К статье «О соотношении биологического и социального в психике человека»

БЕХТЕРЕВ В. М., ЩЕЛОВАНОВ Н. М. К обоснованию генетической рефлексологии // Новое в рефлексологии и физиологии нервной системы. Л.-М., 1925.Т.5.С. 116—132.

ФИГУРИН Н. Л., ДЕНИСОВА М. П. О первых сочетательных рефлексах у детей // Проблемы генетической рефлексологии. Л.: Медгиз, 1929.

КАСАТКИН Н. И. Ранние условные рефлексы в онтогенезе человека. М., 1948.

ГЕЗЕЛЛ А. Методика диагностики умственного развития ребенка от рождения до шести лет. М., 1930.

ПАВЛОВ И. П. Полное собрание сочинений. М.-Л., 1951. Т.З. Кн. 2, гл. 48 й51.

ИВАНОВ-СМОЛЕНСКИЙ А. Г. Очерки патофизиологии высшей нервной деятельности. М., 1952.

ТЕПЛОВ Б. М. Проблемы индивидуальных различий. М., 1961.

Типологические особенности высшей нервной деятельности человека/ Под ред. Б. М Теплова. 1956—1964. Т.1—5.

ГАННУШКИН П. Б. Избранные труды. М., 1964.

ЛАЗУРСКИЙ А. Ф. Классификация личностей. Пг., 1921.

АНАНЬЕВ Б. Г. Проблема формирования характера. Л., 1947.

КОВАЛЕВ А. Г. Личность и характер как общественно-исторические категории. Л., 1950.

БОЖОВИЧ А. И. Личность и ее формирование в детском возрасте. М., 1968.

Проблема личности и ее роль

В вопросах соотношения

Психологии и физиологии

Проблема личности рассматривается в индивидуальном плане психологией, а в общественном плане — социологией, но так как носителем личности является организм человека и так как этот организм формируется общественными условия­ми, то понятна неизбежность и необходимость изучения лично­сти и с позиций физиологических.

Подход к рассмотрению стоящих перед нами задач обеспе­чивается эволюционно-историческими позициями современ­ной физиологии. Не касаясь здесь истории человеческого рода ни в филогенетическом, ни в историческом аспектах и не ис­ключая значения их, мы ограничимся проблемой личности в индивидуально-опытном плане.

Исследования И. П. Павлова, В. М. Бехтерева, И. С. Беритова, Торндайка и ряда их учеников и последователей позволи­ли показать роль индивидуального опыта в развитии поведения организма животного и с некоторой осторожностью в развитии психики человека.

Личность является наиболее сложным высшим интеграль­ным психическим образованием. Соответственно этому в пси­хологии должны быть более тщательно разработаны проблемы психических образований как потенциально-психического в отличие и в единстве с процессуально-психическим.

К потенциально-психическим относятся понятия личности, характера, темперамента, интересов, способностей, склоннос­тей, памяти и другие. К процессам интегральным — понятие психической деятельности, а к отдельным или частным психи­ческим процессам относятся: переживание, мышление, внима­ние, воспоминание, восприятие, эмоциональное реагирование.

В изучении психически-сложного преобладало описание и анализ путем вычленения основных составляющих компонен-

тов. Дефектом последнего явилось разложение целого на час­ти, сведение целого к частям, недостаток знания закономернос­тей соотношения вычлененных компонентов в системе целого. Как известно, возникшее в начале XX века психологическое направление Gestalt-психологии правильно исходило из целого и понимало психологический анализ как процесс вычленения более элементарного из более сложного процесса.

В физиологии принцип целостности был особенно подчер­кнут И. П. Павловым. Однако содержательный характер прин­цип целостности приобретает лишь при такой характеристике целого, в которой не затушевывается, а правильно оттеняется роль частей и характер их связи в целом. Такая характеристика и личности, и отдельных психических образований обязывает к разделению психического и физиологического, к учету пере­ходов от элементарного к сложному, от низшего к высшему. В связи с этим возникает ряд еще не разрешенных вопросов, имеющих и теоретическое, и методическое значение.

Общепринятым и в физиологии, и в психологии является положение о том, что высшее определяется низшим, сложное — элементарным. Но ошибки сведения как раз и заключаются в том, что сложное и высшее в невропсихике пытаются объяс­нить низшим и элементарным. В ряде случаев так и бывает, но такое соотношение не является прогрессивным, наоборот, про­грессивным является противоположное. Можно привести ряд педагогических и клинических примеров. «Умереть, но не сдаться», «умереть, но не отступить» — это формулы долга. Здесь нравственно-психологические, то есть высшие свойства личности, вопреки непосредственным импульсам самосохране­ния, являются определяющим двигателем и регулятором пове­дения. И если механизм условных рефлексов показывает, как на основе безусловных рефлексов вырабатываются условные, то было бы ошибкой считать, что не существует других механиз­мов формирования поведения, кроме связи безразличного раз­дражителя с безусловным. Вопрос этот связан с трудами И. П.­Павлова и его школы.

Во-первых, И. П. Павлов, как хорошо известно, указал на различие первой и второй сигнальных систем и различную их диагностическую роль в изучении типов высшей нервной дея­тельности человека. Нельзя забывать, что И. П. Павлов не ста-

вил человеческую типологию в зависимость от типологии бо­лее элементарной, установленной на животных. Нельзя, далее, не отметить существенного высказывания И. П. Павлова о том, что условно-рефлекторная связь как ассоциация представляет связь или ассоциацию по временной последовательности в от­личие от каузальных ассоциаций. Это другой вид ассоциации, имеющий значение «не меньшее, а скорее большее, чем услов­ные рефлексы, — сигнальная связь. Такие связи, как говорит И. П. Павлов, рефлексами назвать нельзя» (Павловские среды, 1949. ТЛИ. С. 262).

Заслуживают большого внимания опыты сотрудников И. П. Павлова по экспериментальному образованию ассоциа­ций в форме связи двух индифферентных раздражителей. Эти опыты показали, что у собаки такая связь-ассоциация требует значительного числа повторений (А. Н. Подкопаев, И. О. Нарбутович), у обезьяны — меньшего числа и совсем малого ко­личества повторений — у человека. Отсюда ясно, что как в фи­зиологии, так и в психологии задача изучения и объяснения не­рвных процессов требует учета их иерархии. А в этой динами­ческой иерархии необходимо установление соотношений доми­нирования и подчинения реакций.

В важной практической проблеме педагогического и меди­цинского управления человеком учет относительной роли раз­личных компонентов иерархической системы имеет большое значение в направлении поведения и формировании личности руководимой. Из сказанного вытекают соображения о методах экспериментального изучения личности. Эксперимент не ис­ключает наблюдения, но, как неоднократно указывалось, обес­печивает исследователю активную позицию, однако реализа­ция адекватного экспериментального исследования личности очень трудна. Отсюда следует, что эксперимент должен: 1) изображать личность в истории ее развития; 2) освещать це­лостность личности в ее частных проявлениях при решении эк­спериментальных задач; 3) освещать не только формальную Динамику личности, но и ее содержание; 4) выявлять соотно­шение реакций, механизмов и диспозиций разных онтогенети­ческих и, следовательно, функциональных уровней.

В вопросе об экспериментальном изучении личности нуж­но отметить три этапа, во-первых, изучение новообразования

S5

реакций или рефлексов, прямым образом исследующее про­цесс формирования опыта. Эти исследования проводились в 20-х годах этого столетия В. М. Бехтеревым и его сотрудника­ми и А. Г. Ивановым-Смоленским с его сотрудниками, а еще ранее, в первых пробах условных пищевых рефлексов у ребен­ка, Н. И. Красногорским. При большом принципиальном зна­чении этих опытов их явным недостатком, с точки зрения ис­следования высшей нервной деятельности человека, была эле­ментарность задач, которая на первых этапах развития челове­ка не исключала адекватности метода, но для более позднего возраста сделала методику неадекватной.

Отражение опыта в речи, охарактеризованное мною как его «вербализация» в конце 20-х годов, в 30-х годах при выдвину­том И. П. Павловым различении двух сигнальных систем ока­залось весьма важным в смысле связи более элементарного и более сложного, психологического, осознанного личного опы­та. Применение методики условных двигательных рефлексов, хотя и имело значение, но узкий и стереотипный характер ме­тодики резко его ограничил.

Существенные проблемы, которые здесь возникали, заклю­чались в учете речи, сознания, соотносительного изучения ряда систем — двигательно-вегетативной, речевой. Принцип их соотносительного изучения явился существенным в объектив­ном изучении нервно-психической деятельности и личности. С первых же шагов экспериментальных исследований в этой об­ласти были обнаружены индивидуальные и типические вариации в поведении в реакциях людей. Хотя в психологии учение о пси­хических вариациях, дифференциальная психология и характе­рология возникли раньше, но именно исследования школы И. П. Павлова заложили основу научного понимания нейрофи­зиологических основ психологического типа.

Наиболее широкое признание получили исследования ти­пов высшей нервной деятельности, проведенные Б. М. Тепло­вым и его сотрудниками. Разностороннее и фундаментальное исследование человека, корреляция установленных нейродинамических свойств позволили осветить и поставить на обсужде­ние важные вопросы, из которых здесь в первую очередь следу­ет коснуться некоторых. Так, эти исследования показали силь­ную сторону слабого типа нервной системы и преимущества

высокой чувствительности. Показав значение и возможности слабого типа, они поставили нас перед дилеммой дифференци­альной оценки силы и чувствительности. В каком-то плане и притом теоретически весьма серьезном они поставили на об­суждение формулу шутливой басни. «Быть сильным хорошо, быть умным лучше вдвое». Иначе говоря, они поставили не только элементарный и, может быть, схоластический вопрос о том, что предпочтительнее — сила или чувствительность, но и вопрос о том, как соотносятся чувствительность — сила, с од­ной стороны, и чувствительность и высший ее уровень — ум, с другой стороны.

В связи с этим, естественно, возник вопрос о первичных и вторичных свойствах нервной системы; является ли высокая чувствительность первичным качеством или производным, компенсаторным, а отсюда стала ясной задача иерархии свойств нервной системы.

Далее, критически был пересмотрен вопрос о том, что дол­жно предшествовать в последовательном изучении высшей не­рвной деятельности человека, исследование основных свойств или типов. Отвечая на этот вопрос с точки зрения исследова­ния личности, мне казалось бы, что такое противопоставление представляет разделение аналитической (свойство) и синтети­ческой стороны вопроса. Так, тип — это система свойств, оп­ределяющая поведение представителей одного вида и рода, а основное свойство — это то, которое определяет тип и опреде­ляет поведение, а у человека и переживание. В определении типа высшей нервной деятельности и психологического типа имеет значение не только корреляция (координация) свойств, но и, в связи со сказанным, субординация, доминирующая роль свойств. Значение психологической доминанты в характероло­гической типологии достаточно ясно.

Объединение нейрофизиологического и психологического понимания может идти двумя путями: а) путем параллельного изучения психологического и физиологического; б) путем встречного хода изучения от простого физиологического к бо­лее сложному, психологическому, и, наоборот, от более сложно­го, психологического, к более простому, физиологическому.

Одним из примеров может служить освещение двух типов, которые на языке физиологии высшей нервной деятельности

назывались возбудимым и тормозным, а в психологии первона­чально — описательно-субъективным и объективным (см.: W. Stern, 1906). Затем с позиций психоаналитических они были названы интровертировэнным и экстравертированным; Роршахом — интратензивным и экстравертированным. В бо­лее позднее время это деление было принято Айзенком (Н. Eysenk, 1960) и получило довольно широкое распространение. • Однако только экспериментально-психофизиологическое исследование в сопоставлении с клинико-психологическими данными позволяет подойти к психологическому и физиологи­ческому пониманию, признанию значимости и ограничению в понимании этих типов. С клинико-психологической точки зре­ния они были мною в 1926 г. названы экспансивными и имп-рессивными типами, с нейрофизиологической стороны возбу­димым (импульсивным) и заторможенным. С клинической и нейрофизиологической точки зрения заслуживает внимания то, что импрессивный тип характеризуется совсем не тормозимостью вообще, а тенденцией задержки двигательных реакций при усилении вегетативных (см.: Новое в рефлексологии: Сб. 2/1926. С. 202).

Эта типология имеет не только нейрофизиологическое и психологическое значение, она имеет личностный социально-педагогический и социогенетический смысл. Выше мы указы­вали на физиологическое и психологическое значение речевого показателя — «вербализации», как мы назвали отражение опыта в речи, осознание опыта. Здесь — и это имеет особое значение для исследования личности — торможению двига­тельных реакций соответствует торможение мимических реак­ций, и такие особенности речи, при которых вербализованный опыт у импрессивных по вопросам, особо значимым для лич­ности, остается скрытым, не выраженным, не сообщается. По­этому импрессивные склонны к замкнутости, скрытности, а эк­спансивные — к свободному выражению, к откровенности. Это, таким образом, личные социогенные черты.

В наш план психологического исследования личности вхо­дит изучение двигательных, речевых, непроизвольных вегета­тивных (психогальванических, сосудистых и полупроизволь­ных реакций). Вегетативные реакции включают и биохимичес­кие изменения организма. Однако в плане изучения личности

важно учитывать не только степень всякой, в том числе .биохи­мической, реактивности, но и то, чем вызываются значитель­ные реакции и стрессовые состояния напряжения. Различие этих психосоматических реакций в зависимости от содержания экспериментального воздействия и ситуаций позволяет обнару­жить их личную значимость. Как известно, в своем учении о стрессе Селье в качестве стрессора рассматривает любое воз­действие, но с индивидуально-социальной ^и патопсихологичес­кой точки зрения важен не любой раздражитель, а значимый. Степень значимости раздражителя или воздействия, характе­ризуясь избирательной степенью реактивности, является вмес­те с тем содержательно личностным психофизиологическим показателем.

Как известно, с 20-х годов (Бергер, у нас — М. Н. Ливанов, а затем и другие) в методы исследования здорового и больного человека была включена электроэнцефалография. Многочис­ленные исследования проводились в разных планах: изучались физиологические состояния, возрастные, типологические и па­тологические особенности, дифференциация нормы и патоло­гии. В меньшей степени были изучены эти показатели в их пси­хологическом значении.

Не касаясь самых элементарных данных, которые были об­наружены при исследовании сравнительно давно — подавления альфа-ритма и бета-ритма при внешних воздействиях, образова­ния условного электроэнцефалографического рефлекса, изме­нения ЭЭГ при переходе от бодрствования ко сну, — отметим лишь, что нами и нашими сотрудниками в плане личностно зна­чимого был подчеркнут ряд интересных моментов. Обраща­лось внимание на следующее: появление частных ритмов как выражение активации умственных процессов, появление мед­ленных ритмов, тега- и дельта- как отражение влияния глубоких подкорковых структур с «дезорганизацией» электроэнцефалог­раммы, отражающей эмоционально возбуждающее стрессовое влияние воздействия и ситуации. Эта дезорганизация корковых ритмов за счет идущих из глубины мозга влияний позволяет су­дить не только о силе подкорковых возбуждений и влияний на кору, но и о выносливости коры и связанных с этим таких корре­лятов, как самоконтроль, самообладание, относящихся к вые-

шим, именно личностным образованиям.

Удачным, по нашему мнению, но недостаточно закончен­ным является прием сравнительного изучения гипогликемии, энцефалограммы и сознания (см.: Hilletal, I943). Как показали исследования, психопатические лица, т.е. лица с динамически и в каком-то плане морфологически неполноценным мозгом, обнаруживают малую выносливость его в том, что на ранних степенях инсулиновой гипогликемии у них отмечаются резкие изменения сознания и ЭЭГ.

Это биологическое выражение мозговой динамики являет­ся, таким образом, и показателем личностно-значимых момен­тов, позволяющих установить непроизвольные реактивные из­менения организма.

Исследования последнего времени позволили установить роль ретикулярной формации и глубоких структур головного мозга, древней и старой коры. Они не только показали, что корковый тонус, инстинктивные импульсы и эмоциональные состояния определяются этими отделами, но и то, что импуль­сы, идущие от этих структур, имеют значение постольку, по­скольку личности удается их регулировать и подчинять контро­лю новой коры, органа индивидуального, у человека социально психологического, главным образом личностного опыта.

Так мы рассмотрели те физиологические методы и их дан­ные, роль которых надо учитывать не только в плане нейрофи­зиологического исследования, но и в целях учета особенностей личности в плане психофизиологических отношений, важных для медицины, педагогики и психагогики вообще. В этих ис­следованиях мало учитывалась история развития человека и личности специально.

В интересующем нас плане важно эволюционно-генетичес­кое исследование человека с младенческого возраста. Объек­тивное изучение этого процесса, начатое В. М. Бехтеревым и Н. М. Щеловановым и продолженное М. Н. Денисовой, Н. Л. Фигуриным, Н. И. Касаткиным, М. М. Кольцовой и др., дало наиболее ценный материал для учения о первых этапах развития ребенка. Психологические данные, которые не опира­лись на рефлексологический анализ, также дали некоторые объективные данные для решения рассматриваемого вопроса. В плане проблемы личности существенны два момента,

связанные с речью и развивающимся сознанием. Это, во-пер­вых, смена речи о себе в 3-м лице на речь в 1-м лице, пользо­вание местоимением «я» для выражения своих действий, жела­ний. Во-вторых, это проявление активной избирательности, инициативы, иначе, самостоятельности, причем реакция может не соответствовать внешним требованиям или запретам, а так­же может возникать без внешних побуждений, проявляя иници­ативность и самостоятельность. В речевой области эквивален­том этого является: «хочу», «не хочу». Хотя вопрос о том, с ка­кого возраста можно говорить о личности ребенка, не уточнен, указываемые нами и отмеченные специалистами по раннему и дошкольному возрасту (А. Н. Леонтьев, А. А. Люблинская, А. В. Запорожец и др.) свойства позволяют, однако, думать, что эти черты, наблюдаемые на границе предшкольного и дош­кольного возраста, представляют первые шаги формирования личности ребенка. Эти первые шаги и должны быть предметом физиологического освещения и, следовательно, задачей нейро­физиологии развивающейся личности человека.

Что же касается более взрослой личности человека, то эво-люционно-генетические данные психологического и социаль­но-психологического характера, к сожалению, зачастую недо­статочно полные и недостаточно систематические, мы получа­ем в биографиях, в автобиографиях и в анамнестических «субъективных» и «объективных» данных. В отношении взрос­лого здорового человека возможности такого генетического ис­следования, как правило, по ряду причин отсутствуют. Они су­ществуют в сочетании наблюдения, анамнеза и отчасти экспе­римента в клинике нервно-психических заболеваний. Опыт этой клиники имеет значение не только сравнительно-патологи­ческого метода — в случаях выздоровления и восстановления личности в нервно-психическом, патофизическом плане он по­зволяет составить представление о типе личности и ее типичес­ких особенностях, о соотношениях различных физиологичес­ких, психологических и социальных моментов в структуре здо­ровой и больной личности в генезе и патогенезе ее болезненно­го состояния.

Принципиально все проявления человека в быту, ученье и труде и его проявления в лаборатории характеризуют личность. Поэтому наблюдение и всякий психологический эксперимент

могут давать материал дам ее характеристики. Но научно-мето­дический вопрос заключается в том, на что при наблюдении в быту и в эксперименте нужно обратить внимание и как анали­зировать получаемый фактический материал. Методы исследо­вания личности в поперечном ее разрезе характеризуются мно­гообразием. Помимо наблюдения и беседы, это различные воп­росники (интервью), посвященные разным сторонам личности, «батареи» тестов, комплексных экспериментальных приемов. Многообразие этих приемов отражает активность поиска и вместе с тем показывает, что удовлетворяющая система иссле­дования еще не установлена.

Проблема личности и ее экспериментального исследования представляет самостоятельный интерес. Здесь я ограничусь лишь несколькими моментами. Личность как психическое об­разование сложной структуры представляет интегральный пси­хологический потенциал, реализующийся в переживаниях и действиях. Знание личности позволяет предсказать ее вероят­ные реакции (внутренние и внешние) в определенных услови­ях. Личность как интеграл проявляется в каждой возможной частной реакции, которая реализует отношения личности и знание которых обеспечивает содержательность нашего пред­ставления о личности. Два основных значимых компонента — фенотипический и генотипический — составляют биопсихоло­гический и социально-психологический радикал личности. Характеризующими личность особенностями в основном

являются:

уровень и содержание активности (влечение и темпера­мент в соотношении с трудовой, продуктивной активностью в личных интересах, в общественных и принципиальных вопро­сах);

уровень развития и характер способностей и самооценки;

доминирующие отношения, главным образом к людям, привязанности, интересы, потребности;

уровень общественно-нравственного развития, выражаю­щийся в способности подчинять личное общественному;

идейный уровень и характер убеждений',

цельность личности (соотношение принципов и поступ­ков);

способность к усилию и самообладанию, и в чем она выра-

жается;

устойчивость личности, и в чем она выражается;

выносливость к трудностям и сопротивление внешнему принуждению.

Не исключая возможности исправлений и дополнений в этом перечне сложных черт в плане проблемы психологическо­го и физиологического, надо считать важным научное выясне­ние социальной, психологической и физиологической природы перечисленных свойств, социально-педагогических условий их развития и психофизиологических условий их наличия.

Достигшая в последнее время значительного развития и непрерывно развивающаяся кибернетика как теория информа­ции и управления все более проникает в физиологию и психо­логию. Не имея возможности остановиться на этом большом вопросе, я позволю себе обратить внимание на научную и эв­ристическую значимость при кибернетическом объяснении де­ятельности установления сходства и различия машинного ме­ханизма действия и живого, и соответственно в предельно сложном объекте личности, физико-технической модели и био­логического образца, механического стереотипа и сознательно­го действия. Чем больше мы будем сознавать необходимость такого соотносительного подхода, тем более будет понятна не­обходимость в изучении человека разграничения автомата и личности, алгоритма и творчества.

ЛИТЕРАТУРА

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: