Утром на Рождество Рон разбудил Гарри, швырнув в него подушку.

– Эй! Подарки!

Гарри надел очки и, моргая, вгляделся в полумрак: в ногах кровати появилась небольшая кучка свертков.

– ПОДАРКИ! – закричал Джеймс, и напряжение в комнате сразу спало.

Сириус, Ремус и Лили рассмеялись, затем смех перерос в истерический хохот, когда Гарри пропищал высоким голоском:

– ПАДАКИ!

Рон уже срывал упаковочную бумагу со своих подарков.

– Еще один джемпер от мамы… опять бордовый… посмотри, тебе тоже прислали?

Да, Гарри тоже прислали. Миссис Уизли связала ему алый джемпер с гриффиндорским львом на груди; кроме него, от нее Гарри получил дюжину домашних пирожков с начинкой, рождественский пирог и коробку орехового печенья.

Лили и Джеймс просияли: они очень обрадовались, что их сына любят и ценят.

Отодвинув эти подарки в сторону, он увидел длинный, тонкий сверток, лежавший под ними.

У Джеймса отвисла челюсть.

– Это же «Молния»!

Ремус поежился – возбужденный возглас резал его чувствительный слух. Сириус ухмыльнулся ему и наклонился, чтобы потереть мочку уха оборотня большим и указательным пальцем; Ремус надул губы.

– Что это? – спросил Рон, держа в руках свежую, еще не распечатанную пару бордовых носков.

– Не знаю…

Гарри разорвал упаковку, и у него перехватило дыхание, когда на кровать скатилась великолепная блестящая метла.

У Джеймса чуть слюнки не потекли.

Чуть.

Рон выронил носки и спрыгнул с кровати, чтобы приглядеться поближе.

– Глазам не верю, – хрипло проговорил он.

Это была «Молния», та самая метла, о которой Гарри мечтал, каждый день разглядывая ее в Косом переулке. Взяв ее в руку, он почувствовал вибрацию древка и отпустил метлу, та повисла в воздухе как раз на нужной высоте, чтобы Гарри мог сесть на нее. Он пробежал взглядом от тисненого золотом регистрационного номера на верхней части рукоятки к идеально гладким, обтекаемым березовым веткам на хвосте.

У Джеймса все же потекли слюнки.

– Кто тебе ее прислал? – прошептал Рон.

– Посмотри, может, там есть открытка? – сказал Гарри.

Рон окончательно разорвал упаковку «Молнии».

– Ничего! Черт, кто потратил на тебя столько денег?

– Ну, – ошеломленно проговорил Гарри, – вряд ли это Дурсли.

– Ну, еще бы, – пробормотал Сириус.

– Думаю, это Дамблдор, – сказал Рон, ходивший кругами вокруг «Молнии» и рассматривавший каждый дюйм. – Он уже анонимно присылал тебе мантию-невидимку…

– Но она ведь принадлежала моему папе, – возразил Гарри. – Дамблдор просто передал ее мне. Он не станет тратить на меня сотни галлеонов. Он просто не может раздавать студентам такие вещи…

– Именно поэтому он и не сказал, что это от него! – сказал Рон. – На случай, если какой-нибудь гад типа Малфоя скажет, что ты, мол, его любимчик. Эй, Гарри, – Рон громко засмеялся, – Малфой! Вот увидит он тебя на этой метле! Да он крокодиловыми слезами заплачет! Это ведь метла международного уровня!

Джеймс и Сириус засмеялись, тоже попытавшись представить изумленное выражение на лице младшего Малфоя.

– Не могу поверить, – пробормотал Гарри, поглаживая рукой «Молнию». Рон упал на кровать Гарри и бился в конвульсиях от хохота. – Кто?..

– Я знаю, – снова обретя контроль над собой, сказал Рон. – Я знаю, кто это мог быть – Люпин!

На этот раз расхохотался Ремус.

– Я нормальную мантию-то не могу купить, Рон, не то, что метлу «международного уровня»!

Сириус нахмурился, услышав намек на нехватку денег. Все в этой комнате пострадали и будут еще страдать в будущем, но Ремус… Да, Ремус и так настрадался – каждый проклятущий месяц. За что ему еще и испытание бедностью?

– Что? – засмеялся в ответ Гарри. – Люпин? Слушай, если у него есть столько золота, то он наверняка купил бы себе новую мантию.

– Да, но он хорошо к тебе относится, – сказал Рон. – А когда твой «Нимбус» разбился, его не было в школе, так что он, может быть, услышал об этом и решил отправиться в Косой переулок и купить тебе метлу…

– Что значит «его не было в школе»? – удивился Гарри. – Он болел, когда состоялся этот матч.

– В больничном крыле его не было, – сказал Рон. – Я был там, отчищал судна во время отработки у Снейпа, помнишь?

– Полнолуние, – вздохнул Ремус, опустив глаза. Сириус нахмурился, задумавшись, как бы развеселить оборотня.

И тут к нему пришла идея.

– Ох, ох! Реми!

Ремус удивленно посмотрел на него.

– Ремус, мой дорогой, мой медовый, мой сахарный, мой…

– Сириус?

– Я люблю тебя.

– …Я тебя тоже люблю.

– О-о-о! Ура!

– Мой любимый сошел с ума.

– Что?

– Ничего.

Гарри хмуро посмотрел на Рона.

– Не могу представить, чтобы Люпин мог купить что-то подобное.

– Над чем это вы смеетесь?

Вошла Гермиона, одетая в халат, она держала под мышкой Косолапсуса. Тот выглядел весьма свирепо, несмотря даже на повязанную вокруг шеи мишуру.

– Не приноси его сюда! – крикнул Рон, поспешно вытаскивая Струпика из глубины кровати и засовывая в карман пижамы.

Но Гермиона его не слушала. Она посадила Косолапсуса на пустую кровать Шеймуса и с отвисшей челюстью уставилась на «Молнию».

– Ой, Гарри! Кто это тебе прислал?

– Очень хороший вопрос, – кивнул Джеймс.

– Хм… – задумчиво начала Лили. – Если честно, не могу и представить, кому Гарри настолько небезразличен, чтобы купить ему метлу – не считая Лунатика и семейство Уизли…

– Понятия не имею, – сказал Гарри. – Не было ни открытки, ничего.

К его удивлению, Гермиону это не обрадовало и не заинтриговало. Напротив, она помрачнела и закусила губу.

– Что с тобой такое? – спросил Рон.

– Не знаю, – медленно проговорила Гермиона, – но это довольно странно, не так ли? Это же довольно хорошая метла, да?

Рон раздраженно вздохнул.

– Это самая лучшая метла из всех существующих, Гермиона, – сказал он.

– Так что она очень дорогая…

– Она, должно быть, стоит больше, чем все метлы команды Слизерина вместе взятые, – радостно сказал Рон.

– И… кто бы послал Гарри что-нибудь настолько дорогое, даже не представившись? – спросила Гермиона.

– Какая разница? – нетерпеливо ответил Рон. – Слушай, Гарри, можно мне на ней прокатиться? Можно?

– Мне кажется, что на эту метлу пока никому не стоит садиться! – пронзительно воскликнула Гермиона.

Гарри и Рон уставились на нее.

Джеймс едва не пришел в ярость.

Едва.

– Не садиться на лучшую метлу в мире? Да о чем думает эта женщина? – в ужасе воскликнул Джеймс.

– Она вообще не думает! – вскрикнул Сириус, изумленный не меньше Джеймса.

– И что Гарри с ней делать? Пол подметать? – спросил Рон.

Но до того, как Гермиона успела ответить, Косолапсус прыгнул с кровати Шеймуса прямо на грудь Рону.

– Опять этот тупой котяра! – закричал Сириус.

Ремус печально похлопал Сириуса по голове с таким видом, словно желал сдать того в ближайшую лечебницу для душевнобольных.

– Ты такой заботливый.

– УБЕРИ – ЕГО – ОТСЮДА! – заорал Рон, когда Косолапсус стал рвать когтями его пижаму, а Струпик дикими прыжками забрался к нему на плечо.

Рон схватил Струпика за хвост и попытался пнуть Косолапсуса, но промазал и угодил в сундук, стоявший в ногах кровати Гарри. Сундук повалился на бок, а Рон запрыгал на одной ноге, воя от боли.

Мародеры расхохотались, после чего Сириус пробормотал что-то о «жестокости кошек» и «многочисленных ранениях, которые они наносят».

Шерсть Косолапсуса внезапно встала дыбом. Комнату заполнил пронзительный, резкий свист. Карманный вредноскоп выпал из старых носков дяди Вернона и, мигая, кружился на полу.

– Я о нем забыл! – сказал Гарри, нагнулся и поднял вредноскоп. – Я никогда не надеваю эти носки, если получается…

– Надеюсь, что у тебя всегда получается, – твердо сказала Лили, чувствуя отвращение от одной мысли о старых носках Вернона Дурсля.

Вредноскоп продолжил кружиться и свистеть в его ладони. Косолапсус шипел и плевался.

– Унеси отсюда этого кота, Гермиона, – с яростью сказал Рон. Он сидел на кровати Гарри, потирая ушибленный палец. – Ты можешь выключить эту штуку? – добавил он, обращаясь к Гарри. Гермиона выбежала из комнаты, Косолапсус по-прежнему зловеще буравил Рона взглядом желтых глаз.

Гарри запихнул вредноскоп назад в носки и закинул его в сундук. Теперь он слышал только сдавленные стоны боли и ярости, издаваемые Роном. Струпик съежился на руках Рона. Гарри уже давно не видел его вне кармана Рона и неприятно удивился, увидев, что Струпик, некогда такой толстый, сейчас совершенно исхудал, и из него клоками лезла шерсть.

– Он не очень-то хорошо выглядит, – сказал Гарри.

– Это все стресс! – ответил Рон. – С ним было бы все в порядке, если бы этот глупый здоровый комок меха оставил его в покое!

– Полностью согласен.

Сириус кивнул на книгу с пугающе решительным видом.

– Так, Сириус, – начал Джеймс.

– Тебе надо понять, что… – добавил Ремус.

– Косолапсус еще не родился…

– Так что вряд ли будет хорошей идеей…

– Искать его, чтобы…

– Съесть, – закончил Ремус.

– Черт, – Сириус обиженно выпятил губу, словно все его мечты оказались разбиты.

Но Гарри, вспомнив, что женщина из Магического зверинца сказала о крысах, живущих только три года, не мог не думать, что жизнь Струпика, если только тот не обладает тайными силами, которые никогда не демонстрировал, подходит к концу. И несмотря на частые жалобы Рона на то, что Струпик скучный и бесполезный, он был уверен, что Рон очень расстроится, если Струпик умрет.

Дух Рождества этим утром обошел гостиную Гриффиндора стороной. Гермиона заперла Косолапсуса в спальне, но сильно злилась на Рона за то, что тот попытался его пнуть. Рон все еще кипятился из-за очередной попытки Косолапсуса съесть Струпика. Гарри отчаялся заставить их поговорить друг с другом, так что сидел и рассматривал «Молнию», которую принес с собой в гостиную. Почему-то это тоже раздражало Гермиону. Она ничего не сказала, но постоянно бросала на метлу мрачные взгляды, словно та тоже ругала ее кота.

– Черт возьми, да что такое с этой девчонкой? – немного раздраженно спросил Джеймс.

Даже Лили нахмурилась.

– Не представляю… По-моему, она ведет себя не слишком благоразумно.

– Согласен, – вставил Сириус, думая об этом глупом оранжевом шаре злобной кошкости.

В обед они спустились в Большой зал и обнаружили, что факультетские столы снова сдвинуты к стенам, а в середине стоит небольшой стол, накрытый на двенадцать персон. Профессора Дамблдор, Макгонагалл, Снейп, Спраут и Флитвик сидели там вместе со смотрителем Филчем, который по такому случаю вместо обычного коричневого плаща облачился в очень старый, заплесневелого вида фрак.

В зале было лишь три студента: два очень сильно нервничавших первокурсника и угрюмый пятикурсник-слизеринец.

– Весело, – сухо заметил Ремус.

– Счастливого Рождества! – объявил Дамблдор, когда Гарри, Рон и Гермиона подошли к столу. – Поскольку нас так мало, накрывать факультетские столы было бы довольно глупо… садитесь, садитесь!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: