Области Среднего Подунавья в составе Османской империи в XVI в.

После распада королевства Венгрии в результате поражения под Мохачем (1526) отдельные части ранее единой венгерской этнической общности продолжали существовать в новых социально-экономических и политических рамках габсбургской Венгрии, Трансильванского княжества и эйялетов Османской империи.

Социальные организации габсбургской Венгрии и Трансильванского княжества являлись в общем результатом внутренней эволюции домохачской Венгрии, осложненной османской экспансией, которая не могла, однако, изменить внутреннюю экономическую структуру.

Что же касается территории королевства, включенной в состав Османской империи, то ее население оказалось в новых социальных условиях 45.

В 20—30-е годы XVI в. в результате вторжений османских войск обезлюдели районы междуречий Савы и Дравы, Дуная и Дравы в комитате Баранья, комитатах Бач и Бодрог (историческая область Бачка) — до Кал очи. Исключение здесь составляли окрестности некоторых крепостей (например, Печа). После 1541 г. начались набеги османских отрядов на более северные районы. Их испытал каждый населенный пункт, расположенный южнее линии крепостей: Дьер — Ноград — Сольнок.

Те области, которых не коснулись набеги отдельных османских отрядов, опустошались османами во время больших султанских походов. Население бежало на север и в Трансильванию. К опустошению вели и действия крымских татар, которые принимали участие в походах султана и его полководцев. Иногда татары оставались и на зимовку в занятых османами областях.

В страхе перед ужасами османских набегов венгерское население в течение XVI — первой четверти XVII в. покинуло территорию, ограниченную на юге Дравой, а на севере — линией Сегед — Калоча. Переселившиеся сюда в XV в. группы сербов составляли перед 1526 г. лишь 5—6% общей численности населения. Опустошая эти области, османы не делали различий между венграми и сербами. В комитате Шомодь с конца XV до конца XVI в. осталось менее 10% населения. Сохранившееся к началу 50-х годов XVI в. в Те-мешском банате сербское население (оно давало наемников в войска, боровшиеся с османами) после падения Темешвара (1552) перешло на службу к османам, в войсках которых уже находилось множество сербских марталосов, рекрутировавшихся на Балканах. Марталосы составляли часть гарнизонов всех османских крепостей в Венгрии.

После занятия османскими властями указанной территории и ухода венгров приток сербов на эти земли усилился. Постепенно сербы заселили оба берега Тисы, окрестности Зенты (Сенты) и Уйвидека (Нови Сад). В отличие от венгров они в большей степени занимались скотоводством, в том числе пастушеством. Плотность сербского населения была меньше, чем плотность прежнего, венгерского населения. Сербы использовали для поселения деревни венгров. Венгерские топонимы получали при этом сербскую огласовку или осмысление. Сербские названия деревень (со слов самих сербов) были внесены и в описи налогов — дефтеры.

Сербские общины возглавлялись кнезами, руководившими, в частности, и самим переселением. За привилегии, предоставляемые при заселении, сербы несли дополнительные военные обязанности.

В церковном отношении сербы, жившие на оставленной венграми территории, были подчинены Печской патриархии. От Печской патриархии зависели около двенадцати сербских епископов, проживавших в монастырях, которые основали на занятых османами венгерских территориях сербские феодалы Бранковичи и Якшичи.

Важнейшее значение для дальнейшей этносоциальной истории венгров имели демографические изменения на той, занятой османами части этнической территории венгров, которая лежала севернее земель, ставших местом расселения сербов. Сюда наряду с османами также проникали сербы, нередко они поселялись в городах. Сербы брали на откуп у султанской казны места сбора пошлин на пристанях, сбор подушного налога (хараджа), рыбные ловли и переправы.

Набеги османов и татар-крымчаков в Затисье, Задунавье и севернее Буды вели лишь к временному запустению. Жители деревень под угрозой набегов иногда на десятки лет оставляли свои опустошенные, сожженные поселения, чтобы потом снова занять их. Однако не все поселения отстраивались вновь. В условиях постоянной военной опасности возник новый тип сельских поселений — так называемые хай-дуцкие городки, где дома и хозяйственные постройки располагались в виде круга и были укреплены заборами и палисадами.

Увеличивалось в ряде районов и влашское население, переходившее к оседлому образу жизни и к занятию земледелием.

Меньше всего изменился этнический состав населения в центральных районах территории, попавшей под власть османов: севернее линии Сегед—Калоча и южнее Буды, западнее линии Чанад—Бекеш и восточнее линии Дуная. Но и здесь произошли перемены в распределении венгерского населения. Масса его оставила мелкие деревни и сосредоточилась в местечках, ставших центрами степных районов, где развивалось пастбищное скотоводство46. Эти поселения были расположены на султанском домене, в ведении султанской казны (хасс). Их население составляли крестьяне, община которых имела договор (ильтизам) с казной, которой она сообща платила подушный налог (харадж). Эта община не была подчинена какому-либо владельцу тимара, имея статус, подобный статусу свободных королевских городов в габсбургской (и в домохачской) Венгрии. Особую часть хассов составляли поселения, обязанные содержать части османского войска, соответствующий военачальник которого был в этом случае заинтересован и в защите этих поселений, в частности от разорения крымчаками. Османы осуществляли управление, сбор налогов через совет и судью (главу совета) местечек. Их жители были обязаны также отработками, среди которых наиболее тяжелой повинностью был извоз. Переход жителей местечек к пастбищному скотоводству как основной отрасли хозяйства означал регресс хозяйства венгров. Поставляя скот на зарубежные рынки, обогащались отдельные жители местечек, составившие особый слой новых богатеев, причастных к отправлению судебных и налоговых функций47.

Для междуречья Тисы и Кереша (Надькуншаг) и бассейна правого притока Тисы — Задьвы (Ясшаг) характерно исчезновение живших здесь с XIV в. потомков кунов (половцев) и ясов (алан), составивших особую этническую группу мадьяр, сохранявших еще в XVI в. двуязычие. Набеги крымчаков 1556, 1594 и 1596 гг. привели к исчезновению этого населения. Определенные привилегии, которыми оно некогда пользовалось, были унаследованы новыми поселенцами — венграми.

Все эти этнодемографические изменения являлись результатом военных акций, которые не прекращались на занятой Портой территории Среднего Подунавья в течение почти полуторавекового существования здесь эйялетов Османской империи. Однако сохранившиеся источники позволяют проследить также воздействие и социально-экономических факторов. Основную массу этих памятников составляют налоговые описи, учитывавшие доходность каждого населенного пункта 48, фактически получаемые с подвластного населения денежные суммы или общую оценку натуральных податей 49. По мусульманским законам полагалось отдавать султану вместе с налогами десятину всего, что произведено на земле. Поэтому назначенные его казной уполномоченные составляли описи всей территории империи, в которых указывали имена жителей, десятины урожаев и суммы налогов. Наиболее богатые города и деревни выделялись во владения султана — в так называемый султанский хасс. Остальные владения распределялись на строго ограниченное время между военными и гражданскими должностными лицами, не получавшими жалованья наличными деньгами.

Содержание султанского войска и административного аппарата империи основывалось на денежных средствах, получение которых влияло на цели внутренней и внешней политики Порты. Но сбор денег в условиях неразвитости товарно-денежных отношений, характерной для основной части владений империи, был весьма трудной задачей. Поэтому Порта предпочитала не платить наличными должностным лицам и воинам, а распределять среди них хассы, зиаметы и тимары, чтобы их владельцы сами занимались сбором с населения этих владений причитающихся им сумм. Судя по сохранившейся смете доходов и расходов Османской империи на 1527 г., султанский хасс давал 51% всех доходов, т. е. только половину доходов султана должна была собирать казна (37% доходов собирали владельцы других хассов, зиаметов и тимаров, 12% доходов султана были выделены для церковных и частных владений). Но раздача тимаров и зиаметов не могла уменьшить потребностей казны в наличных деньгах: постоянно росла численность наемников, получавших денежную плату.

Для султанской казны превращение желаемого (доходности владений, определенной ее уполномоченными) в действительное (денежные суммы) было задачей практически невыполнимой в полном объеме. Нехватка денег определяла многое в политике Порты, в особенности по отношению к областям Среднего Подунавья. Из финансового дневника казны Будского эйялета за 1559—1560 гг. известно, что на его территории находилось 10 328 наемников, для содержания которых требовалось 23 млн. акче. Доход же казны, не считая доходов тимаров, зиаметов и хассов, составлял в год 6—8 млн. акче. Ежегодно из Стамбула в Буду привозили 17—18 млн. акче золотом для покрытия дефицита 50 за счет налогов с населения богатого Египта 51.

Порта считала наиболее выгодным приспосабливать в Среднем Подунавье вводимую ею систему налогообложения к существовавшим некогда в королевстве Венгрии правовым нормам и обычаям. Ежегодно харадж в размере 50 акче должен был вносить каждый, кто имел движимое имущество (кроме дома, виноградника, земли), в том числе — скот, домашний скарб и вино в бочках — стоимостью в 300 акче. Единицей налогообложения была семья, ведшая самостоятельное хозяйство. Обязанность уплаты хараджа соответствовала условиям внесения военного налога с имущества в 6 форинтов. Шесть форинтов приравнивались к 300 акче, или цене одного вола. Поскольку пастухов труднее было заставить платить налог, то с них полагалось брать по 50 акче, если у пастуха было более 10 голов крупного рогатого скота или более 50 овец. От уплаты хараджа были освобождены судьи, помогавшие османским сборщикам налога, а также жители, обязанные ремонтировать мосты, дороги и крепости. Сборщику налога (эмину) и писцу каждый налогоплательщик вносил по 1 акче.

В 1578 г. сумма хараджа была увеличена: теперь его должен был платить каждый глава семьи и каждый холостой человек, имеющий какой-либо доход независимо от своего имущественного положения.

Все немусульмане (райя), платившие харадж, были обязаны вносить по 25 акче денежной подати (испендж) в пользу своего землевладельца. Жители Буды и Пешта от этой подати были освобождены, «поскольку обычно не платили во времена королей». Освобожденные от уплаты хараджа были свободны и от этого взноса. Налогоплательщики были обязаны поставлять землевладельцу сено и дрова, но позднее вместо поставок того и другого стали взимать по 10 акче. Имущественное положение провинившегося, учитываемое османским судьей (кади), влияло на размеры штрафа. Со всего произведенного на земле райя платила землевладельцу десятину. Если крестьянин имел надел в другой деревне, он вносил владельцу земли десятину, а владельцу деревни, где он жил, тридцатину. Около 1580 г. часть десятины с винограда заменили денежным взносом. Вместо венгерского помещичьего «права корчмы» султанская казна «держала монополию» на продажу вина в течение двух месяцев и десяти дней, когда крестьянин не мог продавать своего вина. С оставленной ради другого промысла необрабатываемой земли райя была обязана согласно распоряжению султана от 1571 г. платить землевладельцу 150 акче. В связи с увеличением к концу XVI в. необрабатываемых пашен их мог обрабатывать любой желающий, получая иногда освобождение от налога на 1—2 года. Райя платила землевладельцу десятину с пчелиных ульев, свиней, овец, рыбы, пойманной в реках. Половина рыбы, выловленной в прудах, полагалась землевладельцу. По мусульманским законам не подлежали обложению крупный рогатый скот и кони. Однако в 1560 г. в Сегедском санджаке, а в 1580 г. в некоторых поселениях Будского санджака стали собирать пастбищный налог по 1 акче с головы крупного рогатого скота. С мельниц взимали по 50 акче, если они работали в течение года, и 25 — с работавших полгода. В отдельных санджаках собирали налог с храмов — 50 акче в год — в пользу казны. При выходе девушки замуж землевладельцу полагалось 30 акче, вдове новое замужество стоило половину этой суммы. Все эти взносы райя обязана была делать сообща, всем поселением. Повинности ушедших из поселений несли оставшиеся вплоть до следующей описи, которая проводилась в XVI в. один раз в каждые 10 лет 52.

Доходы султанского хасса собирались сборщиками налога или вносились самими жителями. Сборщиков направляли прежде всего в пункты, где находились места сбора торговых пошлин, которые надо было взыскивать ежедневно. Эти пункты были расположены по Дунаю и Тисе 53. В деревнях по этим рекам также действовали сборщики налогов. Их статус был своеобразен: как служащие они получали жалованье, а действовали как откупщики. Казна давала им полномочия на три года, но если кто-то предлагал большую сумму, то его тут же назначали новым сборщиком налогов 54. Используя соперничество откупщиков, казна стремилась увеличить суммы налога. Жителям ряда населенных пунктов хасса султана было предоставлено право самим вносить общую сумму налогов и десятин в будскую казну.

На землях хасса развивалось преимущественно товарное скотоводство. Значительные массы скота гнали на продажу в австрийские земли. Османские власти получали от этой торговли денежные доходы в виде пошлин. В 60-е годы XVI в. через г. Вац ежегодно прогоняли для продажи в Вену в среднем 60 000 голов крупного рогатого скота, 1500 лошадей и 25 000 овец. Наибольшие доходы давала султанской казне таможня в Сегеде: в 1546 г. пошлины составили 474 550 акче (в Буде собирали 85 000, в Ваце — 46 000)56.

Существенной особенностью положения эйялетов Среднего Подунавья было сохранение претензий Габсбургов на сбор налогов в подчиненных Порте областях в пользу короля, церкви и венгерских дворян. Хотя Порта не признавала правомерность этих претензий, сбор податей фактически осуществлялся с крестьян эйялетов воинами пограничных крепостей и хайдуками, служившими светским и церковным землевладельцам королевства Венгрии 56. Стремление расширить круг налогоплательщиков проявляли и османы, которые совершали набеги с целью сбора налога с жителей деревень, расположенных в тылу пограничных крепостей Венгрии.

Бичом для этих местностей был угон османами жителей в рабство. Согласно описи 1546 г., казна собирала в Буде ежегодно 40 000 акче для содержания 2000 перегоняемых оттуда рабов 57.

В некоторых городах (Эстергом, Вишеград, Ноград) к 1570 г. не осталось ни одного дома, который принадлежал бы местным жителям. Часть храмов османы немедленно после завоевания превращали в мечети. Строго запрещалось возводить новые храмы, для ремонта старых требовалось особое разрешение. Взамен сгоревшего храма можно было возвести новый, точно воспроизводивший размерами прежний. Османские власти отдавали предпочтение сторонникам реформации как противникам католицизма, которого придерживались Габсбурги58.

В целом система эксплуатации османскими властями местного венгерского населения обеспечивала удовлетворение основного стремления султанской казны — получить как можно больше денег и при этом сохранить их источник — крестьянское хозяйство. Быстрое разорение приносили факторы внеэкономического характера, в первую очередь набеги отрядов крымчаков и воинов пограничных крепостей королевства Венгрии, как и военные действия во время больших походов османских войск.

Введению и функционированию османской системы эксплуатации, предполагавшей сохранение объекта эксплуатации, способствовала такая особенность занятой османами части королевства Венгрии, как наличие здесь развитой и прочно укоренившейся сети институтов сельского и городского самоуправления, системы правовых норм и обычаев, характерных для развитого феодализма.

1 Кроме изданий, названных в примеч. к § 2, гл. 3, см. также; Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова Н. Д. Краткая история Албании. М., 1965; Дъюрдъев Бр. Столкновение между охридской и смедеревской церквами в первой половине XVI века.— В кн.: Македония и македонцы в прошлом. Скопье, 1970; Бурhев Бр. Турска власт у Црноj Гори у XVI и XVII веку. Сараjево, 1953; Еремеев Д. Е.Этногенез турок: (Происхождение и основные этапы этнической истории). М., 1971; Историj а Црне Горе. Титоград, 1975, кн. 3, т. 1; Крушевац кроз векове. Крушевац, 1972; Лукач Д. Видин и Видинският санджак през 15—16 век. София, 1975; Новичев А. Д. Аграрные отношения и положение крестьян в Османской империи в XVI — начале XVII в.: Проблема крепостничества.— В кн.: Проблемы социальной структуры и идеологии средневекового общества. Л., 1980; вып. 3; Он же. Рабство в Османской империи в средние века.— Там же, 1978, вып. 2; Поповиh Д. Срби у Воjводини. Нови Сад, 1975, кн. 1; Српска православна црква 1219—1969. Бео-град, 1969; Тверитинова А. С. Аграрный строй Османской империи XV— XVII вв. М., 1963; Тодорова М. Подбрани извори за историята на балкански-те народи (XV—XIX вв.) София, 1977; ТричковиН Р. hуприjа и среднее Поморавлье до првог српског устанка.— В кн.: Боj на Иванковцу 1805. године. Београд, 1979; Balic S. Kultura Bosnjaka. Muslimanska komponenta. Wien, 1973; Durdev Br. Die historisch-ethnischen Veranderungen bei den siidslawi-schen Volkern nach der tiirkischen Eroberung. Graz, 1974; Durdev Br. Uloga crkve u starijoj istoriji srpskog naroda . Sarajevo, 1964, Kucerova Kv. Chorvati a Srbi v Strednej Europe. Bratislava, 1976; La ville balkanique XVe — XXe ss. Sofia, 1970, (Studia balkanika, N 3);Vacalopulos A. Histoire de la Grece moderne. Paris, 1975, Vasic M. Martolosi u jugoslovenskim zemljama pod turskom vladavinom. Sarajevo, 1967.

2 См., например: ИHJ, т. 2, с. 85—86 и др.; Лукач Д. Видин..., с. 48, 49; Va-si6 M. Martolosi..., s. 133, 163; Osmanska moc ve Stredni a jihovychodni. Evrope v 16.— 17. stoleti. Praba, 1977, sv. 1, s. 86.

3 См., например: ИНJ, т. 2, с. 128—129; Vasic M. Sum ami defter sandzaka Aladza Hisar (Krusevac) iz 1516. god. kao istorijski izvor.— POP, 1978—1979, t. XXVIII— XXIX, s. 343, eel. 79.

4 ИHJ, т. 2, с. 74—75; ср.: Лукач Д. Видин..., с. 116 и след. (ср. с. 26—27).

5 См., например: Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова II. Д. Краткая история Албании..., с. 44, ИHJ, т. 2, с. 124—132; Супеска А. Еволуциjа у наслеhивану оцаклуктимара у Босанском пашалуку.— Годишаак Друштва исторнчара Босне и Хорцеговине, год XIX (1970—1971), с. 32—33.

6 См.; например: ИHJ, т. 2, с. 134; ср. также: Боj на Иванковцу 1805. године, с. 115; Vasic М. Sumarno defter..., з. 337.

7 Тодоров Н. Балканский город XV—XIX веков. М., 1972, с. 65.

8 Там же, с. 66, табл. 4.

9 Там же, с. 100.

10 Там же, с. 67, ср. также с. 98—100.

11 Там же, с. 100.

12 Там же, с. 72, 74, 100.

13 См., например: Динеков П., Куев К., Петканова Л. Христоматия по старо-българската литература. София, 1961, с. 431—438 (о житии Георгия Нового см. также: Калиганов И. И. К вопросу о тестологическом изучении русского жития Георгия Нового.— ССл., 1974, № 3; Он же. «Повесть о Георгии Новом» в русской рукописной традиции XVI—XVII вв.— Там же, 1975, № 5, и др.).

14 См., например: Динеков П., Куев К., Петканова Д. Христоматия, с. 439—442.

15 Там же, с. 431-432.

16 Там же, с. 442.

17 См., например: Димитров С., Манчев К. История на балканските народи (XV—XIX в.) София, 1971, с. 83.

18 СтоjановиН Л. Стари српски родослови и летописи. Београд, 1927, с. 267, № 923.

19 Динеков П., Куев К., Петканова Л. Хрестоматия..., с. 436 и ел.

20 См., например: Димитров С., Манчев К. История..., с. 86; Дъюрдъев Бр. Столкновение..., с. 91, 102.

21 См., например: Иванов И. Български старини из Македония. София, 1931, с. 569—575; ИНТ, т. 2, с. 100—104; Дъюрдъев Б. Столкновение..., с. 92—102; Димевски Сл. Црковна историка на македонскиот народ. Скопjе, 1965, с. 64 и ел.; Мирковиh М. Правни положаj, с. 66—69 и 85 и ел.; Српска православна црква..., с. 143—149.

22 См.: например: Дъюрдъев Б. Столкновение..., с. 98.

23 См., например: Мирковиh М. Правни положаj..., с. 67.

24 Српска православна црква..., с. 145—146 (карту диоцеза Печской патриархии см. на с. 147).

25 Мирковиh М. Правни положаh..., с. 87.

26 ИHJ, т. 2, с. 103.

27 См., например: Vacalopulos A. Histoire..., р. 34.

28 Ср., например: Прилози (Сараjево), 1975—1976, год XI—XII, № 11—12, с. 275—276 и cл. (в выступлениях Н. Филиповича, Б. Джурджева, А. Ханджича); Durdev Br. Die historisch-ethnischen..., S. 17.

29 См., например: Durdev Br. Die historisch-ethnischen..., S. 13, 17.

30 См., например: Чубриловиh В. Историjа политичке мисли у Србиjи XIX века. Београд, 1958, с. 28 и cл.; Durdev Br. Die historisch-ethnischen..., S. 11,14.

31 Ср., например: ЧубриловиН В. Историка политичке мисли..., с. 23—28; Durdev Br. Die historischen-ethnischen..., S. 12—13.

32 См., например: Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова П. Д. Краткая история Албании..., с. 35—36; Историка Црне Горе, кн. 3, т. 1; ИHJ, т. 2, с. 152— 154.

33 См., например: Димитров С., Манчев К. История..., с. 90—91; Грозданова Е. Българската селска община през XV—XVIII век. София, 1979.

34 Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова II. Д. Краткая история Албании, с. 36—38; Димитров С., Манчев К. История..., с. 91; hурhев Бр. Турска власт..., с. 71 и след.

35 Димитров С., Манчев К. История..., с. 91.

36 Достян И. С. Борьба сербского народа против турецкого ига XV — начало XIX вв. М., 1958, с. 56—58; Димитров С., Манчев К. История..., с. 94—95; ИНТ т. 2, с. 464 и след.

37 Достян И. С. Борьба сербского народа..., с. 25—27; ИНТ, т. 1, с. 446 и след.; Поповиh Д. Срби..., с. 133—150.

38 См., например: Димитров М., Манчев К. История..., с. 96.

39 Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова Н. Д. Краткая история Албании, с. 38—39; Историка Црне Горе, кн. 3, т. 1, с. 47—51.

40 ИНТ, т. 2, с. 57—58.

41 Арш Г. Л., Сенкевич И. Г., Смирнова Н. Д. Краткая история Албании, с. 39; Исторща Црне Горе, кн. 3, т. 1, с. 55—61; Димитров С., Манчев К. История..., с. 96—97.

42 Ср.: Арш Г. Л., Виноградов В. Н., Достян, И. С., Наумов Е. П. Балканы в международной жизни (XV—XX вв.).— ВИ, 1981, № 4. с. 32.

43 См., например: ИHJ, т. 2, с. 58.

44 Димитров С., Манчев К. История..., с. 97—98; Српска православна црква..., с. 150; Димевски Сл. Црковиа..., с. 70—72; ИНТ, т. 2, с. 460—475; Арш Г. Д., Сенкевич И. Г., Смирнова Н. Д.Краткая история Албании, с. 39—40; Историка Црне Горе, кн. 3, т. 1, с. 73 и ел.

45 Szekfii Gy. Magyar tortenet. Bp., 1943, 3., k., 423-437, 613—618.1.

46 Szakdly F. A mohacsi csata. Bp., 1975, II, 130.1.

47 Kdldy-Nagy Gy. Haracs-szedok es rajak. Torok vilag a XVI. szazadi Maffvaror-szagon. Bp., 1970, 160. 1.

48 Венгерские переводы этих описей (тахрир дефтерлери) по отдельным санджакам (эти описи называются специалистами также санджакскими описями) см.: МТКВ, 1, 266—321. 1.; Fekete L.Az esztergomi szandzsak 1570, evi adoos-szeirasa. Br., 1943; подробную источниковедческую характеристику этих памтяников, основная масса которых не опубликована, см.: Kdldy-Nagy Gy. A.penztari naplorol.— BTSz, 1962, 594—595. L; Kdldy-Nagy Gy. Magyarorszagi torok adoosszeirasok. Bp. 1970,9—55. L; Idem. Haracs-szedok... 55 83— 86, 190. 1

49 Одну из этих двух категорий составляют так называемые тимардефтеры — описи доходов, получаемых владельцами хассов (конечно, кроме султанского), зиамeтов и тимаров. См.: Kdldy-Nagy Gy. Haracs-szedok..., 175—183, 193. 1. Вторая категория описей доходов с подвластного населения — это особый финансовый (кассовый) дневник отдела казны, занимавшегося учетом доходов и расходов султанского хасса. Венгерский перевод кассового дневника Будской казны за 1558—1560 гг. см.: BTSz, 277—550. 1. Характеристику этого памятника см.: Kaldy-Nagy Gy. A penztaii naplorol, 596. 611.1, Источниковедческий анализ этого и других источников см.: Kdldy-Nagy Gy. Magyarorszagi torok..., 56—61.1.

50 Kdldy-Nagy Gy. A penztari naplorol, 610—611.1.

51 Воспроизведение свидетельства см.: Kdldy-Nagy Gy. Haracs-szedok..., 174.1.

52 Сведения о повинностях венгерского населения в пользу османов см.: BTSz., 72, 74, 75, 77-82, 84.1.

53 Венгерский перевод дневников сбора пошлин в Буде и Пеште в 1550—1551, 1572—1574, 1579—1580 гг. см.: BTSz, 12-276. 1. Классификация сведений, содержащихся в дневнике сбора пошлин в Буде и Пеште см.: Fekete L. A vamnaplokrol.— BTSz, 555—593.1.

54 Сведения архивных памятников об этой системе сбора повинностей (ильтизам) см.: Kdldy-Nagy Gy. A penztari naplorol, 598—601.1.; Idem. Magyarorszagi torok..., 51—62.1.; Idem. Haracs-szedok..., 87.1.

55 Результаты исследования архивных памятников см.: Kdldy-Nagy Gy. 123, 169, 191, 193. 1.; Fekete L., Nagy L. Budapest Haracs-szedok..., tortenete a torok korban.— In: Budapest tortenete, 1975, 2. k., 375—383.1.

56 Szakdly F. Magyar adoztatas a torok hodoltsagban. Bp., 1981, 44—148, 476— 478.1.

57 Kdldy-Nagy Gy. Haracs-szedok..., 186.1.

58 Изложение свидетельств памятников см.: Kaldy-Nagy Gy. Haracs-szedok… 135, 140, 141, 148, 159.1.

Глава 13

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: