Интуитивно подсознательно 33 глава

А вот и еще:

«Еще другой сказал: я пойду за Тобою, Господи! но прежде позволь мне проститься с домашними моими. Но Иисус сказал ему: никто, возложивший руку свою на плуг и озирающийся назад, не благонадежен для Царствия Божия» (Лк. 9. 61, 62).

Это нечто более страшное, нежели просто личный эгоизм. И опять «кто может вместить, да вместит»? Кто? Только некие избранные? А что им за такую жертвенность взамен? О-о! – вы только посмотрите:

« И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную» (Мф. 19. 29).

Ой, лишенько лихо, это надо же до такого истинно божественного бесстыдства дойти – вон мне какую торгашески подлую сделку предлагать? «Ты – Мне, Я – тебе». Взаимовыгодную. Даже тебе более выгодную, чем Мне. Мне всего лишь веру в то, что Я – Сын Божий, только и всего, а тебе – жизнь вечную в Царствии Небесном. Так что тут, мол, и раздумывать нечего, плюнь ты на всех и вся, пошли к чертовой матери, возлюби Меня одного, следуй за Мной – и всего лишь.

Да-а-а! А не выглядит ли все это так, что всех и вся бросивший ради собственного благополучия в жизни вечной является попросту распоследним шкурником, подлецом и предателем?

«Кто может вместить, да вместит!»

А мне стыдно о таком даже втайне помыслить. С Твоей «божественной» точки зрения, я и все такие, как я, люди ограниченные и слабые, да я и сам признаю, что такой «божественный» контракт мне не по уму и не по силам. Но должен при этом сказать, что ничуть о том и не сожалею. Ну вот хоть ты меня на месте убей, не могу, не хочу стать предателем для своей семьи, своего дома и всех своих близких. А соблазняющему могу сказать лишь одно:

– Отыди от меня, сатана! Отыди, негодяй! Отыди, подлец, и боле не смей ко мне и приближаться!

Кстати, мой любимый французский писатель Антуан Сент-Экзюпери писал, что мы, каждый из нас, живущих на планете людей, в ответе за тех, кого мы приручили. В ответе! А Ты призываешь меня к полной безответственности, к заботе только о себе одном. И не стыдно-то Тебе и не совестно?!

«Кто может вместить, да вместит!»

Идиллия на кресте

Бытует в русском народе такая раздумчивая усмешка:

– Один дурак может задать столько дурацких вопросов, что на них не ответит и тысяча умных.

И еще вослед со вздохом такая:

– Дураку закон не писан!

И хотя Он клялся-божился, что пришел не нарушить Закон, а исполнить (см. Мф. 5. 17), на деле-то все как-то получалось наоборот. Чего ни коснись, все у Него вывернуто наизнанку, все поставлено с ног на голову. И если все Его «божественно-непостижимые» мудрости-премудрости диктовал, по Его словам, некий Святой Дух, то, право, иначе как Духом противоречия или Духом отрицания таковой и не назовешь. Ну, в самом-то деле, все у Него не так, как у всех людей, и все не этак. Вы, мол, стоите на том, что «око за око, и зуб за зуб» а Я говорю вам: не противься злому. Гвозданут тебе по морде в правую щеку, подставь и левую, пусть выбьют и второй глаз и все оставшиеся во рту зубы. И если грабитель сдерет с тебя верхнюю одежду, отдай ему и исподнюю, вплоть до подштанников. Все равно ведь, голым человек родился, голым ему и в жизнь вечную уходить. Там ведь, в раю, для жизни вечной одежды все равно не напасешься…

Не знаю, может, истинно верующий христианин и вправду над всем этим лишь благодушно посмеется, но у нас на Святой Руси как о таких вот божественно мудрых краснобаях судят? А, мол, он не от мира сего. А то еще и так: а, дескать, что с него взять – он же с приветом, у него не все дома, мозги набекрень, крыша сдвинута, шариков не хватает, ум за разум завихрением находит, блажь временами накатывает, вот он и блажит. Или, как говаривал незабвенный гоголевский Хлестаков:

– Ба-а-альшой оригинал!

А скорее всего здесь как раз тот случай, когда ближе всего к истине называть его не благим, а именно блажным, блаженным, сиречь – юродивым. То есть, либо шальным, взбалмошным, полоумным, либо таковым прикинувшимся Христа ради. В смысле – для того, чтобы христарадничать, попросту говоря, прикинувшись дурачком, попрошайничать, жить за чужой счет, да еще, поскольку дурака грех обижать, безнаказанно говорить людям в глаза правду про них. Их за это даже Божьими людьми называли.

Был и в нашей лесной Кургановке один такой – Трутнем его звали. Ну, прозвище такое, за то, что лодырь, каких поискать. А еще и хвастун – потеха! А самомнения, саморекламы! Исключительной личностью себя возомнил. От любой самой простой деревенской работы, как черт от ладана, шарахался, зато уж на сельских сходках выступать – тут он завсегда первый. Про него даже частушку сложили:

Ни пахать, ни косить

Трутень не согнется,

А начнет себя хвалить –

Чуть не перервется.

Да и имя-то у него словно для потехи такое было – Тит. Так это прямо-таки как про него побасенка пошла:

– Тит, иди молотить!

– Брюхо болит.

– Тит, иди кулеш есть!

– А где моя большая ложка?!

Над ним, конечно, беззлобно посмеивались. Очевидно, с того, что блаженного исконно называют человеком Божьим, про него с чьей-то легкой руки стали с язвецой говорить: «Сын Божий». Поскольку, мол, маманьке его еще в девичестве ветром надуло. Оттого, стало быть, и не такой, как все.

Это наверняка еще от язычества в народе пошло. У древних греков ветер – бог Эол, у славянорусов – Стрибог. И не с тех ли патриархальных времен о взбалмошном, легкомысленном человеке говорят – ветреный, ветрогон, вертопрах, пустобрех и прочее в этом роде. Его, мол, и слушать-то ни к чему, собака лает – ветер носит. Пустомеля…

Соответственно, с презрением, и относились к таким. Видимо, чтобы не поощрять блуд, а может, и на основании тысячелетних наблюдений говорили: гад с гадом блудит – гад и будет. Потому и выблудок, ублюдок, гаденыш. Да и поныне неспроста же поверие живет, что человек, зачатый во грехе, несет и множит этот грех и в своей жизни, и в своем потомстве до какого-то там едва ли не седьмого колена.

Только у нашего Тита и подобных ему восприятие избирательное. То, что им в похвалу, на лету схватывают, а что в укоризну – мимо ушей пускают. Так и Трутень. С малолетства ловя на себе любопытные взгляды и слыша, что мальчик, мол, не такой, как все, не такой даже, как его младшенькие братишки да сестренки, не понял он, в чем тут подоплека, да и уверовал в некую свою исключительность. А с того и пошло: по виду тюха-матюха, губошлеп-губошлепом, а уж гонору, фанаберии – не подступись!

При кипучем лентяйстве и не менее кипучем краснобайстве главной целью и смыслом жизни стала для него должность освобожденного парторга. А суть вот в чем. Секретари низовых партийных организаций тогдашней КПСС работали на идеологическом энтузиазме, то бишь на так называемых общественных началах. А он зарился на роль вышестоящего, должность которого была высоко оплачиваемой. Где и делов-то, как он предполагал, только и всего, что собирать членские взносы.

И ведь не оплошал, преуспел! И даже большего потом достиг: стал еще более высокооплачиваемым партийным лектором-пропагандистом. И как азартно речухи толкал, призывая идти в райское светлое коммунистическое будущее, – так и подмывало, задрав штаны, ринуться туда, в это Царство Божие на земле.

Мы-то, бывало, по-первости лишь посмеивались: мытарь, дескать, сборщик партийной подати! А он – нако-ся! Его уж даже не просто партийным секретарем – «партийным богом» величать стали. И даже о культе Тита Титыча Трутня уже злоехидненький шепоток пополз, но тут, как на грех, грянула демократически-рыночная заваруха, и что-то там с чем-то не склеилось.

Хотя в общем и целом он и здесь не оплошал. Сперва оказался в передовых рядах так называемых оборотней-перевертышей и чуть было не выбился в вожди какой-то не то партии, не то одной из каких-то сект. Да, увы, оттерли своими могучими плечами да пламенными речами христарадничающие помоложе. Тогда он, недолго думая, подался в монастырские служки свои большевистские грехи замаливать да собирать пожертвования на восстановление разрушенных теми варварами русских православных храмов.

Истинно прирожденный блаженный, истинно юродивый Христа ради, истинно Божий человек. А поскольку явно глубоко раскаявшийся, то ныне и в лоне Церкви в чести. Там ведь Трутни всякие важны, Трутни всякие нужны.

Ну вот, а вы говорите, что чудес не бывает. Еще как бывают! Главное – уверовать в их возможность и верить в Царствие Божие, «как дитя» (Лк.18. 17).

Не так ли и в стремлении стать Сыном Божьим, а затем и Самим Богом? Главное – глубоко, всей душой уверовать, что ты не такой, как все, что ты – личность исключительная, выдающаяся, избранная – «богоизбранная». Тем паче, что такого рода «божественная» страстишка в той или иной мере таится в каждом из нас. О чем, кстати, и Александр Сергеевич Пушкин с жизнерадостной русской иронией усмехнулся:

Мы все глядим в Наполеоны,

Двуногих тварей миллионы

Для нас орудие одно…

И даже Владимир Владимирович Маяковский с присущим ему р-революционным пафосом рассиропился:

Деточка, все мы немножко лошади!..

Ну, это из области стихоплетства. А вот из другого круга моей жизни и, соответственно, самых искренних пристрастий. У замечательного нашего русского летчика Валерия Павловича Чкалова, первым совершившего перелет из Москвы через Северный полюс в Америку, как мы уже отмечали, был девиз: «Если быть, так быть лучшим!» Кто, скажите, о таком не мечтал? Иное дело – зачем? Ради чего? Во имя чего?

Что, всего лишь затем, чтобы тобой восхищались? Чтобы тебя хвалили? Что, и только? Нет, полагаю, конечно же, нет. Приятно, разумеется, если тебя хвалят, но главное для истинно русского человека, каким был Чкалов, все же не в этом. Ребенок, скажем, старается ни в чем не уступить, состязаясь со сверстниками, чтобы порадовать своими успехами родителей. Родители – чтобы личным примером увлекать на добрые дела подрастающую смену. А достойный гражданин, патриот, как Чкалов, для пользы своему народу, своему Отечеству.

И – увы! – совсем для иного человеку себялюбивому, своекорыстному, эгоистичному, тщеславному. Какое же место в этом свете можно отвести Сыну Божию – Иисусу Христу? Да наряду с тем и всему христианству в целом?

Что, еретический вопрос? Допустим. Но, согласитесь, далеко не праздный. Даром, что ли, над ним на протяжении многих столетий бились и бьются многие и многие лучшие человеческие умы, ибо и христианство вот уже более двух тысячелетий было и пока что остается самой влиятельной религией в мире. Однако, несмотря на то, что христиан ныне в мире примерно в два раза больше, чем мусульман, мы наблюдаем все возрастающую роль религии мусульманской. Наряду с тем во многих странах, и более всего в США, наблюдается еще и активное наступление язычества и неоязычества, отрицающих иудо-христианскую религию.

Как говаривал досточтимый Козьма Прутков, нельзя объять необъятного. Тем не менее эти глобальные вопросы не могут не волновать и нас. В особенности сегодня, когда мы слышим столь громогласные декларации о возрождении России, якобы напрямую связанное с возрождением Русской Православной Церкви. Равно как и с провокационным заявлением яростного русоненавистника Збигнева Бжезинского и иже с ним о том, что после развала Советского Союза главным врагом Запада стало Русское Православие.

Несомненно, ислам и христианство – это две величайшие религии в мире, но ведь и та, и другая основаны на монотеизме, то есть единобожии, родоначальником которого был все-таки не Иисус Христос, а Моисей. Это ему принадлежит идея об одном истинном Боге, в которую он так страстно верил, что в конце концов она распространилась на большую часть мира. И сегодня, спустя 25 столетий, пророку Моисею в равной степени поклоняются и евреи, и христиане, и мусульмане.

Любопытно, что Моисей снискал уважение даже у исконных врагов «истинной» христианской церкви – агностиков. И еще любопытнее споры о том, был ли он евреем или египтянином, поскольку имя его скорее египетского, чем иудейского происхождения. Моисей означает «ребенок», «сын» и составляет часть имени нескольких известных египетских фараонов. Не это ли и надоумило Иисуса Христа объявить Себя Сыном Божием?

Вдобавок Моисей известен как автор пяти книг Библии (Бытие, Исход, Левит, Числа, Второзаконие), на которые ссылаются как на Пятикнижие Моисея и которое есть не что иное, как еврейская Библия – «Тора». А Ветхий Завет между тем ясно и недвусмысленно основателем монотеизма называет родоначальника евреев Авраама. В этом свете тем более возмутительно заявление Иисуса Христа о том, что он якобы был рожден раньше Авраама:

«Иисус сказал им: истинно, истинно говорю вам: прежде нежели был Авраам, Я есмь» (Ин. 8. 58).

Право, говоря словами Пушкина, подмывает спросить: «Уж не пародия ли Он?»

Или, попроще говоря, уж не наглейший ли из наглейших самозванец и плагиатор? Не зря же и ныне исследователи отмечают, что Он во всем очень похож на пророков из Ветхого Завета, хорошо знал их Писания и находился под их глубоким влиянием. Чем, надо добавить, ловко, спекулятивно пользовался.

Обращают на себя внимание и споры о том, что вовсе не Иисус Христос был основателем христианства. Во-первых, большинство сведений, которыми мы располагаем, нельзя назвать точными. Неизвестно даже Его подлинное имя, проистекающее предположительно от еврейского Йешуа, (Сотер, Спаситель, Назорей), по прозвищу Христос. Год Его рождения тоже точно не известен, равно как и год смерти. Во-вторых, Сам-то Он после Себя никаких письменных источников не оставил, а Евангелие – это все-таки писание других, живших много позже Его, авторов, которые зачастую противоречат друг другу. И не случайно же, к примеру, даже последние Его слова у евангелистов Матфея и Луки, хотя и даны в двух совершенно различных версиях, но и та, и другая – прямые цитаты из Ветхого Завета:

«А около девятого часа возопил Иисус громким голосом: “Или, Или! Лама савахфани?” То есть: “Боже Мой, Боже Мой! Для чего Ты Меня оставил?”» (Мф. 27. 46).

«Иисус, возгласив громким голосом, сказал: Отче! В руки Твои предаю дух Мой. И, сие сказав, испустил дух» (Лк. 23. 46).

Не знаю, как кто, а мне трудно представить, чтобы человек, пригвожденный к кресту массивными железными гвоздями, мог что-то членораздельно и вразумительно говорить. Разве что испускать от дикой боли страшные вопли. А в описании Его последних минут все так, прямо скажем, на удивление красиво! Идиллия! Ему, распятому, обвисшему на гвоздях, римские солдаты вместо воды дают уксус, а он рассудительно беседует с двумя распятыми рядом с ним злодеями и обещает одному из них, что возьмет с собою в рай.

Истинно, будьте, как дети. Хотя, пожалуй, и детям трудно поверить в достоверность такой впечатляющей картины.

«Кто может вместить, да вместит!» Я – пас. Мне – «не дано».

В равной мере мне не дано вместить и то, почему христианство именуется христианством. Ведь основной догмат христианской теологии – догмат о Троице, в которой совмещены три личности (лица, ипостаси) – Бог-Отец, Бог-Сын (логос – слово) и Бог Дух Святой. То есть Троица – вот единый в трех лицах Бог христиан, а Он (Троица) как таковой отстранен словно второстепенный.

Кстати говоря, и в Новом Завете Троица даже не упоминается, а появляется лишь у богословов конца 2-го века – Феофила Тертуллиана. Догмат о Троице был закреплен лишь в 325 году на 1-м Никейском и в 328 году на 1-м Константинопольском Вселенских соборах. Таким образом, главенствующим для христиан должен бы стать культ Святой Троицы, а не культ Христа. Почему же не стал?

Смешно? Да что-то около того. А еще смешнее то, что христианство, так жестоко расправлявшееся с язычеством и отвергшее языческое многобожие, по существу утвердило в Троице не то ли самое, плохо замаскированное языческое многобожие? Над этим еще в XVI веке потешался русский вольнодумец Феодосий Косой. Бежавший из Москвы и постригшийся в Новоозерском монастыре в монахи, он подверг затем резкой критике догмат о божественности Христа, проповедовал идеи освобождения крестьян и городской бедноты, считая «спасение» человека делом его собственных рук, а не некой небесной силы. В 1553 году бежал в Польшу, где оказал серьезное влияние на развитие движения против догмата Троицы.

Не утихают разногласия по этому поводу и поныне. В XVI—XVII веках центром такого движения вслед за Польшей стала Венгрия, со второй половины XVII века – Англия, с XIX века – Великобритания и США. Да и то сказать, какими путями, каким образом главенствующей, центральной ипостасью в Троице оказался Иисус Христос? Закономернее было бы предоставить это место Божией Матери, как ипостаси женщины-матери, дарующей жизнь продолжательнице рода. Но…

Вот что провозглашал, вот что с пафосом декларировал Он в своих «божественных» проповедях:

«…Почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя» (Мф. 19. 19).

Ах, как возвышенно, как житейски верно, как благородно! Но это – на словах. А на деле?

«И некто сказал Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои стоят вне, желая говорить с Тобою. Он же сказал в ответ говорившему: кто Матерь Моя? И кто братья Мои? И, указав рукою Своею на учеников Своих, сказал: вот матерь Моя и братья Мои; ибо, кто будет исполнять волю Отца Моего небесного, тот Мне брат, и сестра, и матерь» (Мф.12. 47—50).

Ай да Иисус Христос! Ай да Божий Сын! Да-а-а… Про спасшего Его от царя Ирода отчима Своего плотника Иосифа Он, пустившись странствовать-бродяжничать, истинно как блудный сын, давно и думать забыл, так тот хоть следом за ним не вяжется. А матери с Его младшими братьями (в Евангелии от Марка – и сестрами) все чегой-то неймется, разыскали Его, видеть хотят, поговорить о чем-то напрашиваются. Еще, чего доброго, помочь в чем-то попросят. Да пошли они!.. И не вышел к ним.

– Но Ты же сам говоришь: почитай, возлюби…

– Мало ли что Я говорю! Некогда Мне со всякими разными нижними-ближними сопли рукавом утирать. «…Предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Лк. 9. 60). «Кто может вместить, да вместит!» (Мф. 19. 12).

Ах, как красиво, правда? Ах, как благородно! Ах, как умилительно! Истинно Божий Сын, проповедующий: «…Будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный» (Мф. 5. 48).

И так Он во всем. Внемлите и разумейте!.. Это там какой-то русский чудак пишет: «Ты наш старший брат – нам второй отец», в том смысле, что он о младших и заботиться должен по-отцовски. Так то – примитивный закон, житейски приземленный, земной, а у Него – Сына Божия и Закон иной – Божий! Понимать надо!..

Слово и дело

Не так давно мне довелось нечаянно стать свидетелем доверительного разговора двух весьма высокопоставленных рыночно-демократических чинодралов. У одного истекал срок его полномочий на выборной должности, другой баллотировался кандидатом на его доходно-хлебное кресло. И тот, будучи заинтересованным в избрании именно этого, благоугодного для него преемника, истинно по-отцовски его назидал:

– Главное – побольше обещай. Электорат – это же, сам видишь, быдло. Ну, мягче говоря, стадо баранов… Нет, скажем, пожалуй, чуть помягче: стадо овец Христовых. Так они же самим Христом воспитаны верить, как дети. Так ты им все, чего ни попросят, все обещай, они за тебя и проголосуют…

Невольно вспомнилось евангельское:

«Если чего попросите во имя Мое, Я то сделаю» (Ин. 14. 14).

А и то правда: уж обещать – так обещать! Как, скажем, дедушка Ленин: землю – крестьянам, заводы и фабрики – рабочим, мир – хижинам и все такое. А потом, когда добьешься своего, можно и забыть о всех своих обещаниях.

Как, к примеру, верный ленинец, а затем еще более верный демократ Боря Ельцин. На рельсы, пообещал, лягу, если народу хуже при моей власти станет. Потом, правда, забыл лечь, ну да это уже не столь и существенно. Главное – пообещать, да с этаким впечатляюще-многообещающим размахом! «Любить – так королеву, воровать – так миллион!»

Королев, правда, на всех ворюг не напасешься, но они о том не очень-то и горюют. И в воровстве истинных хапуг-ворюг миллионами не удивишь. Особенно этих, кого во имя царя Бориса Кровавого ельцинистами стали звать. Они с его благословения в России миллиардами ринулись хапать, благо электорат, то бишь стадо презираемого ими простонародного быдла, этих овец-баранов Христовых всем их обещаниям истинно по-христиански верит. «Как дети». А они для этих детей-агнцев пастыри и пророки.

К тому же, как посмотреть да сравнить век нынешний и век минувший, то все эти пастыри да пророки истинному Пастырю и Пророку Сыну Божию Иисусу Христу и в подметки не гожи. Что их жалкие «земные» обещания в сопоставлении с Его обещаниями оживлять умерших и даровать жизнь вечную. То есть бессмертие с вечными наслаждениями в кущах райских «иже еси на небесех» в Царствии Божьем.

А что? Обещать – так обещать! Чтобы дух захватывало! Чтобы слюнки от вожделения текли. Чтобы жаждущие да алчущие от всего земного разом без всяких-яких раздумий отказывались во имя возможности на чужом горбу «на халяву» в рай въехать. Тем паче, что взамен-то Он ничего такого особенного и не требует. Только и всего, что возлюбить Его, уверовать в Него и следовать за Ним.

А ученикам-Апостолам Он и того более пообещал. Когда Его любимец Петр спросил, а что же, мол, нам там будет в благодарность за то, что мы пошли за Тобою, ответ, что называется, превзошел все ожидания:

«Иисус же сказал им: истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, – в пакибытии (в новом бытии), когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых» (Мф. 19. 28).

И это ничтоже сумняшеся заранее зная, что Иуда предаст Его, а Петр трижды отречется от Него, да и другие «рассеются» от Него. Неважно, что будет потом, важно то, чтобы они сейчас шли за Ним и помогали «ловить человеков». А поскольку им тоже хочется чего-то такого-этакого, то почему и не пообещать. Тоже, мол, там, в Царствии небесном, царьками будете. И вообще главное – пообещать.

В самом деле! Ибо кому же не хотелось бы жить как можно дольше? А по возможности – и вечно. Зачем? Да хрен его знает, только вот хочется, и все тут. Ну, а ради этого на что ни пойдешь. Правда, где-то в глубине души несколько сомнительно, возможно ли такое или невозможно, но ведь об этом узнаешь лишь там, в Царствии небесном, то бишь в мире загробном. А поскольку никто оттуда еще не возвращался, поди проверь, врет Он или взаправду там нечто такое-этакое существует?

Хотя зачем тебе, собственно говоря, голову ломать, зачем думать да сомневаться? Просто верь, как дитя, и все. И не задавай глупых вопросов. Ибо сомневаться – грех. Ибо все равно никто и не даст тебе какого-либо вразумительного ответа. И вообще не твоего это овечье-бараньего ума дело. На то есть поп-батюшка, пастырь твой непосредственный в твоем приходе в миниатюре для тебя Бог Отец. Так ведь и тот ничего толком не объяснит. Разве что епископ-архиепископ или, скажем, сам Патриарх? Но, увы, до царя далеко, до Бога высоко, ну и сопи себе в свои две сопелки, да не забывай в храме потолще-подороже свечу поставить. Авось…

А то вон ведь воспевший Демона Лермонтов что пишет:

А бог на нас не кинет взгляда,

Он занят небом, не землей.

А наказанье? Мук и ада?

Так что ж, ты будешь там со мной…

Истинно: многая знания – многая печали. И чем больше радиус познанного, тем обширнее окружность неведомого. На чем, пожалуй, и не мешало бы и поунять свое детское любопытство, да ведь зудит, не унимается в башке треклятый вопрос: а зачем? А ради чего? А во имя чего все эти обещания, вся эта тысячелетняя ложь? Ложь – это же великий грех. Хотя бывает, говорят, и ложь во спасение. Такой, что ли, и казалась ложь выблудка римского легионера Пантеры, объявившего Себя Сыном Божьим и Спасителем?

Тогда – да. Тогда – похвально. Достохвально. Но…

Но значение любого пророка (философа, проповедника) заключается не в некой абсолютной истине (правильности его взгляда, его идей), а в том, на какие дела эта его истина (его учение, его идеи) людей зовет и на что подвигает.

Иисус Христос о Себе Сам возгласил:

«Я есмь путь и истина и жизнь…» (Ин. 14. 6).

И еще:

«Я на то родился и на то пришел в мир, чтобы свидетельствовать об истине; всякий, кто от истины, слушает гласа Моего» (Ин. 18. 37).

Изумительно! До обалдения ошеломительно. Но…

«Пилат сказал Ему: что есть истина?» (Ин. 18. 38).

И…

И ответа-то от всезнающего Сына Божия Иисуса Христа не последовало!

Он всегда вот так при сложных вопросах к Нему этак многозначительно, с ученым видом знатока умел отмолчаться. Или этак увертливо обронить: «Ты сказал».

Удобная позиция. С издевочкой к вопрошающему. Но это разве ответ?

Так в чем же все-таки Его истина? На что людей звала и на что подвигла?.. Может, на созидание?

Нарицательным, как беспримерного детоубийцы, как злодея из злодеев стало имя царя Ирода. Он чем христианству особо ценен? Тем, что при рождении Иисуса Христа чуть ли не во всей Иудее поголовно вырезал младенцев мужского пола. Подтверждения тому, как мы уже знаем, матушка-история не дает. Более того, он вошел в историю под названием Ирод I Великий. За что? За детоубийство, что ли? Нет, он, оказывается, прославился как рачительный хозяин своей страны, как царь-строитель, царь-созидатель, да к тому же сам прекрасный инженер и выдающийся архитектор.

Подтверждение тому – не какие-то там легенды и слухи, как об Иисусе, а сохранившиеся до наших дней свидетельства рукотворные. К примеру, летняя резиденция царя – дворец Иродион, построенный в пустынной местности в 13 километрах от Иерусалима. Или, скажем, Моссада (в переводе – крепость), сооруженная на вершине отвесной скалы высотой 440 метров – высшей точки над Мертвым морем. Это была по тем временам идеально неприступная крепость с четырьмя десятками башен и 20 подземными цистернами для хранения четырех миллионов литров пресной воды. А всего такого рода каменных крепостей им было построено более двадцати.

По планам Ирода Великого преображались суровые ландшафты Святой Земли, строились новые города, окружаемые водоемами, парками и садами, пролагались и поныне оставшиеся проезжими дороги. Чудом архитектурной мысли царя считался город-порт Кессария, руины которого сегодня торчат из Средиземного моря, поражая воображение археологов. Как, мол, такие строения возводились без современной строительной техники?!

Есть немало и других доказательств того, что Ирод Великий был истинно великим архитектором. Таких реальных, конкретных, предметных фактов, которые можно увидеть собственными глазами и пощупать собственными руками. Одно из таких – знаменитая Стена плача в Иерусалиме. Это западная стена некогда стоявшего здесь Второго Иерусалимского храма. Это был как раз тот храм, из которого Иисус Христос бичом выгонял менял и торговцев. Когда не верящие в Его божественность иудеи спросили, чем Он может доказать Свое всемогущество, «Иисус сказал им в ответ: разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его. На это сказали Иудеи: сей храм строился сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его?» (Ин. 2. 19, 20).

И далее в Евангелии нечто столь головоломное, что истинно ставит любого человека в тупик:

«А Он говорил о храме тела Своего» (Ин. 2. 21).

Попытаемся раскинуть мозгами. На стройке этого храма по велению царя Ирода трудились 18 тысяч рабочих. В течение 46 лет – почти полвека. Площадь храма заняла 140 000 квадратных метров. В основание стен были заложены вытесанные из скал камни длиной до 13 метров и весом до 600 тонн. В результате этого поистине нечеловеческого труда было возведено величественное по масштабам и красоте здание, равного которому в то время вообще не существовало в мире. Могли ли его разрушить толпившиеся возле Иисуса Христа иудеи?

Вопрос истинно риторический. Вернее – издевательский. Не могли при всем их желании – силенок бы не хватило. Не говоря уж о том, что храм был главной религиозно-государственной святыней Иудеи, и ни у кого на него не поднялась бы рука.

Ясно теперь, в чем мудрость и всемогущество Иисуса Христа? Знал, что говорил. Вот, мол, вы разрушьте, а Я мигом заново построю. А поскольку они, эти привязчивые иудеи, конечно же, не разрушат, то и восстанавливать не надо.

Ай да Иисус! Ай да мудрец и чудотворец! Ха-ха-ха! Как это там детишки-ребятишки в таких случаях приговаривают? Обманули дурака на четыре кулака…

Хотя, конечно же, нельзя не отдать должное Его находчивости и остроумию. Не отсюда ли и решение объявить Себя Божьим Сыном: не веришь – поди проверь. Об этом может точно сказать лишь Сам Бог. Поэтому как узнать , кто Его Отец, он ведь ни разу спросившего не адресует к Своей Матери Марии, а – только к Самому Богу. Что делает буквально на каждом шагу:

«… Вы от нижних, Я – от вышних…» (Ин. 8. 23).

«Тогда сказали Ему: кто же Ты? Иисус сказал им: от начала Сущий, как и говорю вам» (Ин. 8. 25).

«Иисус отвечал: если Я Сам Себя славлю, то слава Моя ничто. Меня прославляет Отец Мой, о Котором вы говорите, что Он Бог ваш; И вы не познали Его, а Я знаю Его; и если скажу, что не знаю Его, то буду подобный вам лжец. Но Я знаю Его и соблюдаю слово Его» (Ин. 8. 54, 55).

Во шпарит – как по писаному. Кого не введут в священный трепет такие дерзновенно впечатляющие слова! И перечить, и даже сомневаться боязно – перед Самим Богом ответ держать за сомнение в Нем!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: