Голод вскоре одолел меня, и я вернулся в комнату родителей, только там уже никого не было. Ушли на полдник?

Глава 1

– Что? Мама! – Такого удара судьбы я не ожидал.

– Дорогой, ты не рад?

– Да я тут записался в летний лагерь. Новый. Под Саутгемптоном.

– И ничего не сказал?

– А что? Все равно у папы завал на работе. Он сам говорил. Ну, я и решил…

– А посоветоваться? А спросить про деньги на путевку?

– А вы со мной советовались?

– Ну, знаешь! Хорошо, рассказываю. Твой отец постановил, что две недели в Эмбердейле нам по карману. Несмотря на летний сезон. Мы внесли задаток за три места.

– Ну мама!

– Спокойно, милый. Ты же не думаешь, что мы будем швыряться деньгами. Терять задаток, а потом еще покупать тебе путевку. И дома мы тебя тоже не оставим, даже не думай. Нечего ребенку делать в городе одному. И вообще, тебе же там нравилось!

– Ну нравилось. Только в этом году все едут в лагерь. Мы с Алексом и Ником должны были спать в одной палатке. И с Чарли.

– Извини, им придется обойтись без тебя.

И я заткнулся. Какие у ребенка права? То есть я еще закидывал удочки пару раз, но их разве переспоришь. Особенно когда деньги уже заплачены. Всю жизнь мы затягивали пояса, потому что папа учился на адвоката, и теперь никак не остановимся. Хотя у папы уже своя фирма, и мы по идее встали на ноги.

Скрепя сердце я рассказал о своем провале друзьям. Они, конечно, проехались на мой счет. Каким придурком я буду выглядеть. Каким паинькой мне придется быть. А еще нас того гляди поселят в одном номере. А раз я уже большой, мне на ночь будут надевать повязку на глаза и вставлять затычки в уши, чтобы родители могли это самое, миловаться.

Я брякнул, что мол не знаю, как у кого, а у меня родители такими глупостями не занимаются. Меня тут же спросили, как же я тогда на свет появился?

Я не нашелся, что ответить. И мы поехали в отпуск.

***

Когда мы подъезжали к отелю, я все еще дулся – из-за того, что дорога долгая, что погода пасмурная, что не попал в лагерь, что не знал, как перестать хмуриться, не роняя достоинства.

И вообще, как так можно – разлучать человека с единственными тремя людьми на свете, ради которых я терпел школу. Да еще такими симпатичными…

Но вот перед нами выросло знакомое викторианское чудо-юдо, в котором чуть ли не все окна разной формы, разных размеров и на разной высоте. Не сооружение, а недоразумение. Сразу ясно, что внутри через каждый метр коридора – ступеньки. Так и представляешь себе в дрезину бухого архитектора, командующего криворукими каменщиками!

Мне так захотелось поделиться этой картиной с друзьями, что защемило в груди. Ну почему я не догадался пригласить их с собой? У их родителей нашлись бы деньги… Мы бы поселились в одном номере… И вместе переодевались… в плавки, а то в школе перед физкультурой я ведь ничего, в сущности, и не видел. Мечты, мечты!

Нам сказали номера комнат. Слава Богу, меня не поселяли в двойном номере с родителями. (Со мной так обращались до одиннадцати лет. В школе это приходилось тщательно скрывать!)

Все служащие отеля считали своим долгом мило улыбнуться и объявить: «Как он вырос!» Я стойко терпел издевательства, хотя – и это ужасная тайна, о которой не знает ни одна живая душа, – я отнюдь не вырос. Я мал для своего возраста.

Это называется задержка развития.

Правда, с недавних пор по результатам моих ежедневных измерений – в стоячем виде –
наметилась тенденция к росту; снизу тоже немножко прибавилось. А так у меня все нормально. Ну там волосы (светло-коричневые), глаза (не знаю, какого цвета, не смотрел), нос (одна штука, похож на папин), рот (широкий, обычно до ушей) и все прочее на скромном теле ростом 5 футов 2 дюйма* (в смысле это все мое тело 5 футов 2 дюйма – а вы что подумали?).

Одно утешение – я еще не начал подозреваться родителями во всех грехах, как мои друзья.

Хозяин отеля вручил мне ключ (почему-то не такой, как дали родителям, а какой-то древний), и я поплелся за ними наверх со своим чемоданом – наследством от маминой молодости. Жаль, что у меня нет чего-нибудь посовременнее и более мужественного, вроде рюкзака.

Хозяин отвел нас в номер родителей. Как старые клиенты, они получили солидное помещение с видом на залив и острова.

Да, залив… и острова… и парусные ялики… и купание… и рыбалка… я, правда, не рыбачу (кроме тех двух раз, потому что в том году все рыбачили.) Зато я очень рано и очень быстро научился ходить под парусом. Само собой, мне обещали, что если мы еще сюда приедем, мне разрешат самому взять ялик на неделю и плавать к островам. Мне все-таки будет о чем рассказать друзьям!

Что-что? Хозяин начал объяснять родителям, что до моей комнаты далековато, но не хотят ли они пойти посмотреть, где я буду жить? Они решили, что хотят.

В общем, так. Номер родителей был на южной стороне отеля. Мы прошли по коридору, потом вверх по лестнице, потом опять по коридору, вниз по лестнице, опять вверх по лестнице, опять по коридору… и наконец пришли к двери, ведущей в нечто шестиугольное, как уличный почтовый ящик. Тут все мое уныние испарилось. Старую башню отремонтировали! И моя спальня будет там!

***

Эта башня – местная достопримечательность. Она высокая, толстая, и с одного боку к ней примыкает шестиугольная башня поуже. В прошлые приезды нам рассказывали, что это винтовая лестница, которая ведет к двум комнатам в главной башне – одной на самом верху, и еще одной этажом ниже. Долгие годы башня была заброшена, и вот, наконец… Ух!

Я бросил чемодан и чесанул вверх по лестнице, как вспугнутый кролик, обогнав хозяина и родителей. Я не сомневался, что моя комната на самом верху. Я добрался до нее и подергал ручку. Заперто. Тут меня стали звать снизу, и с некоторым разочарованием до меня дошло, что мой этаж ниже.

Но все равно, комната была чудесная – нормальных размеров, разве что низковата, окна на восток и на запад, и, к полному моему восторгу – двуспальная кровать! Вот теперь я поверил, что вырос. Без особых причин, от одной этой мысли я почувствовал приток крови внизу.
За восточной стеной, примыкавшей к отелю, был даже душ с туалетом! Дверь на лестницу была на северной стороне.

Я решил попытать счастья.

– А на верхнем этаже комната занята? – спросил я.

– Да, – ответил хозяин. – Ее забронировали еще Бог знает когда. Там сын наших постоянных клиентов. Вы, наверно, скоро познакомитесь.

Вот еще! Очень мне нужен тип, захвативший «мою» комнату. Хотя здесь тоже было здорово. И далеко от родителей. То есть я их люблю и все такое, просто человеку иногда надо побыть одному. Настроение у меня поднялось. Взрослые ушли. Я вспомнил про чемодан и сходил за ним.

На обратном пути я услышал, как кто-то взбегает вверх по ступенькам, и погнался было следом, но никого не догнал. Только тень по стене промелькнула. Если мне не показалось от избытка воображения или от голода.

Следующие полчаса ушли на распаковку. Потом я полежал на постели, мечтая, радуясь и все еще не веря. Потом подумал, не принять ли душ (в последний раз мы мылись еще дома), но решил, что родители отнесутся с подозрением, если я помоюсь добровольно. Я только опробовал краны, чтобы узнать, где какая вода – осторожно, помня, что у меня в руках все ломается. Нынче все такое непрочное.

Но душ не сломался. Я покрутил вентили и посмотрелся в разбрызгиватель, который был похож на старинный микрофон, и тут наконец пошла вода – прямо мне в лицо.

На этом я решил, что душ опробован, вытер свежераспакованным полотенцем себя и стену позади себя и снова осмотрел комнату. Неплохо.

Тут наверху хлопнула дверь. Ага! Господин узурпатор. Выйти, что ли, на лестницу и встать у него на дороге? Или лучше пойти погулять и так это случайно на него наткнуться? А что если ему 18 лет и будка как туалет? А вдруг он мой ровесник? А вдруг мне захочется с ним познакомиться?

Мои сомнения совпали со звуками галопа по винтовой лестнице. Топот был частый и легкий, и не тянул на 18 лет – у меня шаги и то тяжелее. Мелкий ребенок. У меня упало сердце. Две недели с соседом-карапузом? Мне больше не хотелось с ним встречаться. Я никого не хотел видеть. Я отошел от двери и растянулся на кровати.

Я лежал лицом вниз и ждал, когда шаги стихнут вдали. Но шагов не было. Если бы я был в комиксе, из моей головы выплывал бы большой вопросительный знак. Я нахмурился. Может, я пропустил их, лежа ничком? Или он упал? Встревоженный последней гипотезой, я вскочил на ноги и на цыпочках подбежал к двери.

За дверью кто-то пыхтел. Я повернул ручку. Послышался судорожный вздох, и галоп возобновился. Дверь не отпиралась. Я рванул. Шаги быстро удалялись. Когда я распахнул ее, источник топота уже скрылся из виду. Хлопнула дверь, ведущая с лестницы в отель. Ушел, гад. Извращенец. Я покажу ему, как подслушивать у меня под дверью.

***

Голод вскоре одолел меня, и я вернулся в комнату родителей, только там уже никого не было. Ушли на полдник?

Для обеда по идее рановато. Я спустился в здешний сногсшибательный вестибюль. Я говорю сногсшибательный, потому что его так заставили столами и стульями всевозможных размеров и стилей, что даже на мой невежественный взгляд он больше похож на мебельную барахолку, чем на вестибюль отеля.

Мои родители сидели посреди разнородной группы кресел, а с кресла напротив, стоило мне показаться у входа, вскочила шустрая фигурка и поспешно ретировалась через стеклянную дверь в сад. Я было кинулся вдогонку, но был пойман за шиворот, представлен супружеской паре и привлечен к официальному светскому мероприятию, на каких воспитывали моих родителей – чайной церемонии. Это жуткое занудство, но я был мучим голодом и жаждой, и набитый рот спас меня от упражнений по этикету. Я успел порядком заправиться, когда беседа добралась до их сына.

– Между прочим, его комната в башне. Как я понял, у тебя тоже?

– Да, сэр. Очень милая комната.

– И уединенная. Вы с Джеймсом уже познакомились?

– Еще нет. Когда я вышел из комнаты, он уже убежал, так что мы не встретились.

– Он немного застенчив. По-моему, в школе его достают старшие мальчики. Он хорошо соображает и хорошо учится, но это не всегда помогает подружиться с одноклассниками.

Только не это, подумал я. Зубрила! А может, еще жирдяй и урод?

– …но ты за ним присмотришь, правда, Мартин?

– М-м-м…

– Присмотрит, присмотрит. Это он может.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: