|
|
Урбанистическая и социальная теорияТрубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления пространства. М.: Новое литературное обозрение, 2011. - 519 с. Трубина Город в теории 2011 Трубина Город в теории 2011
БИБЛИОТЕКА ЖУРНАЛА НЕПРИКОСНОВЕННЫЙ ЗАПАС УДК 316.334.56 ББК 60.546.21 Т86 Издание подготовлено при финансовой поддержке Американского совета научных сообществ (ACIS) Редактор серии Илья Калинин Трубина Е.Г. Т86 Город в теории: опыты осмысления пространства / Елена Т]рубина М.: Новое литературное обозрение, 2011. — 520 е.: ил. В книге рассматриваются классические и современные теории городов — от классической чикагской школы до сложившейся в последнее десятилетие акторно-сетевой теории. Значимые идеи урбанистической теории воспроизводятся с учетом специфики постсоветских городов и тех сложностей, с которыми сталкиваются исследователи при их изучении. Книга будет интересна студентам и преподавателям, исследователям и практикам, всем, кого интересует реальность современного города и пути ее постижения.
УДК 316.334.56 ББК 60.546.21 ISSN 1815-7912 ISBN 978-5-86793-823-9 О Е.Г. Трубина, 2011 О Новое литературное обозрение, 2011
© Е.Г. Шубина, 20U © Новое литературное обозрение, 2011 Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления пространства. М.: Новое литературное обозрение, 2011. - 519 с. Содержание ОТ АВТОРА 5 ВВЕДЕНИЕ «Их» и «наши» города: сложности изучения . 8 Урбанистическая и социальная теория. Объект исследования по месту жительства и в путешествии; немного о российской урбанистике. Задачи и план книги ГЛАВА 1. Классические теории города 41 Уравнение Георга Зиммеля. Эволюционный витализм Зиммеля. Техники жизни в городе. Бремя культуры. Продуктивность антипатии. Значимость исследовательской оптики, Чикаго как место производства урбанистического знания. Городская экология. Критика чикагской школы. Уроки чикагской школы ГЛАВА 2. Неклассические теории города 83 Увидеть аквариум: постколониализм и урбанистика. Постколониальные исследования и имперские города. «Неприятная история легко может произойти с ней»; феминизм и город. «Город, который американцы любят ненавидеть» и лос-анджелесская школа. Две самые известные школь» урбанистов: попытка сопоставления. Урбанистический милленаризм Майка Дэвиса. Марксистский постмодернизм Эда Соджи и Фредерика Джеймисона ГЛАВА 3. Город и природа 134 Природа как «другое» города. Город как экосистема. Экологический архитектурный проект The High Line. Диалектика природы и города. Город-сад Эбенезера Ховарда. Социальные исследования науки и технологии (SSS, SST). Глобальные взаимозависимости. Трубы и микробы. Акторно-сетевая теория. Материальность города и социальная теория. Пастор и оспа. Официальные лица и легионелла. Природа и политика. «Умный рост». Экологическая устойчивость городов ГЛАВА 4. Город и мобильность 171 Исследования городского транспорта. Мобильность и политическая мобилизация. «Комплекс мобильностей как сплетения путей, ведущих внутрь и вовне»: взгляды Анри Лефевра. Поль Вирильо: скорость и политика. Критика седентаризма. Движение как основа перформативного понимания пространства и познания. «Поворот к мобильностям». Мобильность и глобальный финансовый кризис. Мобильные методы: следить за местами и прогуливаться с информантами? ГЛАВА 5. Город как место экономической деятельности 220 Становление капитализма в европейских городах: идеи К.Маркса и Ф.Энгельса. Идеи современных марксистов-урбанистов. Изменение экономической роли городов при «позднем» капитализме. Шарон Зукин о символической экономике. Культурная экономика городов. Креативные индустрии и креативный город. Занятость в креативных индустриях Нью-Йорка. Европейский город культуры как бренд Потребление в городах ГЛАВА 6. Город и глобализация 270 Кейнсианство. Теории глобализации. История идеи глобализации. Мировые города и глобальные города. Основные теоретики глобализации. Критика теорий глобальных городов. Глобальные города и государственная политика. Макро/микро, локальное/глобальное, Джентрификация в России и Москве. Джентрификация: как «новая аристократия» преобразила кварталы бедноты. Джентрификация как глобальная стратегия, Брендинг городов ГЛАВА 7. Городская политика и управление городом.. ™ 314 Элитарные и плюралистские модели. Теория машины городского роста. Теории городских режимов. Институциональные теории. Городское правительство и городское управление. Городская политика и глобализация. Городские социальные движения ГЛАВА 8, Социальные и культурные различия в городе 356 Чарльз Бут — один из первых исследователей городских различий. Многочисленное разнообразие: Луис Уирт и Аристотель. Послевоенная городская этнография о городских различиях и отношении к ним. Генераторы разнообразия: Джейн Джекобс. Улицы Джейн Джекобс. Город иммигрантов. Социальная сегрегация и поляризация. «Геттоизация» и бедность ГЛАВА 9. Город и повседневность 403 Город как место и время повседневности. Улицы как места обитания коллектива: Вальтер Беньямин. Эстетическое и повседневное. Повседневность как пространство спонтанности и сопротивления: Анри Лефевр и Мишель де Серто. Музей наизнанку: «призраки» исчезнувшей повседневности посреди повседневности настоящей. Репрезентируемое и нерепрезентируемое в повседневности ГЛАВА 10. Город и метафоры „441 Пространство как означаемое и означающее. «О, узнаю этот лабиринт!» и чувство пространства как вместилища. Что люди делают с метафорами. Метафоры и риторические основания науки. Базар, джунгли, организм и машина; классические метафоры города в русскоязычной Сети. Базар при метро. Организм города: хрупкость стабильности. Радиоактивные джунгли и инспекторы-лемуры. Город как машина и город машин. Некоторые итоги ЗАКЛЮЧЕНИЕ. Будущее городов 494 Список основных понятий и терминов Трубина Елена Германовна ГОРОД В ТЕОРИИ Опыты осмысления пространства Дизайнер А Рыбаков Редактор И. Калинин Корректор Е. Абоева Компьютерная верстка С. Пчелинцев Налоговая льгота — общероссийский классификатор продукции ОК-005-93, том 2; 953000 — книги, брошюры В оформлении обложки использована фотография интерьера бывшего ДК им. Дзержинского г. Екатеринбурга, входившего в возведенный в 1929—1936 годы конструктивистский жилой комплекс «Городок чекистов» (Архитекторы И.П. Антонов, ВД Соколов). Фото Н, Лозовной.
ООО «РЕДАКЦИЯ ЖУРНАЛА "НОВОЕ ЛИТЕРАТУРНОЕ ОБОЗРЕНИЕ"» Адрес издательства: 129626, Москва, абонентский ящик 55 тел./факс: (495) 229-91-03 e-mail: real@nlo.niagazine.ru Интернет: http://www.nlobooks.ru Формат 60*90/16 Бумага офсетная Ns 1 Печ. л. 32,5- Тираж 1000. Заказ № 4468 Отпечатано в ОАО «Издательско-поли графический комплекс «Ульяновский Дом печати» 432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14 В книге рассматриваются классические и современные теории городов - от классической чикагской школы до сложившейся в последнее десятилетие акторно-сетевой теории. Значимые идеи урбанистической теории воспроизводятся с учетом специфики постсоветстких городов и тех сложностей, с которыми сталкиваются исследователи при их изучении. Книга будет интересна студентам и преподавателям, исследователям и практикам, всем, кого интересует реальность современного города и пути ее постижения. АНТРОПОЛОГИЯ ФИЛОСОФИЯ ПОЛИТОЛОГИЯ ИСТОРИЯ ISBN 978-5-86793-823-9 9 ^OO^ju Новое Литературное Обозрение
От автора Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления пространства. М.: Новое литературное обозрение, 2011. - 519 с. От автора 5 В этой книге совместились мои преподавательская и исследовательская работы — как члена нескольких междисциплинарных команд. Курс «Теории городов» читается мною в течение ряда лет. Недостатки и преимущества различных теоретических подходов рассматриваются в нем с учетом различия между классическими и неклассическими парадигмами в социально-гуманитарном знании. 5 Свойственный последним акцент на ситуации исследователя, на его местоположенности, его интересах и предрассудках предполагает сложившиеся навыки критической рефлексии наличных теоретических подходов. Отсюда — необходимость серьезного рассмотрения доминирующих теорий, сопровождающегося их конструктивной критикой. 5 То обстоятельство, что сами границы большинства социально-гуманитарных дисциплин в последние два десятилетия проблематизируются, предполагает довольно подробный разговор о взаимном влиянии урбанистических идей, подходов, понятий и тех тенденций, которыми отмечено развитие сопредельных областей знания. В курсе, о котором я говорю, отражены различные варианты построения теорий о городах — от масштабных теоретических повествований о развитии капитализма (невозможном без городов) до детального описания специфически местного соотношения сил в развитии того или иного города. 5 Самый интересный для слушателей и меня этап курса — представление студентами ментальных карт их городов. 5 Их пу-6-тешествия и переживания, карьерные амбиции и экзистенциальные прозрения — многому на этих картах находится место. 6 А совместное вникание в тексты классиков и тех, кому ими еще предстоит стать, убеждает, что город становится полем исследования для каждого горожанина. Рефлексия студентами собственного городского опыта по сравнению с иными культурными установками и ценностями приводит к усложнению их субъективного картографирования. Оно открывается не только иным пространствам и временам, их обитателям и знатокам, но и более активным и критическим вариантам включенности в происходящее. 6 Работа в рамках междисциплинарных проектов «Баухаус Коллег» (Программа урбанистических исследований в Баухаусе-Дессау) в 2003 и 2005 годы, Международного центра культурных исследований в Вене в 2004 году, организованного Институтом Кеннана российско-американского проекта по культурному разнообразию в 2005—2007 годах, спонсированного ИНО-Центром проекта «Российские города: стратегии власти и ресурсы населения» в 2006—2008 годах обогатила многим. Она дала возможность познакомиться с разными путями исследовательской работы: от технически изощренной визуализации городских «мобильностей» до импрессионистических набросков виртуального города, от изучения современных социальных проблем как вызова для урбанистической теории до обращения в поисках вдохновения к полевым дневникам урбанистов 1930-х. Наверное, самый главный урок — сложности сравнения прошлого и настоящего, другого и своего, глобального и местного, с которыми сталкиваются и которых не боятся современные исследователи города. 6 Хочу поблагодарить Блэра Рубла и Беф Мичник, Мишель Рифкин-Фиш и Омера Бартова, Регину Битнер и Ину Росс (Ге- гел), Энтони Кинга и Тови Фенстер, Каролин Шредер и Силке Ститс, Мартину Лев и Лутца Муцнера, Светлану Бойм и Меган Диксон, Арью Розенхольм и Суви Сальменниеми, Максима Хомякова и Ирину Полякову, Марию Литовскую и Сергея Кропо-7-това, Александра и Глеба Лубочниковых за интересные беседы и другую, самого разного рода поддержку. Отдельная благодарность всем слушателям этого курса. Я особенно признательна Ольге Вендиной, Наталье Власовой, Виктору Дятлову, Валерию Ледяеву и Сергею Ушакину за критические замечания, высказанные по прочтении глав этой книги.
Введение Трубина Е.Г. Город в теории: опыты осмысления пространства. М.: Новое литературное обозрение, 2011. - 519 с. ВВЕДЕНИЕ «Их» и «наши» города: сложности изучения 8 Те, для кого сегодня маршрутка - основное средство передвижения по городу, знают, что ручка ее двери находится слева, а вход в нее — справа. 8 Тот, кто открывает дверь в час пик, рискует оказать любезность другому, более шустрому пассажиру, а сам в эту маршрутку не попасть. 8 Нас много, мы спешим, транспорта не хватает, а тому, что есть, не хватает на дорогах места. Это — данность, так сказать инвариант. Но есть и варианты: почему в иных городах на маршрутку есть очереди, а в нашем в нее многие садятся по принципу «кто смел — тот и съел»? Ведь и у нас есть замечательные образцы самоорганизации пассажиров на маршрутах некоторых пригородных автобусов. Пенсионеры-садоводы за час приходят на остановку своего автобуса, дисциплинированно создав очередь, чтобы наверняка ехать сидя. Хронически спешащему человеку эта предусмотрительность понятна, но недоступна. Многим сегодня ближе другой опыт: защитный кокон своей машины не только гарантирует удобную позу, но и позволяет сохранять дистанцию от непредсказуемых встреч, а любимый диск в стереопроигрывателе — от навязанных звуков. Ты застрахован от неприятных запахов и недружественных прикосновений и даже можешь, остановившись на перекрестке, с любопытством оглядывать тех, кто иначе добирается до своей цели. 8 Мотивы вроде «не добавлять выхлопов в воздух», или «не усугублять пробки», или «не лучше ли пройтись пеш-9-ком» для автолюбителя остаются пустым звуком. 9 Навсегда пересесть из автобуса в авто — это у нас обряд перехода, и сладость свободы, которую обещает машина, экологическими резонами не заглушить. 9 Езда на автомобиле по городу достаточно подробно описана и теми, кто ищет в ней культурные смыслы, и теми, кто занимается городским транспортом, и теми, кому важнее всевозможные моменты симбиоза между человеком и машиной, и теми, кто изучает пространственную и социальную мобильность, и теми, кто обличает эгоизм равнодушных к городской экологии людей. Представители соответствующих дисциплин — cultural studies, географии городского транспорта, нерепрезентативной теории, социологии и социоэкологии — нечасто обращаются к работам друг друга в силу известных законов академической и вузовской специализации, принципов финансирования исследований и, что нередко, конкуренции. Настоящий момент отмечен, однако, нарастающим пониманием того, что современная урбанистическая теория возможна только как междисциплинарная теория. Это первый принципиальный для меня момент. Соображения вроде «это не относится к социологии» не должны препятствовать исследователю города. Содержательное знакомство с самыми разными традициями и свободное от опасения быть обвиненным в эклектике их использование видится куда более продуктивным. Журналы, задающие тон в современной урбанистике, — «City», «International Journal of Urban and Regional Research», «Environment and Planning», «Urban Studies» — отмечены явной междисциплинарностью. География, антропология, теория и история культуры, экология, собственно история, право, планирование, экономика, политическая теория, социальные исследования науки и техники вступают на их страницах в самые неожиданные альянсы. 9 Вот почему нам нужна методологическая рефлексия той совокупности парадигм, школ, течений, теорий, что образуют урбанистические исследования, а также их места на дисцип-10-линарной карте. 10 Неслучайно даже временный доступ к информационной сети хорошего западного университета делает написание академического текста, если автор хочет себе польстить, чем-то похожим на фракталы. Обнаруживаются новые и новые разветвления мысли и влияния, контекст рассмотрения расширяется до бесконечности: Бодрийяр повлиял на Джеймисона, который повлиял на Эда Соджу (который теперь влияет на нас: по крайней мере, один из его текстов переведен, к чему я вернусь ниже). Это повседневное проявление «интертекстуальности» чрезвычайно многочисленных городских текстов, которые вступают в перекличку не только в рамках упомянутой марксистско-постмодернистской традиции, но и между дисциплинами и профессиями, когда архитектура волнует кинематографистов, о которых пишут философы, критикуемые экономистами и дополняемые социальными теоретиками. Инертность традиционного структурирования знания в нашей стране приводит к тому, что новые профессиональные практики и поля, возникшие в 1970-е годы и существенно способствовавшие институционализации гуманитарного знания в Европе и Северной Америке, сложно включаются или соединяются с уже имеющимися дисциплинами. Целый набор таких полей, которые называются «исследованиями», — гендера и расы, культуры и медиа, науки и, конечно, города — не «захватывается» существующим разделением академического труда. Рынок труда и известные всем сложности существования академической среды также препятствуют плодотворному осмыслению того, что в этих поддисциплинах или междисциплинарных образованиях происходит. Тем не менее насущен отказ от представления отношений между дисциплинами в терминах территорий и границ в пользу понимания их как горизонтальных сетей, пусть состоящих из достаточно автономных образований, отношения между которыми неравноценны и по-разному видятся их представителями, но способных к образованию новых соединений и пересечений для постижения стремительно усложняющейся городской реальности. 11 Одно из измерений этой реальности — город как множество сетей интенсивного социального взаимодействия. Опыт микроавтобуса — микроместа социальной интеракции — знакомит наблюдателя с эпизодами мимолетной кооперации пассажиров на предмет сбора и передачи денег... и с музыкальными пристрастиями многих шоферов (радио «Шансон», увы, лидирует). Шоферы часто говорят с акцентом, но мне нравится, как они воспитывают пассажиров — вслух или с помощью шутливых надписей над дверью. Похоже, в городе не много мест, где они могли бы быть «на месте», чувствуя себя хозяевами. Шоферы и пассажиры — студенты и служащие, молодые и не очень, разные, «неотсортированные» люди — ненадолго оказываются вместе, чтобы разъехаться затем по своим экологическим нишам — местам, где они живут, учатся, работают. Как основное средство общественного транспорта маршрутки неведомы в Западной Европе и в Северной Америке. Они объединяют наши города с городами Восточной Европы и Центральной Азии, что позволяет предложить их в качестве своеобразной эмблемы постсоветского города. Компромисс между социалистической коллективностью и капиталистической свободой ехать куда хочешь, между регулярностью совместных и видимой непредсказуемостью индивидуальных передвижений, между прозой экономической стесненности и поэзией индивидуального успеха, маршрутки — пролетарии постсоветской инфраструктуры. Правда, в Центральной и Южной Америке они воцарились гораздо раньше, чем у нас. Знать об этом полезно: не исключено, что в развитии своих городов мы «догоняем» не Париж с Лондоном, а Сан-Паулу с Мехико-Сити. И не только мы: контрасты между огороженными островками приватного благополучия посреди небезопасных фавел побуждают комментаторов говорить о «бразилиза- ции» Европы и допускать, что, может быть, и Европу ждет латиноамериканское городское будущее. 11 Сравнения городской жизни и городских трансформаций здесь и там, «у нас» и «у них» неизбежны, естественны и необ-12-ходимы. 12 Это второй значимый момент. У «них» есть фора: урбанистическое знание зародилось на Западе, там же пережило несколько кризисов, а сегодня, кажется, вступило в новую продуктивную фазу развития. Международное разделение исследовательского труда приводит к тому, что именно западные коллеги демонстрируют продуктивность компаративной урбанистики [см-Ruble, 2001; 2005;Ruble etai, 2002;Рубя, 2002,Dear, 2005]. Более близкое знакомство с иными городскими реалиями и их теоретической рефлексией позволит и нам понимать нашу ситуацию не как исключение, но как связанную с общими, нередко повсеместными тенденциями. Так, повсюду идет соревнование между регионами и городами за государственные и международные ресурсы. Опять-таки повсеместно система государственного и регионального планирования развития городов сталкивается с более требовательным населением, для «менеджмента» которого традиционные формы социального контроля необходимо дополнять новыми. Уход государства из традиционных для него сфер деятельности (строительство массового жилья, здравоохранение, образование) вовлекает в социально значимые сферы множество новых игроков. Деловые и политические интересы, связанные с контролем территорий и их экономическим развитием, рано или поздно пересекаются с тем, как люди используют городское пространство: придут ли они еще в этот торговый центр, вложат ли средства в жилье, предлагаемое по такой цене? Какой отпечаток накладывает на эти общие процессы то, что они происходят в Санкт-Петербурге или Москве, Смоленске или Владивостоке? Отъехав на час и на сотню километров от столицы страны (или столицы региона) в город попроще, наблюдатель, как это не раз было отмечено, сникает. Кострома или Богданович, Шеффилд или Вустер перед тобой — неважно. 12 Важно, что почти любой из нестоличных и некрупных городов переживает как драматические перемены, связанные с процессом, скучно называемым «деиндустриализация», так и включение в классическое отношение любви — ненависти между 13 большими и небольшими городами (и тут слово «переживает» подходит в его буквальном смысле). 13 Тем самым российское пространство демонстрирует два ряда противоположных тенденций, повсеместно характерных для жизни городов. С одной стороны, это экспоненциальный рост столиц и крупных городов (что особенно проявляется в Азии и Южной Америке, причем рост не только вширь, но и вверх: примечательны амбиции властей городов южноазиатских стран строить самые высокие в мире небоскребы, вроде башен Куала-Лумпура). С другой стороны, это «съеживающиеся», «убывающие» города», население которых неуклонно сокращается в результате реструктуризации экономики. Со времен промышленной революции это две самые значительные тенденции трансформации городов.
Урбанистическая и социальная теория 13 Трансформации городов и посвящена эта книга Она озаглавлена «Город в теории», но единственное число не должно ввести в заблуждение. Urban studies и urban theory — общепринятые наименования целого спектра тенденций, позиций и интерпретаций, которые стремятся сформулировать понимание городской жизни, выходящее за пределы тех конкретных обстоятельств и случаев, в которых было порождено. Академические исследования, нацеленные на понимание городов, представляют собой сравнительно молодую отрасль знания: им немногим более ста лет. В своем развитии они оказались тесно соединенными с социальной теорией. 13 В ходе фиксации европейской философией и социологией масштабных социальных трансформаций модерности город «синекдохически» выступает как самая «представительная» часть общества, олицетворяя и проявляя взаимосвязь индустриализации и урбанизации, отчуждения и нормализации. 13 Так, Адам Смит еще в 1776 году говорил о городе как о воплощении происходящих в XVTII веке перемен, состоящих в нарастании 14 значимости производства, а не только торговли как источника «богатства нации». 14 Разделение труда в мануфактурах вроде булавочной фабрики стало для него прообразом более масштабного разделения труда — между городом и деревней, промышленностью и сельским хозяйством. Только в больших городах, заявлял он, возможны некоторые виды производства. Тем самым Смит одним из первых накрепко соединил осмысление урбанизации и индустриализации. Два века спустя Макс Вебер в своем «Городе» (1921) сделает город воплощением уже не экономической, но политической сути социальной организации. Автономность города достигается через политику, что проявляет природу города как «сообщества с особыми политическими и административными институтами». Город тем самым — часть масштабного исторического процесса, в ходе которого общество создает институты, помогающие ему доминировать политически и экономически. Этот процесс Вебер называет институциональной рационализацией, а его итогом - бюрократическую администрацию. Когда они соединяются с политикой, возникает национальное государство. Так что город, по логике Вебера, становится как эмблемой общих исторических процессов территориального доминирования и государственного строительства, так и главным реальным местом, в котором эти процессы осуществляются. 14 Мой третий пример — Фернан Бродель с его идеей, что западные города и капитализм по сути тождественны. Бродель соединяет в своем анализе рынки, власть, производство, не забывая и про сложности выявления первичных и вторичных факторов капиталистического развития Европы и заявляя о том, что, хотя невозможно вычленить первичное и вторичное в процессах развития городов и экономического подъема, все же несомненна огромная роль городов как генераторов или утилизаторов экономического подъема. 14 Этот образ города как независимого актора подхватит другой историк и в своем масштабном очерке урбанистической истории противопоставит 15 его образу города как продукта социального развития [см.: Hohemberg, 1990]. 15 Однако совсем другой актор — национальное государство — надолго стал главным героем европейской истории и, соответственно, социальной теории. 15 В то же время универсалистские притязания социальной теории XIX века были с переменным успехом проблематизированы в XX веке нарастающим интересом к локальному и прежде всего городскому, проявившимся не только в деятельности социологов чикагской школы — в исследовании антропологом Ллойдом Уорнером города Ньюбюри-порт («Янки-сити» в Массачусетсе) и «Миддлтауна» — Робертом Линдом, но и в разнообразных последующих работах. Урбанистическую теорию можно с уверенностью считать частью социальной теории: у них общий язык. В то же время первая настаивает на том, что социальная жизнь в городе обладает своей спецификой. Сложности взаимодействия социальной теории и города обусловлены тем, что город - это и главное пространство, в котором происходят социальные изменения, и ключевое место, в котором социальная теория создается. Так что, с одной стороны, нужно понимать, как связаны современный город и модерность, постмодерность, капитализм и глобализация, то есть искать соединения между масштабными социальными процессами и городскими трансформациями, Выделим три главных узла таких соединений. 15 Во-первых, макроэкономические тенденции, такие как деиндустриализация, неолиберализм, индивидуализация и коммодификация отношений, воплощаются в таких городских процессах, как усиление пространственной сегрегации, безработица, кризис связей «по месту жительства». 15 Во-вторых, интеграция городов в глобальную экономику с сопутствующей этому процессу деятельностью международных финансовых и торговых организаций сочетается с переменами в общегосударственной политике (такими, как реформа управления социальной сферой), что чаще всего выражается в на-16-растании зависимости городов от национальных, наднациональных и глобальных сил. 16 В-третьих, между собственно городами установились неравные отношения. Соревнование и взаимозависимость приводят к тому, что одни города оказываются в выигрыше, будучи магнитом для ресурсов, инвестиций, символической составляющей жизни, а жителям других остается лишь претерпевать положение аутсайдеров. С другой стороны, необходимо ориентироваться в разнообразии идей, сформулированных для того, чтобы понять собственно городскую жизнь: что такое города и как они работают, Многие идеи, высказанные урбанистами, объясняют, какое вообще место города занимают в формировании пространственно-социальных процессов. Однако на них лежит отпечаток конкретных времени и места. Некоторые города, и прежде всего Чикаго и Лос-Анджелес, стали своеобразными эмблемами специфических вариантов урбанистической теории, соответственно характерных для модерности и постмодерности. 16 Урбанизация и урбанизм — при всей популярности и значимости их универсальных моделей — приобретают разные формы при различных социально-экономических обстоятельствах, вариантах политического контроля и типах культур. Распространенная типология включает доиндустриальные, индустриальные и постиндустриальные города. Другой вариант игры с приставкой «пост-» - различение социалистических и постсоциалистических городов. Еще один — противопоставление городов метрополии и городов постколониальных. Анализ разных городов часто ведется на основе экстраполяции: каково общество, таков и город, какие социально-политические отношения преобладают в той или иной стране или группе стран, такими они и будут в том или ином городе. 16 Осмысление городского пространства происходит, таким образом, в общих теоретических рамках, которыми исследователь вооружен. 16 В зависимости от того, считает ли он современный социум обществом риска или обществом события, «вто-17-рой модерн остью» или сетевым обществом, обществом постиндустриальным или информационным, поздним капитализмом или новым капитализмом, он будет искать в городе то, что этой модели соответствует. 17 Главная проблема, с которой мы сталкиваемся на пересечении масштабных социолого-теоретических очерков и теорий городов, — в редукции социальной сложности к новым, волнующим, но далеко не всегда реалистичным тезисам. Так, Ульрик Бек в своих последних работах о космополитизме заявляет о том, что и работа многих людей, и браки, в которые они вступают, сегодня носят международный характер. Это и так и не так в городах Америки, его родной Германии и России мы найдем множество людей, к которым этот тезис не имеет отношения. У значительной части социальной теории достаточно короткая историческая память: два-три последних столетия, о которых идет речь в теоретических портретах модерносги, второй модерности и так далее, которые рисуют сегодня Ульрик Бек, Скотт Лэш и многие другие, составляют лишь выгодный фон для того, чтобы эффектно оттенить последние и беспрецедентные изменения. Интерес к эпохальным переменам оборачивается абстрактной аргументацией и редкими примерами. Обобщения социальной теории нередко приводят к исчезновению различий между уровнями социальных образований. 17 Социальное называние — популярное сегодня занятие, которому увлеченно предаются и урбанисты. В итоге мы читаем о городах «реальных» и «виртуальных», «городах мира» и «маленьких», «авторитарных», «тоталитарных» и «креативных», воображаемых и обыкновенных. Пестрота наименований и многообразие подходов не должны, однако, заслонять одну то главных проблем в поиске путей улучшения жизни городских обитателей: как именно мы понимаем их проблемы. Городские ли это проблемы или это общесоциальные проблемы, особенно остро проявляющиеся в городах? 17 «На протяжении многих десятилетий, предшествующих современному переходному периоду, развитие городов и дру-18-гих городских поселений определялось прежде всего решением общегосударственных, а точнее ведомственных задач, и нередко вопреки интересам города, его жителей и окружающей среды», — читаем в недавней книге, подытоживающей деятельность научной школы региональной и муниципальной экономики [см.: Любовный, 2007:41]. 18 Эта оценка столь же справедлива, сколь и хорошо знакома: сетования на тотальное огосударствление жизни при социализме составляют общее место ретроспективных рефлексий уже много лет. Подчинение городов территориальным государствам представляет собой самую важную географическую характеристику модерности. 18 Но отношения городов и государств — в силу разделения труда между политическими дисциплинами (ответственными за государство) и социологическими дисциплинами (изучающими, среди прочего, городские сообщества) — предметом самостоятельного рассмотрения у нас не стали. 18 Системы городов в рамках государства были осмыслены в I960-1980-е годы как географическое проявление национальных экономик 18 Отношения между городами одновременно мыслились как отношения внутри государства, так что государство и было вместилищем городов. 18 Очевидна необходимость перейти от осмысления социальных процессов как протекающих в замкнутых пространствах, будь это национальное государство или город, к их пониманию как совокупности пространственных отношений, то есть от «контейнерного» мышления перейти к реляционному. Примеры такого мышления мы находим в трудах социологов [см.: Blokland, 2003], географов и представителей междисциплинарного знания [см.:Masseyetal., l999,Massey\ 2004; 2005\Pile, 2005; Smith, 2001]. 18 Можно выделить как минимум четыре главных направления «реляционной» работы: 18 1) понимание города как совокупности пересекающихся сетей; 18 2) поиск в нем специфических соединений человеческих, природных и технических «агентов»; 19 3) переосмысление диалектики близкого и далекого, прежде всего с точки зрения разнообразных транснациональных связей, виртуальных сетей, корпоративных сетей и цепей поставки товаров; 19 4) интерес к «невидимой» инфраструктуре городской жизни — от материальной оснастки повседневной жизни, такой как водопровод широкополосные сета и так далее, до «призраков» прошлого, участвующих в настоящем посредством воспоминаний, страхов, ритуалов, травматических переживаний. 19 Как справедливо пишет Александр Филиппов: «Анализ сетей и потоков представляется весьма перспективным, однако пока трудно сказать, можно ли во всех случаях практически отказаться от метафоры пространства-контейнера» [Филиппов, 2008:265]. Разбиение земного пространства на единицы, удобные для анализа, понимания и управления, старо как мир. Структурирование территории на основе ограниченных пространств, точки входа в которые и (выхода из них) людей, вещей и информации контролируются, продолжает демонстрировать свою эффективность. Свежий пример — судьба закона «О местном самоуправлении» в России. Станут ли малые города самостоятельными единицами местного самоуправления — неизвестно, потому что районные власти сами хотят регулировать поступление ресурсов и распоряжаться землей, создавая из малых городов и деревень, отстоящих друг от друга на десятки километров, городские округа. В литературе еще долго, вероятно, будут сосуществовать район, город, местность, регион, национальное государство, континент и, наконец, весь мир. Представления об их соотношении, сложившиеся в период модерности, — иерархические-, одно входит в другое по принципу матрешки. Сегодня они трансформируются, проявляясь, к примеру, в представлениях о глобализации, которая мыслится как масштабная сила, по нисходящей влияющая на континенты, регионы, страны, города, местности и индивидов. 19 Логика, согласно которой должна существовать некая всеобъемлющая «структура», влияющая на происходящее, сохраняет-20-ся, только масштаб этой структуры существенно увеличивается, разрастаясь от национального государства к глобальному миру. 20 Хотя картина мира как набора ограниченных территорий все слабее сочетается с пониманием мировой истории и географии именно как сети взаимодействий, для которых границы часто не имеют значения, представление о городах как территориальных образованиях еще, вероятно, долго будет сочетаться с мышлением о них в качестве сетей отношений. Вместе с тем будет нарастать осознание исследователями того факта, что в этой сети отношений те, что основаны на пространственной близости участников, не всегда являются привилегированными. 20 Как ни велика инерция мышления политиков и администраторов в терминах замкнутых территорий, связи между диаспорами, людьми и товарами, электронные сети, усиление миграции делают территориальность лишь одним из возможных принципов понимания современных городов. Отношения между капиталом и государством, социальным воспроизводством и социальным контролем сильно изменились. 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|
