Снова тишина. Я наклонился к нему. Продолжительное молчание. Я глянул ещё раз на него. У него было серьёзное лицо, но счастливый взгляд. Неужели он передумал?

- Я только что сделал самый большой шаг в моей жизни.

Теперь наступила моя очередь молчать.

- Что ты имеешь в виду? - спросил я, почти уверенный, что знаю, о чём он.

Он продолжал колебаться.
- Когда мы были вместе раньше, это было потому, что мы были там только вдвоём. А сейчас я путешествую по единственной причине.

Пауза. Сглатывание.
- Ради секса.

Я остановился на обочине дороги, вытянул ручник и заглушил двигатель. Моя рука потянулась к нему и его глаза встретились с моими. Их выражение было почти испуганным, подумалось мне. Несомненно, больше, чем простая озабоченность.

- Ты ошибаешься, Джеймс. Ты путешествуешь не ради секса. По крайней мере, я надеюсь, что нет. Ты путешествуешь из-за любви, а это подразумевает дружбу и уважение. Если ты решишь, что это означает ещё и секс, я соглашусь с тобой, хотя это нечто другое. Но если ты действительно подумал, что едешь только за сексом, то я могу отвезти тебя назад или на вокзал, как пожелаешь.

Он взглянул с обидой.
- Я думал, ты хочешь, чтобы я был с тобой.

- Мне хочется этого больше всего на свете. Но я хочу, чтобы и тебе хотелось того же.

Он переваривал это.
- Я не говорил, что я не хочу секса или быть с тобой. Я не делал этого. Это просто большой шаг.

Я сжал его руку. Он повернулся и обнял меня.
- Если бы я сказал тебе, что подумал о том, что ты имел в виду, ты поверил бы мне? То есть поездка со мной, как с другом, как тем, кто любит тебя - это хорошо, но поездка только ради физиологического секса - плохо, как-то так?

Он кивнул и улыбнулся.
- Ты не возражаешь?

- Возражать? Я возненавидел бы это, если это был просто секс, вне зависимости от того, насколько хорош ты был. Но любовь, и знание, что ты думаешь обо мне, это по-настоящему важно.

Он откинулся на сиденье, и его настоящая улыбка вернулась на его лицо.
- Поехали! - заявил он.

Спустя время он уставился на трёхэтажный жилой дом широко раскрытыми глазами.
- Это выглядит солидно.

Я усмехнулся.
- Подожди, пока ты не попадёшь внутрь.

Мы поднялись по лестнице на самый верх, я отомкнул дверь, и первое, что он увидел - было изображение одного из моих паровозов. Он издал восклицание и вряд ли хотел смотреть на что-то другое. Но я оттащил его и заставил оглядеться. Прихожая была малопримечательна, за исключением другой картинки на железнодорожную тему; ну а кухня была кухней. Затем я показал ему на закрытую дверь и отступил назад. Он вопросительно взглянул на меня. Я сделал знак, чтобы он открыл дверь.

Почти всегда в своём детстве я жил поблизости от железной дороги, что означало, что стены моей комнаты всегда были покрыты картинками машин и поездов, постерами и различными сувенирами, которые мне удавалось достать. Когда я переехал, я забрал с собой всё и моя новая спальня выглядела по-прежнему. Я не видел резона увешивать стены фотографиями девушек, в отличие от большинства моих сверстников. Единственной уступкой возрасту стала двуспальная кровать. Видение того, как он, оказавшись в комнате, огляделся вокруг и его рот приоткрылся, заставило потеплеть у меня на сердце.
Он прошёлся вдоль стен, глядя на фотографии, засыпая меня вопросами, и впитывая всё это, после чего развернулся и посмотрел на меня как надо, впервые за сегодняшний день. Его улыбка наконец раскрылась правильным образом.
- Мне нравится эта комната.

- Отлично. Половина её - твоя.

Я не знаю, что подтолкнуло меня так сказать. Но его поведение в квартире неожиданно оказалось более юным, нежели на каникулах. Я вдруг осознал, что по-настоящему ему всего лишь четырнадцать.

И когда я произносил это, он смотрел на меня с блеском в глазах.
- Я мечтал об этом. Я хочу здесь жить.

- Я надеюсь, что будешь, когда сможешь.

Он ничего не сказал, но что-то неуловимо изменилось, и он подошёл ко мне и обнял меня, и снова стал такого же возраста как я, и снова стал моим Джеймсом.
Позже мы уселись в компании друг друга и (возможно, немного из-за нескольких банок пива) мы расслабились, и всё было так, словно мы ещё на лодке. Разговор то возникал, то затихал между взглядами в телевизор, и я вскоре заметил, что он зевает.

- Ты устал, да? - спросил я.

Он кивнул.

- В кровать?

- Ммм.

- Где ты хочешь спать?

- Что? - спросил он, неожиданно проснувшись.

- Где ты хочешь спать? Здесь, на полу? Стоя в туалете? Где?

Наконец он слегка улыбнулся.
- Я знаю, у меня есть половина твоей спальни.

- Отлично, - сказал я. - Я надеялся, что ты скажешь это.

Я поднялся, с неохотой он проделал то же самое. Он последовал со мной до двери, затем заколебался.

- Мне нужно пописать.

- Иди сам. Мне нужно подготовить постель, я по-настоящему устал.

- 'Кей.

Я всё ещё не распаковался. Я приподнял свою сумку с пола, но затем передумал. Это можно сделать и утром. На половине раздевания я услышал его шаги за дверью. Он остановился. Затем раздался стук в дверь. Что, чёрт возьми, за игра? Я решил подыграть.
- Войдите!

Он вошёл. Посмотрел на меня, стоящего без рубашки, без брюк и робко улыбнулся.

- Ну?

- Что ну? - спросил он.

- Что это был за стук?

Он сделал паузу.
- Я... Я не... Я всегда стучусь, прежде чем войти в чужую спальню.

Я взглянул на него в ужасе. У него появились какие-то сомнения?

- Но это не чужая спальня. Она твоя. Твоя и моя. Точно так же, как на каналах.

- Просто это кажется не совсем правильным.

- Джеймс... О, Боже... - я расстроился. Я подумал, что теряю его. Я чувствовал панику, глядя на него, стоящего передо мной, словно непослушный школьник. Что пошло не так?

- Я думал, что ты чувствуешь ко мне то же самое, что я к тебе, - сказал я хрипло.

- Я... я... - Это звучало как музыка. - Но это кажется... странным... быть у тебя в квартире и идти спать в твою спальню в твоей постели. Это просто по-другому, чем на каналах.

Неужели это всё? В таком случае...

- Джеймс. Подойди сюда. Пожалуйста.

Он подошёл ко мне, с ещё неопределившимся выражением на лице, с умоляющим взором на нём.
- Ты не будешь делать мне больно, правда?

Мой рот приоткрылся. Я смотрел на этого неожиданно ставшего сомневаться мальчика, стоящего передо мной, и мои глаза наполнились слезами от того факта, что после всего того, что было между нами, он вдруг решил, что я причиню ему вред. Всё, что я смог сделать в тот момент, так это обнять его, и он медленно обнял меня в ответ. Немного успокоившись, я отодвинул его от себя и заглянул в его глаза, которые продемонстрировали менее тревожный, чем раньше, взгляд затравленного щенка.

- Мой друг... мой... больше чем друг, - начал я. - Я всё тот же, каким был в Эмбердейле. Я всё тот же, каким был всю эту неделю. Разве я делал тебе больно? Разве я делал что-то такое, что тебе не нравилось?

Он покачал головой.

- Я не собираюсь начинать делать это и сейчас. Это потому, что тут моя территория и твои родители не смогут сюда приехать?

Я тоже был ребёнком и знал, что чувствуешь, когда остаёшься в чужом доме и в чужой власти. Я знал, что это глупо. Сейчас. Но мне нужно было сообразить, что приезд в чужой дом, да ещё и в первый раз, и знание, что ты там будешь спать в постели вместе с кем-то, и частями твоего тела будут пользоваться в половом смысле - всё это может быть новым, тревожным, чужеродным, незнакомым.
- Пожалуйста, Джеймс, - произнёс я своим наиболее тихим голосом. - Ты доверяешь мне? Как я доверяю тебе?

Он снова приблизился, и, по собственной воле, зарылся головой в моё голое плечо. Когда он выпрямился, он выглядел счастливее. Я продолжил раздеваться, и, к моему облегчению, он стал делать то же самое.

- Думаю, что веду себя глупо, - заявил он, снимая брюки.

- Почему? - Я решил, что худшее возвращается.

- Ну, это всё ничем не отличается оттого, что было на каналах.

Слава богу.

- Отлично, - вымолвил я. - И ты знаешь про что-то ещё?

- Про что?- сказал он, когда спустил вниз трусы.

- Про то, что я всё ещё люблю тебя. По-настоящему.

У него появилась улыбка Моны Лизы, и он прижался ко мне.

Глава 24

На следующее утро мы проснулись поздно, только ради разнообразия. Должно быть, мы оба сильно устали накануне. По-видимому, другой причины не было. Когда я проснулся, то взглянул в его сонные глаза, и нашёл в них отсвет нежной улыбки. Мы снова обнялись, и я подумал, как мне повезло, что я познакомился с ним много лет назад.
Наши лица оказались близко друг от друга, и мы занялись изучением окон в душу партнёра, узнавая и любя то, что обнаруживали там. Его руки чертили узоры на моей спине, и я почувствовал, как что-то тёплое давит на живот. Выражение его лица неуловимо изменилось, во взгляде появилось желание, что-то голодное проявилось в его глазах. Я видел подобное раньше и знал, что это значит. Конечно же, его руки переместились на мою грудь и мои соски, после чего продолжили спускаться ниже, словно расчёской пробежав через вьющиеся волосы ниже живота. Мои естественные заросли волос там он нашёл привлекательными, и к моему временному разочарованию, целую вечность провёл, занимаясь созданием необычной причёски. Наконец его рука направилась дальше, и вскоре к ней присоединилась другая, после того как обнаружилась более интересная для забавы вещь, и я оказался погремушкой в его движущихся руках.
Мои руки от волнения тоже нашли себе занятие, и небольшие стоны восторга, издаваемые каждым из нас время от времени, говорили, что удовольствие было взаимным. Мы одновременно стали изворачиваться в постели, пытаясь достичь таких поз, чтобы можно было видеть и получать ещё большее удовольствие. Я кончил первым и, зная, что мой член будет скользким от жидкости, был удивлён, увидев, как много смог спустить мой юный любовник. Мои руки стали мокрыми, и место вокруг его гениталий оказалось блестящим от влаги.
Почти одновременно наши рты обхватили члены друг друга и вибрации его стонов, когда я начал действовать языком, словно током отдавались во мне. Я старался достать повсюду, куда только мог, к его очевидному наслаждению, через короткое время снова начав сосредоточиваться, так сказать, на главном событии, там, где в районе моей поясницы раздался длительный стон, который, вероятно, должен был означать моё имя, и его горячее семя стало изливаться в мой рот. И я знал, что тоже готов к этому, и даже смог почувствовать, как мой собственный оргазм неописуемо начинает свой путь где-то в глубинах меня. Я тоже издал приглушённый крик ликования и предупреждения и стал закачивать моё подношение в его рот, раз за разом, словно это было обычной рутиной, к которой я привык за прошлую неделю, и перерыв прошлой ночью будто бы заставил мое тело выполнить недовыполненное. Я засомневался, сможет ли он принять всё, не зная, что в нормальном организме на второй раз вырабатывается мало спермы. А создаётся ощущение, что очень много.

Мы остались лежать там же, в тех же позах, восстанавливаясь после происшедшего. Когда сознание практически вернулось в норму, я ещё раз понял, как счастлив. Я так не узнал никого, похожего на себя, за всё время моей учёбы в школе. За исключением Марка. Раньше я представлял себе свою будущую гомосексуальную жизнь без любви, окружённую разочарованием, в то время как привлекательные особи мужского пола будут разобраны представительницами противоположного пола, чьей взаимности они добивались, среди множества других, находящихся в таком же положении, как и я. И сколько подобных мне никогда не найдут своего Джеймса?

Я был выведен из состояния задумчивости лёгким прикосновением к моей мошонке и удивлённо глянул туда. Но он был полностью поглощён своим занятием. Он просто водил кончиками пальцев по каждой из моих тестикул, поверх моей мошонки, по разделяющей её границе, и вокруг каждой выпуклости, которые так чувствительны. Казалось, он не понимает, как это отражается на мне. На самом деле ему было просто любопытна форма, строение, их движение, и он совершенно не подозревал, какой эффект это оказывает на меня, до тех пор, пока мой пенис не привстал и не вытянулся над моим животом. После чего он взглянул на меня и покраснел.

- Извини.

- Почему?

- Это кажется неправильным.

- Почему?

- Не знаю. Мне просто хотелось сделать это, но мы... э-э...

- Довели друг дружку до оргазма. Показали нашу любовь друг к другу. Показали, как много мы доверяем друг другу.

- Да-а. Это звучит хорошо.

- Так и есть. Было хорошо?

- Да-а... Ты же знаешь, что да.

- Тогда зачем беспокоишься, что я подумаю, когда ты исследуешь меня? Когда трогаешь меня?

- Я не думал, что тебе захочется меня так скоро.

- Разве я попросил тебя прекратить?

- Нет, но...

- Если бы я стал делать что-то, что тебе не понравилось, ты остановил бы меня, так?

- Наверное.

- Это две стороны одной вещи. Это взаимоуважение.

- Но ты старше.

- И это даёт мне право делать тебе то, что тебе не понравится?

- Наверно нет.

- Тогда ты ответил на свой вопрос.

- Но если ты старше, как ты можешь уважать меня? Это будет означать, что старший уважает младшего.

- Когда мы вдвоём, я буду игнорировать факт, что мы разного возраста. Если бы то, о чём ты сказал, было бы на самом деле, то родители могли бы сделаться рабами своих детей.

Я погружался в это дальше.
- То уважение и любовь, которые они получают от своих детей, делает невозможным, чтобы подобное случилось.

- Да-а?

- Да-а. И если ты когда-нибудь потеряешь уважение других, то слетишь с рельсов и перестанешь пользоваться чьей-то любовью.

- Ооу.

Судя по выражению его лица, для него разговор становился тяжёлым. И для меня тоже. Поэтому я вытянул руки, схватил его и сжал бока, сильно щекоча его при этом. Он выдохнул и свернулся в клубок, как тогда, когда ему было девять.
И это повторилось снова и снова.
Полтора часа спустя, снова восстановив силы, мы приняли душ. Офигенный. И, конечно же, помыли друг дружку. И я был удивлён, когда почувствовал, как его рука проникает в мою расщелину и тщательно моет между ягодицами - это было то, против чего он так сильно возражал в первый день на каналах. И когда меня помыли там, почему я не мог позволить себе проделать то же самое?
Тем утром я общался не с тем довольно необщительным, застенчивым и сопротивляющимся мальчиком, который приехал вместе со мной прошлой ночью, а с совершенно другим человеком. Он изучал обстановку, и я ощущал, что чувствует он себя неплохо. Наши отношения полностью восстановились до того уровня, какими они были на каналах. Накануне мы были девятнадцатилетним парнем и четырнадцатилетним мальчиком, причём последний беспокоился о том, что его впервые пригласили в постель старика. Сегодня же утром мы стали снова мальчишками, которым было шестнадцать с половиной. И это было замечательно.
Я раздумывал над тем, чем нам занять вторую половину дня, оставшуюся после нашего пробуждения и душа, когда услышал, как он кричит из коридора.

- Это что, Мартин?

- Что именно?

Я не закрыл стенной шкаф в прихожей, и он смотрел в него, уставившись на верхнюю полку. Я подошёл и, проследив за его взглядом, обнаружил в потолке шкафа люк. Почему раньше я его не заметил, сам не знаю.

- Это на чердак? - спросил он.

Я уставился на него. Я жил там две недели до каникул, и мне не приходило в голову, что на последнем этаже может быть выход на крышу. Очевидно, агенты по недвижимости не включили это в свою рекламу. И я был человеком, чей мозг считался достаточно хорошим для университета. Правда, люк был почти незаметен.

- Должно быть так, - произнёс я так небрежно, как только смог. Он откровенно посмотрел на меня. Его улыбка раскрылась до предела.

- Ты не имеешь ни малейшего представления, так?

- Нет, - сказал я, честно говоря, с самоуничижительной улыбкой. - Мне никогда не приходило в голову, что там чердак.

- Ну? Будем исследовать?

- Ну... да. Думаю, что да. Почему бы нет?

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: