Состав наемной и ненаемной рабочей силы по статусу занятости

Как видно из табл. 2, реформирование экономики на ры­ночных началах привело к тому, что работа по найму оказа­лась основной формой занятости. Через рынок труда трудо­устраивается 86,9% занятой рабочей силы. Не по найму ра­ботает 13,1% занятых, являющихся индивидуальными или совместными собственниками средств производства. Наиболее многочисленными из них являются члены кооперативов и дру­гих коллективных предприятий и организаций — около 7 млн чел. Далее идут самостоятельно обеспечивающие себя рабо­той, работодатели и безвозмездно работающие члены семей самозанятых и работодателей.

На конец 1996 г. из 6,8 млн безработных 4,9 млн чел. (72,6%) на последнем месте работали по найму. Не по найму работа­ло 130 тысяч человек и 1,73 млн безработных не поддаются классификации по этому признаку. Из 130 тыс. работавших на последней работе не по найму безработных — 24 тыс. (это бывшие работодатели) и 106 тыс. чел. — потерпевшие неуда­чу бывшие коллективные собственники².

Рассмотрим теперь ситуацию, сложившуюся к концу 1996 г. на российском рынке труда.

В соответствии с нашим видением контингентов, запол­няющих этот рынок, последний выглядит следующим обра­зом:

Таблица 3 Рынок труда России на конец 1996 г.

Предложение рабочей силы

¹ Информация подготовлена на основе материалов обследований населения
по проблемам занятости и отчетности по труду ГКС РФ.

² Информация подготовлена на основе данных отчетности по трудоустрой­
ству ФСЗ и материалов обследований населения по проблемам занятости
ГКС РФ.

Таблица 4 Спрос на рабочую силу

Таким образом, общее предложение рабочей силы на российском рынке труда к концу 1996 г. составило 8,41 млн чел., в том числе через службу занятости — около 3,0 млн чел. Как видим, предложение рабочей силы в основном исхо­дит от незанятого населения. При этом фактическое положе­ние вещей на рынке труда данными расчетов по методике МОТ характеризуется более реалистично. Именно эти расче­ты позволяют точнее выявить контингент занятых поиском другой или дополнительной работы. А таких на рынке труда около 20%. В основном это люди, не удовлетворенные имею­щимся у них рабочим местом (8,7%). Меньшее число занятых (6,3%) озабочено поиском дополнительного рабочего места и только 4,1% занятых озабочены поиском новой работы, на­ходясь под риском увольнения и иным причинам.

Спрос на рабочую силу значительно уступает предложе­нию и составляет по расчетам, основанным на данных госстатистики, — 0,48 млн чел. и по расчетам, основанным на данных ФСЗ РФ, — 0, 42 млн чел.

Соотношение спроса и предложения рабочей силы на ко­нец 1996 г.:

8,41 : (0,475) = 17,7 = 18 чел. на вакансию, в том числе через ФСЗ;

3,0 : 0,413 = 7,3 = 7 чел. на 1 вакансию.

Не исключено, что показатель численности граждан, активно ищущих работу, на одну вакансию подлежит уточ­нению. Дело в том, что подбор работников на замену тем, кто не удовлетворяет работодателя, обычно сопровождается увольнением неудачников, и число претендентов на рабочие места не уменьшается. Поэтому предложение рабочей силы 8,41 млн чел. (методика МОТ) или 3 млн чел. (методика ФСЗ) следует соотносить только с заявленным числом вакансий (0,255 млн), без числа рабочих мест, которые заняты работ­никами, не устраивающими работодателя. В этом случае на­пряжение на рынке труда будет выражаться величиной — 8,41 млн : 0,255 = 32 чел. на 1 рабочее место по данным ФСЗ.

Приведенные доводы, а также расчет реального рынка труда России на конец 1996 г. должны показать ошибочность расширительной трактовки рынка труда, тем более что ее сторонники в своем подавляющем большинстве и не пытают­ся доказательно аргументировать свою позицию, ограничи­ваясь одним ее декларированием.

Характерно, что видение проблемы специалистами-прак­тиками с расширительной трактовкой рынка труда ничего общего не имеет.

При анализе и прогнозировании рынка труда как в це­лом по России, так и по регионам работники Службы занято­сти Минтруда России рассматривают, во-первых, спрос на рабочую силу, определяемый числом вакансий (раздельно по новым рабочим местам и на замену выбывшим по причинам текучести кадров, а также по причинам, предусмотренным законом)¹.

Во-вторых, предложение рабочей силы — различные категории граждан, ищущих работу.

В-третьих, распределение рабочей силы на рынке тру­да, характеризующее способ поиска рабочего места (само­стоятельно или через службу занятости), а также прогноз: будут искать работу; найдут работу (с разбивкой по годам).

В-четвертых, численность не занятых граждан и заня­тых в домашнем хозяйстве; из них число зарегистрирован­ных в качестве безработных.

Как видим, практические работники рассматривают ры­нок труда функционально, т. е. как механизм купли-продажи рабочей силы, учитывающий соотношение спроса и предло­жения. Этим механизмом опосредуется деление экономичес­ки активного населения на занятых (покинувших рынок тру­да) и продолжающих искать рабочее место (остающихся на этом рынке), а также распределение занятых по рабочим местам (профессионально-квалификационный, отраслевой, территориальный и демографический аспекты).

Это еще раз дает основание упрекнуть сторонников рас­ширительной трактовки рынка труда в пренебрежении не только к теории, но и к практике.

Однако расширительная трактовка рынка труда, как нам представляется, не только ошибочна, но и вредна. Во мно­гом благодаря ей произошло смещение акцентов при разра­ботке всего комплекса проблем занятости. Рассмотрение все­го экономически активного населения как пребывающего на рынке труда необоснованно выпячивает проблемы обраще­ния рабочей силы как товара и затеняет главную функцию занятого населения — продуктивный труд.

Не потому ли проблема безработицы, непосредственно касающаяся менее 10% экономически активного населения, практически превратилась в главную проблему занятости, тогда как вопросы повышения эффективности занятости, свя­занные с главным предназначением более 9/10 экономически активных, оказались вытесненными на второй план. Нисколь­ко не умаляя значения минимизации безработицы, ни в коей мере не следует забывать, что именно радикальное реше­ние вопросов повышения эффективности занятости является важнейшим условием перехода от экономического спада к экономическому росту, от чего зависит будущее страны.

Людям, склонным к некритическому восприятию запад­ных идей, особенно в области экономики труда и занятости, не мешало бы вникнуть в своеобразие развития этих науч­ных направлений у нас и на Западе.

Экономика труда всегда была одной из наиболее идеоло­гизированных отраслей советской экономической науки, по­скольку затрагивала острейшие стороны экономической и социальной жизни общества. Партийные руководители, счи­тая себя высшими авторитетами в области проблем труда, весьма холодно относились к научным разработкам экономи­стов-трудовиков. Результаты исследований зачастую не на­ходили путей к практическому использованию. Поэтому мно­гие наши ученые обращались к исследованиям преимуще­ственно теоретических вопросов, в которых наша наука (эко­номика труда) оказалась продвинутой в гораздо большей сте­пени, чем на Западе. Могут сказать, что эти исследования велись, отталкиваясь от марксизма, допустившего много про­счетов. Действительно, чего стоит хотя бы одна теория клас­совой борьбы, отрицавшая саму возможность социального сотрудничества и мира, и многое другое. Но было бы неже­лательно с мыльной водой выплескивать и ребенка. Марксиз­му принадлежит фундаментальное место в истории экономи­ческой мысли, и отбрасывать все наработанное с его пози­ций было бы неразумно. Взять хотя бы теорию общественно­го воспроизводства рабочей силы, которая сохраняет свое значение и во многом является частью теоретической базы для развития экономики труда. Немало полезного и в эконо­мических работах В. И. Ленина (в частности, по истории раз­вития капитализма в России и теории империализма).

На Западе экономика развивалась по другому сценарию. Основной упор делался на прикладные вопросы, в которых, надо признать, западные ученые преуспели. К теоретическим же проблемам многие из них относятся как к «политэко-номическим тонкостям, не имеющим практического значе­ния». Поэтому не приходится удивляться, что кое-что в их подходах граничит с упрощенчеством. Именно с подобным упрощенчеством мы сталкиваемся в трактовке, рассматрива­ющей все экономически активное население как пребываю­щее на рынке труда. При этом, как можно убедиться, под­час предают забвению общепринятые азы экономической те­ории без каких бы то ни было попыток аргументирования такой позиции.

Как видим, вопрос оказался не столь безобидным, как могло показаться на первый взгляд. И в связи с этим хотелось бы заострить внимание на следующей проблеме.

В последнее время в экономических сочинениях прихо­дится сталкиваться с отказом некоторых авторов от системы исходных теоретических положений, ранее считавшихся ак­сиоматичными, но теперь, якобы, «утратившими значение». Факт деидеологизации экономической науки в умах некото­рых ученых-экономистов интерпретировался как «отмена» основополагающих понятий и категорий. Вот почему на стра­ницах некоторых наших научных изданий появляются рабо­ты, основанные на произвольных, неаргументированных по­ложениях, либо некритично воспринятых заимствованиях.

Между тем без какого-то теоретико-методологического ядра, признаваемого учеными разных научных школ и на­правлений, не может обойтись ни одна наука, в том числе экономика труда.

Реакцией на сложившуюся в экономической науке ситу­ацию, когда основополагающие принципы и система обще­признанных основ подвергаются усиливающейся эрозии, яви­лись первые шаги по созданию так называемой экономичес­кой аксиоматики, которые могли бы стать общепризнанным фундаментом для любых экономических теорий¹.

Для науки экономики труда это более чем актуально.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: