Кодовые переходы на внешнюю речь — устную и письменную

До сих пор рассматривались внутренние, скрытые ступени под­готовки высказывания; эта подготовка — мотивация, речевая ин­тенция — в первую очередь характеризуется тем, что сразу, изна­чально нацелена на полный цикл речевого акта — произнесение говорящим и восприятие слушающим и даже на обратную связь. На самом деле подготовленное на внутреннем уровне высказыва­ние все же не всегда реализуется по разным причинам (резко из­менилась ситуация; говорящий в последний момент решил про­молчать и пр.), но независимо от этого оно было сразу, с мотива-ционного шага, нацелено на вербализацию.

Этим подготовка принципиально отличается от тех вариантов внутренней, мысленной, речи, которые не предназначались для озвучивания или написания; в мысленной речи языковые «шаги» не предусматриваются: например, выбор языка (обычно человек мыслит на родном языке), адресата, стилистические акценты, тс лодвижения...

Даже такие явно неязыковые подготовительные «шаги», ка^ план содержания высказывания, вероятностное прогнозирован^

результата речи в речемысли, не имеющей выхода на восприятие собеседником, строятся иначе либо совсем невозможны.

Следовательно, кодовый переход, вернее, подготовка к нему начинается еще в недрах докоммуникативного этапа, на его сту­пенях, ранее последней ступени, описанной в части 41.

Что же подлежит перекодированию?

Внутренняя подготовка высказывания протекает в кодах, о ко­торых мы можем только догадываться, но и переходы к внешним кодам — акустическим и графическим — тоже от нас скрыты.

Механизмы кодовых переходов изучал психолог (психолинг­вист) Н. И. Жинкин, он писал в предисловии к английскому из­данию своей книги «Механизмы речи»: «В цепи языковой комму­никации самым доступным является акустическое звено и самым неприступным — участок внутренней речи. Возникает даже опасе­ние, что в эту область (потому что она внутренняя и субъектив­ная) вообще нет научных подходов» (Жинкин Н. И. Язык. Речь. Творчество // Избр. труды. — М., 1998. — С. 85). Нам придется моделировать кодовый переход с внутренней речи на единицы акустического кода, не имея понятия о первом, опираясь на ре­зультат перехода, т. е. звучащую речь.

Дело в том, что внутренняя речь не расчленена фонетически, а речь акустическая считается членораздельной, т. е. в ней удается вычленить воспроизводимые звуковые комплексы, условно — фонемы как комплексы колебаний органов речи, фиксируемых в определенных пределах.

Фонемы обозначаются на письме буквами, которые соотнесе­ны с фонемами независимо от их сильных и слабых позиций.

Если бы наша графика (теперь буквенная) была идеографи­ческой, т. е. каждая смысловая единица, выраженная одним сло­вом или их сочетанием, обозначалась бы одним знаком — иерог­лифом, то расчленение речевого потока, слов на звуки для пись­ма было бы лишним. Но понимание устной речи перципиентом все равно было бы основано на звуковой дифференциации, а фонемы, как и при буквенном письме, выполняли бы свою смыс-лоразличительную функцию.

В качестве единицы кодового перехода возьмем не звук речи, Поскольку он имеет множество индивидуальных отклонений и ва­риантов, а фонему как обобщенный ряд вариантов — позици­онных чередований.

Н. И. Жинкин допускал, что она может быть соотнесена с оп­ределенным положением речедвигательных органов:

Единица внутренней, мысленной, речи

Единица акустического кода (устной) речи

органов

Для графического кода (только буквенного, где буква или со­четание букв соответствует фонеме) к этой схеме добавляется чет­вертый член:

Буква как знак,
соответствующий
единице акустиче­
ского кода , ₍.

Согласно такой четырехчленной схеме пишущий может вы­
брать один из двух вариантов: пишет молча (чаще всего так и
бывает), третье звено схемы реализуется лишь мысленно, в во­
ображении, или пишет, проговаривая вслух или шепотом. Пос­
ледний вариант обычно используется в обучении письму и ор­
фографии. V

Процесс кодового перехода с мысленного кода на внешний, звучащий или графический, нередко называют материализаци­ей мысленной речи, при этом подразумевается, что будто в доаку-стическом коде речь не имеет материального выражения. Это не­верно: Н. И. Жинкин показал материальную природу еще не оз­вученной речи в виде речедвигательных, артикуляционных еди­ниц. Почему же нельзя предположить, что и на более глубоких уровнях внутренней речи действуют столь же реальные меха­низмы? Ошибка кроется в самом определении материи как объективной реальности, данной нам в ощущении: критерием объективной реальности здесь служит субъективное восприя­тие, материальность которого тоже нуждается в доказательстве. Граница между материальным и идеальным при такой логике растворяется.

Однако вернемся к механизмам кодового перехода.

До сих пор рассмотрению подвергались лишь единицы внут­ренней речи, соответствующие устной или письменной речи. Мы не коснулись пока иных кодов: кода телодвижений, поз, жестов, мимики; кодов, использующих звучание голоса: кода интонаций, тона, тембра, темпа речи, кода пауз, логических фразовых ударе­ний; тех элементов общения, порождения речи, которые привле­кает теория дискурса: пространства, где складывается речевая ситуация, всех окружающих предметов, которые могут участво­вать, текущего времени, сведений, которые были получены собе­седниками ранее, и многого другого.

Письменная речь намного беднее этими средствами, чем усТ' ное, живое, непосредственное общение людей. В таких случаях пишущий обращается к описанию позы, жестов, мимики.

Трудность здесь в том, что большая часть этих средств имеЮ^т своим источником эмоциональную сферу, а не интеллект и ДрУ' гие области бессознательного: тревожность, страх, надежда, Р^а' дость, ликование...

Нет сомнения в том, что на ступенях интенции эти средства подготавливаются подобно языковым средствам, но о реализации можно с уверенностью сказать одно: координация здесь должна обладать необычайной точностью и во времени, и в смысловом отношении. В письменном варианте все это лишь отчасти компен­сируется знаками препинания, шрифтовыми выделениями, сло­весным комментарием, но в устной речи это предстает перед слу­шателем и наблюдателем как сложнейшая трагедия, комедия, те­атральное представление. Устная речь намного богаче письмен­ной, она передает все богатство содержания и эмоций, тогда как письменная речь — лишь факты, логику, информацию. Исследо­ватели, сравнивавшие эффективность этих двух видов речи, отме­чали превосходство устной речи в соединении со зрительным вос­приятием говорящего и всей обстановкой общения не менее чем на 25 %, а в отдельных случаях — в несколько раз.

У создателей систем письма огромные резервы формализован­ных единиц и в обозначении их знаками, если это возможно.

Однако акустический код имеет и крупные недостатки: он под­вержен помехам — шумам, ветру, трудно преодолевает расстоя­ния, трудно воспроизводится (изобретение звукозаписи значи­тельно уменьшило этот недостаток), нуждается во внимании слу­шателя и его здоровом слуховом аппарате. Добавим к этому, что невербальные средства, сопровождающие устную речь и повыша­ющие ее эффективность, могут действовать в большинстве своем только на близком расстоянии и при хорошей видимости.

И плюсы, и минусы устной речи необходимо не только знать, но использовать полезные и нейтрализовать отрицательные.

В свете вышеприведенного не раз высказывалось мнение о чрез­мерном увлечении среди некоторой части ученых термином ком­муникация. Возникла обширная литература, в которой этот тер­мин употребляется лишь в информационном значении, он вы­тесняет такие старые понятия, как общение, а оно намного шире по охвату возможных связей между людьми — связей эмоцио­нальных, дружеских, к которым совсем не подходит термин ком­муникация, уместный в технике, военном деле, контактах между кораблями и пр.

Даже в массовой школе в практике овладения ценнейшим бо­гатством людей — их языком в последние десятилетия преобладают Методики коммуникативной направленности, коммуникативной Компетенции, вводятся коммуникативные курсы русского языка.

Уподоблять общение людей, их взаимопонимание техническим средствам коммуникации допустимо лишь с целью моделирова­ния отдельных процессов.

Попробуем представить себе процесс кодового перехода мыс­ленно подготовленной речи на устную, акустическую, и на пись­менную, графически зафиксированную речь, в виде модели:

Внутренне подготовленная

речь (код образов, схем, понятий,

представлений)

Внутренняя вербализованная

речь (словесный код, порядок слов,

грамматическое оформление)

I

Высшая ступень внутренней речи: подготовка к переходу на

условный код фонем (формируется фонемный состав слов; подготовка просодических средств, интонаций, мимики)

Речедвигательный код — подготовка (внутреннее, мыслен­ное, артикулирование звуков, произносительный аппарат приводится в готовность)

Переход на акустический код: произносительный аппа­рат приходит в движение, подготовка паралингвисти-ческих средств, пауз, интона­ций, телодвижений

Поток устной речи, меха­низм упреждающего синтеза обеспечивает продолжение начатого, непрерывность речи

Наблюдение реакций слу­шателей, возможная пере­стройка первоначального за­мысла

Подгоговка к переходу на буквенный код, ориентиров­ка на фонемный состав слов, осознанная подготовка к за­писи по правилам графики и орфографии, выбор шрифта, расположение текста на стра­нице

I

Технический этап записи, соблюдение правил каллигра­фии. Самоконтроль в процес­се письма.

Обдумывание дальнейше­го текста.

Возможные паузы.

Использование машино­писи, компьютера и пр. I

Самопроверка, редактиро­вание написанного

Дальнейшее развитие диа­лога

Восприятие читателем отсроченное

Как видим, в момент кодового перехода на внешнюю речь об­наруживаются резкие расхождения устной и письменной речи: в устной речи с самого ее начала возникает обратный контакт, как бы ни старался собеседник скрыть свои реакции. Говорящий (если он видит слушателя) может учесть эту реакцию в дальнейшей речи. В письменной речи все это исключено и пишущий автор может только прогнозировать реакцию.

Между тем говорящий не бесстрастен, он невольно выдает свои чувства через поведение, темп речи, интонации, волнение, тре­вожность, которые слабо поддаются его самоконтролю. По этому поводу Н. И. Жинкин пишет: «В процессе речи человек не только выражает мысли, но и "выдает с головой" самого себя, свое от­ношение к действительности» (Ж и н к и н Н. И. Язык. Речь. Твор­чество // Избр. труды. — М., 1998. — С. 84). В устной речи требуется жесткий самоконтроль, сдержанность: как бы не выдать ту часть внутренне подготовленного. И это не следует расценивать как не искренность, ибо сама природа наделила человека такой возмож­ностью.

Пишущий человек свободнее говорящего, он может дать волю своим чувствам, фантазии. У него впереди возможность редакти­рования.

Говорит человек не в пустое пространство, он обращается к живому собеседнику, он говорит не ему, а с ним,всем своим поведением, игрой лица и голоса он создает атмосферу общения, а не плоской передачи информации.

Поскольку кодовый переход уже дает исследователю почти го­товую речь, которая поддается изучению, мы обратим внимание на любопытные ошибки (метод речевых помех или ошибок), не­преднамеренную перестановку фонетических сочетаний. 10 марта 2001 г. телеведущий, обладающий безукоризненной дикцией, про­изнес «ситуаль...», успел остановиться и далее прозвучало: скан­дальная ситуация. Случай не частый, и все же в записях автора этой книги имеется «кошкая сера» {серая кошка). По одному-двум случаям нельзя делать выводов, и все же есть над чем задуматься тем людям, для которых культура речи — превыше всего.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: