И ВОСТОЧНОЙ ЕВРОПЫ В 50-70-е ГОДЫ XV в.

В то время как Османская империя, овладев в 1453 г. Константинополем, успешно закрепляла свои позиции на Балканском полу острове и пыталась распространить свое влияние на территории Нижнего и Среднего Подунавья, в Юго-Восточной, Центральной и Восточной Европе происходило формирование ряда крупных феодальных государств, в частности, таких, как Германская империя, Венгерское королевство, Чехия, Польско-литовский государственный комплекс, Московская Русь. Между ними разворачивалась борьба за утверждение нового соотношения сил на континенте, за создание новой политической карты данного региона 1.

Представляя лишь варианты общего закономерного процесса становления и развития обширных феодальных государств, указанные страны вносили в этот процесс элементы того или иного своеобразия, определявшегося разным их географическим положением, отнюдь не схожей «предысторией», неодинаковой их продвинутостью на путях превращения моноэтнических государств в государства многонациональные, несовпадением позиций в идеологической жизни тогдашней Европы, дифференцированным отношением к разного рода «универсалистским» концепциям того времени.

Прослеживая общее и особенное в исторической жизни стран региона, нужно отметить и то обстоятельство, что Польско-литовское государство, Венгерское королевство и Германская империя значительно опережали в рассматриваемое время Московскую Русь и Чехию в создании многонациональных государств, в их приобщенности к «глобальным» концепциям идеологической жизни Европы того периода.

Так, например, Московское государство, считавшее еще на рубеже XV —XVI вв. своей главной задачей восстановление целостности «русской земли», дольше других политических систем региона развивалось в рамках этнически однородных, идеологически автономных государственных образований 2. По этому же пути шло развитие и «послегуситской» Чехии, стремившейся к тому же отделить себя от доктрин «католического» или «имперского» универсализма 3.

Такое «отставание» одних государств региона и «опережение» других обусловливало специфику политического развития каждой страны, определяло в известной мере характер и особенности их внешней политики.

При всем этом в международной жизни данной части Европы, особенно начиная со второй половины XV в., весьма важным фактором становится постоянно усиливавшееся влияние Османской империи, воздействие ее завоевательной политики. Роль и значение этого фактора испытывали на себе в тот период не только Венгерское королевство, ной во всевозраставших масштабах народы Польско-литовского государственного комплекса.

Развитие Польско-литовского государства во второй половине XV в. было отмечено значительными сдвигами социально-экономического и правового характера, а также существенными переменами во внешнеполитическом курсе. В указанное время происходит интенсивное развитие производительных сил на польских и литовских землях, усиление эксплуатации крестьянства, увеличение реального объема различных форм феодальной ренты 4. Можно говорить вместе с тем о росте в эту эпоху ремесла и торговли в польско-литовских городах, о расширении обмена между городом и деревней, на что указывал сам факт значительного распространения денежной ренты, наконец, об утверждении правовой самостоятельности городов в форме предоставления им магдебургского права 5.

Характерным явлением этого времени было и вовлечение многочисленных городов Польско-литовского государства в ритм широкой международной торговли. Через балтийские города, прежде всего через Гданьск, производился в возрастающих масштабах вывоз сельскохозяйственной продукции; в то же время через эти города шли в Польшу и Литву западноевропейские товары 6. Черноморские города Килия и Аккерман, контролируемые до 1484 г. Молдавским княжеством, стали центрами большой транзитной торговли между генуэзской Каффой, Судаком, Метрегой (Таманью), Таной, наконец, Трапезундом и самим Стамбулом, с одной стороны, Польшей, Венгрией, итальянскими торговыми республиками и некоторыми странами Центральной Европы — с другой7.

Для внутриполитической жизни государства Ягеллонов второй половины XV в. было характерно осуществлявшееся то с большей, то с меньшей интенсивностью наступление феодальных сил католической Польши на литовские и западнорусские земли и происходившая на этой основе эволюция социально-политической и конституционно-правовой структуры этого многонационального государственного организма.

В реорганизации политической жизни Великого княжества Литовского в указанном направлении значительных результатов добился Казимир Ягеллоньчик. Став сначала великим князем литовским, а потом польским королем (1447—1492). Казимир старался прежде всего сохранить связь Литвы с польской Короной, широко применяя при этом как методы заигрывания со средними и мелкими феодалами Литовской Руси, так и приемы прямого подавления могущественных литовско-русских князей, не боявшихся открыто выступать против литовско-польской унии 8. В связи с этим он не только умело создавал себе репутацию защитника исторически сложившейся автономии Великого княжества Литовского, его социально-правовой структуры и даже его территориальной целостности (демонстративно отвергая претензии малопольских магнатов на передачу короне западнорусских земель), но и одновременно вел энергичную борьбу против тех могущественных князей-династов, которые требовали решительного разрыва с Польшей и утверждения полной самостоятельности Литовско-русского государства.

В результате процесс подчинения и сращивания Польши с Великим княжеством Литовским продолжался на всем протяжении XV в., несмотря на некоторые колебания и даже тактические уступки со стороны Кракова. Этот процесс давал себя знать как на социально-экономическом, так и на государственно-правовом уровнях. Он привел к окончательному утверждению порядка выдвижения одного монарха как для Кракова, так и для Вильно, к проведению общей внешней политики, к совместному финансированию дипломатической деятельности всего государства, к установлению самых тесных политических контактов Рады Коронной с Литовской Радой, к постепенной полонизации литовско-русских феодальных родов, ко все более широкому их приобщению к тем или иным гербам польской шляхты 9.

Интенсивное хозяйственное развитие Польши и Литвы во второй половине XV в., наметившиеся тогда сдвиги в процессе государственно-правового сращивания двух этих стран сопровождались заметно усиливавшейся активностью польско-литовской дипломатии на международной арене.

Этому способствовала и сложившаяся тогда международная обстановка в Европе, и политическая ситуация на востоке и юго-востоке континента. Далеко зашедший процесс распада Ордынской державы на отдельные улусы в Крыму, а также на южной и средней Волге, занятость Османской империи экспансией на Ближнем Востоке и на Балканах, происходившей в условиях затяжного конфликта с Венгерским королевством, наконец, ослабленность тяжелой феодальной войной Московского государства — все это, несомненно, привело к усилению внешнеполитических позиций Польши и Литвы. Важное значение для Польско-литовского государства во второй половине XV в. приобрели отношения с Московской Русью. Одним из существенных внешнеполитических шагов короля Казимира было заключение в 1448—1449 гг. договора с Московским государством, который хотя и рассматривается иногда как «великий акт раздела Руси между Москвой и Вильно» 10, все же на какое-то время стабилизировал отношения двух государственных систем. Если Москве договор облегчил преодоление последствий феодальной войны 30— 40-х годов XV в., позволил ей занять менее зависимую от ордынских улусов позицию 11, то Казимиру он предоставил возможность более успешно решать вопросы внутриполитической стабилизации Польско-литовского государства, эффективнее осуществлять внешнюю политику в восточноевропейском регионе, в частности поддерживать контакты с отдельными татарскими улусами, еще недавно составлявшими единый политический организм Ордынской державы.

Сформировавшиеся в Крыму, на нижней и средней Волге, между Днепром и Доном татарские «юрты» продолжали играть хотя и менее активную, чем Орда в целом, но все же заметную роль как в международной жизни региона, так и в политических судьбах отдельных восточноевропейских государств, в частности в судьбе Польско-литовского государства.

Сильное воздействие на политическую жизнь Польско-литовского государства середины XV в. оказывала сформировавшаяся в 30-е годы между Днепром и Доном Большая орда Сейд-Ахмета. Претендуя на лидерство среди татарских улусов, Орда Сейд-Ахмета вела напряженную борьбу как против Волжской орды Улуг-Мухаммеда, так и против Крыма, куда в 1443 г. при содействии польско-литовской дипломатии был посажен Хаджи-Гирей 12. В создавшейся ситуации Сеид-Ахмед пытался то вытеснять Хаджи-Гирея из Крыма, то ослаблять хана Волжской орды Улуг-Мухаммед а, находясь при этом в союзе с правителем другого волжского улуса — Кучук-Мухаммедом 13. В конце 40-х — начале 50-х годов Сейд-Ахмет был в зените политического могущества и, опираясь на временное объединение татарских улусов, стал воскрешать политическую практику былого ордынского «великодержавия», стремясь к поочередному ослаблению соседей во имя поддержания традиционного равновесия. Обеспокоенный достигнутым в 1449 г. временным примирением Литвы с Москвой Сеид-Ахмет начал проводить наступательные операции не только против Великого княжества Литовского 14, но и против своего бывшего союзника — московского великого князя Василия II15. Положение осложнялось тем, что у Сеид-Ахмета были влиятельные союзники в лице видных литовско-русских князей, в частности Михайлушки, сына Сигизмунда Кейстутовича, а также киевских князей Олельковичей 16.

Такое положение весьма беспокоило Казимира, который стремился не только парализовать активность литовско-русских князей, но и ослабить самого Сеид-Ахмета. В какой-то мере Казимиру удалось в 50-е годы и то и другое. Влиятельные литовско-русские князья-династы были, как уже отмечалось, блокированы на рубеже 40—50-х годов, а Сейд-Ахмет потерпел сокрушительное поражение в 1455 г. от войск крымского хана Хаджи-Гирея, тогдашнего союзника Польско-литовского государства 17. После этих событий Сейд-Ахмет тщетно пытался найти убежище у князей Олельковичей (из Киева он вскоре был перевезен в Вильно), а центр его Орды переместился из междуречья Днепра и Дона на берега нижней Волги 18. В нашем распоряжении нет определенных данных о том, как складывались дальнейшие отношения Польско-литовского государства с ослабленной Большой Ордой и окрепшим тогда Крымским ханством Хаджи-Гирея 19. Известно, что развернувшееся на рубеже 50—60-х годов XV в. соперничество привело ханов к новому решительному столкновению, которое произошло в 1465 г., как раз в тот момент, когда правитель Большой орды хан Ахмат собрал большую армию для нанесения удара по Московскому государству20. Столкновение это завершилось полным торжеством крымского хана Хаджи-Гирея и, несомненно, оказало воздействие на расстановку сил в Восточной Европе, на создание в этом регионе новой политической конъюнктуры. Во всяком случае, само время, выбранное Хаджи-Гиреем для схватки с Ахматом, свидетельствовало о том, что крымский хан стремился предотвратить дальнейшее усиление Волжской орды за счет Москвы. В этих акциях Хаджи-Гирея можно видеть попытку выработать новый курс внешней политики Крыма. Не случайно уже в эти годы Хаджи-Гирей добивался сближения с Москвой и ослаблял одновременно контакты с Ягеллонами, предвосхищая тем самым политику Менгли-Гирея 70—90-х годов XV в., носившую во многом промосковский и вместе с тем антиягеллонский характер.

Установление в первой половине 60-х годов королем Казимиром тесных торговых и политических отношений с генуэзской Каффой 21 указывало на возникновение противоречий между Хаджи-Гиреем и Ягеллонами. Имеются свидетельства о том, что в конце 60-х годов уже существовали враждебные отношения между королем Казимиром и Крымом, а вместе с тем и союзные отношения между Польско-литовским государством и правителем Волжской орды ханом Ахматом, врагом Крыма и Москвы. Это находило выражение как в прямых дипломатических переговорах Казимира с Ахматом в конце 60-х годов по поводу совместной борьбы против Москвы 22, так и в развертывавшихся тогда в Восточной Европе военных действиях: походе Ахмата против Московского государства в 1468 г. и набегах Крыма на южные окраины Польско-литовского государства, предпринятых в 1469—1471 гг. 23

Однако политический потенциал Польско-литовского государства в эти годы, разумеется, определялся не только состоянием его отношений с восточноевропейскими соседями. Очень многое в позициях державы Ягеллонов обусловливалось развитием ее отношений со странами Западной Европы, сложившейся международной обстановкой в данной части европейского континента, которая, несмотря на все ее сложности, оказалась благоприятной для Польско-литовского государства.

Явное преобладание центробежных тенденций над центростремительными в политической жизни Германской империи при Фридрихе III Габсбурге (1440—1493), дальнейшее обособление отдельных немецких земель-княжеств, происходившее при поддержке Римской курии, далеко не всегда успешная борьба императора Фридриха III с Францией, Венецией, Венгрией 24, постепенная деградация Ганзы 25 и некоторый спад внешнеполитической активности Швеции 26 — все это создавало для Польско-литовского государства довольно выгодный международный фон, значительно облегчало осуществление таких возникавших тогда перед ним задач, как упрочение позиций на Балтике, расширение сферы влияния на среднем и нижнем Дунае, и, как уже отмечалось, на берегах Черного моря.

Одним из показателей возросшей роли Польши в политической жизни тогдашней Европы явилась женитьба в феврале 1454 г. польского короля Казимира на Елизавете Габсбург, дочери императора Альбрехта II (1438—1439), сестре Владислава Габсбурга Погробовца, короля Чехии (1440—1457) и Венгрии (1453—1457)27. Этот брачный союз должен был иметь большое политическое значение: он не только закреплял традиции сотрудничества Польши с Чехией и особенно с Венгрией, возникшие в годы польско-венгерской унии 1370—1382 гг. и 1440—1444 гг 28, но и намечал перспективу его восстановления в недалеком будущем. Соглашение о женитьбе Казимира на Елизавете Габсбург предусматривало возможность передачи Ягеллонам прав на венгерскую и чешскую короны в случае смерти бездетного Владислава Погробовца 29.

Соглашение о брачном союзе Казимира с Елизаветой Габсбург было реализацией замыслов не только одной династии Ягеллонов. Поддержанное Коронной Радой 30, это соглашение выражало интересы широких кругов польских феодалов, стремившихся таким способом добиться расширения земельного фонда, а вместе с тем и закрепления польско-литовских государственных границ путем их перенесения к черноморским берегам.

Однако пока Владислав Габсбург Погробовец благополучно управлял Венгрией и Чехией, пока Турция еще не соприкасалась непосредственно с рубежами Польши и Литвы, главным направлением внешнеполитической активности Ягеллонов оказывалось не южное, а северное, связанное с борьбой за упрочение позиций Польши на Балтике, с попытками ограничения сферы влияния Ордена крестоносцев, уменьшения его роли в политической жизни Северо-Восточной Европы.

Вполне закономерным в связи с этим следует признать тот факт, что остававшиеся после Грюнвальдской битвы весьма напряженными отношения между Польшей и Орденом в начале 50-х годов XV в. вступили в критическую фазу своего развития 31.

Получая поддержку Римской курии и императора, правители Ордена рассматривали себя главными проводниками их политики в Северо-Восточной Европе и поэтому все меньше считались как с интересами политического и хозяйственного развития Польши, так и с экономическими и политическими запросами различных групп населения самой подчиненной им Пруссии 32-33. Такая позиция крестоносцев привела к тому, что уже в 30—40-е годы XV в. значительная часть горожан и феодалов Пруссии объединилась в особый союз, который сначала пытался защищать себя сам, а потом встал на путь совместной с Польшей борьбы против Ордена. Уже в феврале 1454 г. Прусский союз обратился к королю Казимиру с просьбой принять Пруссию в состав Польского государства. Просьба эта вскоре была удовлетворена: в марте был издан акт инкорпорации, а вслед за тем объявлена война крестоносцам. Так начался новый тур борьбы Польши с Немецким орденом, продолжавшийся тринадцать лет.

Война Польши против Ордена не была изолированным эпизодом политической жизни Северо-Восточной Европы; она теснейшим образом переплеталась с развитием международных отношений того времени в целом, в частности с ходом противоборства политических сил в юго-восточной части европейского континента. Дело в том, что поддерживавшие Орден в борьбе с Польшей Римская курия и император стремились одновременно навязать Польско-литовскому государству активное участие в антиосманской коалиции государств Юго-Восточной Европы 34. И хотя такое участие в чем-то отвечало тогда интересам Ягеллонов, тем не менее напряженная борьба с Орденом затрудняла одновременное осуществление Польшей активной политики на южных ее рубежах. Однако польская дипломатия все же проявляла в тот период заметную активность и в этом направлении. Более того, она даже пыталась увязать решение балтийской проблемы с обеспечением интересов Польско-литовского государства в Юго-Восточной Европе 35.

Еще накануне войны против Ордена Казимир не только заключил, как мы знаем, политически выгодный брачный союз с Елизаветой Габсбург, но и попытался одновременно утвердить свое влияние в Молдавском княжестве, хотя это могло привести его к столкновению с Турцией и Венгрией. Поэтому в борьбе за влияние в Молдавском княжестве польскому королю приходилось учитывать интересы в данном регионе как Порты, так и Венгрии. Казимир добился признания молдавским господарем в 1456 г. сюзеренитета Польши. Господарь Петр Арон, со своей стороны, стал вассалом польского короля в расчете на его помощь в борьбе с султаном, которому Арон обязался выплачивать ежегодную дань 36. Установление вассально-ленных отношений с Молдавским княжеством, данником Порты, означало, что Польша не только уклонялась тогда от прямых рекомендаций Рима и Империи войти в состав антиосманской коалиции, но и проявляла скрытую готовность сотрудничать с Османской империей, признавая реальностью нечто вроде польско-турецкого кондоминиума над Молдавским княжеством 3?. Весьма показательно, что молдавский господарь проявлял тогда желание оказать Казимиру помощь в его борьбе с Орденом38.

Такого рода отношения между Польшей, Молдавским княжеством и Портой, разумеется, не были случайными; они определялись всей международной обстановкой того времени, в том числе и ходом войны Польши против крестоносцев. Дело в том, что протекавшая с переменным успехом борьба на Балтийском побережье сопровождалась интенсивными дипломатическими переговорами как в Риме, так и в различных центрах Империи, переговорами, в которых, разумеется прежде всего защищались интересы Ордена на Балтике и Венгрии на Дунае, но в которых вместе с тем предпринимались попытки возложить едва ли не основное бремя противоборства с османским натиском в Юго-Восточной Европе на Польшу 39-40.

Естественно, что все эти попытки Римской курии и Империи навязать Польше выгодную Ордену и невыгодную ей политику не могли встречать положительной реакции со стороны польской дипломатии. Оставаясь на принципиальных позициях защиты католицизма, в сфере практической политики она не только уклонялась от выполнения рекомендаций Рима и Империи, не только избегала их посредничества в урегулировании польско-орденских споров, но и выдвигала смелые контрпредложения.

Уже весной 1456 г., когда Империя решила осудить выступление короля Казимира и Прусского союза против Ордена, а сама Польша находилась под впечатлением военного поражения, понесенного ею под Хойницами (18 сентября 1454 г.), польская дипломатия все же сочла возможным во время переговоров с имперскими князьями выдвинуть идею переброски Ордена крестоносцев с Балтийского побережья либо на один из островов Эгейского моря, либо в причерноморские степи41. Совершенно очевидно, что Краков имел при этом в виду ликвидацию сильного и боеспособного конкурента на Балтике и одновременное приобретение послушного и надежного союзника в Северном Причерноморье для будущей борьбы с Портой, исходил из возможности превращения Ордена из орудия антипольской политики в инструмент «пропольской» политики, направленной против султана.

Однако сколь ни смел и интересен был такой план польской дипломатии, он оказался неприемлемым как для князей Империи, так и для римского папы Каликста III (1455—1458), а в дальнейшем и для папы Пия II (1458—1464) 42. Этот план был непригодным с их точки зрения по той причине, что он нарушал сложившуюся систему функционирования двух параллельно действовавших инструментов римско-имперской политики на востоке Европы, ломал защищавшуюся Римом концепцию «католического универсализма»43, в рамках которой Орден и Польша должны были выполнять такие задачи, которые, хотя и не всегда совпадали с их собственными интересами, оказывались всегда одинаково важными для курии.

Римская курия и князья Империи стремились сохранить Орден в качестве своего главного политического инструмента на северо-востоке Европы, а Польше предлагали примириться, с одной стороны, с существованием воинственного Ордена на Балтике, а с другой стороны, взять на себя функции активного «защитника» христианства в Юго-Восточной Европе. Не удивительно, что такая позиция Рима и Империи заставляла Польшу продолжать вести напряженную борьбу против крестоносцев, игнорировать настойчивые предложения посредничества в польско-орденских переговорах и в то же время сохранять мирные отношения с Османской империей.

Данная ситуация серьезно не изменилась и тогда, когда в связи со смертью Владислава Габсбурга Погробовца (1457) чешскую и венгерскую короны получили не Ягеллоны 44, как это предусматривалось соглашением 1454 г., а соответственно Иржи Подебрад (1457—1471) и Матьяш Корвин Хуньяди (1458—1490), когда в 1457 г. молдавский престол занял Штефан III Великий. Новый молдавский господарь в 1459 г. принес присягу верности польскому королю, а весной 1462 г. подтвердил Казимиру признание его вассалитета 45.

Продолжая считать главной задачей своей политики борьбу за утверждение позиций Польши на Балтике, Казимир в то же время не игнорировал и положения дел на Черном море. Не случайно в год подтверждения молдавским господарем присяги польскому королю произошло сближение Кракова с генуэзской колонией в Крыму Каффой (весна и лето 1462 г.), которая поддерживала тесные торговые связи с Молдавским княжеством46. Установление отношений Каффы с королем Казимиром, в свою очередь, было связано, видимо, с развитием торгово-политических контактов Польши с Молдавским княжеством.

Но как бы ни складывались отношения Польско-литовского государства со своими южными соседями, основное внимание польской дипломатии в 60-е годы было направлено на ослабление Ордена, все еще сохранявшего и свой военно-политический потенциал, и свои широкие международные связи. Польша учитывала тот факт, что Орден постоянно получал поддержку Римской курии, умело прикрывавшей, как известно, практику своего политического сотрудничества с наиболее перспективными, наиболее выгодными партнерами концепциями «католического универсализма», идеями крестового похода против османов, лозунгами борьбы против чешского короля-«диссидента» Иржи Подебрада. Ягеллонам приходилось считаться и с тем, что под прикрытием идей «династического легитимизма» крестоносцы получали помощь от императора Фридриха, от некоторых князей-электоров 47. Польская дипломатия должна была иметь в виду и то обстоятельство, что на какое-то время союзником Ордена оказался венгерский король Матьяш Корвин, который в 1463 г. сблизился с императором Фридрихом III при явном одобрении Римской курии 48.

В этих условиях польская дипломатия, естественно, не бездействовала: она стремилась вести в Европе контригру, старалась найти силы, которые были бы оппозиционно настроены к Риму и императору и которые могли бы оказать ей ту или иную политическую поддержку. К этим силам можно было отнести чешского короля Иржи Подебрада, австрийского короля Альбрехта VI и баварского князя Людовика. В июне 1462 г. в Познани был заключен договор между австрийским королем и Казимиром, в котором последний назван «господином Пруссии» 49, а баварский курфюрст Людовик еще весной 1462 г. открыто поддержал польско-чешские политические контакты 50.

Польско-чешское сближение было оформлено на съезде в Глогове (май 1462 г.). В ходе этого съезда было заключено, казалось бы, неожиданное соглашение об антиосманском союзе Польши и Чехии, а также одобрен чешский проект создания широкой коалиции ряда европейских государств, направленный против Османской империи. Хотя достигнутые в Глогове соглашения формально носили антиосманский характер, в действительности они были направлены не столько против Порты, сколько против Ордена, императора и Римской курии. Об этом свидетельствовал тот факт, что Чехия устранялась из числа возможных союзников Ордена, а также то, что выдвинутый проект коалиции исключал руководящее участие в ней Империи и Рима. Переговоры в Глогове о создании антиосманской коалиции без ведущей роли Рима и императора были явно противопос-тавлены тогдашней политической активности последних, нацеленной также на формирование широкого фронта ряда европейских государств для борьбы с Османской империей 51. Показательно, что последний аспект проекта получил одобрение со стороны Франции и Венеции, соперничавших тогда не столько с Портой, сколько с Империей и Римом 52.

В этих условиях польская дипломатия стала еще более настойчиво добиваться своей главной цели — усиления позиций на Балтике за счет ослабления влияния Ордена, Империи и Рима, а также Венгрии в данном регионе.

В 1462—1463 гг. были достигнуты заметные военные успехи в войне против Ордена. Все более энергичным становилось и противодействие польской дипломатии вмешательству Рима как во внутриполитическую, церковную жизнь Польского государства (споры по поводу назначения тех или иных епископов), так ив сам ход борьбы Польши против крестоносцев 53. Твердая и настойчивая позиция польской дипломатии в конце концов заставила Орден и Римскую курию занять более гибкую линию в отношении Польши и Прусского союза. Важную роль здесь сыграли польско-орденские переговоры, происходившие летом 1464 г. в Торуне при посредничестве представителей Ганзы. Хотя крестоносцы снова отвергли выдвигавшийся польской стороной проект переброски Ордена на территорию Подо-лии, тем не менее они стали допускать какую-то возможность компромисса под влиянием ганзейских дипломатов, поддерживавших Польшу 54. Однако решающий перелом в отношениях Польского государства, Прусского союза и Ордена наступил лишь в 1466 г., когда новые победы польских войск над крестоносцами, с одной стороны, и важные перемены в международной жизни всей Европы, с другой, создали для этого соответствующие предпосылки 55.

Именно в это время Римская курия вынуждена была внести существенные коррективы в свой подход к затянувшейся польско-орденской войне. Считаясь, разумеется, с фактом наметившегося военного перевеса Польши над крестоносцами, а также с явлениями далеко зашедшей расщепленности политических сил Западной Европы, новый римский папа Павел II (1464—1471) счел необходимым изменить свое отношение к многолетнему спору Польского королевства и Прусского союза с крестоносцами 56. Этому способствовало и то обстоятельство, что Павел II после полного провала выдвинутого его предшественником плана крестового похода против Порты, после неудач борьбы с Иржи Подебрадом видел именно в польском короле Казимире вполне реального участника антиосманской коалиции, более удачливого, чем венгерский король, а также наиболее достойного, перспективного соперника чешскому королю-«диссиденту».

Поняв необходимость перемены своего отношения к конфликту на Балтике, папа снял «проклятие» Римской курии с Прусского союза, провозглашенное еще в 1455 г., выразил готовность поддерживать территориальные претензии Польши и Прусского союза в большей мере, чем территориальную программу крестоносцев.

При таких установках нового папы король Казимир счел возможным, наконец, принять посредничество Рима в намечавшихся переговорах с Орденом 57.

Итак, длительная и напряженная борьба Польши против крестоносцев, изменившаяся расстановка сил в тогдашней Европе создали к осени 1466 г. условия, при которых заключение мира между конфликтующими сторонами стало неизбежным. В силу подписанного 19 октября 1466 г. мирного договора к Польше отошли Восточное Поморье с Хельминской землей и часть Пруссии с Мальборком и Вармией, под контролем польского короля оказались города Гданьск, Торунь, Эльблонг и Крулевец (Кенигсберг). Сам Орден становился ленником польской короны, хотя сохранял при этом значительную автономию и самые тесные связи как с Римом, так и с Империей 58. После успешного завершения войны против Ордена в создавшейся благоприятной для Польши международной обстановке перед Ягел-лонами открылись перспективы усиления влияния в Юго-Восточной, Восточной и Центральной Европе. Перед польской дипломатией встали две взаимосвязанные задачи: во-первых, «приобретение» для дома Ягеллонов чешского и венгерского престолов, что означало бы оформление польско-чешско-венгерской унии и создание сильного политического объединения в данном регионе под эгидой Кракова; во-вторых, организация на основе унии активного противодействия натиску Османской империи, что должно было бы в конечном счете обеспечить установление границ Польско-литовского государства на черноморских берегах.

Следует признать, однако, что предпринимавшиеся Польшей попытки параллельного осуществления этих задач наталкивались на определенные трудности. Польско-литовское государство (как, впрочем, и другие государства тогдашней Европы, в частности Венгрия и Австрия) вынуждено было считаться с тем фактом, что Римская курия продолжала вести политику так называемого «католического универсализма», подчинявшую интересы государственных образований и требовавшую значительных уступок со стороны этих государств ради достижения «наднациональных» целей Ватикана59. Добиваясь от всех государств Юго-Восточной, Центральной и Восточной Европы активного участия в антиосманской коалиции, папство в то же время осуществляло такую политику в отношении этих государств, которая по существу крайне затрудняла создание коалиции. Рассчитывая на включение Польши в борьбу против экспансии Османской империи, Римская курия продолжала нe только сама тесно сотрудничать с Орденом, но и поддерживать венгерского короля в его контактах с крестоносцами 60. Затрудняла создание широкого антиосманского фронта государств региона и политика Римской курии в отношении неугодного ей чешского правителя-«еретика» Иржи Подебрада, которого должны были, по расчетам Ватикана, ослабить или даже отстранить от власти как Венгрия, так и Польша 61.

Несмотря на все эти трудности, польский король Казимир уже со второй половины 60-х годов стал активно добиваться упрочения позиций Польско-литовского государства в Юго-Восточной Европе. Не включаясь открыто в борьбу против Османской империи, польский король повел переговоры с римским папой Павлом II по поводу передачи Ягеллонам чешской короны в случае реализации плана удаления из Чехии короля-«диссидента» Подебрада, а с 1467 г. стал добиваться не только чешского, но и венгерского престола для Ягеллонской династии 62.

Такая устремленность польского короля, разумеется, не оставалась незамеченной ни венгерским королем Матьяшем, ни императором Фридрихом. С согласия Рима и Фридриха III по просьбе чешских католиков — противников Подебрада Матьяш Корвин 6 апреля 1468 г. объявил себя защитником и опекуном Чехии и начал открытую войну против Подебрада. Через год, заняв силой Моравию, Корвин добился у чешских католиков избрания себя чешским королем (Оломоуц, 3 мая 1469 г.)63.

В этих условиях Подебрад, оказавшись в изоляции, вынужден был зимой 1468/69 г. пойти на временное примирение с Матьяшем Корвиным. Однако теперь дальнейшие политические расчеты Подебрада связывались с Польшей, дипломаты которой энергично протестовали против избрания Матьяша в Оломоуце 64. Видя в венгерском короле главное орудие римской политики на чешских землях, Подебрад обратился непосредственно к польскому королю Казимиру с предложением наметить кого-либо из его сыновей наследником чешской короны (тогда же чешский сейм одобрил проект передачи Ягеллонам чешского престола в случае смерти Подебрада) 65. Поскольку Казимир видел в военно-политической активности Корвина угрозу не только Чехии, но и самой Польше, угрозу планам создания под эгидой Ягеллонов большого государственного организма от Балтики до Черного моря 66, он, разумеется, не мог не приветствовать предложения Иржи Подебрада. Хотя Казимир не принял его некоторых условий, в частности проекта женитьбы Владислава Ягеллона на его дочери Людмиле, тем не менее политическое соглашение между правителем Чехии и королем Польши летом 1469 г. стало свершившимся фактом 67.

В конце 60-х — начале 70-х годов будущее чешской короны оказалось в фокусе международной жизни всей Центральной Европы. Кроме Ягеллонов и Корвина, появились и другие претенденты, в частности курфюрст саксонский Альбрехт, женатый на дочери Подебрада Здене, курфюрст Баварский Людовик и, наконец, сам Фридрих III 68.

Напряженная борьба за корону Вацлава вступила в новую фазу, когда умер Подебрад (22 февраля 1471 г.). Противоборство кандидатур усилилось. Однако Казимиру все же удалось путем гибкой дипломатии, демонстрации терпимого отношения к остаткам гусизма добиться избрания на сейме в Кутной Горе (конец мая 1471 г.) своего сына Владислава чешским королем. 22 июля 1471 г. он был коронован в Праге 69.

Однако это не было завершением борьбы за чешскую корону. Коронация Владислава не устраивала ни Римскую курию, ни венгерского короля, контролировавшего Моравию, Силезию и Лужицы 70. Польская дипломатия, предлагая компромиссное соглашение, до сути дела выдвигала план временного разделения чешских земель между Владиславом Ягеллоном и Матьяшем Корвиным. Но римский дапа и венгерский король требовали большего и готовили войну против Польши. В ответ Ягеллоны объявили о своих претензиях и даже «исторических правах» не только на Чехию, но и на Венгрию 71. Ягеллонов поддерживали отдельные группы феодалов из Трансильвании, самой Венгрии, а также молдавский господарь Штефан, который ранее установил контакты с противником Корвина — Иржи Подебрадом и объявил войну валашскому господарю Раду Красивому (1462—1471), которого венгерский король хотел использовать для утверждения контроля над устьем Дуная и крепостью-портом Килией 72.

В результате война стала фактом. Проходившие с переменным успехом в 1471—1474 гг. военные действия между польскими и венгерскими войсками завершились сначала перемирием (27 февраля 1474 г.), а потом заключением во Вроцлаве компромиссного соглашения (8 декабря 1474 г.), в силу которого Владислав Ягеллон был признан королем Чехии, а его соперник Матьяш Корвин стал обладателем Моравии, Силезии, Лужиц 73.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: