Духовно-нравственное слово

Р°ли _в^ВТор°й ^главе этой книги уже говорилось о гомилетике и ее ^сКого ^СТоР^ии риторики. Здесь речь пойдет об особенностях рус-^ДиЧиям °^вного красноречия, связанного с православными тра-

^авт°Ра _<<р^Усский язык, по верному наблюдению А. С. Шишкова,

Ф°РМип ^{ассуждения} о красноречии Священного писания» (1810),

^вался под содержательным, нравственным и стилисти-

ческим влиянием вечной книги — Библии, и особенно — g_B гелия, псалмов, молитв, литургических текстов. Русь, Росси ^ отличие от большинства европейских государств, где языком лигии была латынь) не знала такого периода, когда бы _я?^е" церковных книг и богослужения не был бы родным языком ве '* ющих. Церковно-славянский язык, несмотря на наличие прц₃^ ков старины — славянского алфавита, некоторого количества ^' таревших слов и особенностей произношения — был понятен п\' ским людям и по своей близости к современному русскому, _и ^' церковной службе, и по учебникам школ вплоть до начала XX j В большинстве «книг для чтения» — литературных хрестоматий ^ имели место разделы до 50 страниц, напечатанные по-церко» нославянски. В школах использовалась сравнительно-историческая методика, разработанная Ф. И. Буслаевым в 1844 г.

В XX в. все это стало невозможным и вряд ли будет восстанов­лено; мало осталось людей, знающих церковно-славянский язык кроме духовенства. Их речь, даже в светских ситуациях, и поныне отличается своеобразием манеры говорить, произношением, от­части — лексикой и фразеологией. В речи же светских языкополь-зователей славянизмы сочетались с народно-поэтическими эле­ментами, стилем пословиц, старинных песен, былин, отчасти -литературы XVIII — начала XIX вв.

Отметим особенности духовно-нравственной речи:

• речь неторопливая, без крикливых тонов, размеренная,
ритмичная, лишенная эмоциональных взрывов, рассудительная,
реже — поучительная;

• отлично отработанная дикция, с неподчеркнутой, умерен­
ной артикуляцией звуков речи, едва заметной склонностью к се­
верно-русскому оканью;

• сравнительно частое цитирование хорошо известных в наро­
де библеизмов, крылатых слов из Евангелия и других христианс­
ких книг, причем эти цитаты, как правило, органически вплета­
ются в авторский текст говорящего;

• синтаксис речи четкий, размеры предложений не слишком
велики, обычно округлены, интонационно завершены.

Очень высоки требования культуры речи, соблюдения она ориентирована на светские критерии, но в отдельных используются специфические формы, например обращение Ф^а' тья и сестры — не сестры.

В духовных, богословских учебных заведениях уделяется серь^е
ное внимание постановке голоса, пению, интонациям, ^Telvf '_а
«полетности» голоса, заучиванию на память огромного количест ^
текстов и их выразительному чтению, а также готовности памяти
определенный момент «подать» нужные крылатые слова. _в

Духовной среды не коснулся кризис риторики, ее запреть XX в., как и вторжение заокеанских модных рекомендаций ^т

лодвижений», теории «стремления к власти», ориенти­ры^ ^т фактор бессознательного и осовремененные приемы овки на ч>

к _{вН0СЛаБЯ}низмы в речи светских людей создают окраску _торжественного, одухотворенного стиля, что особен-

' _поэзии, прекрасный пример которой — «Пророк» „о заметно дс. Пушкина:

Духовной жаждою томим,

В пустыне мрачной я влачился,

И шестикрылый серафим*

На перепутьи мне явился.

Перстами, легкими, как сон,

Моих зениц коснулся он.

Отверзлись вещие зеницы,

Как у испуганной орлицы.

Моих ушей коснулся он,

И их наполнил шум и звон:

И внял я неба содроганье,

И горний ангелов полет,

И гад морских подводный ход,

И дольней лозы прозябанье.

И он к устам моим приник

И вырвал грешный мой язык,

И празднословный, и лукавый,

И жало мудрыя змеи

В уста замершие мои

Вложил десницею кровавой.

И он мне грудь рассек мечом,

И сердце трепетное вынул,

И угль, пылающий огнем,

Во грудь отверстую водвинул.

Как труп, в пустыне я лежал.

И Бога глас ко мне воззвал:

«Восстань, пророк, и виждь, и внемли,

Исполнись волею моей

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».

Речк 2?^ъе^ десница, отверстая, глагол в значении «слово,
^содр^{К рамматичес}кие (и фонетические) славянизмы: внял я неба
звал ^ганье' ^гад морских, жало мудрыя змеи, Бога глас ко мне воз-
^ется' ^{U u внемли}- Такие звенящие, чеканные строки, разуме-
°^{КаЗЫВают} й й й

к^{т силь}нейшее воздействие и на речь людей, и на ^{ь са}мого языка.

Фим — ангел высшего чина, огненный.

*

Ценности языка сохраняются в старинных переводах Ев лия и в текстах, принадлежащих современному проповед_н^Нг'⁴ «Истина есть Сам Господь. Христос сказал: «Я есмь путь и ист^ и жизнь» (Иоанн. 14, 6). «Истина есть святое Евангелие. Ист!? должна быть законом человеческого бытия. Так у настоящего х стианина: мысли, слова, дела — все едино... Если ты лжешь че^ веку, то ты обязательно, по привычке, будешь лгать и Богу. J°~ литва твоя рассыпается, словно построена она на песке» (Anv^C мандрит Рафаил (Карелин). Проповеди. — М., 1997. — С. 104) **

Нравственное красноречие светского назначения обогащает _ЛК) дей духовно, пополняет богатства фразеологии и афористики. В_о несколько изречений из книги «Цветник духовный» (СПб., 1903! «Наблюдай за собою строго в произносимых тобою словах, чтобк после не раскаиваться»; «Не позволяй твоему языку опережать твоей мысли»; «Лучше учиться, ежели, не зная, учить». Одна лишь молитва «Отче наш» обогатила нас удивительными по силе рече. ниями: хлеб наш насущный, да святится имя Твое, не введи нас во искушение, и остави нам долги наши.

Лучше мудрость, не словами блистающая, но свидетельствуе­
мая делами. ¹

Особое место в духовной жизни верующих принадлежит испо­веди, т. е. таинству, к которому вряд ли применимо слово красно­речие. Исповедь — это самораскрытие, раскаяние, покаяние, са­моочищение через правдивое признание в злых поступках, мыс­лях, намерениях. Это школа правдивости, искренности, нравствен­ное очищение и личности, и всего общества.

Значительна роль молитвы в нравственной, духовной жизни человека, даже если он не очень силен в вере. Тексты молитв скла­дывались тысячелетиями, в них прекрасные слова и много мудро­сти. Они обращены к Богу и наиболее почитаемым святым, но ш содержание и исполнение укрепляют силу духа людей. В молитве люди находят утешение в горе, страданиях. Молитва бывает и не по канонизированному тексту, верующий слагает ее сам, т. е. об­ращается к Богу: «Господи, дай мне силу перенести мое горе, и укрепи меня. Прости и помилуй».

Деловая речь

Хотя производственные, торговые и иные деловые отнош
ния имели место и в прошлом, но соответствующие им Ф⁰^
общения — от случайных контактов до сложнейших споров м^е
ду фирмами, концернами — получили развитие лишь в поел
ние 3—4 столетия, особенно в последние десятилетия. _я>

Кто они, носители быстро формирующейся системы обт^с _т. Как правило, это люди энергичные, способные принимать оь рые решения, имеющие опыт управления и общения. Но в на

высказывалось мнение о недостатках их образования и 90-* ^Г.?^ДО льтуры- Однако во второй половине 90-х годов положе-_общей W_ниЛ0СЬ> теперь имеются сведения, что директора банков _н(1е #^3Nie _нНЬ1Х предприятий всерьез изучают языки (включая рус-_проМЫ^ш _ю искусств, философию и риторику. Многие зани-_скйй)> ^И_поЛИТикой. Важно также, что эти люди интересуются ма-

^Mal°SoM общения.

^сте^ вая речь преобладает также в деятельности государствен-ужаших министерств, муниципалитетов и департаментов. %^Сц категории людей тяготеют к информационным аспектам теории и практике речевой коммуникации, на первый план выдвигаются следующие тезисы.

1 Интересы дела, логика, юридическая обоснованность, кор-ектность, полное отсутствие сантиментов.

Р 2 Слушающий, партнер в деловых отношениях, — это объект _еЧи (устной, письменной), от которого зависит успех дела, и он должен ощущать удовлетворение.

3. Говорящий как инициатор общения должен держать нить раз­
говора в своих руках, не уступать ее партнеру.

4. Если слушателей несколько, говорящий должен знать пози­
ции каждого и свою речь направлять не только всем, но и каждому.

5. Говорящий не должен забывать, что в паре «говорящий —
слушающий» он находится в невыгодном положении, «саморас­
крываясь» перед слушающим. Говорящий вынужден идти на риск
в своем «самораскрытии», а слушающий имеет возможность взве­
сить свое дальнейшее поведение.

6. В то же время слушающий, анализируя речь говорящего, дол­
жен решить такие задачи:

а) чему можно верить, чему — нельзя;

б) есть ли в речи говорящего второй план смысла, если есть —
^в чем он состоит;

в) какие из предложенных условий ему выгодны или хотя бы
риемлемы для него, как инициатор переговоров, т.е. говорящий,

к нему относится.

_и , ■ ^а Участника переговоров должны успеть четко выделить ^формацию в речи друг друга, оценить ее с точки зрения новиз-тивн^Ч°^{СТ0ВерН0СТИ}' ^пеР^{спектив} использования, вероятной эффек-(а так°^{ТИ этого} использования. Причем все перечисленные задачи Чита к ^{С д}РУ^гие) Должны быть решены в условиях острого дефи-^{ЭеМеНИ И в соп}Р^овожДении вежливых улыбок и этикетных

Мар_Кет ^{То т}Ребует знания психологии человека, менеджмента, Ипр_Огн ^Нга> Рекламы, теории управления, аналитических умений ^С11еЧиади^{ИР0Вания}' Неслучайно в деловом мире находят себе место ^стати_Сти ^CTbI ~ аналитики, референты, диагностики, адвокаты, ^ИКи и даже детективы.

Обычно в деловом общении могут быть выделены этапы — _п
варительный, ориентировочный, аналитический, констру^^'
ный, прогностический, юридический, этап итогового взвещ ^
ния и, наконец, принятия решения, подписания акта (конт^
та, договора). Все эти условия, естественно, находят отражен!/
в языке. ^е

Устные деловые переговоры, как правило, стенографирую
или записываются на магнитную ленту. ^с

Характеристики делового текста:

а) четкая целевая установка;

б) четкое определение предмета обсуждения;

в) указание участников делового контакта, даты, часа и мест-

г) соблюдение юридических норм;

д) однозначность терминов и формулировок;

е) отказ от аллегорий, метафор, изобразительных средств, ко
торые могут привести к неточному пониманию текстов, жесткое
соблюдение норм литературного языка, официально-делового
стиля.

Как видим, провозглашаемое ныне информационное общество, возможно, наиболее полно отражается в этой области речевого мастерства. И компьютер как важнейший инструмент информа­ционного мира находит в деловой риторике самое широкое при­менение.

22. Судебные дискуссии

Пожалуй, о мастерстве судебных ораторов написано больше чем о других видах красноречия: Аристотель, Гораций, Кант, До­стоевский, Кони, Лев Толстой в «Живом трупе», «Воскресении» Эта область деятельности людей всегда вторгается в трагические судьбы, само право судить — на грани допустимого, здесь любое равнодушие бесчеловечно, а ложь и несправедливость — несмы­ваемый позор. Поэтому развитие судебной риторики есть и след­ствие, и орудие гуманности и демократии: неслучайно в России появилось так много прекрасных судебных ораторов во 2-й поло­вине XIX в.: Ф. Н. Плевако, П. С. Пороховщиков, К. К. Арсенье* К. Л. Луцкий (см.: Судебное красноречие русских юристов пр° шлого. — М., 1992). В эти годы успех судебного красноречия опр^е делился построением самой процедуры судопроизводства, Р^оДИ_е1 шейся еще в Афинах, — это две стороны процесса: суд протек как дискуссия сторон обвиняющей и защищающей под пре тельством независимого судьи.

Решение суда опирается не только на дискуссию, но и казания свидетелей, признания обвиняемых, но высокая ра, нравственное благородство, знание жизни и психологии* конец, человеческое обаяние самих юристов во многом опр^е#

дливость. Сошлемся на авторитет К. А. Арсеньева, авто-ют сПР^аВ p_VCCjcoe судебное красноречие»:

адача исполнена, если нам удалось показать характеристиче-

^^aUia пусского судебного красноречия. Главную его силу составляет

ские черть^ _самая простота, которою запечатлены лучшие произведе-

про _литературы. Русский судебный оратор... не становится на

ния РУ^сС _гоняется за эффектами, невысоко ценит громкие трескучие _хОдули, g_0JIbUie беседует, чем декламирует и вещает, обращается больше фразы- _смЫСлу, чем к фантазии присяжных... Он никогда не говорит к^зДрав публики... (Русская риторика: Хрестоматия / Сост. Л.К.Грау-^ЛЬК°Л

Ход судебного разбирательства привлекает многих, и не празд-любопытство здесь главная причина. Судебный процесс — сво-^Нобразная школа жизни, справедливости, культуры, мышления и языка школа высочайшей ответственности, ведь от мастерства и внутреннего чувства справедливости юриста зависят судьбы лю­дей. Лучшие ораторы всегда выступали против усложненной речи на суде, особенно против употребления специальных иноязыч­ных терминов — типа ингредиент, феномен, которые часто непо­нятны подсудимому.

Судебная практика требует высокой точности терминов и даже обычных разговорных слов, не допускает смешивания паронимов: необходимо отличать зачинщика от подстрекателя, не смешивать премию с вознаграждением или заработком, кровотечение с крово­излиянием, аффект с эффектом.

Русские судебные ораторы обращались не только к разуму, но и к чувствам присяжных и судей: советовали даже не скупиться на метафоры. Так, Сергеич (П. С. Пороховщиков) приводит пример из Цицерона: «рассудок говорит — закон требует»; «моя речь на­чинает седеть»; «когда надо молчать — ты кричишь, когда следует говорить — ты молчишь».

Но судебные речи не ограничиваются только дискуссией сто­рон. ^^ам судебный процесс — это лишь видимая часть айсберга, • е. следствия, которое иногда длится годами. И строится оно тоже _с ^{Текстах}> составляющих десятки томов: это протоколы допро-ныё ^{Свидетельские} показания, материалы прессы, письма, лич-_CTDa ^аписи> а бывают и запрещенные средства, например перлю-°бще ^{Я ПИсем и} подслушивание телефонных разговоров. Процесс У ^{Ия СЛе}Дователя с подозреваемым чрезвычайно сложен и по- ^{Неслучаино это} общение не раз становилось предметом ^{еН иссле}Д°^{вания в} лучших произведениях мировой

^итеоат^ Д у рд р

^нИе и ц ^Ь1' ^напРимер в романе Ф. М. Достоевского «Преступле-

Вооб ^{Казание>>}-

^Ственных ^{С СИтуации}> связанные с нарушениями правовых и нрав-Норм, через речи, внешние и внутренние, возможно,

Признаки

Происходит постепенная верба­лизация речевого намерения (ин­тенции) вплоть до соблюдения норм культуры речи (даже орфо­графии)

Внимание сосредоточено на пони­
мании и усвоении содержания, за­
поминании; значителен оценочны»
подход -

В центре — логика; может сопрО' вождаться записями, чертежами т. е. внешней, графической фр речи

Управляемость невысокая; ■ бывает аморфна, языковые ф°Р беспорядочны, даже тематика неустойчива

твор-

_еЯтельность; имеет количество ва-комбинаций. Пла-у- _ние своей деятель-^нИр° (регулятивная функ­ция)

Г^пэенн диалог, обычно спор с реальным л или литературным

героем

При всем разнообразии вариантов осознанность и управляемость вы­соки. Целеустремленность, высо­кая активность, а иногда — высо­кий уровень эмоций, увлеченность, даже вдохновение. Выбор языковых форм

Высокая степень осознанности, увлеченность, иногда — эмоции высокого накала. Достаточно вы­сокая языковая оформленность, вплоть до выбора языковых средств

7 Внутренний диалог с самим собой, самоанализ, комплекс неполноценно­сти, муки совести, обраще­ние к Богу, иногда в итоге душевное облегчение, но бывает и суровый приговор

Высокий уровень внутреннего, духовного напряжения, эмоцио­нальный накал, четкая мысль, но строй речи, языковые формы обычно не осознаются

Внешняя речь в жизни человека редко занимает больше 3 — 4 часов в сутки. Лишь некоторые профессии требуют большего. Но в мире внутренней речи человек живет все остальное время, кро­ме глубокого сна.

Из вышеназванных семи видов внутренней речи лишь первый всегда был предметом риторики или других образовательных сис­тем. Можно отметить также отчасти тихое чтение, решение задач, планирование. Неориторика делает попытки управления некото­рыми видами в отдельных ситуациях (кроме 7-го, разумеется).

Люди бывают говорливые и молчаливые, интроверты и экст­раверты. Если судить только по внешним высказываниям, то зам-

утыи, немногословный человек интеллектуально неполноце-бол' ^Н° ^{жизнь не} подтверждает такого вывода. Скорее наоборот:

^ливость сродни глупости, беспринципности. °бхоп^ЗМОЖН°' ^ЧТ° Р^{азвиваюшая сила} речи, языка, текстов может ^Самого^ТЬСЯ ^^{С3 озв}У^{чивания и} графической записи, хотя бы для ^Отчаст ^Ъекта- Если это предположение справедливо хотя бы ^самовос ^{10 рито}Р^{ические} правила и фигуры не будут лишними в ^ИнДИвип^{ЛИТаНИИ}' ^^{менно в этои} сфере, наиболее драгоценной для ^ЗНаНия ' ^С0ВеР^Шается самое ценное в человеке: акты самопо-

Это₀р;^{аМосознания}! самооценки, саморегуляции. ^СТвенно_и^{Ласть духовного} мира человека, подчас сокровенной нрав-^Йе^' Ко ^^еятельности, как правило, недоступной для других лю-^Зненно важной для самого субъекта.

Мир этот необычайно богат и мало познан: сознание
лект, разум, память, чутье языка — языковая способность
воображение, интуиция, тревожность, необъятный мир эмоц' -¹
это мир ценностных ориентации личности и нравственности **
веры, убеждений, любви... ^lKi1

Есть области, которые неподвластны самому субъекту, _ бессознательного: интуиция, тревожность, антиципация " предвосхищение, в какой-то степени — воображение и тв'о ^ ство.

Во внутренней жизни человека, во всяком случает — в неко рых видах, наблюдается раздвоение своего «я»: оно очевидно внутреннем споре с самим собой, менее заметно при чтении переживании прочитанного, в ситуациях выбора, колебаний

Кроме того, есть относительная свобода этих внутренних ы нологов и особенно диалогов — и во времени («меня никто ■ ничто не торопит»), и в отношении возможных неудач и ошибок («меня никто не осудит, кроме меня самого»). Эта свобода создает для субъекта условия недосягаемой во внешней речи глубины твор. чества: именно во внутреннем диалоге совершаются решения са­мых трудных и ответственных задач, делаются изобретения и от­крытия, порождаются новые идеи.

Бытовое общение

Платон и Аристотель уделили существенное внимание друже­ской беседе как предмету риторики. Аристотель считал наличие хорошего друга главным компонентом счастья: беседа облагора­живает людей, обогащает их, приносит радость. Но житейское общение далеко не исчерпывается беседами друзей. Это деловые переговоры, застольные речи, праздничное веселье, нравствен­но-назидательные советы и требования в семье, шутки, острой¹ ные рассказы и парадоксы, литературные, научные, политиче ские споры и интимные обьяснения, светские этикетные турни­ры в антракте...

Все это — элементы культуры, и каждый человек должен вл¹
деть ими и для самоутверждения, и для удовольствия, а нередко
и с прагматическими целями. ₍

В XX в. сфера влияния риторической теории и практики раст рилась, ее цель теперь определяется как поиск оптимального ^ горитма эффективного общения в современном обществе (^ Безменова Н.А. Очерки по теории и истории риторики 1991). В это определение, несомненно, включаются разнс ные формы бытовых речей.

Несмотря на разнообразие, удается выделить ^некоТ°Р^от щие особенности в этой области, не свойственные или ребительные в других.

ние "^ь _г0 текста очень высока, отдельные реплики могут ока-_ность У^с^ _нЯТНЫми вне текста. Здесь в высокой степени приме-^заТЬ°теомин ситуативная речь.

_ним ' _цИ0Нальный уровень в бытовом общении также может ысок в диапазоне от восторженного до злобного, что мо-б^ь1ТЬ д_ИВест'и к сквернословию и оскорблениям. жет пр _0Гр_0Мную роль играют невербальные средства обще-

паралингвистические коды, весь тот «поток жизни», кото-^НИй' учитывается в анализе дискурса. По этой же причине умеет-^рЬ1 умолчания, намеки, аллюзии, ссылки на события, которые известны только собеседникам.

5 Соблюдение литературной нормы наблюдается не всегда, сти­ли — от литературно-разговорного с элементами патетики до раз­говорно-бытового с элементами просторечия, диалектизмами, ар­готизмами.

В общем бытовой речи часто бывает свойствен ролевой харак­тер общения и даже артистизм, раскованность.

6. Наконец о жанрах. В других видах речи (кроме внутреннего диалога) довольно четко выделяются жанры, типы документов и пр., что позволяет применять понятие «законы жанра». В бытовой речи эта возможность ослаблена, роль стандартов здесь понижена. Лишь в отдельных ситуациях возможно говорить в жанре анекдо­та, выступить с панегириком и т. п. В трактовке речевых жанров часто бывает нужна сдержанность.

Разговорная, бытовая речь представляет собой пространство активного применения правил культуры речи.

Бытовое общение, на первый взгляд, дело частное, однако

ельзя отрицать его социальной природы: она выражается в лич-

контактах не только в семье, но и за ее пределами. Бытовое

оно л^{Ие мельчаишим}и нитями связывает, цементирует общество,

Разви ^{РМИрует У каж}Д°^го человека черты коммуникабельности,

_Тель ^Вает гибкость языкопользования, чувство юмора, вырази-

^сМягча°^{ТЬ речи}' У^мение непринужденно держаться в обществе,

^дРУЖбн^{Ь напряженность в} отношениях, уступать во имя мира и

^{На: в} сутг^ ^^Ытовои Речи и ее языковых средств пока мало изуче­нных ^^Ности> ^все языкознание построено на материале литера-^ИнДивиду^К°^Т0В' ^пР^еимУЩественно письменных, где своеобразие ^МеР^е сня ^Н°^СТИ' ^поиск новых средств выражения в большой

tl

Лишь в последние десятилетия стали появляться
ния в области разговорной лексики, разговорного
фонетики, невербальных средств разговорной речи,
ное место бытовому общению принадлежит в трудах
вистов, социолингвистов. Отдельные исследования расцен"_и ^П11т~
языковые средства бытового общения как самостоятельный д°¹
номен, противопоставленный литературному языку, но чаще
рассматриваются как разновидность общенародного руссу⁰¹"¹
языка. Исследователи в этой области: О. Б. Сиротинина, Е. A 3°^t0
екая, Ю. М. Скребнев. - ' ^'

Глава 6. РИТОРИКА И КУЛЬТУРА РЕЧИ

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: