Социально-экономическое, внутриполитическое, этнодемографическое развитие европейских владений империи

К периоду правления Мехмеда II главной опорой султанской власти стала та прослойка османского феодального класса, которая была связана с тимарной системой. Своего наивысшего и наиболее четкого развития эта система достигла на завоеванных османами землях Западной Анатолии и особенно в Румелии, т. е. на европейских территориях империи. В первые века складывания османского государства (XIV—XV вв.) именно эти районы определяли уровень развития социальных отношений в стране. В Анатолии тормозящее влияние на развитие социальных отношений османского общества оказывали кочевничество и те раннефеодальные формы организации общества, которые возникали при массовом переходе кочевников к оседлости. В Румелии же стало возможным ускоренное феодальное развитие 1.

Характерной чертой османского феодального развития было активное участие государства в формировании нового феодального класса. Это стало возможным благодаря широкому использованию тех рентных отношений, которые сложились в завоеванных османами областях задолго до османского завоевания. Тимарная система формировалась на уже готовой, ранее существовавшей рентной основе.

В османских источниках все виды земельных пожалований носят общее название «тимар», применяемое как обобщающий термин и к зеаметам, и к хаосам, и к другим типам феодальных пожалований, возникавших позднее. Этим общим термином подчеркивалось, что между ними было что-то общее. Действительно, общим было то, что все эти земельные пожалования были получены от государства и, что принципиально важно, не утрачивали с ним связи. Та или иная степень контроля государства за хозяйственной эксплуатацией владения и взаимоотношениями владельца с подвластным ему крестьянством сохранялась в течение всего периода существования тимарной системы. Термин «тимар» употребляется, однако, и в узком значении — как название небольшого земельного пожалования воину-кавалеристу, участнику феодального ополчения (сипахи). В нашем дальнейшем изложении термин «тимар» будет использоваться именно в этом узком смысле. Обобщающее же выражение «тимарная система» нами употребляется, как и рядом других исследователей 2 в последние годы, для общего обозначения того типа феодальных отношений, который сложился в стране и стал основой османской государственности.

Главной отличительной чертой тимарной системы было длительное существование разнотипных феодальных владений. При этом, во-первых, возрастала роль государства как единственной силы, способной интегрировать их в единую социальную структуру, а во-вторых, у государственной власти отсутствовало стремление к унификации этих владений и даже, более того, именно разнотипность их, а потому и отсутствие единства между связанными с ними различными группировками господствующего класса делали возможным само существование сильной государственной власти.

В ходе завоевания Балканского полуострова османские беи, как и другие действовавшие на первых порах самостоятельно беи-завоеватели, захватывая земли, считали их своей собственностью. Позднее, подчинившись османам, беи-завоеватели формально сохранили свои владения, однако очень скоро наследники этих беев начали в массовом порядке передавать их в вакф, т. е. в распоряжение каких-либо религиозных учреждений, сохранив за своим родом как учредителем вакфа определенные отчисления, составлявшие обычно по османо-шариатской традиции 20% дохода, получаемого с пожертвованного в вакф имущества 3. Очевидно, передача земель в вакф была вынужденной мерой, позволявшей жертвователям защитить себя и своих наследников от произвола султанов. Как управители вакфов представители таких бейских фамилий, как Эвренос-огуллары, Малкоч-огуллары, Чандарлы и др., упоминаются в османских документах в течение нескольких веков.

Некоторые выходцы из этих родов, сохранившие авторитет и материальный достаток, с конца XVII в. начинают снова возвышаться на фоне рушившейся тогда тимарной системы. Однако в период ее господства они отходят на второй план.

Массовое жалование тимаров разного типа стало возможным потому, что, кроме вакуфных, все остальные земли были объявлены землей султана (эмира, т. е. военного предводителя). Назывались эти земли «араз-и эмирие», или сокращенно «мири». Юридический статус их был иным, чем статус земель, принятый в других исламских государствах 4. В середине XVI в. об этом неоднократно заявлялось в многочисленных фетвах шейх уль-исламов * (* Фетва — это опирающееся на шариат (мусульманское право) заключение по тому или иному спорному вопросу, выносимое муфтием (мусульманским богословом). Главным муфтием мусульманской общины империи был шейх уль-ислам.). Согласно фетвам муфтиев Абуссууда и Кемаль-паши-заде, это были земли, которые во время завоевания не были поделены как военная добыча. Право контроля за ними получила государственная казна. Именно она предоставляла их в пользование, но не на правах собственности, а лишь в аренду или временное владение. Их нельзя было продавать, закладывать, жертвовать в вакф 5. Характерно, что это положение касалось как крестьянства, облагавшегося податями за пользование землей, так и сипахи, которому шли эти подати.

Право собирать подати — это было то главное, на чем базировалась тимарная система и что лежало в основе социального деления османского общества. Аграрное налогообложение, по мнению турецких историков, было моделировано османами по византийскому образцу: византийские традиции прослеживаются, в частности, в том, как определялись объекты налогообложения, в уровне налогообложения, даже в терминологии 6. После включения в состав своего государства того или иного района османские власти проводили перепись земли и населения. В этих переписях они фиксировали населенные пункты и хозяйства, существовавший там уровень налогообложения, способы и формы изъятия налогов. Материалы этих переписей в дальнейшем брались за основу издававшихся османскими властями местных законоположений 7, которые, по сути дела, являлись лишь законодательным закреплением существовавшего ранее налогообложения. Причем сохранялась даже специфика налогообложения разных районов 8. Предоставляя владение сипахи и выделив ему из всей массы налогов строго определенную квоту, османские власти сводили его роль к функции надсмотрщика за поддержанием сложившегося ранее уровня ведения хозяйства и налогообложения.

Усвоив византийско-балканские традиции, османы придали своей системе налогообложения общемусульманскую форму, разделив все налоги на две группы.

Первая — это так называемые шариатские или законные налоги (рюсум-и шерийе), состоявшие из собираемых с мусульман налогов с земли и различного имущества (ушра или ашара и зекята) и налогов с немусульман — хараджа (более высокого, чем с мусульман налога с земли и урожая) и джизье (подушной подати). На основании этих четырех законных Аналогов постепенно вырастала целая система всевозможных податей, имевших различные названия (всего их насчитывалось до 80).

Вторая группа налогов включала так называемые текалиф-и урфийе, т. е. налоги, собираемые в соответствии с обычаями и традициями (в разных местах и разное время их насчитывалось до 97 названий) 9.

По подсчетам болгарской исследовательницы В. П. Мутафчиевой, для балканских районов соотношение денежных и натуральных сборов в XV в. составляло 50,2 и 49,8%. В следующем столетии оно увеличилось в пользу денежной ренты (60 : 40). Отработочная рента была незначительной и уже ко второй половине XV в. была полностью заменена денежной рентой 10. Разумеется, приведенные выше данные свидетельствуют о значительном распространении в стране товарно-денежных отношений. Однако коммутация ренты была лишь временным и частным явлением 11, связанным с такими особенностями османской феодальной системы XV—XVI вв., как частое отсутствие феодала в своих владениях, объясняемое почти непрерывными войнами, нераспространенность обособленного личного хозяйства феодала, трудности для рядового представителя класса феодалов использовать натуральные формы ренты и пр. 12 Для крестьянства денежная форма ренты означала не столько развитие товарности хозяйства, сколько усиление его зависимости от ростовщиков.

В султанских реестрах и жалованных грамотах размеры тимара и других видов земельных пожалований обычно оцениваются не по размеру земельной собственности и не по количеству подвластного крестьянства, а денежной суммой его дохода, означающей величину отчислений от государственных налогов в пользу феодального владетеля. Причем эти отчисления бывали как в натуральной, так и в денежной форме. Оценка же всегда была лишь денежная. Она означала попытку строгой регламентации доходов владетеля.

Во всех законодательных актах Османской империи, начиная с кодексов Мехмеда II, присутствует деление общества на две группы: военных (аскери), которые были освобождены от налогов и не принимали непосредственного участия в производстве, и податное сословие — реайя13. Аскери представляли собой некую господствующую общность завоевателей, среди которой еще продолжался процесс социального расслоения. Некоторые группы османского населения, первоначально относившиеся к аскери, теряли этот статус. Так, происходило, например, с яя и мюселлемами. Их военные командиры становились тимариотами. Рядовые же члены их подразделений, называемых в османских источниках племенами, обрабатывали в мирное время свои наделы и были освобождены от налогов. Постепенно они были переведены на такой режим, что стали ходить в походы по очереди, а затем и совсем были отстранены от военной службы. Отдельные группы этих бывших военных уже в период Сулеймана I Законодателя (1520—1566) были записаны как райаты.

Среди аскери существовало деление на «людей меча» и «людей пера» * (* Такое деление восходило к общемусульманскому делению на четыре сословия: 1) люди меча, 2) люди пера, 3) торговцы и ремесленники, 4) земледельцы. В османском обществе сохранилось представление об этом делении, но в более приниженном положении, чем в других мусульманских странах, находились ремесленники и торговцы.). К последним относились различные категории улемов и кадиев, а также чиновники финансового ведомства15. Хотя по своим функциям эти категории османского общества далеки от военных, они к ним приравнивались и в социальном плане включались в категорию аскери. Подобное деление общества еще раз подчеркивало военный характер Османского государства. Законодательные положения о тимарах вырабатывались и уточнялись с начала XIV в., а окончательно были зафиксированы при Сулеймане I Законодателе. Они точно определяли доход, который мог получить сипахи с пожалованного ему участка. Обязанности же его состояли в том, чтобы жить в санджаке, где находился тимар, и в зависимости от дохода с предоставленного ему тимара выставлять строго определенное число воинов-джебелю и слуг-гулямов, с которыми вместе он обязан был идти в поход. Командиры отрядов конного ополчения имели в качестве кормления зеамет. Все отряды одного санджака собирались под командованием санждакбея и т. п. Санджакбеи и бейлер-беи были одновременно гражданскими правителями и командирами войск феодального ополчения.

Сипахи также выполняли определенные военно-организационные функции: надзор за состоянием земельного фонда, обработкой земли, регулярным поступлением налога с каждого крестьянина, наследованием земли крестьянами и т. п. Иначе говоря, на местах тимариоты и займы выступали как чиновники местного государственного аппарата. Это, однако, не исключало их из среды феодального класса, как утверждают некоторые турецкие ученые, поскольку материальной основой их благосостояния служила рента — налог, взимаемый ими с подвластного крестьянства. Рентой сипахи являлась часть государственного налога, которую он мог собирать в свою пользу. Кроме того, с того же владения определенные налоги продолжали взиматься государственными чиновниками в пользу казны.

Правильность взимания налогов и их размер определялись кадиями, они же следили за тем, чтобы доля сипахи не превышала определенных законом размеров, и выполняли некоторые хозяйственно-организационные функции, оказывавшиеся не под силу сипахи 16. Часть доходов с владения сипахи-тимариота шла в пользу санджакбея и бейлербея, которым он был подчинен 17. Иначе говоря, как по военной, так и по налоговой линии имело место определенное соподчинение мелких тимариотов своим военно-административным начальникам, складывалась своеобразная феодальная иерархия 18.

Государство, даже при условии выполнения тимариотами всех обязанностей, сохраняло за собой право контроля за владением сипахи. Кроме налоговой сферы, это касалось прежде всего наследования тимара. Сыну передавалось не все отцовское владение, а лишь так называемый кылыдж-тимар и кылыдж-зеамет, т. е. минимальный размер владения, положенного за участие в феодальном ополчении того количества всадников, которое за владением было записано. В разных эйялетах размер кылыджа был определен по-разному. Суть же принципа наследования состояла в том, что земли сверх кылыджа, полученные за какие-либо заслуги либо в результате распашки каких-то новых территорий, составляли ненаследуемую, особую часть. Это законоположение ограничивало пределы роста земельных владений сипахи, государство постоянно возвращало себе часть земельного фонда для новых раздач.

Тимары по своему происхождению восходят к сельджукскому икта и византийской пронии. С развитой византийской пронией тимар сближает его наследственный характер. Однако пути эволюции этих институтов оказались разными. Прония очень быстро эволюционировала в безусловную феодальную собственность. Тимар же, существуя при строгом контроле и регламентации султанской власти, не сумел перерасти свои условные рамки. Даже заимы, являвшиеся военачальниками сипахийского ополчения и получавшие в кормление однотипные тимарам, но более крупные пожалования — зеаметы, не становились безусловными собственниками своих владений. Среди них были очень частые передвижения из одного зеамета в другой, что уменьшало их связи с конкретными земельными владениями. В этом они приближались к другой категории османского господствующего класса — чиновникам центрального управления.

С 1375 г. везирам и ближайшим султанским родственникам, привлекаемым к государственному управлению, стали предоставляться хассы, а несколько позже чиновникам следующих за везирами рангов стали жаловать арпалыки. Размеры этих земельных пожалований намного превышали размеры тимаров и зеаметов 19, но они не передавались по наследству, были связаны лишь с определенной чиновнической должностью и утрачивались с прекращением службы или переходом на другую должность20.

Во владениях сипахи-тимариотов и высших чиновников, получавших хассы и арпалыки, устанавливались различные отношения владельцев и податного населения. Чиновничество было меньше связано со своими владениями, выступало исключительно как ренто-получатель, часто к тому же отдавая свои владения на откуп или поручая управление ими своим уполномоченным. Тимариоты и в какой-то мере займы также являлись рентополучателями, но выступали в то же время и как представители местной администрации. У них устанавливались более тесные отношения с крестьянством, в их владениях возникал другой тип хозяйствования. Их разнотипность делала различными и пути их дальнейшей эволюции, и судьбы тех слоев господствующего класса, которые были с ними связаны. Султанское же правительство, используя противоречия между этими-слоями, получило возможность усиливать свою деспотическую власть.

В своем дальнейшем развитии тимариоты и займы, естественно, стремились усилить хозяйственную эксплуатацию своих владений и тем преодолеть мешающую их росту государственную регламентацию. Однако они не смогли одолеть поставленные на пути их развития препоны. Государство же в этих условиях начинает активнее передавать землю в руки чиновничества, постепенно сужая сферу материального обеспечения сипахийско-тимариотской части феодального класса. Как и яя и муселлемы в XVI в., сипахи-тимариоты в XVII—XVIII вв. постепенно вытесняются с исторической арены»

Усложнялась государственная структура империи. До середины XV в. существовало лишь два бейлербейлика (Анадолу и Румели), а на границах империи располагались вассальные государства и независимые бейские владения. Затем вновь захваченные территории султанские власти начали сразу ставить под контроль провинциальной администрации, формируя новые санджаки. Некоторые из них, наиболее важные в стратегическом отношении, а также самосто-ятельные области в Анатолии выделялись в новые бейлербейства. Так были созданы бейлербейства Рум (центр — Амасья и Сивас) в 1413 г., Караман (центр Конья) в 1468—1512 гг., Диярбакыр в 1515 г. и т. д. Босния, которая с 1463 г. считалась санджаком бейлербейства Румели, была в 1580 г. выделена в специальный бейлербейлик, на который была возложена подготовка к наступлению против Австрии. В XVI в. специальными бейлербействами стали Каффа в Крыму (1568) и Чилдыр (1578) в Закавказье, как особый военный плацдарм в Северо-Западном Причерноморье был выделен санджак Озю. Формирование административной структуры империи совершалось постепенно. К концу правления Сулеймана I Законодателя (1566) в стране насчитывалось уже 16 бейлербейликов. С 1590 г. их начали называть эйялетами 21.

Тимарный режим был введен далеко не во всех областях, а лишь в европейских владениях империи, в Малой Азии и на некоторых примыкающих к ней арабских и закавказских территориях, частично на Кипре и островах Эгейского архипелага. В турецких источниках эти районы называются «эйялеты с хассами». Все эти территории в той или иной степени были затронуты турецко-мусульманской колонизацией и связанной с нею перестройкой сложившейся ранее социальной структуры.

Кроме «эйялетов с хассами», существовали «эйялеты с сальяне», откуда султанское правительство получало дань (сальяне), держало там гарнизоны войск капыкулу (главным образом янычар), посылало туда своих наместников, но не подвергало преобразованию старую, сложившуюся здесь структуру социальных отношений. К этой категории эйялетов относились основные арабские территории. Кроме того, в систему империи входили Дунайские княжества, сохранявшие государственную автономию с условием уплаты дани и утверждения Портой господарей. Имелись также хюккметы ряда беев курдских и арабских племен, полностью независимые в своих владениях, но признававшие османское верховенство, а также зависимые лишь в административном отношении владения шерифов Мекки и крымских ханов 22. Разумеется, вхождение в единое государство, а для многих этих областей и уплата значительной дани не могли не оказывать определенного влияния на их развитие и некоторую трансформацию их социальной структуры, однако это уже были побочные процессы османского владычества. Первоначально же их социальная структура слому и преобразованию не подвергалась.

В XVI в., в Период наибольшего и бурного территориального роста, османские власти даже в «эйялетах с хассами» допускали определенное отступление от классического османского тимарного образца, что знаменовало собой неспособность османского общества переварить и преобразовать столь огромные приобретения. Так, в Боснии и Восточной Анатолии появляются юрдлуки и оджаклыки. Между этими категориями феодальных владений в разных районах империи были некоторые различия. Общее же состояло в том, что при их создании османское правительство стремилось привлечь на свою сторону представителей доосманского правящего класса этих земель, а потому сохраняло за ними большие права распоряжаться землей и подвластным крестьянством. Все юрдлуки и оджаклыки считались родовой собственностью и без каких-либо ограничений передавались по наследству. Эти султанские пожалования меньше, чем какие-либо другие, подвергались государственному контролю 23.

С введением этого вида феодальных пожалований начала формироваться еще одна группа османского феодального класса, происходило усложнение социальной структуры османского общества.

Продолжали совершенствоваться органы центральной власти, которые распадались на три независимые, не подчиняющиеся друг другу системы управления: военно-административное управление (от тимариотов через санджакбея и бейлербея — к великому везиру), судебно-религиозная система, включавшая судей-кадиев на местах и через кадиаскеров подчиненная шейх уль-исламу, и, наконец, финансовое управление, находившееся в ведении дефтердара. Функции между этими системами управления разделялись. Например, кадий выносил решение, а заставить его выполнить мог лишь бейлербей. Но в то же время все они были самостоятельными в своих сферах деятельности и имели прямые связи с центральным правительством — Портой. Все это способствовало централизации управления. Местные же органы власти оказывались раздробленными по разным ведомствам.

Формирование новой социально-экономической структуры в европейских районах Османской империи стало возможным в результате колонизационной и миграционной политики, проводившейся османскими властями в первые века утверждения их господства в этом регионе 24.

Значительную массу переселенцев из Анатолии составляли кочевники 25, расселившиеся в долинах рек Марицы и Вардара и в Причерноморье 26. Эти кочевые племена получили впоследствии общее название племен юрюков 27. Уже на Балканах юрюки включили в свой состав несколько родственных этнических групп, в частности татар-ногайцев, двигавшихся на запад после распада Золотой Орды 28. В XV в. юрюки вели полуоседлый образ жизни, занимаясь как скотоводством, так и земледелием 29.

Уже говорилось о большой роли дервишества и различных религиозных учреждений в тюркской колонизации Балкан. Вокруг дер-вишских обителей, караван-сараев, мечетей и медресе селились значительные массы мусульманского, а затем и немусульманского населения.

Мурад II и Мехмед II переселяли отдельные группы горожан для поселения во вновь завоеванных городах, особенно Салониках (в 1430 г), и Стамбуле (после 1453 г.).

Оседали на Балканах также османские военные (акынджи мюселлемы, сипахи).

Массовая тюркская колонизация иссякла, однако, уже в XV в. Она захватила лишь восточные и центральные части Балкан. В большинстве районов полуострова тюркские переселенцы оставались количественно незначительными среди компактных масс балканских народов.

Усиление османского господства вызвало значительные миграционные процессы также в местном балканском населении. Часть греческого, болгарского, сербского и другого населения Балкан, спасаясь от преследований, истребления, угона в рабство, уходила в горы и другие труднодоступные районы, переселялась в более безопасные места, в которых власть османов более или менее устоялась либо, напротив, которым их завоевание еще не угрожало. Поэтому, например, для периода завоевания характерно скачкообразное развитие городов, когда одни из них оставались без населения, другие, наоборот, сначала разрастались, так как временно становились пограничными городами, в которых сосредоточивались войска и вспомогательный персонал, а затем, с перемещением границы, переживали упадок 30. Однако в стратегически и хозяйственно важных районах османским властям удавалось удержать местное население. Так, в районе главной транспортной артерии Юго-Восточной Европы — Константинопольского пути, в частности между городами Белград и София, после кратковременного бегства населения в момент турецкого завоевания общее демографическое состояние района существенно не изменилось 31. Для упрочения своей власти в западных и северо-западных районах Балканского полуострова — Сербии, Боснии, Герцеговине и др.— османские власти поощряли миграцию отдельных групп местного населения, в частности влахов-скотоводов * (* Влахи — романизированное (пастушеское по преимуществу) население Балкан.), для которых был установлен особый статус. За выполнение военно-вспомогательных функций в пограничных районах они получали некоторые налоговые льготы 32.

Осуществлялась и исламизация некоторых групп населения. Помимо принуждения, девширме, работорговли и прямого захвата рабов, особенно женщин и девушек, исламизации способствовали материальные стимулы. Налогообложение мусульман было ниже, они меньше подвергались прямому насилию власти. Для части феодального класса балканских народов переход в мусульманство способствовал сохранению ими прежнего социального положения. В первые годы после завоевания прослойка так называемых хри-стиан-сипахи, т. е. местных феодалов, перешедших на службу к завоевателям, но сохранивших старую веру, была довольно значительной, но тимары их были небольшими 33. В дальнейшем происходит сокращение этой категории феодального класса. Переход в ислам для христиан-сипахи означал надежду на получение тимара большего размера и в какой-то мере гарантировал от произвола властей. Принявшие ислам бывшие христианские феодалы находились среди самых крупных османских сановников и военачальников.

Были и другие причины принятия ислама. Так, в Боснии, Герцеговине и ряде других балканских районов исламизация значительных масс местного населения объяснялась внутренними религиозными распрями. Здесь с XII в. среди крестьянства было распространено учение богомилов. Феодалы-католики и рагузские купцы под предлогом борьбы с еретиками организовывали настоящую охоту на людей, продавая затем босняков-крестьян в рабство. В этих условиях народные массы видели в наступающих турках избавителей. В дальнейшем, уже к концу XV в., большая часть бывших богомилов приняла ислам 34.

По подсчетам Н. Тодорова, даже в начале XVI в., т. е. в период наибольшей концентрации турецких поселенцев на Балканах и все еще значительного сокращения местного населения, вызванного его бегством в труднодоступные районы, соотношение между числом хозяйств мусульман и немусульман выражалось примерно отношением 1 : 4. При этом значительную массу мусульман составляли не турки, а представители покоренных народов, недавно принявшие ислам. Мусульманское население концентрировалось в стратегически важных местах — в северо-восточной Болгарии, Фракии, в западных областях Балканского полуострова, в частности в Боснии, Герцеговине, Албании 35.

Турецкая колонизация и исламизация части балканского населения способствовали ассимиляции турками некоторых групп принявшего ислам местного населения. Однако для большинства районов Балкан турки оставались пришлым населением. Их этническим центром по-прежнему являлась Анатолия. Именно там и на примыкающих землях Восточной Фракии шел процесс складывания турецкой народности, с ее особой территорией, языком, определенной экономической и культурной общностью. Конечно, эта общность даже в XVI в. была еще очень относительной. В составе турецкой народности сохранялось много кочевых и полукочевых племенных объединений, разнящихся особенностями хозяйственной жизни, языка, культуры. Складывание народности в условиях постоянных завоеваний, значительных миграций и длительного существования в рамках единой империи с другими народностями, стоящими на разных уровнях развития, осложняло и задерживало формирование турецкого самосознания, на первый план выступали религиозные настроения. В Османской империи для различных религиозных групп населения была введена система замкнутых религиозных общин, миллетов 36, которая усиливала религиозную рознь и разобщенность и способствовала рассредоточению местных властей. Главы различных религиозных общин выступали в Османской империи перед своей паствой как вершители правосудия и посредники в сношениях с высшей имперской администрацией. Обособляя религиозные общины в замкнутые группы, османские власти содействовали консервации уровня развития общества и препятствовали росту национального самосознания отдельных народностей. Формирование миллетской системы относится ко второй половине XV — началу XVI в., когда сложился миллет православной церкви (рум миллети), под управление которого были переданы все православные народы — славяне, греки и др. Затем оформились миллеты армян-грегорианцев (эрмени миллети) и евреев-иудаистов (яхуди миллети). Оформление миллетной системы означало, что османские власти были вынуждены отказаться от политики массовой насильственной исламизации местного населения. Они стремились теперь к упрочению создавшейся ситуации, при которой немусульмане империи несли более высокое, чем мусульмане, налоговое бремя и находились в правовом отношении в более зависимом положении. Мусульманская община была также обособлена, что, несмотря на ее привилегированное положение, препятствовало росту национального самосознания отдельных мусульманских народов, прежде всего самих турок.

Дальнейшее развитие и совершенствование османской социально-экономической и государственной системы сопровождалось усилением строжайшей регламентации различных сторон жизни османского общества. Регламентировались цены, доходы, различные экономические связи 37. Усиливался контроль за предоставлением тимаров. Однако эти жесткие меры были показателем не силы, а слабости османского государства. Значительные территориальные расширения и особенно включение в состав империи новых мусульманских — арабских территорий усилили в стране влияние исламских традиций, приведших к отказу от ряда достижений предшествующего периода.

В XVI в. усилилось налогообложение реайи. Податное население в тимарных областях было уравнено в правовом отношении. Налоговые льготы отдельных категорий населения ликвидировались. Сохранились в то же время более строгие правовые ограничения для так называемых издольщиков-рабов38, работавших со времен Орхана на землях султана ив вакуфных владениях. Особенно много их было в окрестностях Бурсы, Эдирне, Стамбула 39.

В условиях почти беспрерывных войн правительство, нуждаясь в финансовых средствах, не ограничиваясь прежним налогообложением, вводило так называемые чрезвычайные налоги — аваризы и принудительные закупки государством сельскохозяйственных продуктов по низким ценам 40.

Лавируя между различными прослойками феодального класса, султан и его окружение все больше и больше начинают прибегать к услугам капыкулу. Причем это относилось как к военным действиям, в которых возрастала роль войск, состоявших на жалованье, так и к практике назначения на высшие бюрократические посты управления государством. Меняется прежнее соотношение сил между различными группировками господствующего класса, а в связи с этим и сбалансированность различных феодальных укладов, которая была характерна для XV — первой половины XVI в. 41 В стране назревал внутренний кризис

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: