Геополитика и геостратегия / Сост., вступ. ст. и коммент. И. Образцова; заключ. ст. И. Даниленко. Жуковский; М.: Кучково поле, 2002.

[Извлечение]

Величайшее из искусств (обзор положения в свете высшей стратегии)

Мне кажется, что наша по­литика так же кустарна,

как и наша промышленность

М. Меньшиков

I.

Подобно тому, как каждая нормально расту­щая семья не может все время существовать на одном и том же участке земли, так и каждый нор­мально растущий народ не может довольствовать­ся все той же, когда-то занятой его предками тер­риторией, и, по мере размножения, вынужден стремиться за пределы своих первоначальных вла­дений.

Эта земельная нужда, давшая в свое время па­стушеским народам Азии толчок массовому пе­реселению в Европу, заставила их потом, уже в качестве хлебопашцев, продолжать свое движе­ние и далее к западу. Едва открыт был Новый Свет, как наиболее предприимчивые и жаждавшие про­стора западноевропейцы поплыли за Атлантиче­ский океан и положили основание Новой Испа­нии, Новой Португалии, Новой Голландии и Но­вой Франции.

Но такое распространение по поверхности зем­ного шара народов континентальной Европы встретило сильное противодействие со стороны наделенных исключительными военными дарова­ниями обитателей Британских островов.

Произведя посредством своих знаменитых мо­реплавателей широкую разведку океанов и лежа­щих за ними стран и наметив лучшие места для образования многочисленной семьи Новых Анг­лии, англичане вместе с тем выработали гениаль­ную систему борьбы с континентальной Европой. Рядом упорных войн они по очереди вытеснили с моря всех своих соперников, а с помощью состав­лявшихся ими из континентальных же народов коалиций до такой степени подорвали организм сначала Испании, а затем и Франции, что обе они, заболевшие тяжким недугом бесплодия, переста­ли быть опасными для раскинувшей по всему миру свои могучие побеги английской расы.

Направив затем свои главные усилия против распространявшейся к югу России, англичане, вместе с разрушением нашего флота в Черном и Желтом морях и вытеснением нас с Тихого океа­на, почти наглухо забаррикадировали весь госу­дарственный фронт наш от устья Дуная до устья Амура. Недавний крутой поворот их от открытой вражды к внешнему дружелюбию совершился под давлением весьма серьезных перемен в стратеги­ческих условиях на континенте Европы, проис­шедших в последние годы. Перемены эти пере­числены были фельдмаршалом графом Робертсом в одной из его речей в Палате Лордов в следую­щем порядке:

«Быстрое возрастание в числе и боевых каче­ствах иностранных флотов, что представляет не существовавшую раньше угрозу совместных действий их против Англии. Огромный рост коммер­ческого тоннажа германских кораблей, в особен­ности тоннажа и перевозной способности новей­ших типов пассажирских пароходов, дающих воз­можность совершать большие заморские экспеди­ции с меньшим количеством транспортов и боль­шей легкостью. Здоровый рост сил Германии и ее союзников на суше и на море. Неподвижное со­стояние населения и военных сил Франции. Ис­кусная работа германской дипломатии по привле­чению на свою сторону мелких государств Запад­ной Европы и, наконец, — самое главное — успеш­ное стремление Германии к преобладанию на ев­ропейском континенте».

Рассмотрим теперь эти же перемены не с анг­лийской, а с совершенно объективной точки зре­ния.

Одним из основных и неизменных принципов государственной политики (Высшей Стратегии) англичан является следующий: уничтожив мор­ские силы своих соперников и заперев последних на материке, — удерживать их на нем подвижны­ми стенами своего могущественного флота.

Вполне надежные против слабых попыток каж­дого европейского народа в отдельности, стены эти могли бы оказаться недостаточными в том слу­чае, когда задыхающиеся в тесноте и пожелав­шие вырваться на мировой простор континенталь­ные народы объединились бы вокруг одной из сильных и богатых инициативою держав и сово­купными усилиями бросились бы на прорыв анг­лийской блокады.

Ввиду этого, вторым основным принципом го­сударственной стратегии англичан является нало­жение на континентальные народы особого рода оков balance of power, под которым, по словам лор­да Керзона, подразумевается освященное веками решение Англии не допускать на континенте Ев­ропы сколько-нибудь опасного преобладания какой бы то ни было державы.

В настоящее время, после потерявших уже на­ступательную энергию Испании и Франции и вре­менно, как в начале прошлого столетия, понадо­бившейся России, такой опасной для Англии дер­жавой сделалась Германия.

Не имея возможности ни существовать сред­ствами собственной территории, ни распростра­няться на переполненном людьми материке, бы­стро растущий германский народ изменил систе­му своего труда, то есть от хлебопашества пере­шел к фабричной и заводской деятельности, пере­устроил сообразно с новыми требованиями сеть внутренних сообщений, оборудовал морские по­бережья и, создав превосходный коммерческий флот, устремился для добывания дополнительных средств к жизни за море. Иными словами, сде­лавшись морской державой, Германия до дерзо­сти смело выступила против могущественной и не терпящей никаких посягательств на ее жиз­ненные интересы Океанской Империи и этим по­ложила начало целому урагану событий, внутрен­ний смысл которых можно видеть из нижеследу­ющего.

Для неизбежной при подобном выступлении англо-германской войны, стратегическое положение новой морской державы крайне невыгодно. Все ее коммуникационные линии, отходящие от фронта, перерезываются гигантским барьером Британских островов. Обход же последних как с юга, по теснине Ла-Манша, так и с севера, вокруг Шотландии, в военное время невозможен, ибо, отделив Норвегию от Швеции, устроив базы на Оркнейских и Шетландских островах и сосредо­точив в домашних водах четыре пятых своего фло­та, англичане, по их образному выражению, «за­печатали» Северное море так, что с открытием военных действий вся промышленная и торговая Германия сразу же может очутиться в положе­нии армии, пути подвоза которой оказались бы в руках противника.

Чтобы вырваться из этих железных тисков, то есть сохранить во время войны — особенно об­щеевропейской — связь с внеевропейскими стра­нами, Германия заблаговременно начала устраи­вать в тылу у себя длинную коммуникационную линию от Берлина через союзную Австрию, Бал­канский полуостров и Малую Азию в самый центр магометанского мира (Багдадская железная доро­га) и постепенно подготовлять в Турции, Персии и Аравии обширную базу для вывоза из нее в бу­дущем продовольственных припасов и товарооб­мена, а для обеспечения этой базы и прикрытия коммуникационной линии на турецком участке приступила к реорганизации турецкой армии. В тех же видах более надежного устройства своих тыловых сообщений, она начала поощрять наступ­ление Австрии через Балканы к Салоникам.

Затем, так как средоточием главнейших путей Океанской Империи является Средиземное море с Суэцким каналом, то для действий в этом райо­не Германия наметила: 1) быстро увеличивавшие­ся по ее настоянию флоты Австрии и Италии и 2) туже реорганизованную ею турецкую армию, ко­торая, двинувшись на Египет, одним ударом пе­ререзывала бы сонную артерию Суэца.

Наконец, кроме Турции, она привлекла на свою сторону еще одну, лежавшую на Средиземном мо­ре и Атлантическом океане магометанскую стра­ну, Марокко, с тем, чтобы занять один из необы­чайно важных в стратегическом отношении пор­тов этого государства, укрепить его и, обратив в стоянку для специально строящихся в последнее время для охоты на торговые суда крейсеров-дред­ноутов с огромным радиусом действий, зайти, та­ким образом, в тыл Англии и стать на всех анг­лийских путях через Гибралтарский пролив, во­круг Африки и к обеим Америкам.

Если бы Германии удалось осуществить этот широко, смело и правильно задуманный план дей­ствий, тогда она, отвечая угрозой на угрозу, на долгое время обеспечила бы себе мир и устойчи­вое развитие своих морских сил. В случае же край­ности, инициатива войны и значительные шансы на успешный исход последней находились бы в ее руках, ибо, двинув в надлежащий момент на Египет Турцию, создав серьезные осложнения на Средиземном море и оттянув туда часть англий­ских сил, она в то же время со своей главной, уширенной голландским и бельгийским побережьями базы могла бы повести против Англии ре­шительные операции в Северном море.

Но, к сожалению для Германии, ее молодое ис­кусство борьбы за жизнь оказалось много ниже той изумительной системы, которая работает в Англии еще со времен плохого философа, но ге­ниального стратега Бэкона.

Сумев внушить кому следовало безотчетный страх перед честолюбивыми замыслами герман­цев будто бы на лежащую за Марокко испанскую и французскую Сахару, англичане, посредством прекрасно владеемого ими орудия — европейских конференций — заставили Германию уйти из ма­рокканских портов Танжера и Агадира.

Затем, чтобы внести в группу своего против­ника серьезный разлад и ослабить ее материаль­но, они дали понять Италии, что не окажут ника­кого противодействия, если та заберет обещан­ную ей еще в 1881 г., то есть во время занятия англичанами Египта, а французами Туниса, Триполитанию. Натолкнув, таким образом, Италию на Турцию, Англия, во-первых, ослабляла две дер­жавы Германской группы междоусобной войной; во-вторых, отнимала у Турции ее последние вла­дения в Африке, иными словами, выбрасывала эту державу из африканского материка, укрепляя тем собственное положение в Египте; и, в-третьих, ста­вила Германию, как главу группы, в весьма за­труднительное положение: ворча, но не смея возвысить голос против союзника и лишь сочувствен­ными вздохами помогая другу — она компроме­тировала себя в глазах обоих.

Внимательно следя, наконец, за положением дел на Балканах, Англия решила, что все освобож­денные нами христианские народы выросли и окрепли уже до такой степени, что могут служить прекрасным орудием для ее целей, а поэтому со­чла своевременным приступить к тем мероприя­тиям, о которых, как о вещи вполне нормальной, составляющей часть выработанной давным-давно программы, говорилось еще в 1885 г.*

Прежде всего, она помогла выдвижению на пост первого министра Греции хорошо известно­го ей по Криту Венизелоса**, а этот ловкий и умный Левантинец, организовав по рецепту balance of power Балканский союз и предоставив на пер­вое время главную честь, работу и ответственность наиболее сильной Болгарии, двинул под ее пред­водительством давно ждавшие подобного толчка христианские народы против Турции.

Когда же поднятая, почти в буквальном смы­сле слова, на штыки Турция сброшена была к про­ливам, и усерднее других поработавшие болгары потребовали себе наибольшего вознаграждения, тогда заранее подготовленному четверному сою­зу — уже под гегемонией Греции — внушено было подчинить и эту державу расчетам высшей стра­тегии.

Расчеты же эти были следующие:

Около ста лет поддерживавшаяся против нас Турция после войны 1877—1878 гг. была призна­на англичанами не способной замыкать дольше все пути, ведшие через ее территорию к Среди­земному морю, а именно:

1) Через западную часть Балканского полуост­рова — санджак Новый Базар и Македонию — к Салоникам,

2) Через проливы.

и 3) с Кавказа через Армению к Александретте.

При увеличивающемся с каждым годом напо­ре со стороны Германии и России, решено было иметь на каждом из этих путей отдельного сторо­жа.

Ввиду этого, при размежевании отнятых у Тур­ции земель усилены были, прежде всего, Сербия и Черногория, а лежащая за ними Греция превра­щена почти во второклассную державу. Этим двойным барьером загражден был первый Балкан­ский путь.

Дав затем туркам возможность вернуть во вре­мя второй Балканской войны часть уже потерян­ной было ими, вместе с Адрианополем, террито­рии, Англия «уплотнила» Турцию, сконцентриро­вав силы последней на меньшем пространстве, и этим увеличила оборону проливов.

Наконец, чтобы забаррикадировать третий — Кавказский путь, англичане, одновременно с объ­явлением в 1878 г. своего протектората над Арме­нией, наметили образование в Малой Азии ново­го государства, подготовка почвы для которого производится в настоящее время*.

Итак, видоизменив в благоприятную для себя сторону всю обстановку на Средиземном море и на Балканах, т. е. на второстепенном театре борь­бы, Англия с той же энергией и с тем же знанием дела перешла теперь к подготовке операции на главном театре.

Какой именно район займет этот последний, то есть ограничится ли он одним Северным мо­рем или же пожар войны охватит, как и в начале прошлого столетия, всю Европу — разобраться в этом вопросе, конечно, нелегко, но в то же время крайне необходимо. А потому продолжим наши исследования.

II.

Многие из военных мыслителей полагают, что своим нынешним могуществом Англия обязана, прежде всего, своему стратегическому положе­нию. Действительно, расположенная вблизи ма­терика территория этого государства представля­ет собою природную крепость, чудовищные во­дяные рвы которой и подвижные стены флота всегда были надежной преградой для вторжения в нее континентальных народов. Об эту преграду разбились усилия Филиппа П, Шуазеля и Наполе­она. И все же мне кажется, что как первенствую­щая роль в крепости принадлежит искусству ко­менданта и энергии гарнизона, так и первенству­ющую роль в Англии играют не оборонительные свойства Британских островов, а деятельный ха­рактер английского народа и изумительные воен­ные способности правящих его классов.

К числу же приведенных ранее доказательств этому добавлю следующее:

За последние годы военное искусство обогати­лось двумя совершенно новыми орудиями борь­бы — подводной лодкой и воздушным кораблем. Появившиеся прежде всего на континенте ору­дия эти, вместе с самодвижущейся миной и бро­саемой сверху бомбой, обещали при дальнейшем усовершенствовании их дать в руки континенталь­ных народов могущественнейшее средство для штурма Британской крепости, почти как сухопут­ной, а именно; образовав посредством подводной и надводной минных атак широкую брешь в сте­нах английского флота, двинуть в нее заранее посаженную на современные гигантские транс­порты армию и, высадив ее на острова, выпол­нить ту операцию, о которой всю жизнь мечтал величайший из полководцев мира.

Легко понять поэтому, с какою тревогой сле­дили англичане за опытами своих континенталь­ных соседей. Но тревога эта была непродолжи­тельна. Едва только блеснула у них мысль о том, какое превосходство могут иметь в известных условиях минные действия перед пушечным ог­нем, как Англия с поразительной быстротой оста­вила позади себя все континентальные державы численностью и устройством своего миноносного флота*. Вместе с тем, изобретательный и неуто­мимый «Британский гарнизон», не теряя време­ни, пересоздал весь план активной обороны своей «крепости» против угрожающей ей с востока Германии.

Тот самый плацдарм — Северное море, на ко­тором, блокадой побережья, бомбардировкой портов и классическими, борт-о-борт, боями эскадр прикончена была Голландия, признан теперь анг­личанами тесным для их нынешнего океанского флота и пригодным, особенно в начале войны, для действий лишь миноносных флотилий. В этих ви­дах в Англии в настоящее время производится целый ряд весьма интересных работ. Чтобы не прекращать с открытием войны тор­говой деятельности лежащих на Северном море городов, подвозные и вывозные пути их откиды­ваются на западную сторону острова к портам Ат­лантического океана. На восточном же побере­жье, кроме недавно сооруженных баз флота в Scheerness и Rosith, доканчиваются постройкой сле­дующие станции подводного, наводного и надвод­ного миноносных флотов: Aberden, Rosith, Middleborough, Hull, The Wash, Varmouth, и Harwich.

Все побережье связывается станциями беспро­волочного телеграфа, которым снабжаются не только подводные лодки, но и гидроаэропланы.

Если, кроме всего этого, мы примем во внима­ние, что часто практикуемая мобилизация англий­ского флота налажена так, что к маневрам ны­нешнего года она прошла почти автоматически, то перед нами сама собою вырисуется картина стратегического развертывания морских сил Анг­лии и начала военных действий на Северном море:

Чуть ли не простым нажатием в должный мо­мент кнопки океанский флот будет двинут на фланги чтобы закупорить Ла-Манш и путь вокруг Шотландии, прервать всю морскую торговлю Гер­мании, а в запертое таким образом, Северное мо­ре устремлены будут тучи миноносных судов. При­чем. в то время как английские подводные лодки поведут по направлению к противнику своего рода минных галереи под поверхностью моря, поднявшиеся над последним воздушные хищники, зорко всматриваясь в глубину моря, будут стараться захватить и уничтожить германских «минеров» спе­циально изготовляемыми для этого 300-фунтовы­ми пироксилиновыми бомбами, удачные опыты с бросанием которых происходили недавно с биплана Short.

Короче говоря, первой задачей Англии будет нанесение своему противнику страшного эконо­мического удара и истребление его миноносных флотилий. При подавляющем превосходстве анг­личан в числе миноносных судов и инициативе действий они, несомненно, достигнут этой цели, а удачное выполнение первой задачи предрешит такой же результат и долженствующего последо­вать затем столкновения неравных по силе оке­анских флотов.

Но как бы обдуманна и тщательна ни была под­готовка англичан к войне на Северном море, как ни велики были бы шансы их на успешный исход этой войны – они не могут вступить в единобор­ство с германцами по следующим причинам:

Захватив все лучшие земли земного шара и образовав Из них чудовищную Океанскую Импе­рию, англичане вынуждены защищать не одну только цитадель этой Империи, Британские острова, а всю Империю, и защищать ее не от одних германцев, а от всех запертых на европейском континенте народов белой расы. До сих пор они достигали этой цели с помощью многочисленных и разнообразных средств, оказывавшихся действи­тельными потому, что за всеми ими чувствовался могущественнейший английский флот.

Представим себе теперь, что при таких усло­виях англичане почему-либо потеряли бы голову и бросились на германцев в одиночку, тогда по­лучилось бы вот что.

При малочисленности своей армии, они не в состоянии были бы, после морской победы, выса­диться на материк и довершить поражение во­оруженного народа на его собственной террито­рии. Стало быть, в смысле разрушения жизнен­ного вопроса результаты подобной не до конца продуманной операции оказались бы близкими к нулю.

Но в этом было бы еще полбеды. Главная же беда заключалась бы в том, что сама морская по­беда досталась бы англичанам нескоро и недеше­во. Прежде чем быть выброшенными на сушу, дол­го и основательно готовившиеся к войне герман­цы нанесли бы своему противнику такие жесто­кие потери, что со своим искалеченным флотом Англия могла бы опуститься на уровень, а может быть и ниже уровня некоторых европейских дер­жав, сохранивших свои флоты целыми и невре­димыми. А тогда в каком беззащитном положе­нии очутилась бы Океанская Империя перед ос­тальными континентальными народами, психология которых изменилась бы быстрее и сильнее, чем это было во время Трансваальской войны?

Само собою разумеется, что при подобных об­стоятельствах англичане никогда не думали и не думают ни о каких «лобовых атаках» на Север­ном море.

Превосходно знающие характер континенталь­ных народов и не менее искусно командующие ими на театре борьбы за жизнь, чем Наполеон командовал армиями на театре войны, английские стратеги поведут борьбу с Германией точно та­ким же образом, как велась она против Испании и Франции, т. е. не на тесных плацдармах Бри­танской цитадели, а на обширном театре всей Ев­ропы и с участием всех континентальных наро­дов.

За последние восемь лет и самые выдающиеся государственные люди Англии, и английская пе­чать так много говорят и пишут о будущей обще­европейской войне, что главная идея последней сама собой вылилась уже в форму нижеследую­щей «директивы»:

Германия и ее союзники занимают на матери­ке центральную позицию с хорошо разработан­ными выходами в Северное и Средиземное моря.

Против этой группы имеют быть направлены:

I. Боевая линия

На морях:

1) на Северном. — английский флот, отборная часть русского флота и отборная часть француз­ских миноносных флотилий.

Задача — запереть Северное море, прервать морскую торговлю Германии и разрушить мор­ские силы этой державы.

2) на Средиземном — усиленная судами бере­говой обороны местная английская эскадра; весь французский флот, за выделением из него отбор­ной части миноносных флотилий, имеющих дей­ствовать с английским флотом в Северном море; флоты Испании и Греции.

Задача — разрушить морские силы Италии и Австрии, блокировать неприятельские порты и обеспечить свободу плавания торговым англий­ским судам по Средиземному морю и Суэцкому каналу.

3) на Балтийском — остальные морские силы России.

Задача — облегчить действия англичан на Се­верном море, оттянув на себя часть германских сил в Балтийское.

На суше:

а) с Запада — французская армия; десантная в 250 000 человек армия англичан и 2—3 корпуса испанцев.

Задача — расположись по линии чрезвычайно сильных пограничных крепостей, удерживать про­тивника от вторжения его во Францию и перейти в наступление лишь с началом решительных опе­раций со стороны России.

б) с Востока — русская армия.

Задача — наступательные действия против гер­манской и австрийской армий.

II. Резерв

Все ближайшие к театру военных действий и не включенные в боевую линию народы имеют составить резерв для регулирования событий, осо­бенно в конце войны, при новом размежевании Европы.

Таким образом, из всего сказанного выше мы видим сами, а англичане со своей стороны под­тверждают нам это, что решение очередного для них Германского вопроса возможно не единобор­ством Англии и Германии на Северном море, а общеевропейской войной при непременном уча­стии России и при том условии, если последняя возложит на себя, по меньшей мере, три четвер­ти всей тяжести войны на суше.

Да, но что же именно представляет собой Гер­манский вопрос для нас самих, нужно ли нам ре­шать его совместно с англичанами так же, как решали мы с ними в начале прошлого века Фран­цузский вопрос, и к какому результату придем мы, решив его по английскому способу. Короче говоря, какие дальнейшие перспективы откроют­ся перед нами после этой общеевропейской вой­ны?

Мне кажется, что над этим надо подумать, и много серьезнее, чем это делают наши любители стратегического искусства, решающие на поли­тических банкетах за одним бокалом шампанско­го десять мировых вопросов.

III.

Как в Англии, так и в С.-А. Соединенных Шта­тах при решении всех вообще задач Высшей Стра­тегии пользуются так называемыми «МШигу СЬаЛй»*, но если мы подумаем и над обыкновен­ной картой так, как думают люди с широким кру­гозором и здоровым воображением, то легко мо­жем представить себе следующую картину:

В настоящее время на земном шаре существу­ют лишь два истинно великих народа — 160 000 000 англосаксов и 160 000 000 русских.

Первые, утвердив в разных степенях власти свое господство над всеми океанами, тремя с по­ловиной материками и почти всеми островами, от­межевали себе едва охватываемую воображени­ем Океанскую Империю.

Вторые, завладев полузамерзшим и обильно из­резанным песчаными мелями океаном земли, об­разовали огромную на карте, но уже тесную для самих себя и пугающую остальные народы тем­нотой своих ночей и трескучими морозами Сухо­путную Российскую Империю.

Между двумя этими Империями на небольшом пространстве Западной Европы зажаты:

1) Окончательно разбитые Англией на театре борьбы за жизнь, морально подчинившиеся ей и служащие полезным орудием в руках английской стратегии — Испания и Франция.

2) Ни по своему племенному составу, ни по ка­чествам населения, ни по дарованиям и трудоспо­собности правящих классов не могущие рассчи­тывать на особенно великое будущее — Австрия и Италия.

и 3) Поздно начавшая свою жизнь Великой Дер­жавы и сразу же очутившаяся в трагическом по­ложении — Германия.

Трагизм последней состоит в том, что при огромном приросте населения, не имея возмож­ности кормить на одной и той же, ни на одну пядь не увеличившейся площади сначала 40 000 000 душ, потом 50 000 000 и, наконец, как в данное время, 65 000 000, она волей-неволей должна была дви­нуться против одной из двух Империй.

Действительно, при первом же ощущении тес­ноты, по всей еще стоявшей у сохи Германии по­катился глухой стихийный гул «Drang nach Osten», то есть «пойдем искать земли на восток».

Но этот долженствовавший служить нам боль­шим предостережением гул оказался непродол­жительным. Лучшие германские умы скоро поня­ли всю невозможность распространения за счет почти столь же густо населенной России и нашли иной выход из положения.

Поощряемый свыше, германский народ, вме­сте с возведением фабрик и заводов, переустройством путей, оборудованием морских побережий и созданием торгового и военного флотов, начал мобилизоваться для жизненного похода в совер­шенно противоположную от нас сторону — про­тив Океанской Империи,

С этого времени, т. е. еще до знаменитых слов Императора Вильгельма: «Unsere Zukunft liegt an der See»*, являющихся с точки зрения Высшей Стра­тегии приказом для начала походного движения, Германия перестала быть нашим со­перником на театре борьбы за существование и превращалась в естественного союзника.

Хорошо обдуманное и соображенное с обоюд­ными выгодами желание сделаться таковым, вы­ражено было ею в следующей форме:

Оценивая значение Сибирской железной до­роги и соглашаясь, что такому грандиозному и до­рогостоящему пути необходим и наилучший вы­ход к Тихому океану, она, вместе с Францией, помогла нам сначала вывести из Порт-Артура вти­снутую туда англосаксами Японию, а затем, за­няв обещанное нам Китаем на особых условиях Киао-чао, дала нам законный повод к вступлению на неизмеримо более нужный нам Квантунский полуостров*.

Само собою понятно, что, содействуя нашему наступлению на восток к великой арене будуще­го, Германия желала, чтобы мы ослабили давле­ние на ее правый фланг и не тормозили ее марш на запад, к Атлантическому океану.

Но начавшееся таким актом сближение трех самых сильных на материке держав не было скре­плено дальше никаким цементом. А это дало воз­можность очутившейся совсем было не в «splendid», а весьма тревожном «isolation» Англии при­ступить к разъединению случайно сошедшейся группы и к немедленной атаке наиболее опасного из членов ее.

Пользуясь тем, что почти вся континентальная печать в вопросах международной жизни пропо­ведует по текстам «Таймс», Англия несколькими газетными статьями поселила в нас такое недове­рие к Германии за ее товарный «отвод» нас на Дальний Восток, что мы не решались тронуть со­средоточенных на западной границе сухопутных и морских сил наших и оставили грандиозное го­сударственное сооружение, все вновь приобре­тенные и со страшными затратами благоустроен­ные земли и всю с изумительной быстротой раз­вивающуюся предприимчивость нашу почти без всякой защиты**.

Ослабив вслед за этим значение франко-рус­ского союза заключением равносильного ему анг­ло-японского, иными словами, отделив Россию и от Франции, Англия руками своего желтого со­юзника разрушила сначала одну половину нашего флота. Затем, с торжествующим хохотом и зло­вещим мерцанием Доггербанкских факелов, про­водила на заранее видную ее опытным глазом участь вторую половину наших морских сил и ото­шла в сторону, предоставив другой англосаксон­ской державе, С,-А. Соединенным Штатам, снова и еще плотнее забаррикадировать Японией ту брешь, которую мы пробили к Тихому океану, счи­тающемуся англосаксами территорией их Океан­ской Империи.

Едва только закончена была, таким образом, тихоокеанская трагедия наша, как, с быстротой фокусника, надев на себя маску приветливости и дружелюбия, Англия сейчас же подхватила нас под руку и повлекла из Портсмута в Алхезирас, чтобы, начав с этого пункта, общими усилиями теснить Германию из Атлантического океана и по­степенно отбрасывать ее к востоку, в сферу ин­тересов России.

Первые же шаги, сделанные нами на этом но­вом пути с нашим новым другом, привели к сле­дующим результатам: вытолкнутая из далеких от нас Танжера и Агадира Германия заняла представ­ляющую собой естественный выход Кавказского пути в Средиземное море Александретту. Лишен­ная возможности проникнуть в безразличное для нас Марокко, она усилила свою деятельность в Азиатской Турции. Потерпевшая неудачу в попыт­ке зацепиться за юго-западный берег Африки, она глубже начала проникать в Персию, даже на бе­рега Каспийского моря!

Но опустим все многочисленные слагаемые и перейдем сразу к сумме их, т. е. к тому моменту, когда теснимая систематическими ходами англий­ской стратегии Германия окончательно будет при­жата к стене и, подняв щетину штыков, выступит вместе со своими союзниками на «Суд Божий».

Принимая в расчет превосходные качества на­ших войск, свежий боевой опыт и усиленную ра­боту их в настоящее время, можно не сомневать­ся в том, что, пролив реки чужой и собственной крови, мы одержим, в конце концов, такую же решительную победу на суше, как Англия на море.

Но при этом нельзя упускать из виду, что как в стратегии самая блестящая, но не во время и не на месте одержанная тактическая победа спуты­вает иногда всю обстановку и ведет к проигрышу кампании, так и в Высшей Стратегии самая побе­доносная, но не своевременная и ненужная по обстоятельствам война может поставить государ­ство в крайне невыгодное положение для даль­нейшей, никогда не прекращающейся борьбы за жизнь.

К числу таких именно войн должна быть отне­сена и усердно навязываемая нам ныне англича­нами совместная с ними война против Германии.

Чтобы убедиться в этом, обратим внимание на главную цель английской стратегии. Она состоит в том, чтобы уничтожить торговый и военный фло­ты Германии, отнять у последней ее, хотя и бед­ные сами по себе, но являющиеся своего рода пе­редовыми постами, колонии и нанести ей на суше такой удар, после которого, ослабленная духовно и материально, она не могла бы возобновить сво­их морских предприятий в течение долгого времени в размерах сколько-нибудь значительных и никогда в нынешних.

Короче говоря, главная цель Англии состоит в том, чтобы отбить наступление Германии на Оке­анскую Империю на Атлантическом океане, как было отбито наступление России на Тихом.

Когда же эта цель будет достигнута, т. е. когда единственно сильная в настоящее время из западноевропейских держав и связывающая пока энер­гию англичан Германия будет разбита и высаже­на на сушу, тогда результаты общеевропейской войны начнут сказываться в следующей, вытека­ющей одно из другого постепенности:

1) При земельном вознаграждении за счет по­бежденного находившихся как в боевой линии, так и в резерве западноевропейских государств, Франция получит Эльзас и Лотарингию и доведе­на будет до столь желательных ей «естественных границ», а Бельгия, Голландия и Дания с одной стороны, и Италия, Сербия и Черногория, с дру­гой, будут наращены таким образом, чтобы Гер­мания и Австрия оказались если не отрезаны, то возможно, более стеснены — первая на Север­ном, а вторая на Адриатическом море. Иными сло­вами, вся лежащая западнее Германии и Австрии Европа подвинута будет к востоку и вероятнее всего сплочена союзами под главенством Фран­ции и Италии.

2) Потеряв вместе с морем восьмимиллиард­ный источник годового дохода и не имея возмож­ности существовать средствами собственной тер­ритории, сильные практическими знаниями, хо­рошо тренированные в труде и успевшие выработать собственную систему борьбы за жизнь, гер­манцы вместе с австрийцами сейчас же «тихой сапой» во всеоружии новейшей антигосударствен­ной техники поведут наступление против недо­статочно вооруженного для жизненной борьбы русского народа*.

3) Так как с ослаблением Германии единствен­ною сильной державой на всем континенте оста­нется Россия, то по ясному, как день, толкованию лордом Керзоном одного из основных и неизмен­ных принципов Высшей Английской Стратегии — насквозь проникнутые сознанием своего долга пе­ред родиной и ни под каким видом не позволяю­щие себе отступать от освященной веками систе­мы, английские Стратеги с такою же спокойной совестью начнут устанавливать balance of power про­тив России, с какой устанавливали они его про­тив Испании, Франции и Германии. Или, выражаясь проще, приступят к образованию против нас коалиции, с целью постепенного оттеснения нас не только от Балтийского и Черного морей, но и со стороны Кавказа и насыщаемого сейчас ярым ненавистником России, доктором Морисоном, англосаксонскими идеями Китая.

Об этой «титанической борьбе между Русски­ми и англосаксами, долженствующей начаться по­сле падения Германии и наполнить собою двадца­тое столетие», уже много лет назад (гораздо рань­ше, чем сэр Вильям Уайт с непогрешимостью иу­дейских пророков предсказал в 1885 г. нынешний балканский переворот) начали вещать англосак­сонскому миру даровитейшие ученые и глубочай­шие мыслители, указывающие как на «знамение свыше», на постепенное перемещение ЦЕНТРА БОРЬБЫ между Океанской Империей и Конти­нентом. Находившийся сначала на берегу Атлан­тического океана, в Мадриде, центр этот, с па­дением Испании, передвинулся в Париж. С пора­жением Франции он из Парижа перешел в Берлин, а из Берлина, по мнению наших сегодняш­них друзей, направится к Москве...

Само собою понятно, что совершающееся та­ким образом, точно по какому-то космическому закону, отступательное движение сухопутных на­родов с запада на восток никогда не было и не могло быть написано заранее ни в какой «Книге Судеб».

Своими неизменными успехами над материком даровитые островитяне обязаны не каким-либо борющимся за них таинственным силам, а исклю­чительно самим себе, т. е. своим большим и точным знаниям, определенной постановке целей и планомерному стремлению к последним. Превос­ходя во всем этом континентальные народы, они и обращаются с ними как знающие и сильные опытом мастера обращаются со своими зна­комыми лишь с одной рутиной подчиненными.

Такое неравенство сил и вытекающие из него результаты наблюдали мы на всех происходивших на нашей памяти дипломатических конференци­ях и можем наблюдать ежедневно, читая англий­ские и наши газеты.

После утопления нашего флота в водах Жел­того моря, в один день повернув от крайней враж­ды к крайнему дружелюбию, английская печать с улыбкой сочувствия начала указывать нам на ту несчастливую звезду, родясь будто бы под кото­рою, мы, хочешь — не хочешь, а после «желтой опасности» сейчас же должны были перейти к гер­манской.

И вот этих, по-видимому, совсем не умных, но исходивших из уст самого «Таимо; и насыщен­ных одуряющим ароматом бензоя и мирры, слов оказалось вполне достаточно, чтобы мы в самом непродолжительном времени пришли к непрелож­ному убеждению в том, что в надвигающейся на нас беде истинным другом и защитником России явится не случайный, а естественный и вечный соперник ее — Англия.

Между тем, если бы мы, не доверяя диктуе­мым известными «тактическими» соображения­ми статьям английских газет, прислушивались к тому, что говорят в Палате лордов такие дарови­тые стратеги Англии, как граф Роберте, и пораздумали бы над тем, как быстро растут в центре Европы огромные массы людей, нуждающихся в ежедневном питании, и в какую сторону выгоднее идти им для добывания дополнительных средств к жизни, тогда бы нам стало ясно:

1) Что лихорадочно строящая боевые суда и побуждающая к тому же своих союзников Герма­ния грозит нашествием гораздо больше Океанской Империи, чем Сухопутной.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: