Его глаза приоткрываются и с трудом фокусируются на мне.

- М... М... Мартин... - его голос нетвёрд. - Я так сильно люблю тебя.

И с этим он засыпает. Поспешно я раздеваюсь и ложусь рядом, укрыв нас обоих, с моей пульсирующей эрекцией и звенящими эмоциями. Я жду, что он вот-вот проснётся, и, улыбнувшись мне, поможет руками избавиться от запросов моего тела, требующих меня удовлетворить их. Но он не просыпается. Я лежу, положив на него одну руку и прижавшись к нему телом и упёршись своим стояком в его бедро, но всё безрезультатно. Я начинаю вспоминать, чем мы занимались вместе, и как он получает от всего этого удовольствие, и надеюсь, что он кое-что сделает мне, когда проснётся... и на этом тоже засыпаю.

Было ещё темно, когда он убирает мою руку со своей груди, от чего я постепенно просыпаюсь. Матрас шевелится, ноги на цыпочках идут к двери, приостанавливаются и выходят наружу. Я слышу, что он в туалете освобождается, и надеюсь, что он не застрянет там, как в ту ночь. Он не задерживается там и на цыпочках возвращается обратно в постель, в тот момент, когда я, лёжа на спине, полностью просыпаюсь.

- Всё в порядке? - шепчу я.

- Я думал, что ты спишь, - шепчет он в ответ, подойдя к кровати и опустившись на колени передо мной. - Да, всё хорошо, спасибо. Я не знаю, как ты это сделал, но я никогда не чувствовал себя так прежде.

- Я не думал об этом. Я даже не надеялся.

- Почему?

- Потому что мне бы не хотелось, чтобы кто-то ещё, кроме меня, доставлял бы тебе столько удовольствия.

- Ты думаешь, что я бы пошёл на это? Нет, никто больше не будет делать этого.

- Отлично, - говорю я, откидывая для него одеяло. - Ты идёшь назад в постель или простоишь там на коленях всю ночь?

Прежде чем я успеваю закончить фразу, он уже ложился рядом со мной. Но его голова оказалась не рядом с моей, а у моего пениса, а его пенис оказался рядом с моей головой. И почти сразу же он очутился у меня во рту, пока ещё совсем не возбуждённый. И я, конечно же, заставляю его набухнуть.
Все ранние эмоции спешно возвращаются, и комбинация его рук и рта поверх моих бёдер, живота, мошонки и пениса даёт уверенность, что моя эрекция появится ещё раз очень быстро, и через короткое время понимаю, что подходит моя очередь кончать. Ранее неудовлетворённое возбуждение заставляет моё тело произвести столько спермы, что когда это происходит, это становится одним из самых глубоких, самых приятных оргазмов, которые я когда-либо испытывал. То, что всё это время его рот был вокруг моего пениса, очень сильно мне помогает, и он наслаждается тем, чего у меня в избытке, и что я могу ему дать в таком же, или даже большем количестве, чем он дал мне раньше.
Он дожидается конца и затем, с полным ртом, развернувшись в постели, ложится рядом со мной и целует меня, дав возможность продегустировать моё собственное семя.

- Теперь мы квиты, - произносит он. - Кроме того, когда я завтра вернусь вместе с тобой, я проделаю то же, что ты проделывал мне, и ты увидишь, как я доведу тебя до полного изнеможения.

- Когда ты вернёшься вместе со мной?.. - Всё-таки я не совсем проснулся. Мне лень проделывать упражнения по ходьбе в туалет, чтобы разогнать свою кровь.

- Я вернусь вместе с тобой завтра, - повторяет, словно всё уже решено. - И вернусь домой поездом в воскресенье вечером.

- Ох... э-э... как?

- Ты хочешь меня?

- Да... да, конечно же, хочу. Но думаю, что твоим родителям будет что сказать по этому поводу.

- Я позабочусь об этом после.

Так я узнал, что он задумал.

Утром мы опоздали, пытаясь проделать кое-что, прижимаясь друг к дружке в течение часа, извиваясь и никак не желая останавливаться. Нас почти разоблачили. Раздался стук в дверь, и мы спешно отпрянули, после чего он пискнул:
- Входите!

Я развернулся лицом к его спине, чтобы увидеть, кто это. Мама.

- Вы будете вставать сегодня? - спросила она жалобно. - Мы почти собрались, и нам нужно добраться до лодочной пристани к десяти.

- Время для душа? - незадумываясь, спрашиваю я. Стоящий передо мной Джеймс фыркает.

- Почти девять. И как вы можете спать в такой атмосфере? Это уже слишком. Побыстрее, пожалуйста.

- 'Кей, Мэри, - произносит он своим медоточивым тоном. Она улыбается и выходит.

Он разворачивается ко мне.
- Как мне избавиться от этого? - спрашивает он, указывая рукой на середину своего живота.

- Ты не сможешь сделать это утром, - сказал я, удаляясь от него.

- Разве у тебя не то же самое, - спрашивает он, щупая меня и хорошо понимая, что у меня тоже стоит.

- Да, но если мы не встанем сей же час, то появится отец и стащит одеяло.

- Даже если мы по-быстрому?

- Да. Мы не сможем так быстро.

- Ой.
Но он приближает свою голову ко мне и целует меня в губы таким затяжным глубоким поцелуем, что я почти задаюсь вопросом, а не делает ли он это ради того, чтобы произвести на меня эффект. Но мне вспоминается всё, что он говорил, что делал, что он находит меня привлекательным настолько, что занимается любовью со мной, и я понимаю, что со мной случилось чудо.

Мы проделали наш путь назад, до Нейптона без инцидентов, и да, мы оба оделись, посетили ванную, и в наших штанах ничего не выступало в тот момент, когда мы вышли во внешний мир. Нет, мы не заставляли, чтобы это случилось, оно произошло само по себе. Это не было внезапным. Добравшись до лодочной пристани, мы спустились вниз, чтобы упаковаться, или, вернее, я проделывал это, а он исчез в каюте родителей, чтобы поговорить. Я уложил его одежду в его сумку и мне оказалось неожиданно приятно подержать её в руках. Словно дотрагиваешься до её владельца. Поверх груды его неупакованных вещей на минуту оказались его трусики танга, купленные им специально для каникул. Мне подумалось, знают ли о них Питер и Дорин. А конкретнее, хотелось бы ему, чтобы его родители увидели их, особенно в том состоянии, в котором он их бросил. Они были сухими, но белесые пятна недвусмысленно указывали на влагу, появившуюся прошлой ночью. В порыве, я бросаю их в свою сумку.
Он вернулся довольно спокойным.
- Они сказали, что школа начинается в среду, и что ты не захочешь, чтобы я находился у тебя, когда тебе надо будет готовиться к университету.

- Это означает, что ты можешь остаться до вечера вторника?

Он уставился на меня. Разочарованный взгляд медленно сменился улыбкой, раскрывшейся во всю ширь.
- Я упрошу их! - заявил он.

Через пару минут он вернулся. С улыбкой.
- До вечера понедельника, если ты сможешь смириться со мной.

- Тебе везёт, ты же видишь. Просишь невозможного и получаешь. Иногда.

С владельцем лодки мы встретились позже, когда, к счастью, закончили довольно значительную уборку и наведение порядка, на которых настояли обе наши мамы. Поначалу у него вытянулось лицо, когда он увидел нас с Джеймсом, повисших на руле. На самом деле мы просто ждали, когда высохнет палуба и стерегли багаж. Когда появился отец, он представился ему, и как говорится, несмотря на первое впечатление, он оказался приятным человеком. Когда ему было позволено пройти - когда высохла палуба - он сделал нам комплимент за наши труды.

- Лучшее, что мы можем предложить - чтобы вы когда-нибудь покинули лодку, - заявил он. Мама и Дорин только взглянули в ответ на его наглость.

Наконец, мы покинули её и неуверенно встали на бетон, слегка покачиваясь, снова оказавшись на твёрдой почве после недели, проведённой на качающейся лодке. Джеймс был непоседлив, стремясь забраться в мою машину и начать свой разведочный вояж. Родители же просто занимались болтовнёй, словно у них не была шанса проделывать это всю прошедшую неделю. Наконец, все договорились созвониться в ближайшее время и устроить ещё одни совместные каникулы в будущем. Обменялись поцелуями.

- Ты по-прежнему уверен, что хочешь взять с собой Джеймса? - спросил Питер. - Ты же знаешь, что всё ещё можешь сказать нет.

- Да. Всё прекрасно. В любое время, как он захочет. Я дам ему ключ, как я говорил.

- В любое время, кроме этого, ты хочешь сказать?

- Нет, и сейчас, и когда захочет. Это поможет мне немного рассеяться.

- Обычно он нас взвинчивает.

- Ну, папа.

- Ладно. Топай. Но ты должен сесть на поезд во вторник утром, и предупреди нас заранее, когда прибывает твой поезд.

- Хорошо, папа.

- И веди себя хорошо.

- Да, мама.

- Увидимся во вторник.

- 'Кей. Пока.

- Приятного время препровождения.

- Е-Даа.

В машине он был притихшим, и я размышлял почему. Когда мы оказались за городом, вдали от всех наших родителей, он испустил глубокий вздох. Я посмотрел на него.

- Что такое?

- О, ничего. Совсем ничего. Просто...

Он замолк. Я взглянул на него ещё раз.
- Ну, выкладывай.

- Я просто... Я имею в виду...

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: