ИСПЫТАНИЯ НА НАДЕЖНОСТЬ И УСТОЙЧИВОСТЬ.

Ах, и сам я нынче чтой-то стал не стойкий…

(С.Есенин).

Испытания – заключительный этап постройки судна. Ходовым испытаниям в море предшествуют испытания швартовные, у причальной стенки завода. Мне лично не доводилось выходить в рейс в составе сдаточной команды, как Борису-младшему, например. Разве что, случались разовые выезды при стоянке судна, как это имело место в уже описанной встрече в Севастополе. Мое участие в швартовных испытаниях судовых электростанций, при которых определяется работоспособность, как самих генераторных агрегатов, так и их систем регулирования, сводилось, в основном, к подготовке специальных нагрузочных устройств (именуемых для простоты – НУ). Такие устройства применяются для имитации судовых потребителей активной (полезной) и реактивной (не очень полезной) электроэнергии, поскольку сами подлинные потребители задействованы быть не могут. А что это за штука – можно себе представить, хотя бы, из весовой характеристики: для судовой станции мощностью 7 200 киловатт вес всех компонентов НУ составляет – 80 тонн, а объем – 100 кубометров. И это, довольно сложное и трудоемкое сооружение, предназначено для единственной цели – рассеивать всю, в зависимости от заданной нагрузки, вырабатываемую энергию в пространство, нагревая окружающий воздух и забортную воду!

Для энергетика, учитывая особенности его психологии, это – противоестественно. Все действующие в стране электростанции и ТЭЦ не в состоянии удовлетворить возросшую потребность в энергии, учитывая энергетический кризис, а тут такое расточительство! Судовая станция это, по сути дела, мини-ТЭЦ, которая могла бы передавать энергию в промышленную сеть, тем более что рекуперация энергии – не новость: взять хотя бы тот же железнодорожный электротранспорт.

Теоретически – да, а на практике все сложнее. Нагрузки судовых генераторов, в соответствии с заданными режимами, строго регламентированы по величине и по характеру. К тому же, регуляторы напряжения и частоты тока, с помощью которых обеспечивается нагрузка и, одновременно (в зависимости от разного рода отклонений этих параметров), их автоматическое регулирование, сами подлежат испытаниям, как составная часть агрегата. Есть и другие сложности.

Но, пожалуй, самая главная «закавыка» в программе испытаний судовой электростанции, если попытаться обойтись без использования НУ, – динамика, представляющая собою наброс нагрузки в заданных размерах, причем, внезапно, и при разной степени загруженности генераторов.

Мои греховные мысли о покушении на традиции совпали с окончанием института. Тема моего дипломного проекта – электрооборудование океанского среднетоннажного судна с использованием трехфазного переменного тока вместо постоянного тока, опять же по традиции, прижившегося на судах того периода времени. А узловой вопрос моего проекта – самосинхронизация синхронных генераторов судовой электростанции, при включении их в сеть для совместной работы. В то время как, все имеющиеся тогда немногочисленные суда с синхронными генераторами использовали метод точной синхронизации.

По узловому вопросу, рассматривая переходные процессы в момент подключения возбужденного генератора к сети, обнаруживается некая аналогия с внезапным приложением заранее выставленной нагрузки. Быть может можно и нужно проработать этот нюанс? Посоветовался со своим руководителем по дипломному проектированию, в то время главным инженером одного из проектных бюро, Г.И. Китаенко. Он – ведущий специалист отрасли по вопросам судовой электротехники, составитель и редактор многотомного «справочника электромонтажника», поэтому я побаивался, как бы он меня не высмеял. Но Георгий Иванович только внимательно посмотрел, и как-то снисходительно поинтересовался:

«Чем вызван этот вопрос?»

«Подумал: а вдруг нужно? На случай какой-либо непредвиденной ситуации» - вывернулся я. Однако в разговоре признался, чем еще, кроме этого, вызван мой интерес.

«Все не так просто. Вообще, это – отдельная и вполне самостоятельная тема» - сказал он. А в конце разговора добавил:

«Не забивайте голову. Обосновали целесообразность самосинхронизации, вот и оформляйте проект в отпущенное Вам время и защищайте его в назначенный срок».

Кстати, в своем потрясающем отзыве на мой дипломный проект, Китаенко отметил эрудицию дипломанта, который «в состоянии зрело и серьезно решать» инженерные задачи. Там также есть такая фраза: «значительная часть материала этого диплома может представлять интерес для проектных организаций». Это пишет специалист, мнение которого по вопросам электротехнологии в судостроении является решающим! Чуть было не возомнил о себе, Бог ни весть что. Хватило ума понять, что указанная рекомендация никого ни к чему не обязывает, да и я – не первый и не последний, кто приложил руку к исследованию данной проблемы.

Век живи, век учись. С получением диплома перерыва в учебе почему-то не последовало. Гляжу на себя со стороны, и вижу человека, обреченного на бесконечные зачеты, экзамены, собеседования, в течение восьми долгих лет, по прошествии которых (скорее всего, по инерции), «в науки он вперил ум, алчущий познаний». И опять, как в сказке про мочало и начало, кандидатские экзамены, статьи в технические журналы, подготовка брошюры по улучшению использования энергоресурсов (печатание которой растянулось на полтора года). А главное – бесконечная возня с рефератом по вопросам организации труда и совершенствования систем управления энергохозяйством завода, путем их поэтапного перевода в автоматизированные системы.

Меня, в общем-то, смущал тот факт, что намеченная мною тема реферата по организации труда во вспомогательной службе, не соответствует профилю института. В свое время Михаил Михайлович – доцент из Инжэкона, с которым у нас имелся договор о творческом содружестве, узнав о моих потугах, порекомендовал переключиться на них, но мне не захотелось отрываться от группы. Своими душевными терзаниями я поделился с коллегой по группе соискателей – Романом Матвеевичем, ведающим на заводе вопросами труда и заработной платы, и готовившим реферат со сходной тематикой. Оказалось, он не только не задумывается об этом, но уже определился с руководителем. Да он, вообще, двигался по жизни без потуг и легкими шагами.

Все это происходило на фоне упразднения Совнархозов, вызвавшего перетряску управленческих кадров, и готовящегося перевода промышленности на новую систему планирования и экономического стимулирования. А решение Коллегии Министерства об опытном переводе нашего завода на эту самую новую систему, вызвало массовую, ускоренную переподготовку и переаттестацию руководящих и инженерно-технических кадров на предприятии. Попутно, цехами и службами проводилась большая подготовительная работа под эгидой «научная организация труда».

Мои усилия в данном направлении завершились даже подготовкой журнальной статейки, под условным названием «НОТ в энергослужбе предприятия», по предварительной договоренности, правда, без гарантии публикации. Но, так или иначе, этот материал – мне на руку. О чем я и поделился в доверительной беседе с Романом, просто по-приятельски.

По завершении работ, так же как и другие руководители, я представил рапорт о готовности, который почему-то комиссия не приняла, поскольку он не удовлетворил кого-то из ее членов. Этим членом оказался Роман Матвеевич: он счел мою справку слишком лаконичной, не отражающей ни всего объема работ, ни отдельных ее аспектов, разумеется, зная о том, что такой материал у меня имеется. Так как срывались сроки представления отчета, председатель комиссии, он же – генеральный, потребовал от того и от другого срочно доработать документ. Обозленный, я отдал Роману копию своей статьи.

Однажды, в качестве референта заводской научно-технической библиотеки, просматривая новые поступления, я наткнулся на сборник из серии «НОТ», в котором меня заинтересовала статья, касающаяся промэнергетики, со знакомой фамилией автора. Моя статья, только авторство там принадлежало моему знакомому – Р.М. Гертику, а мое имя почему-то отсутствовало. Я задохнулся, у меня не было слов – только буквы, и те – россыпью. Ну, понимаю: ему нужны публикации. Мог же он, в конце концов, напроситься ко мне в соавторы, и я бы вряд ли ему отказал. Чистой воды – плагиат!

Первая реакция: разоблачить и выдать ему все, что я о нем думаю. Поостыв, пришел к выводу о бессмысленности предполагаемых действий. Во-первых, уже поздно: он, как-то молниеносно, завершил и сдачу основного экзамена, и работу по своей кандидатской. Во-вторых, он уже куда-то слинял. В-третьих, нужно просто пожалеть свои нервы, да и к этой теме я уже как-то охладел.

К тому времени я уже во всю занимался другой темой, даже подготовил черновой вариант реферата, вернее, некое подобие его скелетной схемы, где приведены основные положения, требующие, однако, технического решения и проработки. И на этом – все. А тема эта касается испытания судовых генераторов в динамических режимах с нагрузкой их на береговую сеть. Да, именно, та самая застаревшая болезнь, чуть ли ни со студенческой поры. В журналах стали появляться материалы об опытных испытаниях судовых электростанций с рекуперацией энергии в промышленную электросеть, причем, с применением разных сложных согласующих устройств. Но меня интересовала только динамика, то есть набросы нагрузки, причем нагрузки фиксированной, иначе говоря, в заранее заданных размерах, возникающей при несинхронном включении в сеть. Этот способ манил меня своею кажущейся простотой, а так же какой-то привлекательностью с инженерной точки зрения. Все оказалось не так просто: трудно вообще чем-либо заниматься между делом, прерываясь, с большими интервалами; каждый раз перенастраиваться, совершенно расфокусировавшись, не имея ни постоянной базы, ни единомышленника, а подчас и подходящего ассистента. Не вдаваясь во все перипетии, можно сказать: завяз по уши. А, учитывая накатившуюся полосу неудач на работе и дома, проблем со здоровьем и бытовой неустроенностью, стало ясно: с соискательством пора кончать. Наука от этого ничего не потеряет, да и балласта там предостаточно и без меня. На другую работу я переходить не собираюсь, ибо от добра добра не ищут, а что касается самосовершенствования, оно может быть продолжено и без степеней, но не ценою здоровья. Пощекотал свое самолюбие – хватит.

Однако, просто так, ни за здорово живешь, расстаться с замыслом – жалко. Нашел в заводском конструкторском бюро сподвижников, в лице начальника отдела, Сергея Георгиевича, и его сотрудника, с которым мы еще в послевоенные годы занимались трофейным оборудованием. Вместе с ними подготовили рационализаторское предложение по упрощению проведения испытаний одного из сдаточных заказов, дающее нам право заниматься его внедрением на вполне законном основании, на что даже отпускались средства. Поскольку по ряду причин, в том числе и бюрократического толка, работа непредвиденно затянулась, мы с Сережей вспомнили про ЛЭТИ, нашу Альма-матер, к тому же на кафедре у него был друг, а заведовал кафедрой, по-прежнему, Норневский, при котором мы выпускались в самостоятельную жизнь. У нас с институтом выявилась обоюдная заинтересованность в намеченном мероприятии; к работе подключились два аспиранта, для одного из которых – Л. Золотцева – она даже стала темой его диссертации, поскольку ее диссертабельность не вызывала сомнений.

Работа ускорилась после того, как к ней подключились специалисты Научно исследовательского института судовой электротехники, созданного на базе ЦКБ, где работал Г.И. Китаенко – мой бывший руководитель в пору студенчества. А теперь Георгий Иванович является главным инженером этого самого ЦНИИ. Таким образом, вопрос, заданный когда-то ему студентом-дипломантом, вновь вернулся к нему же, но уже в виде предложения группы специалистов извне. Видимо, так было угодно судьбе, что в авторском свидетельстве на изобретение нового способа испытания судовой станции, названного «способ ЛЭТИ», в числа авторов фигурировала его фамилия, где-то по соседству с моей.

Окончательно оценочные критерии, полученные новым способом, были одобрены после проведения сравнительных испытаний электростанции РПБ «Восток» (того самого пресловутого, незабвенной памяти судна, с которым я, вроде как, сроднился), где уже до этого прошли испытания прежним, традиционным методом с применением нагрузочных устройств, так что было с чем сравнивать.

Одновременно проводились поиски более простых и наглядных приемов, а затем родился окончательный способ испытаний агрегатов с рекуперацией энергии в заводскую сеть, разработанный той же триадой (ЛЭТИ – ЦНИИ – завод), где для регулирования параметров самой береговой сети, выделялся один из испытуемых генераторов. Способ обрел права гражданства и широкое применение на верфях страны. Сравнительные испытания проводились на, опять же, небезызвестном «Посьете», названным при спуске другим именем.

Но, не набрав оборотов, применение этой новой технологии на нашем предприятии, ее внедрившем, приостановилось. По причинам, далеко не однозначным. Главным образом, это связано со сменой главного конструктора (уже не завода, а объединения!), не заинтересованного менять установившуюся традицию, что не только сковывало инициативу Сергея Георгиевича и его поддужных, но и во многом сводилось к определенным запретам. Проявлялся и явный саботаж: контрагенты, поставляющие оборудование генераторных агрегатов и выполняющие, здесь на месте, те работы, которые они должны выполнять на заводах-изготовителях, отказывались, под разным соусом, от любых изменений в технологии. Находились оппоненты и другого, особого, свойства – по личным мотивам. В итоге я разразился двухполосной статьей в заводской многотиражке, под названием «Косность».

Не обошлось без курьезов и в самой творческой группе. Вновь введенный в ее состав, некто Э.Г.Черник, которому было доверено составление формулы двух последних изобретений по данной теме, прослеживая развитие идеи в комплексе проделанных работ, а также просматривая имеющиеся публикации, усмотрел, что далеко не все претендующие на авторство, якобы, знакомы с принимаемыми техническими решениями, обвиняя их, если не в незнании, то в научной беспринципности. В своем исковом заявлении в суд, заведомо зная, что основные моменты изобретений не могут раскрываться в печати до окончания оформления патентования, что, в свою очередь, делает его обвинения несостоятельными, он настаивает на исключительном праве своего творческого участия. И поскольку, как он выражается, «генезис процесса» принадлежит ему, львиная доля причитающегося вознаграждения должна принадлежать также ему (это при наличии дюжины авторов, что – естественно для комплексной работы),

Само по себе составление формулы и заявки – процесс творческий, что развивает самомнение, заложенное в человеке, тем более, если здесь отмечены отклонения от нормы. Отмечу также, что Черник не глуп, сведущ, достаточно знаком с правовыми вопросами. Только вот не объясняется ли это знакомство имеющимся большим опытом затевания аналогичных тяжб, с жалобами на ущемления, на затирание, на чинимые препятствия для проявления его таланта? Разумеется, претензии истца не нашли поддержки в суде. Соратникам (они же и ответчики) было понятно и другое: основная причина тяжбы кроется в том, что истец не попал в список претендентов на соискание Государственной Премии.

Выдвижение упомянутого комплекса работ на соискание Премии институтом ЛЭТИ в лице его ректора, я воспринял как сенсацию. Эта тема пробивала себе дорогу в течение десяти лет: интерес, не столько к нашей работе, сколько к технологии испытаний с использованием промышленной сети, вообще, по-настоящему проявился лишь в последние годы, причем лавинообразно. Появились новые разработки, в том числе и заслуживающий внимания способ с применением тиристорного преобразователя, но это, скорее, вопрос будущего (сложные, дорогостоящие и дефицитные блоки).

Подаче заявки в Госкомитет предшествовала колоссальная работа по ее оформлению: согласования, обсуждения, заключения, рецензии. Эта работа не миновала и меня: как член комитета ВСНТО и как главный энергетик, я был задействован именно по этим направлениям. В числе соискателей Госпремии от нашего объединения – два человека: я и слесарь-монтажник Воронин, которого рекомендовал вместо себя Лужин Н.М. (бывший главный инженер, а в то время – уже работник аппарата ЦК КПСС). Список возглавлял Б.И. Норневский, фамилию которого к моменту подачи заявки пришлось заключить в траурную рамочку.

Что же касается вознаграждения за изобретения, то наш коллега зря ломал копья, ратуя за увеличение своей доли. Отсутствие опыта в оформлении авторских свидетельств, патентов, расчетов эффективности, ограниченные сроки выплат вознаграждений, вообще свели сумму выплат до минимума. Помнится, я за все время получил какой-то мизер. А добивался я в этом деле одного – узаконить новую технологию и исключить использование неэффективных нагрузочных устройств, покончить с неразумными энергозатратами.

На одном из совещаний по режиму «нейтрали силовых трансформаторов», которое проводилось в НИИ, и где присутствовал замминистра Лариошин, директор затронул вопрос о внедрении новой технологии испытаний и предложил мне информировать заместителя министра о проделанной работе у нас. Я воспользовался возможностью и предложил директивно узаконить то, что делается энтузиастами. Это встретило понимание, институту было предложено подготовить приказ Министра, который (увы!) так и не родился. Подоплеку неисполнительности понял позднее. Один из соавторов проекта, заведующий отделением ЦНИИ – Генкин Д.Б. в разговоре обронил интересную фразу:

«Приказ министра ничего не решит, кроме, может - быть того, что нам вобьют в производственный план то, чем мы занимаемся сейчас по собственной инициативе» - сказал он, не вдаваясь в подробности.
Меркантильные интересы берут верх: наши сподвижники, заключая договорные соглашения с верфями на техническое руководство и методологическую помощь, что называется, «стригут купоны». Директива же предприятиям в части запретов и рекомендаций – явно недостаточна для того, чтобы закрыть вопрос. Требуются создание определенных условий и заинтересованность.

В ту пору существовал определенный ритуал обнародования ежегодно присуждаемых премий за выдающиеся разработки: в центральных газетах, в самом конце года, помещался перечень самих работ, а примерно за месяц до этого публиковались статьи с их оценкой ведущими специалистами, как правило, академиками. Ждать решения судьбы заявки ЛЭТИ оставалось не так уж долго, и теперь можно переключиться на что-то другое, от заявителя ничего не зависило.

Что касается меня лично – вся эта процедура меня мало волновала: мы с Ларисой наслаждались отдыхом на черноморском побережье в Архипо- Осиповке. Октябрь – начало ноября для нас – самое подходящее время, уже не бархатный, скорее, мертвый сезон нас устраивал по многим соображениям. Томимый бездельем, я регулярно общался с газетным киоском, и однажды, просматривая центральную газету «Правда», наткнулся на статью с интригующим названием «автоматы в роли испытателей», за двумя подписями: акад. Б.Петров и проф. И Кочубиевский. Пробежав глазами текст, я мало что понял, обескураженный уже тем, что не нашел того, что искал. Перечитав внимательно, понял главное – тиристор нам перешел дорогу. На щит поднято ставшее модным в то время, применительно к техническому прогрессу, выражение АСУ, что означает: «автоматизированные системы управления» процессами. Так вот, оказывается, Дальневосточным институтом автоматики и процессов управления, по заданию Госкомитета по науке и технике, изучена и почти создана АСУ испытаний разного рода двигателей и генерирующих агрегатов, где предлагается унифицированная система нагружения машин с возвратом энергии в промышленную сеть через тиристорный вентильный блок. Уже названы заводы - изготовители и организация, призванная выполнять весь комплекс работ по автоматизации испытаний для разных отраслей промышленности. И все это – под флагом Академии Наук! Ассортимент испытуемых машин – весь спектр выпускаемых в стране тепловых двигателей и электрогенераторов, а не только судовые агрегаты, как в нашем случае. Время и место для опубликования статьи конкурентом выбраны очень удачно. Плакали, если не наш способ, то заявка ЛЭТИ, точно! Что вскоре и подтвердилось: в Комитете по Госпремиям тему сняли с обсуждения.

Впрочем, если без амбиций, статья – дельная: вопросы, поднятые в ней крайне важны, хотя рекомендуемый способ – дело далекого будущего. К тому же, это толчок. Проблема из рамок семейных вышла и переместилась в рамки общегосударственные, а в масштабе отрасли ее продвижение выразилось в проведении конференций, в начале отраслевой – в Киеве, а затем, также по инициативе Министерства, и межотраслевой – в Херсоне, где был заслушан и мой доклад.

В работе конференции принял участие представитель Дальневосточного научного центра Академии наук СССР, никто иной, как профессор Кочубиевский. О чем я узнал в последнюю минуту, поэтому не приминул в своем докладе сослаться на известную статью в «Правде», выразив некоторое удивление по поводу умолчания о давно и успешно внедряемом в судостроении способе испытаний, использующих береговую сеть. Не знаю почему, в авторстве статьи я назвал только первую фамилию, что не прошло не замеченным. Выступая сразу же вслед за мной, наш конкурент сказал:

«Статью, которую, только что, упомянул предыдущий докладчик, писал вместе с академиком Петровым и я. Именно положения, изложенные в ней, я и собираюсь развить в своем выступлении».
Развивая положения, он делал упор на теоретические основы и унифицирование систем испытаний. Излагал красиво и витиевато, в общем -то, прописные истины, отступая от темы, касающейся процесса внедрения уже разработанных способов, и проигнорировав мое замечание. Создавалось впечатление, что и моих соратников тоже мало волнуют сегодняшние проблемы, препятствующие отказу от традиционных методов испытаний, исключающих утилизацию энергии.

Кочубиевский вскоре надолго исчез с горизонта, Как говорится, «мавр сделал свое дело, мавр может удалиться».

Состоялось заседание Научно-технического Совета министерства по вопросу использования вторичных энергоресурсов, где я присутствовал как член Совета, и где у меня произошла встреча с Виктором Матвеевичем Мальченко. Он – главный идеолог по промэнергетике в нашей отрасли, к тому же, еще и главный редактор отраслевого научно-технического сборника, в состав редколлегии которого вошел и я. Мне нравился этот человек своей открытостью и деловитостью, с которым я давно и близко знаком по работе, в том числе и по линии НТО; а однажды, как представители Министерства, мы вместе принимали участие в работе Международной конференции по промэнергетике.

«После сегодняшнего Решения НТС, рекуперация электроэнергии – гвоздь программы» - определил он – «будут вводить обязательные задания. Надо, во что бы то ни стало, добиваться включения основной темы, связанной с испытаниями судовых электростанций, в Народнохозяйственный план».
Затем, будто, что-то припоминая, спросил:

«Вы ведь знаете Черняка?»

«Наслышан. Чуть было и меня не втянул в эту тяжбу».

«Оказался очень деятельным и сведущим человеком. И, кажется, смирился со своим положением».

«К вершинам тщеславия через смирение» - припомнилось мне выражение из Бондарева. А когда Виктор Матвеевич поведал, что Г.Э.Черняк подготовил письмо в ЦК КПСС, с требованием поставить испытания на промышленную основу, подумал – «на смирение, вроде, не смахивает. Претендует на лидерство».

Дифирамбы в адрес Черняка неожиданно последовали и со стороны Золотцева, прежнего ведущего нашей группы изобретателей. Теперь Леонид Маркович, с которым я все время поддерживал связь и добрые отношения, уже одобрительно отзывался о действиях этого узурпатора, успешно налаживающего связи в верхах, открывая ногой любую дверь. А все, вероятно потому, что через Виктора Матвеевича, по линии Научно - Технического Общества, решается вопрос о поощрительных мерах. Это, по-моему, – химера.

Тем временем, на нашем предприятии правит бал оппозиция: для сдаточных заказов имеющиеся методики обеспечивают проведение швартовных испытаний судовых электростанций только с помощью нагрузочных устройств. Обнаружилась даже фальсификация: протокол, составленный без участия энергослужбы, где, среди прочих причин, указано, что береговые сети не готовы (?) для перехода на новый метод. На одной из очередных оперативок генеральный директор вдруг разразился гневной репликой в мой адрес, дескать, знаю ли я, что для рыбомучной базы закупаются новые нагрузочные устройства? Я устал бороться со своим основным оппонентом – главным конструктором. Так прямо и ответил директору, который, видимо, уже знал, что где-то на верху родился комплексный план внедрения рекуперации энергии, как обязательное мероприятие при проведении швартовных испытаний, причем без права изменения величины задания по экономии. Еще прежде, в своей докладной на имя главного инженера, я писал по поводу противодействия новации, которое ляжет позорным пятном на репутацию предприятия, стоявшего еще у истоков этой новации, получившей признание.

Похоже на то, что утверждение комплексного плана станет тем поворотным моментом, который у летчиков носит название «точка невозврата».

Безусловно, идея утилизации энергии, рано или поздно обрела бы свое воплощение и без нас. И все же, наши замыслы не оказались пустыми задумками, и все усилия не пропали даром. Технология прижилась как основная, хотя и не стала единственной.

В последние годы моей работы на верфях мне и самому, как кораблю, выпало пройти испытание на остойчивость, и выдержать шторм с бортовой качкой, когда крен достигает запредельных значений. 1983 год, поистине, стал для меня пыткой, и не только на работе. Интриги, которые плелись вокруг Иванцова, обернулись для него наложением взыскания, а для меня психической травмой. Как я и предполагал еще за полгода до этого: метили в одного, а попали в другого. Хотя самое начало года походило на затишье перед бурей. Три недели, проведенные мною на вновь созданной базе гарантийного и авторского надзора, за полярным кругом, в условиях полярной ночи, интересны и памятны. Срочное обеспечение этого объекта недостающими видами связи, включая правительственную, и дооборудование пунктов энергопитания плавучего пирса – цель моего там пребывания. Этот период совпал со сдачей головного заказа, потребовавшей присутствия на базе генерального директора, резиденцией которого стало заводское общежитие гостиничного типа, в котором на эти несколько дней обосновались и мы с Валерием Михайловичем, его референтом. До этого мы с Валерием квартировали в областном центре, совершая сюда челночные поездки. Кстати, в эти дни я оказался свидетелем и участником топонимического процесса, став автором исторического документа. В представленом Иванцову протоколе согласования границ ответственности между нами и заводом, на территории которого размещался наш объект, я умышленно не указал его названия. Альберт Васильевич усмехнулся и сказал:

«А не приделать ли нам этому объекту название «Новая»? Как полагаешь – подойдет?»

«Вполне. Главное, что оно не станет ни для кого неожиданным: все равно ее так и называют: «новая база»».

Пользуясь возможностью, в виду относительной незагруженности в те дни директора, я успел решить несколько важных для меня вопросов, на что в другой обстановке обычно всегда не хватает времени. И вообще, в эти дни между нами царило взаимопонимание, вплоть до самого возвращения в Ленинград, где меня поджидал гроза, на фоне явно надуманной формулировки приказа Министра.

Добровольным экзекутором, если не инквизитором, для меня стал мой непосредственный начальник (в структуре объединения появилась такая должность) – Кузнецов Георгий Павлович, умение чувствовать господскую волю, проявляя при этом должное служебное рвение, которого, могли бы послужить образцом раболепия. Хотя, в данном случае, полученным взысканием Альберт Васильевич был обязан больше ему, чем мне.

Мое знакомство с Георгием Павловичем – давнее. В состав руководящих кадров предприятия мы с ним были включены почти в одно и то же время (он стал тогда начальником монтажного цеха), затем он был избран секретарем Парткома завода. Этот момент мне памятен забавным эпизодом.

После кончины Б.Е. Клопотова, в течение полугода на заводе фактически царило безвластие, и решение почти всех вопросов принимал на себя заместитель директора по производству. В связи с возникшей у меня проблемой в части отнесения затрат, я по окончании рабочего дня отправился к нему на прием, где застал и Кузнецова, но там восседали два маститых коллеги, к тому же давние приятели Сергея Илларионовича – главный строитель и главный конструктор. Мы с Кузнецовым пристроились поодаль, у стеночки. То, что излагал главный строитель, на местном диалекте называлось «травля». Видимо, старички позволили себе немного расслабиться. Сделав паузу, Исай Григорьевич обратился с вопросом к конструктору:

«слушай, Арсений, а тебе не досадно, что твой поддужный и бывший ученик обошел тебя? Гляди - ко, теперь он – самая важная персона в районе».
Разговор переключился на злобу дня: секретаря парткома завода – Лужина утвердили секретарем Райкома КПСС, и Винницкий, продолжая роль спикера, не приминул «критикнуть» состав парткома, затем, что-то вспомнив, засмеялся:

«У меня дважды в жизни случилось, когда в подобной ситуации, при смене секретаря парткома, я позволил себе «перемыть косточки» кое-кому из состава бюро, а потом оказывалось, что среди присутствующих при разговоре находился тот, кто назавтра этот партком возглавил».

Вот и этот раз никто из присутствующих не подозревал, что сидящий у стеночки Кузнецов уже назначен секретарем Парткома завода.

Деловые качества, а вместе с ними и характер Георгия Павловича проявились сразу же с приходом Дубровского в качестве директора, с которым он играл в унисон. Затем по окончании срока, состоялся его перевод в аппарат Обкома КПСС, под непосредственное управление Иванцова, в то время, еще до прихода к нам, – важной фигуры, влияние которого на моего начальника проявлялось и позднее. Стремительный рост карьеры Кузнецова прервался после непродолжительной работы на посту руководителя одного из судостроительных предприятий, и пошел на убыль по возвращении его к нам в период нашего преобразования, в объединение, где он занял должность главного технолога.

Мое столкновение с главным технологом, которое стало ущербным для наших с ним личных отношений, произошло незадолго до его смещения с этого поста. Одной из причин смещения явилось невыполнение плана внедрения робототехники, что могло, в тот период провозглашения роботизации производственных процессов чуть ли не основой технической политики, приравниваться к серьезным упущениям. Еще за год до этого заводу было выделено более двух десятков единиц этих пресловутых роботов. Несмотря на то, что в моей епархии такая техника не применима, как патриот завода, я согласился втиснуть две единицы в мастерские газовых баллонов при наполнительных станциях. Здесь, где, в общем-то, вполне можно было обойтись и без них, они выглядели, хотя и «показушно», но убедительно. Через год оказалось, что эти два робота – едва ли не единственные действующие единицы. Кузнецов, пользуясь моментом, когда он оставался исполняющим обязанности главного инженера, собрал срочно совещание, где, распределяя оставшиеся два десятка единиц робототехники, решил ввернуть мне еще несколько позиций (кто везет, на того и грузят). Этого я уже вынести не мог, заявив, что он просто решил подставить меня, прикрывая свою спину и то, что находится ниже ее, я напрочь отказался выполнять его решение.

«Можете считать это волюнтаризмом, но менять свое решение я не намерен» - заявил он – «и найду способ заставить Вас подчиниться».

Поскольку распределение утвердил не главный инженер, а «калиф-на-час», делать я ничего не стал, заявив, что робототехнике, предназначенной для серийного и массового производства, нет места в ремонтных службах, тем самым нажив себе врага в лице Георгия Павловича.

Став по злой иронии судьбы моим начальником, Кузнецов с порога проигнорировал привезенное мною министерское Решение о подготовке приказа о техническом перевооружении. Не удивлюсь, если об этом даже не был поставлен в известность Иванцов. Взаимная неприязнь в наших с начальником отношениях затуманила мои ближайшие перспективы. Кузнецов, напротив, вскоре после нового назначения, казалось, обрел спокойствие и уверенность. Принадлежность в прошлом к высшей категории партноменклатуры, видимо, поддерживала и эту уверенность, и его самого. А по случаю государственного юбилея, он был даже представлен к ордену. На торжественном заседании, которое проходило в помещении Консерватории, во время перерыва, он перед нами, своими подчиненными, покрасовался в ореоле трех сине-голубых «Орденов Октябрьской Революции».

Заканчивался год, с подведением итогов, и предстоящая работа по охране окружающей среды, в связи с возникшими новыми требованиями, заслонили собою все остальное. Даже, несмотря на введение в штат отдела, мне в помощь, третьего заместителя. Предстояло создание оборотного водоснабжения и переоборудование канализационной системы, существующей еще с петровских времен и не соответствующей современным нормам. Да и текущих дел хватало. Все личное как бы сместилось на задний план.

Отмечая 35-летие моей работы на предприятии, мне, вместе с другими старожилами, был вручен нагрудный знак ветерана труда. Взяв в руки мой значок, Георгий Павлович прочитал вслух начертанное на его обратной стороне: «за долгий и безупречный труд на предприятии», поиронизировал:

«Долгий – да, а что касается безупречности, тут - не уверен».

«Все в мире условно» - парировал я – «да и, вообще, идеальных работников не бывает. К тому же, это – всего-навсего значок, а не орден. Скажем, такой как «Орден Октябрьской Революции»».

Такие безобидные пикировки иногда случались и позднее, но это никак не отражалось на работе в русле текущих дел.

До поры, до времени.

Злополучная резолюция разгневанного генерального, о необходимости усиления управления энергослужбой, развязывала руки Кузнецову и, как бы, заранее оправдывала его действия в отношении меня. Мои доброжелатели информировали меня об его позиции, высказанной руководству, дескать, я вышел из подчинения, стал неуправляем, и что с этим нужно что-то делать. Алексей Васильевич, директор Таллинской производственной базы, в частности, предупреждал меня и о возможных каверзах. Но что-то явно сдерживало моего шефа. Однажды его осадил Александров, будучи в то время главным инженером, когда на заданный ему какой-то вопрос, относящийся к моей компетенции, Кузнецов ответил, мол, этот вопрос не по адресу, поскольку он, всего лишь – куратор.

«Ишь. Он, оказывается, куратор» - возмутился главный – «Мне нужен помощник и ответственный руководитель технических служб. А посему, будешь нести ответственность наравне с главными специалистами».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: