Турция, Крым, Казань и Российское государство в 20—50-е годы XVI в.

Ведя войну против Габсбургов в тесном взаимодействии со своим новым вассалом венгерским королем Яношем Запольяи, а также в сотрудничестве с недавно обретенным союзником — польским королем Сигизмундом, султан Сулейман отнюдь не игнорировал положения дел в Восточной Европе, не игнорировал факта заметного усиления Русского государства в период правления Ивана III и Василия III. Здесь Сулейман осуществлял последовательную антимосковскую политику, и осуществлял ее не только в форме санкционирования крупномасштабных вторжений крымских и казанских сил на русские территории, но и в форме проведения различного рода политических и военно-стратегических диверсий в отношении Московской Руси.

Правда, в конце 20-х — самом начале 30-х годов XVI в. Турция и Крым несколько ослабили свой натиск на Московское государство, что было, видимо, обусловлено обострением внутриполитической борьбы в Крымском ханстве, борьбы между несколькими претендентами на ханский престол.

В результате Казанское ханство в период первого правления Сафа-гирея, а потом и в период правления Джан-Али (Ян-Али) оказалось нейтрализованным 45, а Крымское ханство, хотя и пыталось организовать отдельные набеги на московские территории (например, в начале 1531 г. или летом 1533 г.), все же не могло развить их в большое победоносное наступление 46.

Не имея возможности в эти годы добиться значительных военных успехов в борьбе с Москвой, Османская империя стремилась тем не менее достичь каких-то политических результатов в своих отношениях с татарскими юртами Восточной Европы. Так, в 1531 г. султанская дипломатия сумела превратить ногайского хана Абугая в своего вассала, закрепив такой его статус брачным союзом его дочери с крымским ханом Саедат-Гиреем47.

Перелом в антимосковской политике Порты, Крыма и Казани наступил в 1534 г., когда в Москве к власти пришло правительство Е. Глинской и юного Ивана IV, когда в Бахчисарае прекратились распри и у власти оказался хан «сильной руки» Сахиб-Гирей (в прошлом правитель Казани), а в Казанском ханстве престол опять занял представитель крымской династии, племянник Сахиб-Гирея — хан Сафа-Гирей, ставший теперь значительно более воинственным, чем раньше 48. Именно он уже в 1536 г. возобновил вооруженную борьбу против Русского государства, заняв Балахну, и совершил походы к Костроме и Нижнему Новгороду 49.

Правда, осуществляя свое наступление на Московскую Русь, Османская империя теперь, как и раньше, рассчитывала прежде всего на боевую активность Крымского ханства. При этом Порта координировала антимосковскую активность крымского хана Сахиб-Гирея с выступлениями против Москвы казанского хана Сафа-Гирея. В результате они не только осуществляли согласованные военные действия против Москвы, но и выдвигали общие требования к Русскому государству, в частности и такое требование, как отказ России от всего Поволжья 50.

Но поощряя Крым и Казань на выступление против Москвы, Сулейман не забывал о существовании давнего соперника Московской Руси на ее западных границах — Польско-литовского государства, являвшегося тогда политическим партнером Порты. Видимо, не случайно Крым заключил еще в 1532 г. антимосковский союз с Сигизмундом, а в 1533 г. сама Порта подписала мирный договор с польским королем 51. Вполне закономерным в этих условиях было объявление Польшей в 1534 г. войны Русскому государству, продолжавшейся вплоть до 1537 г. Действовавшие совместно польские и литовские войска при поддержке Крыма и Казани в 1535—1536 гг. пытались решить ряд важных стратегических задач: отделить от Москвы Рязань, отвоевать Северщину и т. д. Однако эти задачи решены не были: вынужденные действовать в разных направлениях, русские войска все же отстояли сложившиеся рубежи Московского государства. В результате 17 февраля 1537 г. было подписано пятилетнее перемирие между Москвой и польским королем Сигизмундом 52.

Внешнеполитическое положение Москвы осложнялось еще и тем обстоятельством, что внутри Русского государства находились тогда скрытые сторонники сотрудничества как с Портой и Крымом, так и с Польско-литовским государством. Об этом свидетельствовала деятельность политического эмигранта кн. С. Ф. Бельского, бежавшего в 1534 г. в Литву, а потом в Крым, участвовавшего как в разработке планов расчленения Русского государства и создания автономного Рязанского княжества, так и в попытках их реализации, в частности в походах крымских и польско-литовских войск против Москвы 53.

Можно предполагать, что антимосковская активность С. Ф. Бельского, проявленная им на международной арене, перекликалась е антиправительственной деятельностью других боярских группировок внутри самого Русского государства, в частности — с попытками Андрея Старицкого возродить традиции новгородского сепаратизма8 свалить правительство Е. Глинской и малолетнего Ивана IV54.

Весьма важным этапом в истории взаимоотношений Порты, Крыма и Русского государства оказался приход к власти противников правительства Е. Глинской — бояр Шуйских, Бельских и митрополита Иоасафа, совпавший по времени с подготовкой большой военной кампании крымских войск против Московской Руси. Ряд отрывочных данных позволяет предполагать существование взаимодействия между крымско-турецкой дипломатией и правящей в то время элитой Московского государства 55. Весьма показательными в этом смысле были попытки правительства Иоасафа — И. Бельского амнистировать Семена Бельского, двигавшегося тогда с крымским войском на Москву, не допустить эвакуации из Москвы малолетнего Ивана IV в момент наибольшей опасности для русской столицы и, наконец, сама секретная переписка Ивана Бельского с Семеном Бельским, осуществлявшаяся через крымских агентов 56. Однако скрытое взаимодействие между управлявшими тогда Москвой боярами и Крымским ханством все же не дало больших результатов. Грандиозный план подчинения Москвы Крыму и Порте реализован не был, хотя, разумеется, военные вторжения татар 30-х — начала 40-х годов XVI в. оказались весьма разорительными для Московской Руси.

Иван Грозный вспоминал впоследствии об этих годах: «От Крыма и от Казани до полуземли пусто бяше» 57. Это подтверждалось многочисленными свидетельствами других источников — официальных и местных летописей, житийской литературой, разнообразным актовым материалом (в частности, Жалованными грамотами монастырям, выдававшимися после таких нашествий)58.

Однако, несмотря на эти разорения и наличие опасных контактов находившейся у власти боярской группировки с Крымским ханством, Москва все же отстояла тогда свои государственные интересы. В Русском государстве нашлись силы, которые в 1541 г. не допустили к Москве татарские войска, в январе 1542 г. смели боярскую группировку Бельских и митрополита Иоасафа. Важную роль в этом сыграло, в частности, московское дворянство, городские элементы Москвы, Новгорода, Владимира, а также определенные круги русской церкви, во главе с новгородским епископом Макарием, ставшим в январе 1542 г. митрополитом всея Руси 59. Однако неудача задуманного тогда завоевательного плана в отношении Москвы отнюдь не означала, что правители Порты, Крыма и Казани отказались от замыслов такого рода.

В середине 40-х годов XVI в. усиливается роль Казанского ханства в качестве «тарана» антимосковской политики Османской империи, приобретает особое значение пребывание в Казани представителя крымской династии Гиреев — хана Сафа-Гирея вместе с его крымским окружением.

При этом следует иметь в виду, что коренному населению ханства, трудящимся татарским массам была чужда агрессивная политика крымско-казанских феодалов. Усилилось и стремление подвластных казанскому хану народов освободиться от этой зависимости. Народы Среднего Поволжья (чуваши, мордва, мари), давно связанные с русским народом, тяготели к сближению с ним. Князьки и старейшины, ущемленные казанскими князьями и мурзами, постепенно тоже склонялись к союзу с московским государем. И в самой Казани отдельные дальновидные феодалы и торговые люди понимали, что агрессивная политика по отношению к Российскому государству, ослабление торговых связей не только не могут обеспечить сохранение государственной самостоятельности ханства, а, напротив, приближают его гибель. Число сторонников сближения с Москвой возрастало: очевидно, сказывалась деятельность «московской» группировки 60. В Москву приезжают из Казани феодалы-эмигранты. Возобновляются тайные переговоры с русским правительством о посажении на Казанский юрт снова московского ставленника.

Решительная борьба Российского государства с Казанским ханством началась с 1545 г., когда ослабели последствия возродившейся было в России политической децентрализации. К тому времени московскими идеологами (церковниками и дипломатами) были выработаны и «исторические» обоснования прав московских государей на обладание Казанью 61.

Первоначально планировалось заменить враждебного Москве хана московским ставленником. Им мыслился Шах-Али («Шигалей» русских источников), уже ранее занимавшей казанский престол, а в то время — «царь касимовский». Он был из рода наследников ханов Большой орды, к которым Гирей питали наследственную ненависть, и это уже предрешало невозможность союза Казанского и Крымского ханств. Первый поход весной 1545 г. имел, однако, характер лишь военной демонстрации. Но результатом этих действий было усиление «московской» группировки в Казани, где росло возмущение Сафа-Гиреем и «крымцами». В конце 1545 г. вспыхнула восстание, и хана изгнали из города. Хотя внешнеполитические симпатии казанских феодалов были неустойчивы, «насилия крымцев» объединяли обиженных ими, и наиболее вероятным кандидатом на казанский престол казался тогда московский. Но Шах-Али, занявший летом 1546 г. престол, «на Казани сидел» лишь месяц; сопровождавших его воинов и даже московских бояр не пустили в городскую крепость, против него образовалась поддерживавшая Сафа-Гирея коалиция: крымский хан, ногайские мурзы, часть астраханских и казанских феодалов. И Сафа-Гирей снова воцарился в Казани.

Московское правительство было вынуждено продолжать готовиться к решительной борьбе с Казанским ханством, и поход начала 1547 г., когда «Казанские места многие повоевали», не следует рассматривать только как местное оборонное мероприятие. Постепенно утверждалась мысль о том, что «Казанская война» — это общероссийское дело. Конечно, в политике мыслили привычными тогда категориями силы, с помощью которой и старались решать основные проблемы, но учитывались и общественно-политические факторы.

Важным моментом во внешней политике Российского государства явилось венчание Ивана IV на царство в январе 1547 г. Официально провозглашалось единодержавие государя всея Руси на всей территории государства. Это подрывало почву для притязаний крупных феодалов на роль соправителей в государстве и отдельных его областей — на сохранение политической обособленности. Тем самым предопределялась и единая официальная линия внешней политики России. Венчание на царство утверждало международное положение Российского государства и определяло характер и направление внешней политики его в будущем. Этим актом московский государь приравнивался к государям так называемых «великих держав», тем самым подрывалась почва и для притязаний иностранных государей на установление какой бы то ни было зависимости от них российского государя.

Показательно, что митрополит Макарий в молитвенной речи, произнесенной во время венчания на царство, пожелал Ивану IV покорить «вся варварьскыя языки» 62. «Царями» официально называли в Москве после падения Византийской империи только мусульманских государей. В то же время в литературе так именовали и правителей, известных из Библии, и государей древних монархий Средиземноморья, и южнославянских государей. На Руси в XIV—XV вв. привыкли соединять титул «царя» с титулом золотоордынских ханов 63. Позже он был перенесен на ханов Крыма, Казани, Астрахани, Сибири — отсюда и наименования «казанский царь», «Казанское царство». Только восточные мусульманские владетели XVI в. изображались с царским венцом и на миниатюрах официального лицевого летописного свода времени Ивана Грозного 64. Поэтому венчание Ивана IV на царство являлось показателем стремления прежде всего к активной восточной политике и так и рассматривалось современниками. Иван IV сам уже принимает участие в Казанской войне — в походах зим 1547—1548 гг. и 1549—1550гг. С приходом к власти правительства так называемой «Избранной рады» или, как его иногда называют, правительства А. Ф. Адашева восточная политика Российского государства еще более активизировалась. Однако неудачная попытка воцарения московского ставленника на Казанском юрте в 1546 г. показала, что не сложилась еще благоприятная обстановка для победоносной войны. К такой войне с Казанским ханством следовало серьезно и последовательно готовиться.

«Избранная рада» образовалась в результате временного сплочения прослоек господствующего класса — боярства, дворянства, церковных феодалов. Главной причиной этой временной консолидации феодалов были массовые восстания в городе и в деревне, прежде всего Московское восстание июня 1547 г.65 Другой причиной являлась в середине XVI в. необходимость незамедлительной борьбы с Казанским ханством.

Выбор основного направления внешней политики находился в теснейшей связи с другими правительственными мероприятиями тех лет, направленными прежде всего на удовлетворение интересов верхов общества. Активизация восточной политики Российского государства, серьезные преобразования в организации военной службы должны были способствовать и устранению поводов для народных волнений, столь опасных для господствующего класса. Разорение сел и городов, потеря рабочих рук во время татарских набегов, сопровождавшихся массовым уводом в плен населения, существенно вредили и феодальному хозяйству. Успешная война с Казанским ханством должна была не только ликвидировать угрозу восточным районам страны, но и обеспечить феодалам новые земельные угодья и холопов. Настойчиво призывал к решительной войне с Казанским ханством идеолог дворянства Иван Пересветов, откровенно выражая материальную заинтересованность дворянства в войне, в приобретении земель и пленных. Бояре и церковные феодалы были также заинтересованы в присоединении новых земель. Включение в состав Российского государства территории Поволжья не только должно было создать благоприятные условия для роста феодального землевладения, но и могло в какой-то мере обеспечить сохранность старинных боярских и монастырских вотчин, на которые претендовало дворянство: можно было бы раздавать новоприобретенные земли, не посягая на вотчины крупных феодалов. Церковные феодалы, особенно воинствующие «стяжатели» — иосифляне во главе с митрополитом Макарием, энергично поддерживали идею войны с Казанью и потому, что лозунгом ее была борьба с «басурманством» и крещение покоряемых народов. А это еще более повышало идейный престиж и материальную обеспеченность церкви и способствовало ее вмешательству в правительственную деятельность.

Активная восточная политика соответствовала также интересам значительной части торговых людей Российского государства. Казань в XVI в. была крупным центром международной торговли. От Казани зависела возможность использования Волжского торгового пути. Здесь сходились пути, связывавшие Северо-Восточную Европу с Кавказом и Закавказьем, Средней Азией, Сибирью, даже Ираном 66. В Казань «ездили гости многих земель» из Астрахани 67. Волжский торговый путь тем более привлекал в то время русских купеческих людей, что с начала XVI в. заметно уменьшалось значение русско-крымской торговли, способствовавшей в XV в. обогащению гостей-«сурожан» 68. С укреплением в Казани власти крымских Гиреев русско-казанская торговля захирела, а волжский торговый путь стал малодоступен для русских людей. Передвижение через приволжские степи — «поле» — было нарушено вследствие постоянных грабежей купеческих караванов. Поэтому «торговые» люди также были заинтересованы в устранении препятствия в торговле со странами Востока, в овладении волжским торговым путем, в установлении надзора московского правительства за передвижением купцов в степях Поволжья. Таким образом, в середине XVI в. война с Казанским ханством более всякого другого направления внешней политики отвечала интересам господствующих классов.

Было бы, однако, ошибочно искать причины войны только в этих стяжательских стремлениях. Первоочередность войны России именно с Казанским ханством объяснялась потребностью самообороны от нападений мусульманских юртов Восточной Европы, захватническими действиями которых руководила Османская империя. Потребности феодальной экспансии и народной обороны в данном случае сближались. Этим-то и определялся прогрессивный характер Казанской войны.

Победа над Казанским ханством должна была в первую очередь принести облегчение простому народу, особенно страдавшему от кровопролитий и пленений. «Черные люди», не дожидаясь прихода воевод, повсеместно вели самоотверженную борьбу с отрядами татарских феодалов, мужественно сопротивлялись насильникам. Идея войны с Казанским ханством — «преокаянной дщерью» Золотой орды — была близка и понятна народу. Война против «безбожных казаньских сарацын» 69 понималась как продолжение вековой борьбы русского народа с ордынскими захватчиками. В памяти народа бдои свежи страшные картины татарских набегов, особенно участившихся в годы малолетства царя Ивана.

После смерти Сафа-Гирея (март 1549 г.) в Казани именем его младенца-сына стала править «крымская» группировка во главе с пришедшим из Крыма Кучаком («Кощаком» русских летописей). Была предпринята попытка просить стать ханом Девлет-Гирея 70, и отношения между Казанью и Российским государством еще более обострились. Неудача похода русских зимой 1549/50 г. против Казани показала, что с большим войском вернее двигаться не зимой, а летом, и убедила московское правительство в необходимости длительной и планомерной военно-дипломатической подготовки к завершению Казанской войны.

Вырабатывается широкая программа постепенного подчинения ханства власти государя всея Руси, предусматривающая проведение серьезных преобразований в организации военной службы и военного дела, рассчитанная на максимальное ослабление ханства изнутри и внешнюю изоляцию его от других юртов.

Для разработки дипломатической части этой программы были привлечены московские правительственные деятели, а также бывший хан Шах-Али и казанские феодалы-эмигранты; велась переписка с ногайскими мурзами. Главную роль в конкретизации мероприятий играли «ближние думцы»: первый советник Ивана IV Алексей Федорович Адашев, боярин Иван Васильевич Шереметев Большой и руководитель Посольского приказа думный дьяк Иван Михайлович Висковатый. Они-то впоследствии и составили комиссию боярской думы, выделенную для ведения переговоров с многочисленными казанскими представителями.

Исходили из следующих предпосылок: наличия противоречий в среде казанских феодалов, непрочности Казанского ханства (так называемая Горная сторона, особенно территория, населенная чувашами, фактически уже отпала от Казани и перешла под власть России), возможность усиления раздоров в самой Казани и укрепление «московской» группировки, обострения конфликта между казанским правительством и зависимыми от Казани народами и переход этих народов под власть московского царя, а также на возможность помешать объединению мусульманских юртов для совместной борьбы с Россией, обостряя противоречия между юртами и внутри них. В выработке этой программы следовали опыту долголетней борьбы Российского государства с Казанским ханством и другими «татарскими» юртами 71, предполагая в большем объеме использовать прежние методы этой борьбы. Первыми этапами программы были посажение на казанский юрт снова Шах-Али и закрепление за Россией Горной стороны.

Выполнение этих планов в значительной мере зависело от позиции верхушки народов Поволжья и от международной ситуации — от того, в какой степени удастся обеспечить внешнеполитическую изоляцию Казанского ханства и устранить опасность одновременной войны России на два (на востоке и юге) или даже на три (и на западе) фронта.

Продумывая программу восточной политики России, учитывали то, что султан вел тогда войну с Ираном и в стратегических планах Порты особое значение приобретали Северный Кавказ и Астрахань 72. Московское правительство считало возможным вести наступательные военные действия только против одного из противников и потому стремилось к нейтрализации других потенциальных недругов Москвы. С целью обеспечения спокойного тыла на западе поспешили в 1549 г. продлить на пять лет перемирие с Польшей и Литвой. Послали представителя к германскому императору и папе, приманивая их согласием на участие в антиосманской коалиции (от чего на самом деле московское правительство всегда отстранялось, не желая обострять отношения с Портой) и даже на заключение церковной унии, на получение королевской короны от папы (чему также Москва всегда противостояла). Это заигрывание с руководителями католического мира, видимо, должно было помешать и помешало на деле в те годы военному союзу Польши с Крымом и Портой. В Москве старались сохранить мирные отношения со Швецией и Ливонией и даже с Крымским ханством, не говоря уже об османской империи 73.

Находясь в состоянии войны с Ираном, Порта именно в это время настойчиво пыталась сколотить противорусскую коалицию юртов Восточной Европы. На ханский стол в Казани был дан фирман «сверстному» (т. е. взрослому) хану тоже из рода Гиреев: впервые в 1549 г. отправили посла в Ногайскую орду. Между мусульманскими владетелями, с помощью которых султан надеялся установить свою гегемонию в Восточной Европе, не было, однако, согласия. Главный соперник первого из ногайских владетелей Юсуфа Исмаил придерживался московской ориентации. Позиция ногайских мурз, владения которых находились на путях из Крыма и из Астрахани в Казань, имела при сложившихся обстоятельствах первостепенное международное значение. У османского посла в 1551 г. было поручение пытаться примирить ногайских мурз, уговорить их отправить людей на помощь казанцам, а также «пособить» Азову от «русских казаков» 74. Во время переговоров в Ногайской орде впервые как будто была с такой четкостью сформулирована идея «единства мусульманского юрта» и совместных действий в защиту Казани 75.

Для облегчения хода Казанской войны и противодействия планам султана (о которых, судя по «Казанской истории», слухи дошли и до Казани) 76, к ногайским владетелям еще прежде послали даровитого дипломата Петра Тургенева (ранее уже бывавшего там). Используя разногласия между ногайскими владетелями (а также между другими юртами), П. Тургенев старался помешать возможному объединению ногайских орд в войне против России, привлекая на свою сторону Исмаила (обещанием посадить его ставленника на астраханский юрт) и усиливая его враждебность к старшему из мурз — Юсуфу (которого, в свою очередь, привлекали обещаниями выдать его дочь Сююн-Бике, вдову умершего казанского хана, замуж за Шах-Али, сыновьям же его обещали «казанское жалование»), П. Тургенев установил контакт с казанскими эмигрантами, находившимися в Ногайской орде, и получал от них ценную-информацию о положении дел в Казани.

Одновременно московское правительство прибегло и к прямым угрозам. Грамоты, посланные в 1551 г. и Юсуфу и Исмаилу, должны были предупредить попытки набегов на русские земли. То, что предупреждения были не только на словах, доказывали военные-распоряжения: строительство засек, крепостей, посылка большого числа войск на границу. Все эти меры явились препятствием для организации совместного крымско-ногайско-астраханского похода против России.

Военную часть большой программы борьбы с Казанским ханством тоже начали осуществлять в 1550—1551 гг. На соборе 1550 г. стоял вопрос о важных военных реформах, на соборе 1551 г.— о Казанской войне. Весной 1551 г. были оккупированы речные пути к Казани и русские отряды вместе с Шах-Али и казанскими эмигрантами приблизились к городу. В конце мая 1551 г. недалеко от Казани, при устье Свияги была заложена крепость Свияжск — военно-продовольственная база и мощный плацдарм для наступления на Казань. Построению крепости благоприятствовало сочувствие со стороны местного населения — подвластных казанским ханам народов Среднего Поволжья. Представители их очень скоро прибыли в Москву с просьбой, чтобы Иван IV «взял их к своему Свияжскому городу». «Бившие челом» «горные люди» получили «жаловальную грамоту», временно облегчившую им повинность в уплате ясака и сохранявшую за ними земли. Так произошло вхождение населения Чувашии, а частично и других народов в состав Российского государства 77. А это уже во многом предрешало судьбу Казанского ханства, половину которого составляла Горная сторона.

Начались волнения и в самой Казани. Многие из казанских феодалов, «видев государево великое жалование, а свое изнеможение» 78, перебегали в Свияжск, ставший средоточием всех склонных к союзу с Россией казанцев и старшин зависимых от Казани народов. Рост недовольства этих народов, все более усиливавшиеся распри заставили крымцев бежать из Казани. Представитель враждебной Москве династии Гиреев был свергнут. Казанцам оставался один выход — начать переговоры со свияжскими воеводами и просить Шах-Али снова стать ханом. Казанцы отправили посла в Москву. В ответ в Свияжск выехал А. Адашев. Отправление именно его непосредственно на место событий показывает, какое большое значение придавали в Москве «казанскому делу» 79.

Можно полагать, что Адашев должен был добиться, помимо предоставления казанского юрта Шах-Али, выдачи ханши Сююн-Бике с младенцем-сыном и возврата русского посла (об этом всем как будто договорились уже прежде), еще и согласия на уступку всего правого берега Волги — Горной стороны. Адашев прибыл в Свияжск 6 августа. Попытки Шах-Али противиться передаче Горной стороны, как и возражения прибывших в Свияжск казанцев, ни к чему ни привели: Адашев и бояре «государевым наказом твердо делали» и пригрозили, что если казанцы не примут их условия, то Иван IV придет осенью «ратию со всеми людьми» 80. Казанское ханство утрачивало самостоятельность, а значительная его территория отходила непосредственно к Российскому государству.

Известие об этом событии вызвало резкое недовольство и в Крыму и в Турции. Не оставили мысли возвратить себе Горную сторону и казанцы и Шах-Али. Вернувшийся от ногаев П. Тургенев сообщил, что позиция Исмаила не вызывает доверия, а Юсуф настроен откровенно воинственно.

Положение в Казани представлялось исключительно серьезным, и туда снова едет А. Адашев с целью «укрепить» Казань русскими людьми. Так как Шах-Али не был склонен отказаться от самостоятельных действий и Адашев убедился в неприязни к нему большинства казанцев, решено было свести его с престола. Ранней весной 1552 г. у части казанцев возникла мысль о личной унии, чтобы Иван IV «държал бы их такоже, как и во Свиазском городе» 81, т. е. чтобы казанским ханом стал русский царь, а Казань бы управлялась его наместником. В Казань снова едет А. Адашев (третья его миссия) с целью посадить там московского наместника. 6 марта Шах-Али прибыл в Свияжск.

После этого в Казань послали уполномоченных приводить «достальных людей к правде». Все, казалось бы, было подготовлено к приезду московского наместника. Но враждебные Москве группировки сумели использовать временное безвластие в Казани; распустив слухи о казни выведенных в Свияжск казанцев и о готовящихся русскими преследованиях жителей Казани, они подговорили закрыть городские ворота и не пускать наместника. Начинать серьезные военные действия тогда не предполагали. Наместник и выехавшие наперед его члены думской комиссии по переговорам с казанскими послами (во главе с Адашевым) вынуждены были ни с чем возвратиться в Свияжск. Проникший вскоре в Казань ногайский ставленник Ядигар начал с Москвой войну.

Таким образом, попытка окончательного присоединения Казанского ханства к Российскому государству мирным путем не удалась, хотя правительство Адашева прилагало настойчивые усилия подчинить Казань без издержек, связанных с большим военным походом. Но в результате действий московских дипломатов и воевод в 1551 — начале 1552 г. Казанское ханство было значительно ослаблено и покорение его существенно облегчено. Оттяжка большой войны дала правительству Ивана Грозного время подготовиться к организации последнего, победоносного похода на Казань.

16 июня 1552 г. Иван IV во главе основных военных сил выступил к Коломне, где русское войско стало фронтом до Каширы. Выбор этого места — дело точного стратегического расчета: здесь московское войско могло отразить крымцев и ногаев и помешать их соединению друг с другом и с казанскими феодалами. Крымский хан Девлет-Гирей, стремясь воспрепятствовать походу Ивана IV на Казань, поспешил вторгнуться в русские пределы. У него были османские отряды и артиллерия, ногаи и «иных орд казанцы».

К войне с Российским государством подстрекал его и польский король. У Девлет-Гирея была предварительная договоренность с казанским ханом Ядигаром и ногайским владетелем Юсуфом о нападении с двух сторон на русские земли 82. Это было большое, широко задуманное выступление. Девлет-Гирей полагал, что Иван IV с основным войском находится уже под Казанью, и не рассчитывал встретить на своем пути главные военные силы русских. Напуганный «множеством» русского войска, хан повернул назад и после безуспешных попыток взять Тулу бежал «с великим срамом», бросив часть обоза и артиллерии. Русские войска не стали преследовать крымцев, «чтоб своим ходом казанским не измодчати» 83. Попытка хана сорвать поход русских на Казань окончилась провалом.

13 августа войско Ивана IV подошло к Свияжску и вскоре двинулось к Казани. На предложение сдать город без боя Ядигар ответил отказом, и Казань была окружена кольцом осады. Русское войско достигало 150 тыс. человек — численное преобладание над казанцами было велико. Успешно действовала артиллерия. Велись минные подкопы. После получения отказа на новое предложение о сдаче 2 октября в результате кровопролитнейших боев город был взят штурмом. Погибло большинство защитников Казани, сильно пострадало и остальное население.

Казанское ханство, раздираемое феодальными усобицами, ослабленное борьбой подвластных хану народов, зависимое от чужеземных сил и влияний, не сумело противостоять крепнущему централизующемуся Российскому государству, обладавшему относительно хорошо организованной армией и более передовой техникой.

Борьба с Казанским ханством — этапный момент в процессе образования и укрепления централизованного Российского государства, охватывающем целую эпоху, примерно с середины XV в. по начало XVII в. Дальнейшая же централизация государства происходила одновременно и взаимосвязанно с освобождением страны от остатков татарского ига и борьбой с новой опасностью — османской. Процессы эти были взаимно обусловлены, и не случайным было совпадение во времени серьезных преобразований внутри государства и завершения борьбы с Казанским ханством. Потребности самообороны ускорили процесс образования централизованного государства в России, а успехи в деле централизации, в свою очередь, обеспечили Российскому государству победу над Казанским ханством и помогли сдержать народы Востока, а также противостоять западным соседям.

Падением Казани закончилось существование ханства. Подчиненные хану народы стали подданными русского государя и обязывались уплачивать в его казну ясак, «якоже и прежним Казаньским царем» 84 (т. е. ханам). Тем самым Иван IV и его правительство (видимо, А. Ф. Адашев) отказались от программы дальнейшего «усмирения земли» (на чем настаивал А. М. Курбский) 85 и немедленной насильственной христианизации населения — программы, особенно четко отраженной в сочинении И. Пересветова, предлагавшего «сечи и пленити» некрестившееся население.

Ликвидация Казанского ханства предопределила судьбу и другого ханства в Поволжье — Астраханского 86. Важное стратегическое и торговое значение Астраханского ханства и в то же время его слабость делали его объектом борьбы между соседними государствами. На влияние там претендовали и соперничавшие ногайские мурзы. Обладание Астраханью обеспечило бы Османской империи еще большее влияние на политику «юртов» в Восточной Европе. Разбойничьи набеги крымцев (особенно в 1547 г.), а позже и грубый дипломатический нажим султанско-крымских агентов в ногайских ордах привели к тому, что часть ногайских мурз приняла русскую ориентацию. Стремление Порты и Крыма подчинить себе народы Северного Кавказа вызвало и обращение некоторых из них к Ивану IV с просьбой «обороны».

Программа решительных действий по отношению к Астраханскому ханству была выработана в 1553 г. во время переговоров, и этапы ее напоминают программу присоединения Казанского ханства. Сначала решено было посадить на астраханский юрт ставленника Исмаила — ханыча Дервиш-Али. Русское войско, в 1554 г. спустившееся по Волге, посадило его ханом в качестве вассала русского царя. Хан дал обязательство платить дань и предоставить русским рыбакам ловить рыбу «безданно и безъявочно» по всей Волге. Советником при хане оставили знатока восточной политики П. Тургенева. Но крымцам удалось склонить Дервиш-Али на свою сторону, для поддержки его было послано крымско-османское войско с пушками и пищалями. Москва в ответ направила к Астрахани новую рать, при приближении которой хан бежал из города, В августе 1556 г. Астрахань была окончательно присоединена к Российскому государству 87.

Победы в Поволжье были сразу же использованы московским правительством в дипломатической борьбе за признание царского титула Ивана Грозного.

Завоевание ханств Поволжья привело к подчинению власти русского государя и ногайских орд Исмаила. Ногаи сами говорили: «Чья будет Астрахань, Волга и Яик, того будет вся Ногайская орда» 88. В 1551—1557 гг. территория народов Поволжья, При-уралья, Западной Сибири вошла в состав Российского государства. Некоторые из местных князьков и уцелевших казанских феодалов, подстрекаемые султанско-крымскими (а также ногайско-астрахан-скими) агентами, пытались поднять восстание против России и использовать в своекорыстных целях антифеодальное движение народов. Но такие попытки всякий раз кончались неудачей: народы Поволжья и Првуралья были не склонны воевать с русскими за интересы свовх и иноземных феодалов.

Уничтожение остатков Золотой орды на восточных рубежах Российского государства, вхождение в его состав Поволжья и Приуралья имели огромное историческое значение. Было устранено крупнейшее внешнее препятствие культурно-хозяйственному росту страны.

Присоединение Поволжья представляло широкий простор для освоения новых земель и развития торгово-промышленной деятельности. Важно было для Российского государства и вхождение в его состав народов Поволжья, а затем Приуралья и Сибири, определившее их дальнейшие судьбы. Присоединение к России открывало этим народам, несмотря на страшный гнет царизма — национальный, крепостнический, религиозный, перспективы развития более тесных и взаимно необходимых экономических, общественных, культурных связей с русским народом 89.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: