меняются.

Я надеялся, что он прав.

Глава 22

Нам пора было отплывать. Но в первую очередь мы оделись.
Казалось хорошей идеей держать некоторую дистанцию, чтобы игнорировать паб "Голубой колокольчик", так же как и все остальные, которые мы заметили на карте. В Ярдли Вуд мы задумали заправиться водой, поэтому остановились там у крана. Но место оказалось слишком шумным и мы не рискнули причаливать. В миле или около того находилось местечко Хорсе Шу[Лошадиная обувка], расположившееся рядом с каналом, но по которому пролегала шумная главная дорога. Мы посмотрели на него с сожалением. Мы продолжали плыть всё дальше... и дальше... и под конец сообразили, что очутились у короткого Брандвудского туннеля.
Пройти через него оказалось довольно мокрым испытанием, и на другом его конце было также шумно и людно. Мы поплыли дальше. И дальше. Повернув налево у Вустера к Бирмингему. Миновали паб. И на исходе светового дня вошли в Кингс Нортон Туннель. И для тех, кто знает каналы Мидленда и скажет: "он не знает, о чём пишет, Бирмингем слева" - я в курсе. Рассказываю дальше.
Странные это вещи, длинные туннели каналов. Мы можете их любить, или ненавидеть. Но даже если вы любите их - они всё равно скучны, эти груды кирпичей, вечные капли сверху, множество тревожных моментов, когда вы пытаетесь избежать столкновения со встречными лодками. Но никого, кроме нас там не оказалось. Потому что уже было довольно поздно.
Когда ему надоела темнота, в которой он получил слишком много воды за шиворот, он спустился вниз, - я предположил, чтобы поставить чайник. Свет на кухне погас, вероятно, чтобы не ослепить меня, когда он будет выходить. Я услышал, как открылась дверь, и уже предвкушал, как в следующий момент буду держать в руках чашку с чаем.
То, что я почувствовал, оказалось рукой, которая ощупывала ширинку моих джинсов. Я вскочил, радуясь, что я в темноте и поблизости никого нет. Но это не остановило его.
Рука открыла молнию там и следующее, что я почувствовал - это выпуклость в моём нижнем белье. Не удовлетворившись тем, что она находится поверх моих трусов, ласкает и гладит... и я был вынужден вести эту чёртову лодку в узком туннеле с эрекцией, торчащей из моих джинсов.
Ох. И с его ртом на её конце.
А потом появилась вещь, которую я не ожидал увидеть. Это был свет приближающейся лодки, входящей в другой конец туннеля. Как всегда, она погудела, заставив звук в ограниченном пространстве отозваться в моих ушах звоном. Это перепугало нас. Если говорить точнее, то Джеймс вздрогнул, и когда ваш рот заполнен головкой чужого члена, то это очень опасный момент для того, чтобы пугаться. Для владельца головки этого самого члена, то есть.

- Аааааааааааааа!

Нашей лодке не потребовался гудок, потому что его заменил я.

- Прости... Ой, Мартин, прости. У тебя всё нормально?

- Возьми руль. Только не спеши.

Я передал управление в его руки и ринулся в каюту. Я посмотрел вниз, тревожась, что найду там. Кровь? Хуже?
Там была отметина от пяти зубов, примерно посередине ствола, снизу и сверху, а не на головке, слава Богу. Крови не было. Не было и повреждений. А теперь не было и эрекции.
Я дал ему время потомиться в неизвестности, до тех пор, пока нас не миновала лодка. Если он такой беспечный, то почему бы и нет?

Когда я открыл дверь и посмотрел наверх, он глядел на меня сверху вниз. Я не думал, что когда-нибудь увижу его таким по-настоящему испуганным, испуганным по-взрослому. Он был совершенно белым, без его огромаднейшей улыбки, с глазами, которые были... какими? Покрасневшими? От слёз? я снова погасил свет на кухне и поднялся к нему.

- Ты... это... всё в порядке?

Его голос дрожал на высоких нотах.

- Всё прекрасно.

- Ничего не повреждено?

- Только пять отметин от зубов.

- А больше... ничего?

- Нет.

Это выглядело так, словно отпустили пружину. Он протянул руку и притянул меня к себе, его рука обняла меня за талию, и он взглянул в мои глаза.

- Я подумал... Я подумал, что я...

И, не смотря на свои четырнадцать лет, он заплакал. Я взял управление лодки, освободив его от руля, и поправил направление её движения через туннель. Его рука обнимала меня и моя обнимала его, и он уткнулся лицом в моё плечо, и я мог чувствовать, как изливаются из него эмоции. Он снова взглянул на меня.

- Прости.

Я попросту сжал его плечо. "Чайник поставил?"
Он побрёл на кухню, как испуганный кролик. Чайник всё ещё подогревался, когда он вернулся и встал рядом со мной. Я получил неуверенную улыбку, когда посмотрел на него, но вернулся он ободрённым.

Я сообразил, что всё ещё не вижу свет в конце туннеля, хотя мы плыли в нём довольно долго. Разум пытался сыграть шутку со мной. Мы потерялись? Туннель превратился в замкнутый круг? Мы обречены путешествовать по нему вечно? И внезапно, без предупреждения, цвет темноты всего в нескольких ярдах перед носом лодки незначительно изменился, тон работающего двигателя стал совершенно иным, и мы оказались в темноте позднего вечера. Выйти из одной темноты в другую оказалось странным ощущением. Разум, который воспринял вход в туннель на свету, снова осматривается в его поисках, не может его найти и медленно теряет равновесие.

Мы причалили после второго моста, так как карта сказала, что поблизости есть паб. За всё это время между нами было произнесено всего несколько слов, из-за его шока, и все они были сказаны во время швартовки. Когда, наконец, мы уселись за стол перекусить остывшим чаем, он не хотел встречаться с моими глазами и односложно отвечал. Я поднялся, и он взглянул на меня. Но это было для того, чтобы сесть к нему с его стороны стола и вновь обнять его.

- Не беспокойся, - сказал я ему. - Всё нормально, по правде.

- Мне не надо было этого делать.

- Я был не против. Это было здорово, пока не загудела та лодка.

- Я знаю. Но я знал тогда, что мне не надо этого делать.

- Почему?

- Это как-то... глупо.

- Нет, это не так. Чтобы ты чувствовал, если бы я делал это с тобой?

- Это совсем другое дело.

- Нет, не так. Почему другое?

- Я младше.

- Так почему другое дело?

- Ты можешь сделать мне больше, чем я осмелюсь сделать тебе.

- Я думаю, что мы занимались большинством вещей друг с другом. Осталось лишь совсем немногое, что мы можем сделать, не повторяясь, разве что ты захочешь попытаться войти в меня.

- Я знаю.

- Нет, внутрь меня, как мужчина с женщиной.

Он взял паузу.
- Ты хочешь меня тоже?

- Нет. Я не про то подумал. Это то, как я всегда думал, неприятно. Но тогда меня учили, что неприятны многие вещи, которые на самом деле хороши. Во всяком случае, если ты не хочешь, чтобы я делал это тебе, то есть один из нас не захочет этого, то мы вовсе не будем этим заниматься.

Ещё пауза.
- Значит ли это на самом деле, что ты не против?

- Да. Я имею в виду нет. Я имею в виду, что не возражаю. На самом деле я был бы рад, если бы ты по-простому сделал это со мной.

Наконец его рука обвилась вокруг меня, и он поднял глаза и вздохнул.
- Ты прости меня. У тебя, правда, всё в порядке?

- Хочешь посмотреть?

Он кивнул. Я вышел из-за стола и встал перед ним.
- Ну, смотри.

Он взглянул с удивлением, затем опустил глаза и, протянув руку к моей ширинке, потащил молнию вниз. Освободив меня там от одежды, он поднялся. Красные отметины всё ещё были, но уже не такие заметные. Он нежно прикоснулся там и был рад, что боли нет. Он подумал о том же, о чём и я. Очень нежно поцеловав там, сверху и снизу, он осторожно снова заправил его в трусы.

- Прости.

- Если ты скажешь это ещё раз, то я ударю тебя. Более того, я укушу тебя туда же.

- Прости.
Но на этот раз голос зазвенел, глаза смотрели на моё лицо, и его улыбка снова раскрылась во всю ширь.

Мы немного перекусили и, естественно, закончили это дело в пабе. Что меня поражало в этих местах, так это готовность обслуживать меня пивом для Джеймса, даже если он застрял на половине пинты. Однако, мы молчали об этом. Ещё мы поиграли на бильярде, и когда играли в "лучший из девяти", подошёл неприятный тип.

- Вы будете тут весь вечер?

- Извините, - сказал я. - Я не знал, что вы ждёте.

- Жду целую вечность.

- Извините. Там, откуда я родом, кладут монету на стол или пишут заказ.

- Зачем мне трахаться с этим, если я заказал столик в своём собственном пабе.

Мне по-настоящему не понравился его настрой.
- Тогда окей. Мы закончим свою игру и стол ваш.

- Я тоже так думаю.

- Хороший парень, - сказал Джеймс, когда тот оказался вне пределов слышимости. - Надеюсь что они здесь не все такие крутые.

Мы сдержали своё слово, и отошли от бильярда, предоставив его неприятному типу. Когда я в следующий раз направился к бару, хозяин отозвал меня в сторонку.
- У вас не вышло неприятностей с тем парнем, который сейчас у бильярда?

- Ну, он был не совсем вежлив.

- Ты должен присматривать за ним. Неприятный человек. Гомик, представляешь. Сидел раз за нападение.

- Нападение!?

- Да. Встряхнул одного чувака. Немного больше, чем нужно, если ты понимаешь, о чём я.

- Нет, не совсем.

- Ну, он "странный". И этот чувак не собирается играть. Мы знаем его. Он станет натуралом, только когда сдохнет.

- Он, что, изнасиловал его?

Человек неловко посмотрел.
- Что-то вроде того.

- Спасибо за предупреждение.

Я вернулся, чтобы рассказать об этом Джеймсу. Как и я, он оказался поражённым, что такой жуткий тип может быть гомосексуалистом.
- Кто захочет его компании? - спросил он. - Неудивительно, что он должен был кого-то схватить и затем заставить, если он таков, какой есть.

- Это не оправдание!

- О, я знаю. Но ты же сам видишь, что получить что-то он может только таким путём.

Мог ли так поступить я? Психологическая жилка Джеймса мне была незнакома ранее.
Мы пошли и уселись в стороне от бильярдного стола и его нового оккупанта, хотя я чувствовал желание пойти и посмотреть, чтобы понять, как ещё один из "нашего рода" выглядит и ведёт себя. Но возобладало благоразумие. Я сообразил, что у меня есть кто-то несравненно более привлекательный для наблюдения и вместе с этим всплыло в мозгу, что ему в настоящий момент всего четырнадцать. Даже если его мозг работает получше, чем у некоторых двадцатилетних, и его тело крепкое и здоровое, силы его мускулов не хватило бы против тридцатилетнего мужчины, если бы тот замыслил недоброе. Нет, такому не бывать. Хорошо, что мы в стороне.
Но мир длился недолго.
Звук бьющегося стекла и крики, а затем треск и удар, хорошо приправленный криками и воплями, и под конец стон, продемонстрировали, что в пабе не все ладно. Джеймс посмотрел на меня, я посмотрел на него и мы вдвоём взглянули на бармена, который прижимал телефонную трубку к уху. На другом конце паба раздался грохот, после которого хлопнула дверь.
Мы двое снова посмотрели друг на дружку, пока другие спешили к той части паба, где у бара стоял бильярдный стол. Джеймс выглядел взволнованно и привстал.

- Хочешь пойти? - спросил я.

Он покачал головой и посмотрел в сторону места активных действий. После чего, к моему удивлению, он попросту исчез в том направлении, и, прежде чем у меня появилась возможность последовать или что-то сказать ему, я услышал его решительный голос, который я едва узнал.

- Я из Ассоциации скорой помощи Святого Иоанна. Я могу вам помочь? Нет, не становитесь там на колени, там битое стекло. Здесь... подержите его под руки... это здесь.

И подойдя взглянуть на место происшествия, я поразился. Пятеро взрослых бесполезно стояли вокруг, в то время как шестой поддерживал под руки молодого человека, чьё тело ничком лежало на полу. Пока я, разинув рот, стоял, Джеймс указывал своему помощнику, как правильно зажать рану под его рукой. А затем...

- Эй... вы слышите меня?.. Эй?..

Фигура на полу издала хрип. Джеймс, присев у головы человека, очень осторожно взял её в свои руки, ощупал её кругом, а затем и спину. Но другими повреждениями, кроме раненой руки, оказались только красная отметина на виске и другая пониже челюсти, которую в настоящий момент ощупывал пальцами Джеймс. В какой-то момент он остановился и посмотрел на человека.
- Всё в порядке, не беспокойтесь. Но не двигайте сейчас челюстью. Просто скажите да или нет. Больно где-нибудь ещё?

- Нет

- Что вы чувствуете? Как вас зовут?

- Кентон Дрю.

- Хорошо, Кентон. Вам будет получше через минуту, просто поверьте мне. У вас порез на руке и синяк на голове, и ощущение, что ваша челюсть может быть сломана, но это ничего, будет как новая. Я собираюсь вызвать скорую помощь, чтобы отвезти вас в больницу, где о вас позаботятся.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: