Фадж внезапно замолчал. Пять человек одновременно высморкались.

– Вот, Розмерта, – проговорил Фадж. – Блэка забрали двадцать человек из Патруля магического правопорядка, а Петтигрю получил орден Мерлина первого класса, который, надеюсь, хоть как-то утешил его бедную мать. С тех пор Блэк сидел в Азкабане.

Мадам Розмерта вздохнула.

– Он действительно сошел с ума, министр?

– Хотелось бы мне сказать, что это так, – медленно произнес Фадж. – Я уверен, что гибель его хозяина на некоторое время вывела его из равновесия…

Сириус затрясся от ярости.

– Он. Не. Был. Моим. Хозяином!

– Убийство Петтигрю и всех этих магглов было поступком загнанного в угол, отчаявшегося человека… жестоким… бессмысленным. Но я встречался с Блэком во время последней проверки Азкабана. Знаете, большинство заключенных просто бормочут что-то себе под нос, сидя в темноте, они не в себе… но меня поразило то, насколько нормальным казался Блэк. Со мной он говорил довольно рационально. Это действовало на нервы. Можно было бы подумать, что он просто скучает – спросил меня, дочитал ли я газету, совершенно спокойно… сказал, что давно не решал кроссвордов. Да, меня потрясло то, как слабо на него действуют дементоры… а ведь его охраняли куда тщательнее, чем остальных. Дементоры день и ночь дежурили у его двери.

Все взрослые дружно поежились.

– Но для чего он сбежал, как вы думаете? – спросила мадам Розмерта. – Боже милостивый, министр, неужели он собирается снова присоединиться к Сами-Знаете-Кому?

– Посмею предположить, что… э-э-э… рано или поздно он это планирует, – попытался уйти от ответа Фадж. – Но мы надеемся, что поймаем Блэка задолго до этого. Должен сказать, что одинокий, лишенный поддержки Сами-Знаете-Кто – это одно дело… но если к нему вернется его самый верный слуга, то меня пугает одна мысль о том, насколько быстро он может вернуть прежние силы…

Прежде чем Сириус запротестовал, его перебила Лили.

– Бродяга, боюсь, нам во всей книге придется читать о подобном… мы знаем, что ты никогда не сделаешь ничего такого… а если мы будем меньше прерываться, то прочитаем все быстрее…

Она закусила губу, надеясь, что не показалась ему бесчувственной.

Сириус лишь кивнул и проглотил ком в горле.

Раздался звон стекла о дерево. Кто-то поставил стакан на стол.

– Знаете, Корнелиус, если вы собираетесь пообедать с директором, то нам лучше вернуться в замок, – сказала профессор Макгонагалл.

Ноги перед Гарри по очереди принимали на себя вес своих владельцев; он увидел подолы мантий, потом блестящие каблучки мадам Розмерты, вернувшейся за стойку бара. Дверь «Трех метел» снова открылась, впустив еще один маленький снежный вихрь, и учителя ушли.

– Гарри?

Рон и Гермиона заглянули под стол. Они оба смотрели на друга, не зная, что сказать.

– Это конец главы…

Наступила немного неловкая тишина.

Затем как всегда веселый Гарри Джеймс Поттер захлопал в ладошки и крикнул:

– Обед!

Глава одиннадцатая. «Молния»

Поначалу обед выходил, мягко говоря, невеселым. Гарри, что вполне объяснимо, был за столом самым веселым: хихикал и кидался макаронами в Ремуса, Сириуса и родителей. Что неизбежно привело к перестрелке едой между двумя анимагами. Лили и Ремус, в свою очередь, громко закричали и были облиты тыквенным соком.

Мрачное настроение, в котором взрослые (и ребенок) начали есть, совершенно улетучилось, уступив место истерическому хохоту и громкому «шлеп!», с которым в лицо Ремуса угодила еда.

К тому времени, как все наконец успокоились и приготовились дальше читать, прошло не меньше часа перестрелки едой (Джеймс и Сириус и сами хорошо владели этим древним искусством, но когда к ним присоединились Ремус и Лили… началась настоящая война. Как только все закончилось, Лили велела мальчикам прибраться в гостиной.

– Уберитесь здесь, или я заставлю вас менять грязные пеленки Гарри!

– Есть, мэм!

– Хорошо, Лили.

– Э-э-э… Лили, милая… неужели мне, твоему любимому, любимому мужу, тоже нужно убираться?

– Если не поможешь остальным, будешь спать на диване.

– Да, Л-лили!

– Глава одиннадцатая. «Молния».

Джеймс возбужденно огляделся.

– Вы слышали? Он купит «Молнию»!

Гарри не очень хорошо помнил, как сумел пробраться назад в подвал «Сладкого королевства», спуститься в туннель и вернуться в замок. Ему лишь показалось, что возвращение вообще не заняло времени, да и в целом он плохо осознавал, что делает, потому что в голове все еще крутился только что услышанный разговор. Почему ему никто ничего не сказал? Дамблдор, Хагрид, мистер Уизли, Корнелиус Фадж… почему никто ни разу не упомянул, что родители Гарри погибли, потому что их предал лучший друг?

– Потому что он не предавал их, – жестко сказал Ремус, удостоившись благодарного, но неуверенного взгляда любовника.

Рон и Гермиона нервно наблюдали за Гарри во время обеда, не решаясь обсуждать подслушанный разговор, потому что недалеко от них сидел Перси. Когда они поднялись в набитую битком гостиную, то обнаружили, что Фред и Джордж взорвали полдюжины навозных бомб, решив таким образом отметить конец семестра.

Джеймс тихо усмехнулся, посмотрел на друзей-Мародеров и с разочарованием увидел их нахмуренные лица.

Гарри, которому совсем не хотелось отвечать на вопросы Фреда и Джорджа, добрался ли он до Хогсмида, быстро пробрался в пустую спальню и открыл прикроватную тумбочку. Раздвинув в стороны учебники, он быстро нашел то, что искал: фотоальбом в кожаной обложке, который подарил Хагрид два года назад – в нем было множество волшебных фотографий его матери и отца.

– Хагрид дал ему фотоальбом с нами… – Лили замолчала и с печальной улыбкой взглянула на мужа. – Нужно поблагодарить его.

Джеймс кивнул и улыбнулся малышу, сидевшему на коленях Ремуса.

Он сел на кровать, задернул полог и начал переворачивать страницы, пока… не нашел фотографию со свадьбы родителей. Там был его отец, радостно машущий ему рукой; растрепанные волосы, унаследованные Гарри, топорщились во всех направлениях. Там была его мать, светившаяся от счастья и державшая отца под руку. И… должно быть, это он. Их свидетель… Гарри о нем раньше и не думал никогда.

Сириус сглотнул и заморгал, пытаясь отогнать покалывание в глазах. Ремус вздохнул и нежно провел рукой по волосам анимага.

Если бы он не знал, что это один и тот же человек, то ни за что бы не предположил, что на этой старой фотографии – Блэк. Его лицо было не осунувшимся и бледным, а миловидным и веселым. Он уже работал на Волдеморта, когда сделали эту фотографию? Планировал ли гибель двух людей, стоявших рядом с ним? Знал ли, что его ждут двенадцать лет в Азкабане, двенадцать лет, которые изменят его до неузнаваемости?

«Но дементоры не действуют на него, – подумал Гарри, рассматривая красивое смеющееся лицо. – Ему не приходится слышать крики моей мамы, когда они подбираются слишком близко…»

Голос Джеймса задрожал: то, что Гарри слышал, как умирает его мать, было одной из печальнейших вещей, которые он слышал за всю свою жизнь.

– Простите меня, ребята, – прошептал Сириус, его хорошее настроение исчезло практически с самого начала главы.

– Нет, Сириус, – твердо сказала Лили, украдкой смахивая слезы. – Ты не виноват. Ты не предавал нас.

Гарри захлопнул альбом, сунул его обратно в тумбочку, скинул мантию, снял очки и лег в кровать, убедившись, что за пологом его не видно.

Дверь спальни открылась.

– Гарри? – неуверенно спросил Рон.

Но Гарри лежал неподвижно, притворяясь спящим. Убедившись, что Рон закрыл дверь и ушел, он перевернулся на спину, широко открыв глаза. Ненависть, какой Гарри еще не знал, кипела в нем, словно яд.

– Гарри, тебе незачем ненавидеть Бродягу! Я клянусь. Не надо его ненавидеть, – взмолился Ремус, даже не представляя, как сейчас себя чувствует Сириус. Оборотень встал, протянул Лили ребенка и снова сел рядом с другом. Он обнял его, положив голову Сириусу на грудь – он знал, что возлюбленный от этого хоть немного успокоится.

Он видел, как Блэк хохочет над ним из темноты, словно кто-то прилепил фотографию из альбома перед его глазами.

Он смотрел, словно кто-то поставил ему видеокассету, как Сириус Блэк разносит Питера Петтигрю (похожего на Невилла Лонгботтома) на тысячу кусочков. Он слышал (хотя и совершенно не представлял, как в действительности звучит голос Блэка) низкое, возбужденное бормотание.

– Это случилось, мой лорд… Поттеры сделали меня своим Хранителем тайны…

Сириус возмутился.

– Я никогда… – задохнулся он, не веря своим ушам.

– Мы знаем.

А потом послышался другой голос: визгливый смех, тот самый смех, который Гарри слышал в своей голове, как только приближались дементоры…

– Гарри, ты… ты выглядишь ужасно.

– Эй! – слабым голосом запротестовал Джеймс, пытаясь хоть как-то снять напряжение в комнате. – Он похож на меня!

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: