Разоружение, безопасность, миротворчество: глобальный масштаб. — Москва-Нижний Новгород: АВН РФ, АНМ «Элита» при ООН, ИСИ ННГУ, 2000 г. – 308 с.

[Извлечение]

ГЛАВА 1

ГЛОБАЛИЗАЦИЯ СОВРЕМЕННЫХ

МЕЖДУНАРОДНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ

И НОВАЯ ПАРАДИГМА МИРОПОНИМАНИЯ

§ 1. Глобализация как универсальное явление международной жизни

Проблемы, связанные с глобализацией, решались человечеством на разных этапах истории, будучи хорошо известными и в античном мире, и в средневековье, и в новое, и в новейшее время. От их решения непосредственно зависели многие обстоятельства экономического, политического, идеологического и духовного развития различных стран и народов.

«Основные параметры современной глобализации, — отмечает главный редактор журнала «Мировая экономика и международные отношения», д.и.н. Г.Г. Дилигенский, — это не политическая зависимость, как было в прошлом — слабых от сильных, периферии от центра, колонии от метрополии, а три основных параметра:

● взаимозависимость экономическая;

● информационная глобализация, что связано с культурными процессами;

● взаимозависимость с точки зрения безопасности — экология, ядерное оружие

и т.д.

Нас, в первую очередь, интересует не сама констатация этих процессов, а ее последствия, какой облик приобретет мир во всех его параметрах».[1]

В течение всего XX века осуществлялся процесс формирования глобальной экономики человечества как совокупности хозяйств различных региональных цивилизаций.[2] Он сопровождался весьма противоречивыми политическими явлениями, учитывая данное обстоятельство, власть предержащие на Земле, под которыми подразумеваются прежде всего лидеры ведущих финансово-промышленных группировок и предпринимать всеобщую универсализацию управления в глобальном масштабе[3]. Основным же итогом тотальной глобализации явилось такое новое международно-политическое положение на мировой арене, которое предполагает взаимозависимость всех государств планеты и совершенно новую парадигму миропонимания. Последняя направлена на глубокое изменение социальных связей и общественных институтов в пространстве и во времени таким образом, что с одной стороны на повседневную деятельность людей все растущее влияние оказывают события, происходящие в других частях земного шара, а с другой стороны, действия многих местных структур могут иметь важные глобальные последствия.

«Глобализация, — справедливо отмечает известный российский политолог Г.С. Гаджиев, предполагает, что множество социальных, эко­номических, культурных, политических и иных отношений и свя­зей приобретают всемирный характер. В то же время она под­разумевает возрастание уровней взаимодействия как в пределах отдельных государств, так и между государствами. Новым для современных процессов глобализации является распростране­ние социальных связей на такие сферы деятельности, как тех­нологическая, организационная, административная, правовая и другие, а также постоянная интенсификация тенденций к ус­тановлению взаимосвязей через многочисленные сети современ­ных коммуникаций и новой информационные технологии"[4].

Сам процесс разрешения глобальных проблем человечества в современных условиях взаимозависимости вызвал оживленную дискуссию в академических, политических и государственных кругах ведущих стран Запада. И в этом важном деле обновляющаяся Россия, разумеется, не осталась в стороне, о чем свидетельствуют материалы «круглого стола» по актуальным вопросам глобализации, организованного в начале 1999 г. редакционной коллегией журнала «Мировая экономика и международные отношения»[5].

«Человечество, — заявил один из участников данного мероприятия, заместитель директора Национального Института развития отделения экономики РАН, д.и.н. М.А. Чешков, — являясь идеальным объектом, описывается нами с помощью концепции глобальной общности (см. «Глобальное видения и Новая Наука». М:, ИМЭМО РАН, 1998). Исходя из традиции разделения человеческой души на три ипостаси — человеческую, святую и звериную — можно представить природу или сущность человека и человечества как взаимонеобходимую соотнесенность трех начал — социального, природного и субъектно-деятельного. Такое представления о человечестве выражает его, так сказать, абсолютное бытие как «продукта» антропосоциогенеза. Это представление конкретизируется и «историзируется», если выделить специально исторические формы глобальной общности человечества, используя этот термин отечественных системников. Не описывая подобные формы истории человечества с древних времен до XV в. нашей эры, выделим ту, что зарождается с XVI в. и становится за последние 100-150 лет. По параметрам бытия и сознания, она определяется как индустриально-модернистская форма: достигнув пика в середине XX в. перерастает или переходит где-то на рубеже 70-80-х гг. в новую историческую разновидность глобальной общности человечества, которую, по аналогии с первой, можно определить как информационно-глобалистскую. В 80-90-е годы на наших глазах происходит трансформация первой формы во вторую или, точнее, одного исторического типа глобальной общности в другой ее тип.

Этот сдвиг прослеживается по ряду параметров глобальной общности: все ядро социальное начало теряет свою доминантную роль и происходит сбалансирование этого начала и начала природного (в ходе экологического кризиса); прежняя моносубъектность («Запад») сменяется множеством различных агентов, в том числе индивидом, становящимся «вселенским человеком», и особенно коалициями, претендующими на роль носителя общечеловеческой субъективности: организация из моносистемной становится полисистемной, где конституантами выступают связи, а структура определяется гибкими потоками, сетями, «сетями потоков» и пр.; воспроизводственные единицы обретают вид океаническо-континентальных связок; отношения первенства деполяризуются, а их иерархия становится более гибкой т.д. Не будем перечислять изменения других параметров, но подчеркнем, что в таком процессе смены (точнее — сдвига) исторических типов вписывается и российская трансформация».[6]

Всесторонняя характеристика современного состояния глобализации постепенно привела к введению в научный оборот и дипломатическую переписку правящих кругов и великих держав термина «глобальное гражданское общество». Американский исследователь Х. Булл одним из первых сфокусировал внимание мировой общественности на необходимости построения «глобального гражданского общества» в процессе развития международных отношений периода «холодной войны».[7]

Его коллега и соотечественник Дж. Розено также активно использовал понятие «глобальное гражданское общество» при характеристики различных новых типов гражданства и национально-культурного самосознания в меняющемся мире.[8]

Что касается представителей «глобального» («интегрального») федерализма, то они склонны к императивным оценкам следующего содержания: «Нужно не просто поставить государство на свое место, но и вообще отказать ему категорическим образом в праве на выживание».[9]

Постмодернизм при объяснении процессов глобализации в целом, и сути «глобального гражданского общества», в частности, настаивает на утверждении новых политических пространственных принципов, опять-таки отвергающих системные взаимоотношения национальных государств. «Пространственные границы глобального гражданского общества совершенно иные, ибо его независимость от границ государственной системы дает ему свободу в создании новых политических пространств, — пишет профессор калифорнийского университета Р. Липшатц. Эти политические пространства очерчены сетью экономических, социальных и культурных отношений и населены деятелями, добровольно объединившимися в ассоциации и, несмотря на разницу в местоположение они связаны друг с другом в единые сети для реализации конкретных политических и социальных целей… Хотя составные части этих сетей, формирующих глобальное гражданское общество, и взаимодействует с государствами и правительствами по конкретным политическим вопросам, сами по себе эти сети выходят за пределы государственных границ и неограниченны государственной системой.»[10]

Постмодернистская модель «глобального гражданского общества» предполагает «глобальные» и «внетерриториальные» умонастроения людей при этом общечеловеческий подход оказывается отнюдь не «идеей для всех»[11], а лишь инструментом деятельности «золотого миллиарда» жителей земли, отстоявших свое право в борьбе с коммунизмом «право» цивилизовывать другие нации, а, точнее, жить за счет последних[12]. Таким образом, «глобальное гражданское общество» постмодернистов на деле может означать соответствующим образом обустроенное (отвоеванное у других) «жизненное пространство», которым следует управлять из единого центра[13]. Отсюда и противоречия смыслового характера, которые при осуществлении на практике глобальной дипломатии великих (индустриально-развитых) держав, обустроивших себе «рай на земле», в виде ограниченного, во внутренних (по качеству жизни пределах), но всеобъемлющего по критериям эксплуатации всех ресурсов планеты «глобального гражданского общества» фактически приведут к глобальному тоталитаризму, если под последним понимать единую (универсальную) идею «сильных мира», упорно навязывающих всем жителям Земли свои либеральные ценности в яркой демократической упаковке[14].

«Не лишне будет заметить, — пишут в этой связи российские политологи А.Макарычев и А.Сергунин, — что теоретические конструкции постмодернистов непоследовательны в том смысле, что они не доводят идею глобального гражданского общества до ее логического конца, если есть такое общество, то должно быть и «глобальное государство» или, проще говоря, мировое правительство с которым это общество должно взаимодействовать. Подобная же перспектива вряд ли радует самих постмодернистов. Ведь возникновение схемы «мировое правительство – глобальное гражданское общество», помимо утопичности и скорости самой идеи, привело бы к простому переносу вечного противостояния между государством и гражданским обществом на иной уровень, а вовсе не к преодолению кризиса модели либерального государства-суверена, на что надеются постмодернисты. Кстати говоря, видимо ощущая шаткость своих позиций, постмодернисты заранее делают отговорки: «необходимо отметить, однако, что возникновение глобального гражданского общества необязательно приведет к более спокойному и единому миру. С одной стороны, вполне возможенобратный эффект — возникновение новой разновидности средневекового мира с высокой степенью конфронтации. С другой стороны, в нем может и содержаться надежда на лучшее будущее (Fukuyama F. The End Of History, and the Last Man, p. 287-321).

Как и в случае с обещанной близкой кончиной государства-суверена, пост-модернисты поторопились с пророчествами относительно возникновения «глобального гражданского общества». Они преувеличили значимость к интернационализации общественной жизни различных стран и поспешили возвести ее в ранг новой научной теории».[15]

Тем не менее, постмодернистское дело живет и побеждает.

§ 2. Параметры глобального управления

От академических дискуссий относительно глобализации, в целом, и глобального общества в частности эксперты и лица, принимающие решения (ЛПР) на Западе постепенно перешли к обоснованию идеи «глобального управления» (Global Governance).[16] При этом четко опредилились следующие точки зрения относительно шансов реализации различных интегративных управленческих схем общепланетарного назначения:

1. Супергосударственная. (Когда мировое сообщество представляется в виде гипертрофированной модели национального государства, глобальное управление понимается как своеобразный международный, универсальный вариант обустройства внутренних дел[17].

2. Реформаторская применительно к ООН. (Представлена авторами, считающими реформированную и сильно измененную ООН в качестве главного действующего лица в институциональной организации процесса глобализации. При этом Совет Безопасности ООН воспринимается как квазиправительство, Генеральная Ассамблея как эквивалент национальных парламентов, Международный Валютный Фонд как мировой центральный банк, организация ООН по защите окружающей среды, которую еще нужно создать, как глобальное министерство охраны окружающей среды и т.д. Такой подход направлен на исключительную централизацию управления международными делами в интересах горстки промышленно-развитых стран — основных доноров ООН. Автономия каких-либо подсистем в таком варианте глобализации, включая когнитивные структуры и частный бизнес, не допускается)[18].

3. Реалистическая. (Основана на идеологии, обосновывающей необходимость политического управления глобальным развитием, при участии, прежде всего, США и других сверхдержав, способных осуществлять на практике свои международные проекты и ставить остальному миру свои условия)[19].

4. Кооперативная (За основу взят некий проект "кооперативного глобального управления" ("cooperative global governance"), который направлен на коллективное преодоление участниками процесса всевозможных вызовов универсальной системе международных отношений[20].

Перспективы установления оптимальной модели глобального управления международными процессами в мире связана с осознанием того, что:

1. Архитектура глобального управления полицентрична. (В то время как государство - если мы говорим об отдельной стране - располагает иерархическим и мажоритарным потенциалом поиска решений и регулирования проблем, то в международной системе нет никакой верховной инстанции, сравнимой с национальным государством. Политика основывается здесь на коллективных процессах поиска решений и взаимопонимании правительств стран-участников, итак, априорно на системе «поделенных суверенитетов»).[21]

2. Глобальное управление осуществляется не только правительствами. (Для оформления глобализации необходимо мобилизовать потенциал разрешения проблем частных игроков, экономики, профсоюзов, неправительственных организаций глобальное управление не может быть ни эффективным, ни законным без знаний предпринимательских структур и негосударственных организаций о будущем раскладе проблем, о комплексных взаимозависимостях в процессе действия, о технологической динамике развития и о различных возможностях решения, а также без функций определения повестки дня, контроля, проведения мониторинга и работы с общественностью, свойственных неправительственным организациям. Правительства сохраняют за собой монополию на закрепление и проведение тех или иных политических линий, однако частные актеры играют все более весомую роль на этапах определения проблемы, анализа проблемных связей и непосредственного исполнения).[22]

3. Глобальное управление основывается на различных формах международного сотрудничества между общественным и частным сектором («public-private partnership»), а также на коллективном поиске и разрешении проблем. Поскольку управленческие ресурсы по решению международных и глобальных проблем (знание взаимосвязей, способность устанавливать рамки и наведение порядка) часто рассредоточены по различными игрокам, значение «public-private partnership», выходящего за рамки отдельной страны, возрастает. Государства в ряде случаев зависят от «ноу-хау» или кооперации частных актеров-участников процесса, поскольку в противном случае в сложных политических вопросах они смогут оказывать свое регулирующее воздействие на стремительные процессы преобразования только «задним числом» (например, когда речь идет о развитии серьезного международного контроля за банками).

Предпринимательские структуры, с другой стороны, зависят от глобальных структурных достижений (например, на мировых финансовых рынках), от стабильных рамочных условий и стандартов, которые рынок сам по себе не производит (например, социальный и экологический стандарт-минимум, необходимый для того, чтобы избежать обвинений со стороны негосударственных организаций и соответствующей потери престижа). Негосударственные организации, действующие на международном, государственном и локальном уровнях, являются в становящемся все более взаимосвязанном мире важными системами, предупреждающими о будущих проблемах, они во все большей степени утверждаются в качестве компетентных партнеров правительств и частных субъектов принятия решений. Международные организации в архитектуре глобального управления могут взять на себя координирующие функции и содействуют выработке глобальных способов рассмотрения и восприятия проблем, благодаря чему может быть скорректирована национальная близорукость и ограниченность других игроков).[23]

4. Глобальное управление находится в точке пересечения национальных интересов, властных отношений (зачастую асимметричных) и необходимости совместного разрешения проблемы сотрудничества. (Совместные усилия по решению проблемы и участие - необходимые механизмы регулирования глобальных взаимозависимостей и проблем, выходящих за рамки отдельных государств. Если дееспособные игроки ориентируются только на свои национальные интересы или если они готовы к реализации решении только под свои условия, то во многих проблемных областях существует угроза политической несостоятельности.

Фактически асимметричные властные отношения в мировом сообществе до сих пор частенько приводили к тому, что о глобальном управлении вспоминают тогда, когда затронуты интересы влиятельных стран и игроков (например, интересы промышленно развитых стран и международных банков, пытающихся смягчить последствия азиатского кризиса). Если этого нет, то проблема не решается (например, если речь идет о списании долгов наиболее бедным развивающимся странам, которое годами топчется на месте). Подобная ситуация является сомнительной не только по нормативным причинам прежде всего она подрывает готовность более слабых стран к сотрудничеству и тем самым - на более длительную перспективу - шансы на преодоление мировых проблем, для разрешения которых необходимы усилия и этих государств (например, в области охраны окружающей среды). В глобализированном мире и слабые иногда имеют власть).[24]

5. Глобальное управление не ограничивается принципом максимальной многосторонности, т.е. привлечения возможно большего количества участников. (Оно базируется на многоуровневой архитектуре, предполагая наличие таких уровней как локальный, национальный - региональный-межрегиональный и международный – глобальный. При этом проблемы, выходящие за рамки отдельных государств, и глобальные проблемы решаются отнюдь не только на глобальном уровне, не только международными организациями или международными режимами. Решающим является то, что многие проблемы делают необходимыми политические ответы на всех уровнях - от локального до глобального).[25]

6. Глобальное управление приводит к глубинной трансформации политики и вынуждает к институциональным инновациям: политика будет осуществляться в структурах, пронизанных становящимися все более плотными горизонтальными и вертикальными сетями. (Значение сетевых структур внутри общественных систем и между ними растет, концепция национально-государственного суверенитета размывается, в рамках архитектуры глобального управления действует большое количество частных и публичных игроков, и система министерств отдельных государств встает перед необходимостью адаптации. Трансформация политики в этом направлении уже давно осуществляется во многих сферах (например, в области охраны окружающей среды). Требование состоит в том, чтобы продвигать точечные, институциональные и процедурные реформы на различных уровнях с точкой схода в проекте Глобального управления для составления прочного пестрого ковра из имеющихся лоскутков, для превращения хрупкой политической мешанины (например, из изолированных, пересекающихся, частично противоречащих друг другу режимов защиты окружающей среды) в жизнеспособную и продуктивную политическую сеть (например в смысле "мировой политики по охране окружающей среды")[26].

Академическое осмысление процессов глобализации на Западе в целом предполагает уже в самом ближайшем будущем размыв общественных представлений о границах большой политики. Считается, что политика, выходящая за рамки одной страны, будет охватывать гораздо более широкий круг проблем по сравнению с классической внешней политикой и политикой безопасности. Научная, технологическая, энергетическая, транспортная, социальная политика, политика в области охраны окружающей среды и т.д. все глубже интернационализируются. Таким образом, границы между внутренней и внешней политикой становятся расплывчатыми, внешнеполитические отношения стран видоизменяются.

Данное обстоятельство усиливает значение глобальных проблем и вызывает к жизни новые требования к их своевременному разрешению.[27] Это касается прежде всего:

— Глобальных общественных благ. (Здесь затронуты, с одной стороны, проблемы всемирного масштаба (например, изменения климата, озоновые дыры, прогрессирующий процесс образования пустынь (наступление пустынь), угроза биологически диверсий, опасности для мира во всем мире, нестабильные финансовые рынки), где речь идет о защите глобальных ценностей. Проблемы могу быть порождены или обострены действиями некоторых игроков (например выбросами углекислого газа индустриальными странами), превращаясь тем не менее в угрозы для всего мира. С другой стороны, глобализация требует от экономики, в особенности от рынков капитала, разработав всеобъемлющие правила стабилизации мирового хозяйства (стабильность как «общественное благо»).

— Глобальных проблем, связанных со взаимозависимостью. (Экономические кризисы влекут за собой процессы обнищания, которые, свою очередь, могут вызвать усиление миграционных потоков, критическое состояние окружающей среды может стать причиной войн, мировая торговля повышает уровень благосостояния народов, но из-за увеличена транспортных потоков может стать угрозой для окружающей среды и т.д. Обеспечение политических связей и управление взаимозависимостями между полями политики и проблемными областями в рамках отдельного государства уже представляет собой заметную трудность и развито недостаточно. Что касается международного уровня, то здесь дефицит в практических действиях еще больше. Дееспособные международные организации (например, ВТО, МВФ) являются классическими образцами моноориентированных организаций недостаточно учитывающих комплексные последствия своих действий. На всемирных конференциях 90-х годов многие из этих взаимосвязанных проблем были разработаны и получили свое закрепление в документах. Тем не менее на всех уровнях - от локального до глобального - ощущается явный дефицит институтов, которые занимались бы вопросами возникающими на стыке важных проблемных областей, наблюдали бы за взаимодействием, брали бы на себя функции координации и сводили бы воедино различные подходы к разрешению проблем;[28]

— Глобальных феноменов. (Неуправляемость городов-миллионеров, кризисы крупных, построенных по иерархическому принципу организаций государственных управленческих структур или процессы нарастающей обособленности в обществе - это проблемы, которые мы находим повсюду причем они вовсе не обязательно вызваны мировыми взаимозависимостями В этом смысле нищета и голод тоже часто рассматриваются как глобальные феномены. Этот тип мировых проблем может и должен решаться и впредь в основном в рамках национально-государственной политики. Опыт других стран и регионов может быть систематически проанализирован. В рамках архитектуры глобального управления существуют подходы к решению проблем этого типа, но они по своей сути носят скорее точечный характер, а не являются стратегическим элементом дальновидной стратегии. В будущем особенно динамично будут развиваться те страны, которые окажутся способными систематически учиться на чужом опыте. Государства, в сравнении с действующими по всему миру предпринимательскими структурами, давно простирающими свои инновации и обучающее партнерство за рамки отдельных государств, испытывают потребность наверстать упущенное).[29]

— Системной конкуренции отдельных государств в мировой экономике. (Глобализация мирового хозяйства и либеральные сдвиги во всем мире обострили системную конкуренцию между отдельными государствами. Не только экономические институты, но и социальные системы и системы, регулирующие отношения с окружающей средой, конкурируют друг с другом в мировой экономике. Если эта конкуренция не будет введена в институциональные рамки, то возникает угроза нарастания дерегулирования и сбивания цен, что дестабилизирует мировую экономику и ущемляет социальные завоевания и достижения политики в области охраны окружающей среды. Должны быть разработаны политико-экономические ответы на национальном, региональном и международном ypовнях. Например, европейская конвенция, которая определяет нижнюю границу общих издержек в связи с объемом валового внутреннего продукта (ВВП) на душу населения. На международном уровне есть потребность в мировых экономических упорядочивающих рамках. Такие феномены, как миграция, загрязнение Северного моря, кислотные дожди или трудовая миграция (например, в рамках ЕС) выходят за рамки сферы действия политики отдельного государства и ставят под вопрос традиционную концепцию национально-государственного суверенитета, поскольку действия или бездействие одной страны (сброс вредных веществ в Северное море) оказывают влияние на другие страны, даже если они не достигают всемирных масштабов. Они требуют более высокого уровня сотрудничества между отдельными государствами и другими задействованными в этом процессе группами действующих лиц и консолидации воли для совместного разрешения проблем, что находится уже по ту сторону классической внешней политики. Многие проблемы, выходящие за рамки отдельных государств, могут быть решены в контексте региональных интеграционных проектов).[30]

— Комплексного характера архитектуры глобального управления. (Если удастся и далее трансформировать политику в направлении дифференцированной и пронизанной многочисленными сетями архитектуры глобального управления и таким образом противодействовать процессу «лишения политики власти», то нельзя упускать из виду, что архитектура глобального управления в силу своей сложности сама может стать глобальной проблемой. Границы политического руководства в масштабах отдельного государства и его ловушки хорошо исследованы, в глобальном масштабе возникает качественно новый и дополнительный расклад проблем. Не в последнюю очередь возникает вопрос, каким образом в контексте глобального управления может быть обеспечена демократия, организационно оформленная до сих пор в рамках отдельных государств).[31]

§ 3. Новый мировой порядок и утверждение норм глобального менталитета

жителей планеты Земля

В любом случае глобализация на современном этапе оказывается приведенной к формуле "нового мирового порядка".

Следует отметить, что мысль о создании справедливого, гармонич­ного общества всегда занимала человечество. С древнейших времен развивались концепции нового мирового порядка, мирового правитель­ства, единого государства. Например, теория Конфуция, названная "Большой Союз", предусматривала объединение всех народов в единое государство, которым бы правил справедливый правитель. Платон и Аристотель смогли сформировать теорию "всеобщего блага, как основной цели общества и политики", в которой сконцентрировались представления, о правах человека и о правовом государ­стве, о формах личной и коллективной безопасности, включая суверен­ность территорий, неприкосновенность личности, гарантии экономиче­ской и иной деятельности[32]. Ключевой же идеей концепции "общего блага" неизменно было представление о процветании человечества как такового.

Наибольшее влияние на формирование идей о справедливом миро­устройстве, впрочем, оказали такие мировые религии, как христианство и ислам. При этом, по мнению современных исследователей мира и конфликтов, первая дала толчок к развитию концепции "только мир", а вторая "только война"[33]. Подобное разделение аналитики основывают на том, что если в христианстве запрещается отвечать насилием на на­силие, то ислам призывает ответить ударом на удар. Однако и в Библии, и в Коране заложены те основные принципы правильных взаимоотно­шений людей, которые предусматривают различные ситуации поведения каждого человека для воцарения мира и порядка.

В средние века не случайно складывались концепции Справедливого мирового правительства Их создатели рисовали в своем воображении образ мудрого государя, который установит и сохранит мир, порядок, справедливость. При этом наибольшую известность получила формула А. Данте, изложенная в трактате "О монархии" и получившая название "Мировая монархия"[34].

Позднее идеи о новом мировом порядке, международном праве, ми­ровом правительстве получили обоснование в трудах Т. Мора, Н. Макиавелли, Ж. Ж. Руссо, Ф. Вольтера, С. Фурье, М.А. Бакунина. Нельзя не упомянуть также о модели общества, разработанной марксис­тами — "Международной республике Советов", - которую создавали на практике, начиная с России.

На сегодняшний день новый мировой порядок можно характеризо­вать, как концепцию общественного развития, которая предусматривает коренное социально-экономическое преобразование человеческого со­общества, то есть такую реорганизацию международных, политических, экономических и культурных взаимосвязей, которая позволила бы снять или смягчить кризисность, конфликтность и конфронтационность во взаимоотношениях между богатыми и бедными, между экономически развитыми и развивающимися государствами, между странами с раз­личными социальными системами и помогла бы человечеству избежать катастрофы, прежде всего ядерной.

Она представляет собой самостоятельное направление западной эко­номической и общественно-политической мысли в 1970-е г. Впоследст­вии проектирование нового общества составило целую эпоху в развитии неолиберализма. Следует отметить, что теории Нового мира и Нового общества развивают концепцию постиндустриализма. К приверженцам этого направления следует отнести представителей либерально-демократической "гуманистической" футурологии — В Вагнера, Ф. Полана, А. Уоскоу, а также школу проектирования моделей Нового миро­вого порядка, к которой относятся такие видные исследователи, как Я. Бхагавати, Р. Фалк, Й. Галтунг, А. Мазруи и другие. Исследователи, принадлежащие к данной научной школе прокламировали идею развитая "нового космополиса", некого общества интегрального гуманизма, в котором будет сохраняться мир, обеспечивающий человеку благополу­чие, справедливость, гармонию, "многообразие жизненных стилей и гуманистических убеждени".[35]

Многие эксперты считают, что таким же по существу является и подход христианства к изменению общества, традиционно трактующий обновление с точки зрения "христианского порядка", библейских уни­версалий, как установление нравственного, справедливого и пользующе­гося всеобщей поддержкой общественного устройства. Сразу же ого­воримся, что такая точка зрения не совсем верна, так как все модели Нового мирового порядка — это модель развития человечества, в то время как христианство обращается исключительно к человеческой ду­ше.

Современная западноевропейская американская общественно-политическая мысль при объяснении основных тенденций развития нового общества делает акцент на взаимопереплетение экономических, социальных, и политических факторов. Она олицетворяет собой манихейское видение всех человеческих проблем: Добро побеждает Зло, Правда – Ложь, Демократия – Коммунизм, Бог – Атеизм. Таким образом в сознание людей внедряются стереотипы, отвергающие закономерный ход истории. Новый мировой порядок отнюдь не ведет к появлению некоего лучшего мира. Напротив, он представляет собой комплексно закамуфлированный вариант геополитики, которую осуществляли великие державы в XIX веке и до второй мировой войны.., полагаясь исключительно на использования силы…»[36]

Сторонники этого направления предполагают интеграцию развивающихся стран в систему капиталистических отно­шений в роли так называемого "зависимого капитализма".

Особое влияние на современные концепции нового мирового поряд­ка начинают оказывать теории, базирующиеся на основах конфуцианства, буддизма и ислама. При этом, если первые предполагают построе­ние справедливого общества путем искоренения любого насилия, то по­следняя предполагает в качестве его основы "обладание свободой выбо­ра и действий", а также "возможности для развития мышления, а не чувств и эмоций".

Основными проводниками идей о новом мировом правительстве прежде всего являются сегодня ООН и ее подразделения. Примером может послужить конференция в Ямасукро, проведенная с 26 июня по 1 июля 1989 г под эгидой ЮНЕСКО, которая была посвящена .разви­тию возможностей формирования Справедливого Общества.13 По мне­нию авторов выработанной концепции, основными принципами, на ко­торых должно базироваться Новое общество, являются равенство, соли­дарность и свобода, а для скорейшего их достижения необходимо "стремление человечества к тотальному разоружению, мирному разрешению любых конфликтов и защите и соблюдению прав человека".[37]

Авторы концепции нового мира особое внимание обращают на то, что лидеры и лица, принимающие решения, должны быть ответственны за свои действия на пути установления нового мирового порядка, который должен быть установлен на основе солидарности, прогресса и легитимности. Основными причинами, которые могут помешать установлению Нового порядка были признаны во-первых, экономический дисбаланс между Севером и Югом, во-вторых, демографическая ситуация; в-третьих, рост потребления, диктуемый жизненным стилем Запада, в-четвертых, природные ресурсы, провоцирующие конфликты и войны в-пятых, неадекватность политики правительств Особое беспокойство, кроме того, у авторов концепции вызвало различие культур, поэтому они предложили создать "глобальную культуру мира, основанную на гуманистических принципах. Несмотря на то, что подобные измыш­ления носят утопичный характер, у авторов концепции не вызывает со­мнений то, что выполнение этих рекомендаций будет способствовать продвижению формировании на планете Справедливого мирового по­рядка.[38]

Характерно, что ООН и связанные с ней международные учреждения всячески поощряют подобного рода «проекты». Так, например, в 1991 г. ЮНЕСКО был учрежден специальный приз за лучшую программу формирования справедливого общества.

Обнаруживая в последние годы все больше стремление выработать некую универсальную формулу глобального управления человечеством, Запад в целом рассчитывает на утверждение новой парадигмы миропонимания, новых стандартов поведения и новых принципов морали людей[39].

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: