Проблема отношений в психологии индивидуальных различий

Как известно, основной задачей индивидуальной психоло­гии является изучение психических особенностей, свойств или качеств, отличающих людей друг от друга. Различия между людьми обнаруживаются как в отдельных сторонах психики, например, в особенностях волевых качеств, эмоциональности, восприятия, памяти и т.п., так и в особенностях психики вооб­ще, в различиях характеров. Вопрос о различиях психики и об особенностях характеров тесно связан с общепсихологически­ми позициями. Атомистическая психология, включая функцио­нальную, исходит из различия психических элементов и пыта­ется вывести из них различия личностей. Целостная психоло­гия признает зависимость части от целого и считает исходны­ми различия характеров.

Основное понятие психологии — личность и ее психичес­кая деятельность — предполагает разработку проблем, без ос­вещения которых невозможно представление о личности. К этим проблемам, не встречавшим достаточного внимания в школьной психологии, но теоретически и практически высоко важным, относятся: проблемы интересов, потребностей, ценностей (этических, эстетических), характера, склоннос­тей.

Подходя к анализу психической деятельности и встречаясь с разными свойствами психики человека, мы сталкиваемся прежде всего с вопросом об их относительной роли, их связях друг с другом, а также о том единстве, которое, скрываясь за многообразием, предостерегает нас от взглядов на личность, как мозаику отдельных свойств. Разрабатывая этот вопрос, мы давно выдвигаем понятие психических отношений, решаю­щее значение которых доказывается повседневной практикой во всех областях, но недостаточно отражено в психологи­ческой литературе. Жизнь полна такого рада фактами: как из­вестно, качество и успех работы зависят от отношения к ней;

задача, кажущаяся неразрешимой, решается благодаря самоот­верженному отношению к своим обязанностям: педагогические усилия превращают недисциплинированного и распущенного ученика в образцового, когда удается изменить его отношение к школе и своим обязанностям; возвращение угнетенного боль­ного к жизни средствами психотерапии достигается, если он начинает иначе относиться к тому, что болезненно нарушило его нервно-психическую деятельность.

В дореволюционной психологии значение отношений выд­винули Лазурский в учении «об экзопсихике» и Бехтерев в уче­нии «о соотносительной деятельности». В настоящее время учение об отношениях приобретает постепенно все большее освещение в материалах работ советских авторов. Психическое отношение выражает активную, избирательную позицию личности, определяющую индивидуальный характер дея­тельности и отдельных поступков. С этой точки зрения мы и освещаем здесь проблемы индивидуальной психологии.

Многообразие индивидуальности вызывает вопрос, с чего начинать ее характеристику? Человек проявляет себя в деятель­ном взаимодействии с действительностью. Чем богаче индиви­дуальность, тем активнее она перестраивает действительность, тем шире ее опыт, тем более опосредованы ее реакции, тем бо­лее они утрачивают зависимость от непосредственных условий момента и становятся как бы внутренне обусловленными. Вследствие этой «внутренней» обусловленности действия при одной и той же ситуации могут иметь контрастный характер в зависимости от индивидуального опыта личности. Ее актив­ность характеризуется прежде всего полярным отношением ин­тереса или безразличия. В свою очередь избирательно направ­ленная активность определяется положительным отношением — стремлением, любовью, увлечением, уважением, долгом и т.п. или отрицательным отношением — антипатией, антагониз­мом, враждой и пр. Значение этих моментов в проявлении ха­рактера отмечали многие авторы, занимавшие самые разнооб­разные методологические позиции (Подан, Лосский, Штерн, Адлер, Кюнкель, Оллпорт, Утитц). Но их определения характе­ра аморфны, эклектичны, односторонни или описательны, а потому неудовлетворительны.

Очевидно, характеристика личности не может ограничить-

ся только стремлениями или положительными тенденциями; но должна быть дополнена освещением ее безразличных и отри­цательных отношений. Отношения связывают человека со все­ми сторонами действительности, но при всем их многообразии можно установить три ее основные категории: 1) явления при­роды или мир вещей, 2) люди и общественные явления, 3) сам субъект-личность. Нельзя не подчеркнуть, что восприятие при­роды опосредовано общественным опытом, а отношение че­ловека к себе самому связано с его отношениями к другим людям и их отношением к нему. Поэтому для типологии ха­рактеров первостепенное значение имеют особенности вза­имоотношения с людьми, односторонне понимаемого как ан­тагонизм личного и общественного такими авторами, как Адлер, Юнг, Кюнкель и другие.

Личность активно проявляется не столько в одностороннем воздействии на природу и вещи, сколько в двустороннем взаи­модействии людей, которое формирует, развивает или извра­щает характер. Наряду с направленностью мы различаем структуру, уровень и динамику характера. Говоря о структуре характера, обычно имеют в виду такие его черты, как уравно­вешенность, цельность, раздвоенность, противоречивость, гар­моничность, внутренняя последовательность и т.д. Структурно объединяют его координация, взаимная согласованность отно­шений, единство личных и социальных, субъективных и объек­тивных тенденций. Неуравновешенность, раздвоенность, внут­ренняя противоречивость зависят от нес огласов aim ости тен­денций и их конфликта. Уровень личности выражается ее твор­ческими возможностями, но обнаруживается и в отношениях личности. По мнению Лазурского, высший уровень личности характеризуется более всего экзопсихикой (отношениями, иде­алами), низший — эндопсихикой (нервно-психическими меха­низмами), а средний — соответствием экзо- и эндопсихики.

Нет нужды говорить, что для современной психологии эти формулировки должны быть изменены, и ссылка на А. Ф. Ла­зурского дается лишь как на тонкого и глубокого наблюдателя-эмпирика, указывающего и здесь на значение отношений. Мы отметим два момента. Рост опыта и обобщение всего богатства человеческой культуры сопровождаются заменой тенденций -интересов, более элементарных, органически обусловленных,

«животных», более высокими, идейными, культурными. Это довольно банальное противопоставление низших влечений высшим стремлениям обычно ошибочно учитывает определяю­щую роль лишь того или иного влечения, но упускает из виду целостный характер отношения, различного на разных уровнях развития.

Второе касается ориентировки тенденций во времени. Раз­витие и рост активности делают поведение все более внутрен­не обусловленным, причем поступки человека перестают опре­деляться ситуацией момента — рамки актуальной ситуации бесконечно расширяются ретроспективно и перспективно. Глу­бокая перспектива — это задача и цели, проецированные далеко в будущее; это структура личности, ее поведения и Деятельнос­ти, в которых конкретные и лабильные отношения остро теку­щего момента подчинены устойчивому отношению, интегриру­ющему множество моментов настоящего, прошлого и будуще­го.

Описанные психологами типы характеров приобретают су­щественно новый смысл в свете психологии отношений.

«Сенситивность» и «экспансивность» Кречмера — это страдательное или наступательное заострение эгоцентричес­ких тенденций. «Интровертиров энный» тип Юнга — это изо­лированный от общения с заострением личной тенденции; «эк­стр авертиров энный» тип — объективно социоцентрический с недостатком индивидуально определенного переживания чело­века.

Как известно, Эвальд, ориентируясь на Кречмера, выдвига­ет значение отдельных моментов реакции как основу определе­ния особенностей характера; сюда относятся: впечатлитель­ность, способность удержания — ретенции, внутрипсихичес-кая переработка, способность отреагирования. Чрезвычайно легко показать формализм и нежизненность этой схемы, хотя она, казалось бы, иллюстрируется богатым эмпирическим ма­териалом.

Разве не является эгоизм выражением повышенной чув­ствительности в вопросах личного характера и полной нечув­ствительности к чужим интересам? Разве ретентивная способ­ность также не варьирует контрастно в зависимости от отноше­ния к содержанию пережитого? Чем объяснить, что какой-либо

человек хорошо помнит, как его обижали, но не помнит, как он обижал? Реже, но все же встречается противоположное. Чем, как не отношением, объясняется способность отреагирования у одного и того же человека, проявляющаяся поразительной несдержанностью к нижестоящим и большой сдержанностью в отношении к начальникам.

Вся «структура реакции» Кречмера-Эвальда оказывается мертвым абстрактным механизмом, пока не оживляется содер­жанием конкретных отношений.

Сдержанность, самообладание представляют волевые каче­ства человека. Принято, и не без основания, считать, что воля тесно связана с характером. Однако как следует определять во­левые качества? Например, можно ли говорить о человеке во­обще, что он твердый, настойчивый, упрямый и т.п.?

Достаточно известно, что, обнаруживая в одних обстоя­тельствах непреклонную настойчивость, человек в других мо­жет быть очень уступчив. Он настойчив в том, что для него важно, и уступчив в том, что не существенно. Настойчивость в принципиальных вопросах скорее совпадает с уступчивостью в личных. Волевые качества характера, таким образом, изме­ряются на уровне значимых отношений.

Следовательно, оценка функциональных возможностей че­ловека должна опираться на учет активных отношений личнос­ти к данной ситуации. Условие содержательной характеристи­ки поэтому заключается не только в предметном объективном содержания, но в субъективной содержательности, т.е. значи­мости объективного для субъекта, в отношении субъекта к это­му содержанию.

Упрямство как характерологическое качество представляет форму самоутверждения. При этом оно может проявляться и в существенном, и в мелочах относительно, независимо от ум­ственного уровня личности постольку, поскольку его значи­мость во всех случаях определена эгоцентрической тенденцией личности — престижа. С другой стороны, упрямство контраст­но выражает отношение к воздействующему. Разве мы не зна­ем блестящих примеров педагогического искусства, магически превращающих непреодолимо упрямых в мягких, как воск?

В вопросе о функциях и индивидуальных особенностях стоит еще остановиться на проблеме памяти. Здесь можно от-

метить противоречие, существующее между общепризнанным значением интереса для запоминания и между тем, как мало учитываются интересы в характере памяти. Парадоксально ос­троумная, хотя и не совсем правильная формула Рибо, гласит: для того, чтобы запоминать, надо забывать. Но забывается субъективно неважное, а запоминается важное.

В качестве примера огромной памяти приводится Кювье обычно с указанием на то, что у него главное заключалось не в механической памяти, а прежде всего в поразительной систе­матизации материала. Однако совершенно упускается из виду то, что и запоминание, и систематизация происходят в области материалов жизненного значения и интереса.

В характеристике памяти и в экспериментальном ее изуче­нии эта сторона поразительно мало учитывается, в то время как она оказывает огромное влияние на воспроизведение.

Проблема характера, как известно, тесно связана с пробле­мой темперамента, а темперамент проявляется больше всего в динамике реакций, т.е. в возбудимости, темпе, силе реакций, в общем психологическом тонусе, который сказывается настрое­нием.

Однако и здесь проявления силы, возбудимости, темпа ре­акций сказываются не одинаково в различных направлениях и определяются отношением к предмету или обстоятельству, явившемуся поводом к реакции.

Учитывая, что динамическая характеристика различна на полюсах активного и индифферентного отношений, мы долж­ны, конечно, не забывать и того, что реакции человека уже рано утрачивают непосредственно аффективно-динамический характер и интеллектуально опосредованы.

Убедительный пример представляет проявление терпеливо­сти. Обычно это качество относят к волевым свойствам харак­тера. Известно вместе с тем, что возбудимые, экспансивные люди сангвинического темперамента нетерпеливы. Однако как противоположно проявляется темперамент во взаимодействии с любимым или нелюбимым объектом! Бесконечное терпение матери к ребенку, врача к больному является мерой их любви или сознания долга, а не его темперамента.

Наоборот, мы постоянно наблюдаем, как люди, обнаружи­вая нетерпеливость (а подчас и непонятливость), выражают

этим нежелание сдержаться или понять, которое, в свою оче­редь, проистекает из отрицательного или враждебного отноше­ния к лицу, с которым они имеют дело. Нетерпение является мерой антипатии, чрезмерного интереса или отсутствия его. Горячий, вспыльчивый, самолюбивый человек может оказаться равнодушным к обидной критике, если он с пренебрежением относится к критикующему.

Лица, эмоционально возбудимые и экспансивные, испыты­вая глубокое горе, реагируют иначе или совершенно утрачива­ют способность реакции на все то, что раньше волновало их, они «окаменели», по их словам. Обостренное, болезненно-эмо­циональное отношение в области основных интересов делает человека совершенно невосприимчивым в других отношениях.

Динамические индивидуально-психологические свойства темперамента являются на уровне развитого характера «снятой» формой, движущие силы которой определяются сознательным отношением.

Таким образом, правильное понимание структуры харак­тера, его уровня, динамики и функциональных особенностей возможно лишь с позиций психологии отношений.

Одной из главнейших задач изучения характера является установление его материальной основы. В вопросе о физиоло­гически-материалистической трактовке психических процес­сов, поставленном давно, и в вопросе о материально-цереб­ральной природе психических отношений опасность идеалис­тической трактовки очевидна. Попытки понимания телесных основ темперамента и характера, на основе сравнительно не­большого материала о роли биохимии обмена, желез внутрен­ней секреции, вегетативной нервной системы и мозга, еще не только не обоснованы фактически, но страдают наивно биоло­гическим механо-материалистическим подходом. Они не учи­тывают того, что подлинно материалистическое понимание ха­рактера, включая и индивидуальную психологию его отноше­ний, может быть только историко материалистическим. Оно должно объединять понимание материальной природы харак­тера и общественно-исторической обусловленности его разви­тия. Только историко-материалистическое понимание раскры­вает единство этического характера и темперамента. Дуалист в этом вопросе в конечном счете оказывается мистиком, так как,

несмотря на физиологическую трактовку темперамента, идеа­листически, мистически истолковывает этический характер.

Исследование обмена желез внутренней секреции, вегета­тивной нервной системы показало нам, как соматическая и психическая характеристика выражает психофизиологическую природу характера. Исследования Павлова и ряда его учеников приблизили нас к пониманию мозговых условий, лежащих в основе различий темпераментов. Эти исследования показыва­ют нам уже на уровне развития собаки единство отношения и динамики. Собака, жадно стремящаяся к пище, характеризуется как возбудимый тип, определенный динамикой нервной системы и, в частности, срывом в сторону возбуждения.

Противоположное можно сказать о собаке слабого типа. Нет надобности говорить о том, что мы здесь узнали суще­ственное, хотя и далеко не все о нервном типе реакции. Менее освещенные реакции других систем (например, половой, само­защитной) в их взаимной связи с пищевой показывают нам, что интегральная характеристика нервного типа требует допол­нения.

Достижения современной науки и техники позволяют нам считать, что существуют большие возможности индикации и регистрации соматической стороны индивидуально-психологи­ческих особенностей. Исследование биотоков мозга свидетель­ствует о том, что этот показатель, непосредственно характери­зующий работу мозга и его отделов, является индивидуально выражающим и вместе с тем имеющим тенденцию сохранять индивидуальные особенности.

Большие достижения в области «психофизиологии органов чувств» и движения еще недостаточно освещены в плане ха­рактерологических особенностей, главным образом на матери­але психопатологии.

Данные клиники ориентируют, хотя и косвенно, в некото­рой степени в вопросе о том, какие изменения психики и как связываются с общими и местными нарушениями структуры и функцией мозга. Эмпирический материал настолько недостато­чен по сравнению со сложностью задачи, что здесь делаются лишь первые робкие шаги, особенно в проблеме отношений.

Независимо от этой трудности одно лишь соотносительное

исследование особенностей психики и особенностей мозга на одном этапе в принципе недостаточно.

Важным методом разрешения проблемы психофизиологии характера является онтогенетическая психофизиология, осно­ванная на изучении опыта и развития психических отношений.

Законность начала изучения с развитой формы известна, но нужно отдавать себе ясный отчет в том, что она представляет результат длительного исторического: онто- и филогенетичес­кого развития человечества и человеческого индивида. Мы имеем другие структуры, и поэтому перед нами возникает зада­ча изучения развития характера и отношений личности, этапов и движущей силы этого развития. Развитие представляется при этом прежде всего не фатальным раскрытием предрасположе­ний, а творческим процессом новообразования отношений, ко­торый на начальной ступени младенческого развития осуще­ствляется, как показывают теоретические соображения старых психологов и новый опыт (Уотсон, Бехтерев, Щелованов, Фигурил и др.), путем новообразования условных рефлексов.

Первоначальные положительные или отрицательные реак­ции на непосредственные внутренние и внешние контактные раздражения с возникновением сосредоточения, нарастанием роли дистантных рецепторов могут характеризоваться как уе­ло вн о -рефлекторная стадия отношений. Здесь вариации и типы, по мнению указанных авторов, выступают как домини­рующие признаки темпераментов.

В дальнейшем восприятие становится опытным источни­ком отношений, в которых определяющей является эмоцио­нальная компонента. Повторные эмоциональные положитель­ные и отрицательные реакции вызываются условно. Интегри-руясь речевым аппаратом, они выливаются прежде всего в от­ношении любви, привязанности, боязни, торможения, вражды. Это — уровень конкретно-эмоциональных отношений.

Деятельность как источник удовлетворения все более опосредуется избирательным отношением к лицам социально­го окружения. Отношения приобретают конкретно-личный характер.

Дальше, социальные правила, педагогические требования оформляются как моральные законы вначале внешне, а потом как внутренние нормы поведения.

Процесс развития связан с тем, что новые уровни отноше­ний характеризуются иными функционально-психическими структурами. Конкретные представления об объектах отноше­ния сменяются абстрактными и принципиальными. Непосред­ственные внешние, ситуативные, конкретно-эмоциональные мотивы сменяются внутренними, интеллектуально-волевыми. Но не только отношения активируют функцию, но и, наоборот, развивающаяся функциональная структура является услови­ем реализации отношения: потребность, интерес, любовь мобилизуют функциональные возможности психической дея­тельности для удовлетворения потребностей и интересов, но этим уже создают новую потребность, удовлетворение которой поднимает на новую ступень функциональную характеристику на основе овладения новым опытом, новыми средствами дея­тельности. Стремление не только мобилизует, но и развива­ет, двигая к новым достижениям, которые создают новые стремления, и так далее.

Наша внутренняя активность проявляется тенденцией к де­ятельности, направленной в сторону наибольшего интереса и поднимающейся от внутреннего темного влечения к целеуст­ремленной осознанной потребности. Ход развития протекает в условиях непрерывного взаимодействия с людьми и в такой тесной связи с ними, что отношение к людям становится в борьбе мотивов определяющим моментом. Направление актив­ности в соответствии с интересами других рано становится движущей силой поведения и переживаний. Эта надстройка является одновременно внутренней перестройкой человека.

Для формирования характера чрезвычайно важной являет­ся борьба непосредственного влечения с требованием окружа­ющих. Еще более важным является в этой борьбе доброволь­ность отказа в удовлетворении желания по мотивам положи­тельного отношения — любви, уважения или вынужденность этого отказа в связи со страхом наказания.

Как показывает педагогический и психотерапевтический опыт, мы имеем в первом случае следствием укрепление харак­тера, во втором — его подавление, на отрицательное значение которого справедливо указывали многие авторы.

Не менее важным в развитии является борьба непосред-

i

ственного влечения с объективным и внутренним требованием обязанностей, долга, совести и'т.п.

В процессе развития, в зависимости от его истории, отно­шения начинают определяться действием не преходящего мо­мента, не внешними условиями, но становятся многосторонни­ми, перспективными, внутренне и принципиально ориентиро­ванными, внутренне согласованными или противоречивыми.

Черты характера в процессе развития делаются устойчивы­ми, но не в силу инертности привычек или конституциональ­ных механизмов, а в силу обобщенности и внутренней устой­чивости принципиальных позиций. Вместе с тем динамизм от­ношений, возможности их постоянной перестройки на основе нового осознания действительности делают характер макси­мально динамичным, изменчивым, воспитуемым.

Отсюда вытекают совершенно ясные последовательные по­зиции в вопросе об изменчивости и развитии характера. Педа­гогика и психотерапия показывают нам примеры поразитель­ной переделки людей с контрастным изменением характера. Достаточно указать на блестящий, поистине чудесный опыт Макаренко, превращавшего, казалось бы, закоренелых банди­тов в энтузиастов коллективной стройки. Этот поразительный результат и менее яркий опыт многих хороших учителей и пси­хотерапевтов, начинающих с установления личного контакта, изменения отношения с воспитанником или больным, пере­страивающих и настраивающих на новый лад его отношения к себе и ко всему окружающему, показывают нам, как и чем ме­няется индивидуальное лицо человека, насколько динамичен характер, насколько изменение высших, социально-этических сторон отношений перестраивает весь характер человека как в содержании его направленности, так и во внешней форме его проявлений.

Отсюда можно сделать вывод, что принцип отношений по­зволяет учению о характере преодолеть формализм и стать на путь содержательного изучения личности.

Этот принцип помогает не только на слов ах отбросить аналитико-механический, расщепляющий, функциональный под­ход, но в единстве отношений человека к каждому моменту и элементу многогранной действительности видеть подлинное единство характера, проявляющееся в многообразии отдель-

ных индивидуальных особенностей. Он позволяет преодолеть метафизические позиции во взгляде на характер и сформиро­вать правильное динамическое его понимание, ликвидирующее теоретические предпосылки педагогического фатализма. Этот принцип, наконец, более всего соответствует диалек-тико-материалистическому пониманию человеческой индиви­дуальности, осознанию принципа историчности, объединяю­щего в подлинно диалектическом изучении и материалистичес­кое, и историческое понимание психической индивидуальнос­ти. Такое построение психологии индивидуальных отличий тесно связывается с реконструкцией общепсихологических по­зиций и позволяет более правильно рассматривать индивиду­альную психологию в единстве с общей психологией и как ее метод, и как область самостоятельных проблем.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: