Расставание с простотой. М., «Аграф», 1998. - 480 с.

[Извлечение]

Часть третья

АЛЬТЕРНАТИВЫ ГРЯДУЩЕГО

Размышления о том, что может быть вокруг нас и в нас самих

ПРЕДИСЛОВИЕ

В предыдущих разделах этой работы, в той или иной форме, я ж раз говорил о том, что пытаться играть роль оракула — дело более чем неблагодарное. Особенно в нынешнее время. <Все смешалось > доме Облонских», и не только у нас, но и везде — на всей планете Может быть, такого хаоса и уровня непредсказуемости, как теперь. планета еще никогда и не знала! Раньше можно было гадать о судь­бе, в лучшем случае, той или иной страны. Теперь же стала непред­сказуемой судьба всей планеты.

И эта непредсказуемость не случайна: мы живем на рубеже. когда потенция присваивающих цивилизаций, родившихся на за­ре голоцена, уже близка к исчерпанию, а может быть, и полностью исчерпана. Для того чтобы человечество было способно разви­ваться и дальше и даже просто сохранить себя в составе биосферы. нам нужны новые и пока никому неизвестные «парадигмы бы­тия».

И ощущение этого рубежа, мысли о нем уже давно заставляют за­думываться интеллектуалов, к которым теперь начинают присоеди­няться некоторые достаточно дальновидные политики. Но пока здесь царит разнобой мыслей и идей. А в результате и непредсказуе­мых действий.

Широко распространена идея о том, что на Земле на основе евро­пейской цивилизации возникнет некоторый единый унифицирован­ный мир с некой единой цивилизацией, характеризуемый некой еди­ной системой ценностей, которую с некоторых пор и без больших к тому оснований стали называть системой «общечеловеческих цен­ностей». В результате возникнет некое новое общество — подобие современного европейского образца. Правда, слегка декорированное, и то лишь в отдельных странах, некоторым туземным колоритом. У такой точки зрения есть определенные основания: мы наблюдаем, как сегодня европейские стандарты утверждаются на всей планете: и не только технические новшества, но и одежда, поп-музыка, англий­ский язык и многое другое. Включая наркотики, страсть к безделью и криминалитет. Поэтому такую тенденцию «европеизации» не сле­дует отбрасывать.

Другие говорят о неотвратимости роста нагрузки на окружаю­щую среду, о пределах роста, о неизбежности коллапса цивилизации и неотвратимости исчезновения человека с лика Земли. В подтверж­дение подобной точки зрения приводится множество аргументов, оспорить которые не так-то просто. Ибо в подобных утверждениях тоже многое кажется правдоподобным. Действительно, ресурсы, не­обходимые для существования современного общества, создаются медленнее, нежели они используются. Борьба за ресурсы идет не­прерывно с нарастающей эффективностью (и яростью). Когда их ог­раниченность сделается катастрофичной, то в ход будут пущены все средства борьбы, в том числе и атомное оружие. А к чему это может привести, вряд ли следует напоминать!

Существуют и более умеренные точки зрения.

После Международного конгресса в Рио-де-Жанейро в 1992 го­ду возникла идея возможности для человечества реализации режима «sustainable development» Само по себе это выражение бессмысленно, некий лингвистический нонсенс. Оно возникло в устах политиков и экономистов, но имеет предысторию в биологии, точнее, в популяционной динамике, где существует термин «sustainability», означаю­щий приемлемую, согласованную с ресурсами экологической ниши численность (предельное развитие) популяции, не разрушающей экологической ниши. Вряд ли стоит говорить, что этот термин пло­хо согласуется с особенностями развития общества; у человечества ситуация иная — оно само создает ресурс. Но тем не менее оно все же лишь один из биологических видов, и ничто живое ему не чуждо. В Рио многие понимали это обстоятельство и придумали новый тер­мин, но похожий на биологический.

Несмотря на бессодержательность этого нового термина «sustainable development» его появление я считаю явлением положи­тельным — оно показывает, что в планетарном обществе происходит некий «поворот мозгов», который приведет неизбежно к критичес­кому переосмысливанию основных жизненных постулатов, самих основ современных цивилизаций. Мне, как естественнику, более по душе термин «коэволюция (или коразвитие) Природы и Общест­ва». В нем заложены более глубокий философский смысл и более глубокое понимание существа процесса антропогенеза, который продолжается как естественный феномен. Я думаю, что постепенно смысл нового термина так или иначе эволюционирует к тому пони­манию принципа коэволюции, человека и Природы, который тоже постепенно утверждается в научном знании.

Существо современного этапа антропогенеза, а тем более его формы и перспективы нам еще очень малопонятны, если не сказать сильнее! Несмотря на острейший интерес к этой тематике, отложим пока в сторону ее обсуждение, ибо оно нас заведет в другие и очень глухие дебри!

Да и не лучше ли ограничиться снабжением читателя фактами и их интерпретацией, оставив ему самостоятельность в выборе альтер­натив!

Итак, говорить о будущем более чем сверхтрудно! А говорить приходится, говорить необходимо, поскольку обществу надо жить, надо действовать! А для того, чтобы принимать ответственные, судь­боносные решения, надо ориентироваться на ту или иную перспек­тиву или, как теперь говорят, сценарий общественного развития. И каждый субъект открытого гражданского общества, которое, как я надеюсь, утвердится на планете, сам делает выбор!

Причем эти выборы в большинстве случаев будут касаться очень локальных (скорее — частных) вопросов. И слава Богу! Большие, всеохватывающие программы, как правило, не выполняются. Нуж­ны общие диспозиции, если угодно — политика в системе предпочте­ний. Но каждый полководец, если он настоящий полководец, может вмешаться в ее диспозицию и кардинально ее изменить, если, конеч­но, он видит ту цель, во имя которой строится та или иная диспози­ция. Вспомним тот знаменитый урок, который преподал Наполеон своему начальнику штаба Бертье, когда последний сделал замечание Наполеону о том, что он нарушил диспозицию во время штурма Аркольского моста!

Но и локальные решения требуют представлений о будущем. И я попробую дать читателю о нем свои представления. Подчеркиваю — свои, как синтез своего воспитания, своей деятельности и обрывков информации, которые удается актуализировать (или, лучше сказать, выявить) из того потока информации, информационной Ниагары, которую создали канализационная труба современных СМИ и дея­тельность профессиональных аналитиков.

Но я не буду говорить об «актуальном будущем», как и об акту­альной бесконечности, оставляя его футурологам и людям типа Фукуямы. Я ограничусь лишь попыткой экстраполяции современных тенденций на ближайшие пару десятилетий наступающего тысяче­летия.

I. Так ли на нашей грешной земле все устроено, как надо? Видимые признаки неотвратимых перемен

Об экологических трудностях, с которыми столкнется человече­ство на пороге нового века, говорят уже не только отдельные интел­лектуалы. Признаки неблагополучия непрерывно нарастают, и они видны любому человеку, даже политикам, ибо, во всяком случае, за последние десятилетия мир неузнаваемо изменился. Иногда эти признаки называют проявлениями неблагополучия планетарного общества, его цивилизации. Иногда связывают с дыханием экологического кризиса. Скорее, это признаки общей нестабильности, ко­торые тесно связаны друг с другом. Они говорят о неизбежности качественной перестройки мирового порядка. И не когда-нибудь — в далеких веках отнюдь не радостного будущего, а уже в ближайших десятилетиях наступающего века. Но далеко не все считают положе­ние трагичным.

Сегодня западная техника, евро-американские стандарты жизни становятся универсальными для всего планетарного сообщества. Это позволяет многим утверждать, что именно западной цивилиза­ции (точнее, западным технотронным цивилизациям) планета обя­зана своим процветанием, и ее будущее станет развиваться именно по этим стандартам и будет обеспечено прежде всего их успехами. А крушение социалистического мира лишь эпизод в этой планетарной «универсализации», эпизод закономерный, ибо идеология социализ­ма никак не вписывалась в МИР ТНК, в ту систему модернизации (или вестернизации — здесь употребляются разные термины), кото­рую он породил. Вот это и позволяет Фукуяму и его последователям говорить о конце истории, хотя настоящая история, может быть, только сейчас и начинается!

Подобная точка зрения на роль и место современной западной цивилизации весьма распространена, и не только в евро-американ­ском мире. Я не раз встречал утверждения о том, что Запад (или за­падная культура) находятся на пике своего могущества. И не только в области техники или технологий. Он его демонстрирует и образом жизни, и структурой общечеловеческих ценностей... Именно такому образу жизни все должны подражать — за ним будущее — Мир будет следовать за Западом! И такие утверждения совсем не лишены смысла. В самом деле, ведь то, что сегодня принято называть «обще­человеческими ценностями» — это прежде всего представления, вы­работанные западной евро-американской культурой (даже скорее, протестантскими версиями этой культуры).

Политологами и экономистами особенно подчеркивается общая, постепенно утверждающаяся на всей планете единообразная органи­зационная структура человеческой деятельности, которую я условно и назвал МИРОМ ТНК. Распад Советского Союза, по существу, за­мкнул кольцо этого мира. Правда, остается еще Китай! Но и тут процесс, кажется, идет в том же направлении. Во-первых, Китай уже окружен поясом постиндустриальных государств близкой культу­ры - Сингапур, Гонконг, Тайвань, Южная Корея (теперь, кажется, и Таиланд), которым свойственна организация производственной дея­тельности западного типа. А во-вторых, и в самом Китае появляют­ся свободные зоны — очаги, уже принадлежащие МИРУ ТНК. Туда извне направляются многомиллиардные потоки долларов. И текут они из самых разных точек земного шара. Китай еще по-настоящему не вошел в МИР ТНК, но уже «почти в нем». Вот почему многим кажется, что не так уж неправ Френсис Фукуяма, говоря о конце исто­рии.

И в то же время я убежден, что все подобные рассуждения об универсальности, вечности европейской цивилизации не более чем миф, как и о вечности ее порождения — МИРА ТНК, столь «эффек­тивно» использующего ресурсный потенциал планеты, той единст­венной планеты, которую подарила человечеству Вселенная.

И сомнений в стабильности нынешнего мироустройства, а тем более в sustability рода человеческого более чем достаточно! Что же служит источником моей неуверенности в благополучии будуще­го, моих сомнений, о которых я считаю необходимым вести разго­вор?

Прежде всего — Китай. Даже просто стремительное промышлен­ное развитие Китая, которое мы наблюдаем последний десяток лет, может существенно деформировать наше мироустройство, всю пла­нетарную организацию общества, всю расстановку сил. И не только деформировать ее, но и уничтожить сам МИР ТНК! Или превратить его в нечто совершенно иное. Например, в капитализм «китайского образца»!

Всегда ли мы отдаем сами себе достаточно хорошо отчет в том, что такое КИТАЙ? В первой части работы я привел данные, пока­зывающие, что Китай — это громадная страна, эффективная терри­тория которой на 10% превосходит эффективную территорию Рос­сии, причем эта территория расположена единым монолитом и про­живает на ней 1,25 миллиарда людей. Но, помимо тех китайцев, ко­торые живут собственно в Китае, существуют еще хуа-цао — китай­цы, живущие вне Китая. У меня нет точных данных об их количест­ве, но их больше, чем русских и немцев вместе взятых. Но не толь­ко в количестве дело — у них особый менталитет: чье бы подданст­во ни имел китаец, где бы он ни жил — в Калифорнии, Сингапуре, Австралии — он всюду остается китайцем и своей родиной считает Китай. Он думает о ней, помогает ей и глубоко убежден, что принад­лежит к нации будущего — к первой нации планеты! И внутренне убежден, что остальные нации если и не варвары, как думали в бы­лое время подданные Поднебесной империи, то во всяком случае — люди второго сорта.

В Торонто я познакомился с несколькими канадцами китайского происхождения, специалистами в области вычислительной техники. Они уже несколько поколений жили в Америке, но в отпуск они ез­дили в Китай, а их дети несколько лет обязаны были проучиться в Китае! Нельзя им забывать свой язык, свои нравы и то, кто они есть на самом деле!

При всей архаичности их мировоззрения любой хуа-цао уже принадлежит МИРУ ТНК (китайскую мафию я причисляю к нему же!), профессионально владеет современными технологиями и вкладывает деньги не просто в Китай, а в Китай будущего! Но вместе с деньгами китаец несет в страну своих предков организацию и прин­ципы системы ТНК и устраивает ее по-своему, по китайскому стан­дарту. Да и вообще, может быть, современная система ТНК — всего лишь переходный период между РАХ AMERICANA и миром Китая? (Кто знает? — во всяком случае такой вариант нельзя сбрасывать со счета.)

Роль Китая в общепланетарном сообществе будет, вероятнее все­го, возрастать и достаточно быстро. Несмотря на то, что китайцы, по природе своей, народ достаточно миролюбивый, нельзя забывать и то, что Китай — одна из могучих ядерных держав. Строя различные варианты развития мировых событий, следует еще раз напомнить, что китайцы в душе своей и сейчас всех нас считают варварами, как и во времена Поднебесной, когда это так и было на самом деле! (Впрочем, может, так осталось и сейчас!) И несмотря на все догово­ры и международные соглашения, в сознании своем они законной границей своего государства считают Урал, а Среднюю Азию — сво­ей провинцией, как и Тибет и Синдзян! Одним словом, проблема Китая заслуживает гораздо больше внимания, чем мы ей сейчас уде­ляем. И никого не должен вводить в заблуждение тот факт, что зна­чительная часть Китая — это отсталая страна, живущая в средневе­ковье. Ибо их все-таки около полутора миллиардов.

В Америке это уже многие понимают, и не случайно американцы так многое прощают Китаю из того, что не простили бы никакой дру­гой стране! (Американцы умеют ценить силу не только настоящую, но и будущую!)*

Все изложенное в этом разделе говорит о том, что система ТНК включит в себя Китай в самое ближайшее время и подчинит всю планету логике своей деятельности. Я думаю, что в ближайшие десятилетия МИР ТНК и дальше будет развиваться, не встречая какого-либо организованного сопротивления, без взрывов и ката­клизмов. Этот сценарий мне чем-то напоминает становление ка­питализма с его жестокой конкуренцией, которая теперь будет происходить не между отдельными фирмами, а могучими корпо­рациями. Именно этот МИР ТНК с его естественно возникшими законами и определит в ближайшие десятилетия развитие плане­тарного сообщества. И я думаю, что в первые десятилетия нового тысячелетия он внешне сохранит свой современный облик, если, конечно, не возникнет нового Горбачева или других непредсказуе­мых событий.

Еще в первой части я сказал о том, что мы вступили в эпоху зака­та РАХ AMERICANA. Но это вовсе не означает, что мир ожидает крах Америки, ее культуры, промышленности, крах, о котором уже говорят многие авторы, в том числе и американские. Я думаю, что они это говорят из-за стремления к экстравагантности или выдают желаемое за реальность. Они мне чем-то напоминают Брюсовские стихи:

Вам были любы — трагизм и гибель

Иль ужас нового потопа,

И вы гадали: в огне ль, на дыбе ль

Погибнет старая Европа.

Европа, как известно, тогда не погибла. Тем более сейчас ни Европа, ни Америка вовсе не собираются помирать и покидать ис­торическую сцену. Стремительный распад СССР не может слу­жить примером для современных политических процессов. Если бы не беспомощность и ветхость советского руководства и не от­сутствие четкого представления о том, что происходит в мире, о той же системе ТНК, в частности, и ее реальном могуществе, то и распада бы не произошло, а были бы медленная деградация режи­ма и постепенное включение его, например, по китайскому образ­цу в МИР ТНК, что вполне уместно было бы назвать процессом конвергенции, как это думал Сахаров, — кстати, наиболее безбо­лезненный вариант перестройки общепланетарной, а не только со­ветской системы! Поэтому распад СССР совершенно не типичен. Общество будет, конечно, перестраиваться, но медленно, и «новая революция» вряд ли произойдет. Для того чтобы ей созреть, тре­буются десятилетия и должны быть грозные предвестники. Поэто­му использованное мною выражение «Закат РАХ AMERICANA» нельзя понимать дословно. Он означает лишь то, что постепенно США будут терять положение своего абсолютного превосходства, постепенно они перестанут быть «властителем моды» и мировым жандармом.

Однако это еще далеко не трагедия для американцев и далеко не самое страшное, что может произойти на нашей планете.

Я не зря назвал один из параграфов этой работы «вестернизация идет с Востока» — выражение, казалось бы, не имеющее смысла. В действительности, я имею в виду нечто значительно более сущест­венное, хотя оно, видимо, лежит за горизонтом того интервала пред­видения, который я себе наметил для обсуждения. Дело в том, что наша цивилизация на переломе. И это не красное словцо, а глубоко мотивированное утверждение, к обсуждению которого я еще вер­нусь. И в новых условиях западная цивилизация, западная культура уже могут вовсе не оказаться лидерами. И их роль в формировании облика планетарного сообщества станет сокращаться. Я говорю сей­час о США просто потому, что в судьбе этой страны грядущие циви-лизационные перестройки видятся более ярко, чем в Западной Евро­пе (Европейском полуострове), которой предстоит еще пережить стадию нового взлета.

Что же касается Америки, то и в ближайших поколениях она, ко­нечно, сумеет сохранить свое могущество хотя бы потому, что оста­нется наиболее сильной ядерной державой, но удельный вес Амери­ки в промышленности, ее роль в развитии мирового культурного процесса и технологий будут постепенно и зримо сокращаться. Од­ним словом, уже в первые десятилетия нового века — это не будет РАХ АМЕRICANA.

Я назвал этот раздел «видимые признаки перемен». Их привык­ли связывать с экономикой, тенденциями ее развития. О некоторых я уже говорил в первой части работы. Прежде всего — это полицент­ризм экономической мощи и проигрыш Америки в конкурентной борьбе с новыми центрами экономической мощи, в первую очередь, странами Европейского полуострова и Тихоокеанского региона. Но есть вещи, может быть, и менее заметные, но еще более страшные, чем потери позиций в экономике — потеря культурного лидерства. Опять же это всего виднее на примере Америки.

Первый раз за границей я оказался в конце 50-х годов (не счи­тая кратковременного пребывания в 45-м году в составе оккупаци­онных войск). Меня поразило массовое увлечение новым искусст­вом — живописью, музыкой. Мне казалось, что искусство необхо­димо человеку, чтобы побуждать к добру, к любви, а не играть роль наркотиков. Мне показалось, что в той форме модернизма, с кото­рой я столкнулся, я вижу некие симптомы деградационного про­цесса.

Но по-настоящему я об этом задумался уже в 60-х годах, когда был приглашен прочитать в Беркли цикл лекций по некоторым спе­циальным вопросам прикладной математики для аспирантов.

В Америке много прекрасных университетов, великолепных библиотек и музеев. Я знал, что едва ли не половина молодежи имеет университетские дипломы, множество людей с учеными степенями и т.д. Я ждал с нетерпением встречи с американской молодежью, ее интеллигенцией и тщательно готовился к этим встречам.

Разочарование пришло ко мне уже в самом начале моего курса: мои слушатели меня просто не понимали, хотя прочитанная лек­ция основывалась на тех стандартных знаниях, которые я давал студентам МФТИ, где тогда состоял профессором. Поэтому вмес­то намеченного курса мне пришлось прочесть американским аспи­рантам некоторое введение в функциональный анализ.

Второй запомнившийся эпизод произошел в Йоркском универ­ситете в Торонто. Правда, это уже Канада, но порядки там сходные с американскими. Я сидел в кабинете заведующего кафедрой матема­тики. Это было 8 мая одного из 70-х годов. Значит, День Победы. Мой хозяин тоже был на фронте — это был наш общий праздник. Мы говорили о войне и тянули виски — хозяин со льдом и содовой водой, я без льда и воды! Вспоминали эпизоды войны, и тут хозяин сказал фразу, которую я даже сразу и не понял: «А война у нас уже почти забыта. Прошло 30 лет, а из трех студентов, по крайней мере, один даже не знает о том, с кем мы воевали! А тем более кто побе­дил!» — «Не может быть?» Хозяин тут же прореагировал: «Хотите пари — ставлю бутылку виски». «Хорошо — а я бутылку водки, ко­торую вчера привез из Москвы!»

Потребовалась ровно минута, чтобы убедиться в моем абсолют­ном проигрыше. Мы вышли в коридор, и мой коллега задал вопрос первому из попавшихся студентов: «Кто с кем воевал во второй ми­ровой войне и кто кого победил?» Светловолосый, интеллигентного вида двадцатилетний мальчик расплылся в улыбке (в Америке все очень хорошо умеют улыбаться): «Как же — мы вместе с англичана­ми и американцами разнесли немцев и русских — до сих пор они оп­равиться не могут!» Вот как!

Вряд ли что-либо улучшилось за последние 20 лет — разве что только ухудшилось.

Позднее я начал уже более внимательно изучать структуру за­падного образования, а не только университетскую подготовку. Об­разование — это порождение цивилизации, ее принципов и парадигм прежде всего. Это ключ к будущему нации, это ее способность вос­принимать новое.

Основа цивилизации, порождающая миропредставление, поло­жение в мире своего этноса, определяющая собственные ценности, свои действия и стремления, по моему глубокому убеждению, — это отношение личности и общества, это соотношение соборности и ин­дивидуализма. А в Америке индивидуализм доведен до некой край­ности — человек учит и знает только то, что ЕМУ нужно для работы (бизнеса) или, в крайнем случае, — что ЕМУ интересно. А интерес­но то, что дает ему ЛИЧНО непосредственный успех. В результате — высочайший профессионализм в одном и угнетающее невежество во всем остальном — опаснейший симптом, который завтра может обернуться трагедией!

В Америке практически отсутствует представление о научной школе — каждый сам по себе. На семинарах научные доклады не имеют своей целью посоветоваться с коллегами, услышать их кри­тику, а показать себя, зафиксировать свой рейтинг на научном рынке, приобрести еще один балл для получения престижного приглашения или гранта. Потому-то люди очень редко работают всю жизнь в одном и том же университете, в одном и том же науч­ном коллективе, а профессора мало заботятся о своих бывших пи­томцах и не особенно следят за их судьбами. От одного из амери­канских гостей я недавно услышал шуточный ответ на мой вопрос о том, какое современное состояние университетов в Америке.

«Отличное - прекрасные русские профессора обучают талантли­вых китайских студентов». И добавил с усмешкой: «И обучают то­му, что не очень и нужно! Во всяком случае — в Америке». Послед­нее — более чем показательно!

Феномен послевоенного Советского Союза, когда разрушенная страна за какие-то 10 лет сделалась второй научной державой мира и сумела создать могучую промышленность, объясняется в значи­тельной степени тем, что в стране сохранились научные школы. До фашизма они были и в Германии. Но гитлеровцы не поняли ценнос­ти того, чем они обладали, и эти школы перекочевали за океан. Но сохранить себя как организационные неформальные структуры не сумели. А наше правительство, несмотря на всю тяжесть Отечест­венной войны, сумело их сохранить. И сейчас пока они еще действу­ют. Пока еще не все профессора переехали в США. Но надолго ли хватит существующего потенциала при нынешнем уровне понима­ния проблемы науки нашими власть имущими и теми «демократа­ми», которые готовятся им на смену?

И еще одно: мы действительно обучаем часто не тому, «что сей­час очень нужно!» Но в этом как раз и есть наша сила — сегодня больше, чем когда-либо, необходимы люди с широким кругозором, способные заниматься самыми разнообразными вещами. Мы жи­вем в такое время, когда происходит непрерывная смена тематики, непрерывная смена номенклатуры производимой продукции, ког­да жизнь ставит перед нами новые неожиданные задачи, когда жиз­ненно важно предусмотреть их появление. Вот почему сегодня так важны по-настоящему интеллигентный человек и широкое образо­вание!

Формирование же интеллигенции в Америке идет в значитель­ной степени за счет эмиграции — русские, индусы, китайцы, в меньшей степени выходцы из европейских стран. Но это ненадеж­ный и временный источник квалифицированных и широко обра­зованных людей. Состояние общего образования и бросающийся в глаза недостаток гуманитарного образования, т.е. образования. ориентированного на человека, — один из видимых индикаторов неблагополучия западной цивилизации. Правда, пока еще устра­нимый!*

Узкий практицизм, который сегодня проповедуется в США, мо­жет иметь очень глубокие и пагубные последствия.

Но этот индикатор связан с другим, вероятно, еще более опас­ным: европейская цивилизация постепенно теряет свои козыри!

Я уже говорил о том, что европейская цивилизация — это прямая наследница античной цивилизации, прежде всего цивилизации древних греков. Необходимость энергичных поисков способов вы­живания греческих полисов, лишенных благодатных пойменных зе­мель, требовала инициативы, поисков новых земель, рождала тип людей, совершенно непохожих на жителей бассейнов Нила и других крупных рек. Отсюда развитие индивидуализма, стремление к лич­ному благополучию. Они рождали систему взаимоотношений обще­ства и отдельной личности, совершенно отличную от того, что мы видели в обществах традиционного типа.

Эта система еще более ужесточилась в период реформации, ког­да родилось протестантское миропредставление. Ему Европа обя­зана и своим научным прогрессом, и своими завоевательными стремлениями. Именно оно родило капитализм. И структура со­временного общества обязана прежде всего экспансии этой циви­лизации.

Но любые цивилизационные достижения — всегда результат адаптации общества к тем или иным условиям его жизни. Меняются условия жизни, и неизбежна смена цивилизационных парадигм. Я думаю, что человечество подошло к такому перелому. Сможет ли со­временная техногенная цивилизация Европы и Америки найти этот новый фундамент и перестроить себя — вопрос выживаемости наше­го общества. Во всяком случае, евро-американской цивилизации и утвердившегося образа жизни.

Я думаю, что нет! Будущее за неким новым синтезом. Как но­ситель нового «цивилизационного качества» активно выступит Восток.

II. Новый тоталитаризм

Я уже не раз произносил это словосочетание. И оно совершенно не случайно возникло в моем лексиконе. Возникновение нового то­талитаризма мне представляется естественным развитием, неизбеж­ным этапом того исторического процесса, который нами хорошо изучен. И этот новый тоталитаризм будет носить общепланетарный характер. Это будет тоталитаризм совершенно нового типа. Сейчас иногда говорят о новом средневековье. Нет, я думаю, что новый то­талитаризм не будет похож на средневековье. Это, скорее, будет то­талитаризм античного типа — демократия спартанцев, которая обес­печивалась нищетой и трудами илотов. И плох был тот спартанец, который до своего совершеннолетия не убил ни одного илота.

Я думаю, что наступление нового тоталитаризма предотвратить не удастся. И человечеству неизбежно предстоит пройти через этот трудный и болезненный этап своей истории. У нас для этого просто не хватит запаса культуры и времени. Другое дело, что вряд ли мож­но предсказать те формы, в которых он проявится, хотя его некото­рые черты уже просматриваются. И причина его наступления более или менее очевидна, и я о ней уже не раз говорил в этой работе. Повторю еще раз: «уже очевидно, что всего на всех не хватит» — эко­логический кризис уже наступил. Начнется борьба за ресурсы — сверхжестокая и сверхбескомпромиссная. Да она, по существу, уже и началась. «Дьявольский насос» МИРА ТНК — проявление этой борьбы. И этот насос будет действовать со все возрастающей интен­сивностью. Значит, будет непрерывно возрастать и различие в усло­виях жизни стран и народов с разной общественной производитель­ностью труда... Это различие и будет источником той формы раздела планетарного общества, которое уже принято называть выделением «золотого миллиарда». «Культуры на всех» тоже не хватит. И, так же как и экологически чистый продукт, культура тоже станет прерога­тивой стран, принадлежащих «золотому миллиарду». Это и будет новый тоталитаризм.

Конечно, возможны и другие альтернативы, и позднее я попро­бую их обсудить. Хотя для их реализации у нас может просто не хва­тить времени.

Могучий поток европейской цивилизации объединил народы, создал единую планетарную экономику, резко повысил средний уро­вень жизни. Но это объединение оказалось отнюдь не наилучшим из вариантов организации планетарного сообщества. Его развитие про­шло ряд этапов. И не исключено, что дальнейшее следование его ло­гике может оказаться тупиковым.

Один из этих этапов получил название империализм. Возникли империи, однако совсем не по образу Древнего Рима, когда каждый гражданин империи на всех ее необъятных просторах был под защи­той государства, пользовался всеми правами гражданина империи независимо от того, был ли он греком, римлянином, евреем...

Империи, возникшие в эпоху империализма, были устроены сов­сем по-другому Маленькая Голландия, например, владела грандиоз­ной Индонезией. Англия покорила Индию с 400-миллионным населением и владела ею, как своим поместьем. Даже Россия вступи­ла на этот путь империалистического великодержавия. Другими словами, империи последних столетий представляли собой некую форму тоталитаризма, форму эксплуатации небольшой группой на­родов всей остальной планеты.

Но и этому этапу истории, этой форме тоталитаризма (империа­листического тоталитаризма) пришел однажды конец. Оказалось, что существуют более эффективные способы эксплуатации плане­тарных ресурсов. Империализм сменила некая «либеральная» или, если угодно, «демократическая» конструкция устройства планетар­ного сообщества, которую я назвал МИРОМ ТНК (некоторые назы­вают ее постиндустриальным обществом). Но, как мы увидим ниже, это, вероятнее всего, лишь некоторый переходный этап к некой но­вой форме организации общества, которую уместно назвать «демо­кратическим тоталитаризмом».

Современный мировой порядок многим представляется все бо­лее и более «европейским». Или европеизированным. Считается, что происходит «выравнивание» стран как по образу жизни, струк­туре ценностей, так и по материальному уровню. Происходят уси­ление организации мирового сообщества и постепенная замена ин­дивидуального военного лидерства некими полицейскими струк­турами. Проявление этой системы взглядов хорошо описано Д.Фурманом в статье «Внешнеполитические приоритеты России» (Свободная мысль. № 8,1995 г.). И действительно, подобный про­цесс наблюдается во многих странах. Собственно, МИР ТНК и есть один из результатов этого процесса. Крупные многонацио­нальные империи, объединяющие огромные территории и разнооб­разные народы под властью какой-либо одной нации, уступают свое место преимущественно мононациональным государствен­ным организмам и промышленно-финансовым организациям, дик­тующим свою волю планете.

Но этот процесс, который имеет свою логику, который опреде­ляется в современных условиях превосходством отдельных циви­лизаций и прежде всего евро-американской, может быть прерван. И причины тому лежат в несовместимости современных цивили­заций и требований природной стабильности, в ограниченности ресурсов прежде всего. По существу, на протяжении всей истории человечества происходило непрерывное разрушение согласован­ности потребностей человека и возможностей Природы их удовлетворять. И теперь эта несогласованность дошла до некоторого критического предела, который и следует называть экологическим кризисом.

Распространение европейских стандартов в странах третьего мира и бывших социалистических странах носит достаточно поверхностный характер. Можно носить одинаковое платье, даже говорить на одном языке, но жить на совершенно различных этажах человеческого благо­получия. Различие в общественной производительности труда и рож­дает тот «дьявольский насос», который разводит народы в разные сто­роны, четко выделяя некую группу стран, которую уже и принято на­зывать странами «золотого миллиарда». Не только уровень (и образ) жизни, но и образ мышления, я бы даже сказал, образ сознания в этих странах совершенно иной, чем в другой большей части планеты.

В странах «золотого миллиарда» уместно говорить о демократии, либерализме, постепенном сглаживании различий между богатыми и бедными. В этих странах действительно происходят подобные про­цессы. Так, например, в 1990 году 10% наиболее богатых людей этих стран имели доход, всего лишь в 6 — 7 раз превосходящий доход 10% беднейшей части населения. Для сравнения, в России это соотноше­ние достигает многих десятков раз. Нетрудно представить себе, к ка­кой части планетарного сообщества принадлежит еще недавно одна из великих держав нашей планеты.

Итак, в странах «золотого миллиарда» УЖЕ идут процессы, ко­торые отвечают утверждению «общечеловеческих ценностей» в их евро-американской интерпретации. Более того, там рождаются ре­альные возможности воплотить идеи, которые в других странах мог­ли бы быть, в лучшем случае, рождественской сказкой. Так, амери­канцы мечтают о превращении своей страны в «экологически чис­тую деревню». И они будут добиваться превращения этой идеи в реальность. Но какой ценой? Они смогут это сделать лишь за счет снижения уровня (и экологического качества) жизни и реального ее сокращения у 80% остальных жителей планеты.

Вот это и есть новый тоталитаризм! Ибо добиться этого без мо­гучей полицейской системы — невозможно!

Мир уже сейчас поделен на две неравные части. Их условно при­нято называть Север и Юг. Это действительно условное название ибо весь Север Евразии заведомо не относится к «золотому милли­арду» и вряд ли когда сможет к нему приблизиться.

Демократии бывают очень разные. В Спарте тоже была демокра­тия. Я уже говорил о ней — демократия для свободных спартанцев, но не для илотов. В учебниках по истории древнего мира рассказывается о том, как смелые и благородные спартанцы во главе с царем Ле­онидом остановили в Фермопильском ущелье огромную армию пер­сов и спасли Грецию от разрушения. Их подвиг освещает история, и мы традиционно склоняем головы перед памятью героев.

Но учебники истории обходят молчанием другой факт спартан­ской истории. В Спарте была демократия, куда более «демократич­ная», чем у нас: они выбирали сразу двух «президентов» — двух ца­рей. И в то время пока Леонид бился в Фермопильском ущелье, на­век запечатлев в истории славу и мужество спартанцев, второй царь с другим спартанским войском сидел в своей Спарте и стерег илотов — вдруг они взбунтуются и тоже захотят демократии.

Вот что-то подобное формируется теперь и у нас, только не на ма­леньком Пелопонесе, а в масштабах всей планеты. Пропасть между Севером и Югом стремительно расширяется И удержать мирное раз­витие событий едва ли можно, не создав мощной полицейской силы, способной обеспечить благополучие стран «золотого миллиарда».

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: