Как Струпик может быть Питером Петтигрю? Азкабан, похоже, в конце концов свел с ума Блэка – но почему Люпин подыгрывает ему?

– Именно! Так что Сириус действительно невиновен – ну, это же доказательство, верно? Если Ремус ему верит? – с надеждой спросил Джеймс, напомнив Ремусу наивного ребенка.

– Не думаю, Сохатый… – вздохнул Ремус и сглотнул подступивший к горлу ком. – Мы не знаем, что там были за улики… К тому же даже если Сириус и не убивал Питера – что мы видим, – то как насчет двенадцати якобы убитых магглов? Если только это не Питер убил двенадцать магглов…

– Да… – признал поражение Джеймс. – Но должно же быть другое объяснение! И почему, почему, почему Питеру понадобилось притворяться погибшим? Здесь что-то подозрительно, говорю вам!

Лили закатила глаза.

– Это мы уже и так знаем, Сохатый.

– …Ты назвала меня «Сохатый»! – радостно воскликнул Джеймс, на мгновение забыв о книге.

Лили широко улыбнулась ему.

– Конечно, я люблю тебя.

После одного короткого, но нежного поцелуя Лили снова повернулась к книге; ее лицо сразу помрачнело.

Затем заговорила Гермиона, дрожащим, вроде бы спокойным голосом, словно пытаясь заставить профессора Люпина говорить осмысленно.

– Но профессор Люпин… Струпик не может быть Петтигрю… это просто не может быть правдой, вы знаете, что не может…

– Почему это не может быть правдой? – спокойно спросил Люпин, словно они были на уроке, а Гермиона просто заметила проблему в эксперименте с фонарниками.

– Потому что… потому что люди знали бы, что Питер Петтигрю анимаг. Мы проходили анимагов на занятиях с профессором Макгонагалл. И я почитала о них, когда делала домашнее задание… Министерство следит за ведьмами и волшебниками, которые умеют превращаться в животных. Существует реестр, в который занесено животное, в которое они превращаются, его окрас и так далее… я поискала в реестре профессора Макгонагалл и обнаружила, что в этом веке было всего семь анимагов, а имени Петтигрю в списке нет…

– Ого… Сколько же она работает сверх программы? – спросил Сириус, подняв брови.

Гарри не успел восхититься великолепными познаниями Гермионы, потому что Люпин засмеялся.

– Ты опять-таки права, Гермиона! – сказал он. – Но Министерство и не подозревало, что в Хогвартсе было целых три незарегистрированных анимага.

– Похоже, сейчас нас ждет история! – внезапно воскликнул Джеймс. Остальные тихо засмеялись над жалкой попыткой Джеймса разрядить ситуацию.

– Если хочешь рассказать им историю, то давай быстрее, Ремус, – прорычал Блэк, по-прежнему наблюдавший за каждым отчаянным движением Струпика. – Я ждал двенадцать лет и не хочу ждать еще дольше.

– Хорошо… но ты поможешь мне, Сириус, – сказал Люпин. – Я только знаю, как все началось…

Люпин замолчал. Позади послышался громкий скрип. Дверь спальни сама по себе открылась. Все пятеро уставились на нее.

– Похоже, кто-то вошел, – пробормотал Сириус. – В Визжащей Хижине нет никаких привидений… двери не открываются сами по себе.

Затем Люпин подошел к ней и выглянул на лестничную площадку.

– Никого…

– Здесь живут привидения! – сказал Рон.

– Нет, – ответил Люпин, по-прежнему озадаченно разглядывая дверь. – В Визжащей Хижине никогда не было привидений… крики и стоны, когда-то пугавшие жителей деревни, издавал я.

Он смахнул седеющие волосы с глаз, немного подумал, затем добавил:

– Вот с этого все и начинается – с того момента, как я стал оборотнем. Ничего из этого не случилось бы, если бы меня не укусили… и если бы я не был таким безрассудным…

– Лунатик! Сколько раз…

– …тебе говорить…

– …что ты ни в чем не виноват? – хором произнесли два анимага, пристально смотря на Ремуса, словно одними взглядами могли заставить его прислушаться и понять их.

Он казался вполне здравомыслящим, но очень усталым. Рон попытался перебить его, но Гермиона тут же зашикала. Она очень внимательно слушала Люпина.

– Я был очень маленьким мальчиком, когда меня укусил оборотень. Мои родители перепробовали все, но тогда никакого лечения не было. Зелье, которое для меня варил профессор Снейп, открыли совсем недавно. Оно делает меня безопасным, понимаете? Если я принимаю его всю неделю до полнолуния, то сохраняю разум, когда превращаюсь… я становлюсь безвредным волком и могу просто свернуться калачиком в кабинете, ожидая, пока луна снова пойдет на убыль.

– Вот что Снейп тебе приносил! – заметила Лили.

– Ого… я остаюсь в здравом уме… – восторженно прошептал Ремус. – Я никому не сделаю больно… я управляю собой!

Ремус едва не пустился в безумную радостную пляску. Сириус улыбнулся любимому, посадил его к себе на колени, крепко обнял и засмеялся, увидев испуганно-возбужденный взгляд своего Лунатика.

– Но до того, как открыли Аконитовое зелье, раз в месяц я превращался в настоящее чудовище. Казалось невозможным, что я смогу пойти учиться в Хогвартс. Другие родители вряд ли захотели бы, чтобы их дети находились рядом со мной.

Но потом директором стал Дамблдор, и он отнесся ко мне с симпатией. Он сказал, что при соблюдении определенных мер предосторожности нет никаких причин, по которым я не могу поступить в школу… – Люпин вздохнул и посмотрел прямо в глаза Гарри. – Я несколько месяцев назад сказал тебе, что Дракучую Иву посадили в год моего поступления в Хогвартс. На самом деле ее посадили из-за того, что я поступил в Хогвартс. Этот дом… – Люпин с жалким видом оглядел комнату, – туннель, ведущий к нему – все это было построено для меня. Раз в месяц меня тайком выводили из замка в это место, где я превращался. Дерево посадили у входа в туннель, чтобы никто не смог найти меня, когда я опасен.

Гарри не понимал, куда ведет этот рассказ, но очень внимательно слушал. Кроме голоса Люпина, слышался лишь перепуганный писк Струпика.

– Мои превращения в те дни были… были ужасны. Превращаться в оборотня очень больно. Вокруг не было людей, которых можно укусить, так что я кусал и царапал себя. Жители деревни слышали шум и крики и считали, что это кричат какие-то очень жестокие призраки. Дамблдор поддерживал эти слухи… даже сейчас, когда дом уже много лет молчит, никто не смеет подходить к нему… Но, не считая превращений, я был счастливее, чем когда-либо в жизни. Впервые в жизни у меня появились друзья, три прекрасных друга.

Двое Мародеров в комнате ухмыльнулись Ремусу.

– Сириус Блэк… Питер Петтигрю… и, конечно, твой отец, Гарри – Джеймс Поттер.

Трое моих друзей не могли не заметить, что я раз в месяц исчезаю. Какие только истории мне не пришлось придумывать! Я говорил им, что у меня болеет мама, и что мне нужно съездить домой, чтобы повидаться с ней…

– Ты совершенно не умел врать, – сказал Джеймс; в его глазах появились веселые огоньки, когда он вспомнил, как Ремус робко говорит им, что его мама опять заболела, отводя глаза и заламывая руки.

– Я очень боялся, что они бросят меня, как только узнают, кто я такой. Но, конечно, они, как и ты, Гермиона, в конце концов узнали правду…

И не бросили меня.

Сириус фыркнул.

– Лунатик, мы бы ни за что не бросили тебя. Даже если бы ты был… был… розовым гиппопотамом с крыльями ангелочка и членом в горошек.

В подтверждение своих слов Сириус кивнул.

– …членом в горошек? – засмеялся Джеймс. – Дружище, для меня это, пожалуй, было бы слишком!

– Ну, я бы тебе все равно не дал увидеть эту часть его тела! – надулся Сириус. – Член Ремуса, как бы он ни выглядел, принадлежит толькомне!

– Вместо этого они сделали для меня нечто такое, благодаря чему мои превращения стало не просто легко переносить – больше того, превращения стали лучшим временем в моей жизни. Они стали анимагами.

– И мой папа тоже? – изумился Гарри.

– Я был первым, кому удалось превратиться. – Джеймс показал Сириусу язык, воспоминания о Хогвартсе явно подняли ему настроение.

– Да, но это была моя идея. Так что утрись, – ответил Сириус, тоже высунув язык.

– Да, конечно, – сказал Люпин. – Им понадобилось почти три года, чтобы разобраться, как это делается. Твой отец и Сириус были самыми умными студентами в школе, и им очень повезло, потому что анимагическое превращение может пойти совсем не так, как планировалось – это одна из причин, по которой Министерство внимательно следит за каждым, кто пытается стать анимагом. Питеру понадобилась вся возможная помощь Джеймса и Сириуса. Наконец на пятом курсе у них все получилось. Они научились по желанию превращаться в разных животных.

– Но как это вам помогло? – озадаченно спросила Гермиона.

– Они не могли составить мне компанию в человеческом облике, так что сопровождали меня в виде животных, – сказал Люпин. – Оборотень опасен только для людей. Они каждый месяц выбирались из замка под мантией-невидимкой Джеймса. Они превращались… Питер, самый маленький из всех, пробирался под ветками Дракучей Ивы и дотрагивался до нароста, который останавливает ее. Потом они забирались в туннель и присоединялись ко мне. Благодаря им я стал не таким опасным. Мое тело по-прежнему оставалось волчьим, но мой разум становился яснее, когда я был с ними.

– Поторапливайся, Ремус, – прорычал Блэк, по-прежнему наблюдая за Струпиком с выражением ужасного голода на лице.

Сириус вздрогнул, просто представив себе эту картину.

– Я уже почти закончил, Сириус, почти… ну… перед нами открывались почти безграничные возможности, раз уж мы теперь все умели превращаться. Вскоре мы стали выбираться из Визжащей Хижины и ночами разгуливать по территории Хогвартса и по деревне. Сириус и Джеймс превращались в таких огромных животных, что могли спокойно удержать оборотня. Сомневаюсь, что хоть один студент Хогвартса знал больше о территории замка и Хогсмиде, чем мы… и именно благодаря этому мы нарисовали Карту Мародеров и подписали ее своими прозвищами. Сириус – это Бродяга. Питер – Хвост. Джеймс был Сохатым.

– В какое животное… – начал Гарри, но его перебила Гермиона.

– Это было очень опасно! Бегать в темноте с оборотнем! А если бы вы сбежали от остальных и укусили кого-нибудь?

– О, Мерлин, будто Ремус раньше никогда об этом не задумывался. Хватит доставать его!

– Эта мысль по-прежнему преследует меня, – тяжело проговорил Люпин. – Бывали случаи, когда нам едва удавалось сдерживаться, много таких случаев. Потом мы смеялись над ними. Мы были молодыми и глупыми… наш талант заводил нас слишком далеко.

Иногда, конечно, я чувствую себя виноватым из-за того, что предал доверие Дамблдора… он позволил мне учиться в Хогвартсе, чего не сделал бы ни один другой директор, и он даже не подозревал, что я нарушаю правила, которые он установил ради безопасности меня самого и других. Он так и не узнал, что из-за меня трое моих одноклассников незаконно стали анимагами.

– Да ладно тебе, Ремус, ты же знаешь, что это неправда! – сказал Джеймс. – Сириусу пришла в голову идея, а мы все согласились, потому что хотели помочь тебе!

– Ты нас ни к чему не подталкивал, Лунатик, – тихо сказал Сириус и взял Ремуса за руку.

– Но я всегда забывал о своей вине, как только мы садились планировать приключение на следующий месяц. И я совсем не изменился…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: