Христианская мирная конференция 6 глава

К концу 1980-х годов страх нарушить «омерту» (обет молчания у мафиози) стал ослабевать. Многие студенты не скрывали друг от друга своих «контактов» и, отправляясь на очередную встре­чу с «кумом», сообщали: «Иду к дяде». И договаривались, кто о ком что будет говорить. Лжеромантика «рыцарей плаща и кинжа­ла» испарялась: от «плаща» остались лишь обноски. А «кумовья» продолжали с серьезным видом играть в детские игры, пока не про­играли державу. И теперь из ближнего забугорья только и слышно: «Не лезьте в нашу песочницу!».

После подавления путча ГКЧП, словно в годы «борьбы с космо­политами», началось «раскрытие псевдонимов». В прессе замелька­ли агентурные клички... Особенно тяжело пришлось митрополиту Юрьевскому Питириму (Нечаеву): он стал героем авторской теле­передачи Никиты Михалкова «Перекресток». В мае 1992 г., когда Никита Сергеевич был в Петербурге, он дал интервью на тему, за­тронутую в «Перекрестке».

— В своей передаче Вы задались вопросом: почему КГБ отда­ло на растерзание своих агентов только из иерархов Православной церкви, из интеллигенции и почему в этом списке нет никого из депутатов, из правительства, хотя, безусловно, и там есть люди, связанные с органами. Вы считаете, что это своего рода предупре­ждение для тех, кто был или сейчас находится у власти: мол, если что — и про вас скажут вслух. Но, наверное, это лишь часть ответа на вопрос: кому же это выгодно?

— Это стало уже достаточно явным: движение к Церкви понадо­билось только ради того, чтобы взять власть в свои руки. А теперь ее начнут душить. Потому что несовместимо то, что делают власть имущие, с представлением о том, как должен поступать верующий человек. Это немыслимо, например, чтобы священник орал на три­буне перед огромной толпой, требуя возмездия. И если он этого не понимает, если вокруг —этого не понимают, о каком возрождении

может идти речь? Ведь все заняты гоном. Жаждой гона. Радостью от гона. А Церковь будет мешать этому. Она должна мешать гону только своим существованием. Поэтому провинциальные власто­любцы, которые во многом сейчас вершат судьбу народа без любви к нему, к этой стране, без желания даже задуматься над тем, что будет дальше, станут выступать против возрождения Церкви...

— Но Церковь — организация не только земная, но и небесная, мистическая. И многие говорят о том, что ее грехи не могут быть поставлены в один ряд с чьим бы то ни было служением тайной по­лиции. Здесь иной отсчет, и поэтому необходимо сказать всю правду до конца.

— А меня совершенно не интересует, был Питирим связан с КГБ или нет. Это его проблемы взаимоотношений с Богом, с со­вестью. Он что — преступник? Расстреливал людей? Сажал их в тюрьмы? Писал доносы? Ну, например, один священник рассказы­вал мне, что вынужден был писать проповеди в трех экземплярах. Один —себе, другой —в Синод, третий —в КГБ. И переживал это мучительно... Я же знаю, что такое «сотрудничество», в котором упрекают Питирима. Значит, тогда я тоже агент КГБ!

— Помилуйте!

— Когда едешь за границу, тебе говорят: «Слушай, Никита Сер­геевич, там будет народ. Ты скажи, что так, мол, и так. Съезд у нас был. Решения хорошие принял». Я отвечал: «Есть! Обязатель­но скажу!». Но никогда этого не делал, конечно. А офицер ставил галочку, что беседовал с таким-то, дал задание... На кого может стучать митрополит? Вы только вдумайтесь! Чем он занят? Шиф­ровками? Слежкой? Он служит утром и вечером по нескольку ча­сов, издает массу прекрасной религиозной литературы, а между этим еще в поте лица своего работает на КГБ? Тогда это просто гениальные люди.

— Недавно на архиерейском Соборе создана специальная комис­сия, которая намерена принимать обвинения в адрес духовенства в сотрудничестве с органами, но только в том случае, если они под­тверждены документально и нанесли вред Церкви.

— Я не знаю об этой официальной позиции. Но вижу, что Пат­риархия в этой ситуации ведет себя достойно. Это как раз и будо­ражит ее оппонентов. Я абсолютно уверен, что Церковь не долж­на опускаться до выяснения отношений со светскими структурами. Ведь это и есть цель власть предержащих. Но кесарю — кесарево, а Богу — Богово³⁶⁴.

В своем интервью Никита Сергеевич, в частности, заявил: «Мне омерзительна тональность всего происходящего. Мне глубоко пре­тит необольшевистское желание заглядывать в замочные скважи­ны, подымать дела и выяснять, «а что вы делали до 19 августа»? Но эта фраза «аукнулась» ему через 13 лет на страницах «Независимой газеты»: «Один известный кинорежиссер, настаивающий на своем княжеском происхождении, недавно объявил, что по примеру деда отныне становится помещиком, и купил по случаю гектаров тыся­чу в Калужской, что ли, губернии. Дело хорошее, правда, из поля зрения интервьюеров режиссера как-то выпал вопрос о том, чем занимался его отец в вынужденном временном промежутке между двумя периодами помещичьего землевладения» ⁵.

В 2000 г. помещик-патриот Никита Михалков процитировал жуткий документ, якобы рожденный в недрах американского пра­вительственного истеблишмента, о плане последовательного уни­чтожения русской национальной культуры. Оказалось, оскароносец воспроизвел цитату из романа А. Иванова «Вечный зов», вложен­ную им в уста немца-абверовца. Прав был Белинский, заметив, что у художников ум уходит в талант.

С кинорежиссером Никитой Михалковым заочно полемизирует петербургский кинорежиссер-документалист Андрей Некрасов.

В 1988 году, когда я снимал один из первых своих фильмов, «Тысячелетие» (он был как раз посвящен Церкви, Тысячелетию крещения Руси), мне приходилось близко сталкиваться с Издатель­ским отделом Московской Патриархии. Фильм был совместного англо-советского производства, причем с британской стороны было получено благословение ныне покойного Антония Сурожского, Так вот, как только у нас в Советском Союзе поняли, что в фильме за­действованы англичане, сразу проявились все кагэбэшные антенки, навыки, ужимки и прыжки православных священников. Я просто почувствовал себя в Большом доме с рясами.

Извечная тема «Художник и власть» в стране Советов зву­чала так: «Поэт и органы». В конце 1930-х годов вспоминал В.Ф.Ходасевич.

Весной 1918 г. Алексей Толстой вздумал справлять именины. Созвал всю Москву литературную... Пришел и Есенин. Привел бородатого брюнета в кожаной куртке. Брюнет прислушивался к

"Дело. 2000. 18 сентября. С. 3. Новая газета. 2007. №1. 11-14 января. С. 14.

беседам,... Это был чекист Блюмкин, месяца через три убивший графа Мирбаха, немецкого посла. Есенин с ним, видимо, дружил. Была в числе гостей поэтесса К. Приглянулась она Есенину. Стал ухаживать, захотел щегольнуть и простодушно предложил по­этессе: — А хотите посмотреть, как расстреливают? Я это вам через Блюмкина в одну минуту устрою³⁶⁶.

Это поэт. А с политиками было еще проще. Вот докладная Ежо­ва Сталину, посланная в августе 1936-го. Он рассказывает о беседе с членом ЦК Пятаковым (тот был скомпрометирован — арестовали его жену):

— Пятакова вызывал. Сообщил ему мотивы, по которым отме­нено решение ЦК о назначении его обвинителем на процессе троц-кистско-зиновьевского террористического центра. Он понимает, что доверие ЦК к нему подорвано... Вносит предложение разре­шить ему лично расстрелять всех приговоренных к рас­стрелу, в том числе и свою бывшую жену.Опубликовать это в печати. Несмотря на то, что я ему указал на абсурдность его пред­ложения, он все же настойчиво просил соощить об этом в ЦК»³⁶⁷.

Режим ломал поэтов долгих 70 лет. Окуджава — лирический по­эт, интеллигентный человек, автор и исполнитель задушевных ро­мансов, которые все слушали и все пели 40 лет. Бард, слава кото­рого, возникшая в начале 1960-х, жива и сейчас.

Впрочем, когда был подготовлен том стихотворений Окуджа­вы для «Новой библиотеки поэта» (СПб., 2001), возник скандал. Составитель включил все обнаруженное, и тут выяснилось, что в самом первом из его известных стихотворений, «Моем поколении», впервые напечатанном в калужской газете «Знамя» в отмеченный день 21 января 1953 г., упоминались не только Октябрь, Петроград и Ленин, но также Сталин. «Для моего поколения, — писал начи­нающий поэт, — высшее счастье — быть коммунистами, такими, как Ленин, такими, как Сталин».

Еще более жуткое впечатление произвело стихотворение «Ле­нин»: «Все, что создано нами прекрасного, создано с Лениным, все, что пройдено было великого, пройдено с ним... Он приходит, про­стой и любимый... »³⁶⁸ А потом были и «комиссары в пыльных шлемах...»

А теперь небольшое отступление. Не так давно в телепередаче о Константине Симонове писатель Василий Аксенов высказался в том смысле, что поэт был слишком близок к власти и Сталину. Но перечитаем открытое письмо Александру Шелепину, «железному

Шурику», наследнику Лаврентия Берии, человеку, которого тогда боялись все, даже Никита Хрущев. Это письмо было опубликова­но в «Литературной газете» 5 декабря 1962 г., в нем писатели —их список открывался фамилией В. Аксенова (Вознесенский, Войно-вич и др.) — просили КГБ взять их в помощники «по контролю» — использовать их в качестве идеологических надсмотрщиков. И кто же был ближе к власти: К.Симонов или В.Аксенов? После этого «инок честной Питирим» отдыхает...

«Период полураспада»

...Начало 1990-х годов —время, когда приоткрылись архивы, спрятанные за семью печатями. Когда была снята «пятая печать», мир «увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели» (Откр. 6, 9). Студенты на лекциях все смелее стали говорить о новомучениках и о тех, кто подводил их под расстрел. Когда речь заходила об очередном «ин­форматоре», все почему-то смотрели на одного «меченого», а тот, краснея, низко опускал голову. Отираясь при епархиальном филиа­ле ОВЦС, он рассчитывал получить место на заграничном приходе и вовремя «эвакуироваться» из страны, охваченной разрухой. Пе­решагнув через себя, он добился желаемого и вскоре «загнездился» с матушкой в сытой и благодатной Европе.

Через несколько лет, будучи на зарубежной конференции, я по­сетил этот приход и, в числе прочих, задал настоятелю вопрос: сколько лет он предполагает пробыть в «долгосрочной команди­ровке»? Ответ был предельно откровенен.

— Все зависит от бойкости пера. Пишем со «смежниками» друг на друга «телеги», и — кто кого «переиграет».

А в глазах — тоска...

... 26 апреля 1933 г. Геринг опубликовал специальный декрет, которым создавалась тайная государственная полиция — гехайме штаатсполицай (сокращ. — гестапо). 22 специальная инструк­ция предписывала всем чиновникам следить за характером выска­зываний государственных служащих и сообщать министерству о любой критике. 30 июня аналогичным распоряжением вводилась практика доносительства среди рабочих и служащих.

10 февраля 1936 г. Геринг подписал текст указа, названного впоследствии основным законом гестапо. Статья 1 этого доку­мента гласила: «На гестапо возлагается задача разоблачать все

опасные для государства тенденции и бороться против них, соби­рать и использовать результаты расследований, информировать о них правительство, держать власти в курсе наиболее важных для них дел и давать им рекомендации к действию»³⁶⁹.

Гестапо было ликвидировано в 1945-м, а «5-е управление КГБ по борьбе с идеологическими диверсиями» — на 45 лет позже. То­гдашний шеф КГБ В. А. Крючков, «нутром чуя» грядущие переме­ны, прикинулся «казанской сиротой». В интервью, опубликованном осенью 1989 г., он представил «Палату №5» этакой «тихой заво­дью».

Бывшее Пятое управление по своим штатам было одним из малочисленных в системе органов госбезопасности и занимало (в Москве, —а. А.) часть одного из административных зданий. Его упразднение в целом органически вписывается в процесс усовер­шенствования работы аппарата, которое имеет место в КГБ, так же как и в других ведомствах. Часть сотрудников этого управления ушла на пенсию, некоторые направлены для дальней­шего прохождения службы в другие подраздедения органов госбе­зопасности в центре и на местах. Создание Управления по защи­те советского конституционного строя потребовало определен-ной перегруппировки сил, которая сейчас осуществляется .

Но августе 1991-го сам Владимир Александрович уже парился на нарах в Лефортово, а «шестерки из пятерки» разбежались, как тараканы. Кто-то спился, кто-то ушел в охранники, кто-то в бизнес. Один из питерских настоятелей рассказывает: «Как-то в соборе ви­жу "кума", который "курировал" меня годами. Где былой гонор и амбиции?! С трудом устроился в турфирму; ходит по храмам, на­бирает паломников в Святую Землю... »

А другой «куратор», «разрабатывавший» духовенство (контак­ты, связи, компромат), в начале 1990-х годов принял Православие, и его крестил бывший «объект разработки». Так кто кого «разра­ботал»?

А как устроился последний председатель КГБ СССР? Когда Крючкову отмечали семидесятипятилетний юбилей, Путин был директором ФСБ. Он пригласил его на Лубянку, поздравил...

— В то время, когда он был сотрудником разведки, я не встре­чался с ним, — говорит Крючков. — Да... Но я говорил с товари­щами, которые знали его по прежней работе. Они положительно отзываются о нем.

~ Порядочный человек? Хороший офицер?

-Да. Исполнительный такой, работоспособный, думающий...

— Сейчас он звонит, советуется?

— Думаю, что мы не будем вторгаться в дела, которые долж­
ны сохранить печать конфиденциальности.

Э71

— Я все понимаю...

Кстати, о компромате. В феврале 1991 г. магаданские геологи обнаружили на сопках вблизи областного центра целые комплекты фирменных бланков... КГБ. Бланки с печатным названием ведом­ства и его угловым штампом. У кого не пробежит холодок по спине от такого, например, запроса, который можно направить на службу любого человека: «Нами проверяется (фамилию вписать). Просим сообщить возможное наличие компрометирующих материалов». И гриф— «Секретно по заполнении».

В куче можно было отыскать и бланки с грифом «Секретно, экз. единственный» и особым примечанием: «Составляется толь­ко в перефразированном виде, исключающем возможность восста­новления дословного текста». Тут же протоколы допроса, осмотра места происшествия, «выемки»...

Геологи вручили свою находку корреспонденту газеты «Мага­данский комсомолец» Дмитрию Чехову, он опубликовал об этом заметку. Что же руководители управления КГБ? Провели рассле­дование, выявили виновников утери бланков? И не подумали.

— Для проведения служебного расследования нам показалось
недостаточно тех бланков, которые передал корреспондент Че­
хов,—заявил заместитель начальника Управления КГБ по Мага­
данской области (В.Власенко). —В незаполненном виде они не яв­
ляются секретными...

В эпоху гласности народ осмелел; тем более в Магадане —там никого Колымой не запугать. Так бланки оказались на свалке. Но это только в Магадане. А по всей стране точно такие же бумажки хранили за семью печатями. Ведь бланки-то типовые...

Характерно, что в годы перестройки, когда все рушилось, охран­ные структуры «нутром чуяли», что Церковь — это духовный стер­жень общества, и что она переживет все режимы. Рассказывает кришнаит, вызванный на допрос в КГБ в конце 1980-х.

Следователь молчит, продумывает тактику допроса подслед­ственного. На чем его «прижать», чтобы «сдал подельников» ?

— Пригрозить, что выгоним из института? Так он сам от­туда ушел.

— Уволим с работы? Так он из котельной уйдет в дворники.

— Исключим из комсомола? Так он плевать хотел на этот комсомол!

И тогда «следак», наливаясь партийной злобой, задает первый вопрос: * Что оке ты, гад, Христа продал!?».

А теперь учтем одно важное обстоятельство. Законно избран­ным Президентом России, причем с высоким рейтингом популяр­ности, стал высший должностной чин ФСБ. Значит ли это, что церковная иерархия получила «полную индульгенцию» от народа за «сотрудничество с органами»? Притом, что близ здания ФСБ на Лубянке отреставрирован и освящен их «ведомственный» храм — Софии Премудрости Божией. А «мудрость — основа государствен­ной безопасности». А сестра мудрости — интуиция, а »мать интуи­ции — информация», — в «режиме фиксации»... «Все смешалось в доме Лубянском!»

А всей тайной службе покровительствует святой князь Алеке-сандр Невский. Есть и соответствующая молитва, в которой прихо­жане в погонах просят покровителя: «всех видимых и невидимых врагов низложи»...

После подавления Пражской весны (1968 г.) многим стало ясно, что режим изживает себя, и наиболее дальновидные его стражи стали использовать марксистско-ленинские заклинания лишь как «оперативное прикрытие».

Середина 1960-х годов. В один из дней владыка Никодим, по­бывавший «в сферах», возвращается в резиденцию ОВЦС в Сереб­ряном Бору. И за ужином с сотрапезниками роняет такую фразу: «Подождите, мы еще доживем до того времени, когда заседания Политбюро будут начинать с пения молитвы "Царю Небесный"«. Известно, что пророчества не всегда сбываются в деталях. Влады­ка скончался в 1978 г., Политбюро разогнали в 1991-м. Но в целом ситуация была угадана верно.

В середине 1980-х годов уже начали ощущаться «новые веяния». В конце января 1982 г. печать и радио СССР сообщили о смерти на 80-м году жизни «... после непродолжительной болезни члена По­литбюро, секретаря ЦК КПСС, депутата Верховного Совета СССР, дважды Героя Социалистического труда Михаила Андреевича Сус­лова». Через четыре дня после смерти Суслов был похоронен с та­кими официальными почестями, с какими после марта 1953 г. не хоронили в Москве ни одного из высших руководителей партии и государства. Позднее кончину «советского Геббельса» в народе на­звали «великим почином». Были и другие «антисоветские форму-

лировочки»: «Пятилетку —в четыре гроба!», «гонка на лафетах» и т. п.

Во время визита Брежнева во Францию «Сюртэ женераль» устроила генсеку ловушку: в его резиденции туалет оборудова­ли устройством для сбора мочи. Экспресс-анализ показал: Леонид Ильич — «не жилец», и надо делать ставку на преемника. (Тота­литаризм—это когда надежды миллионов на либерализацию, на реформы зависят от уровня белка в моче главы государства.)

Брежневскому истеблишменту были не нужны голод и чист­ки. Его больше волнуют дачные участки, привилегии, автомобили, зарубежные командировки, дележ казны и контроль за нарожда­ющимися потоками теневого икоррупционного бизнеса. Генсек это прекрасно понимает и непрепятствует: материя сильнее идеологии. Только следит: материя— для вершков, идеология — для корешков. Люди понимают правильно:«Народ ипартия едины. Раздельны только магазины».

Брежневне претендовал на роль теоретика, давал наказ со­ставителям его речей:«Поскромнее, поскромнее, я не лидер, я не вождь... Пишитепроще, не делайте из меня теоретика... Ну, кто поверит,что Брежневчитал Маркса?» Его личность обрастала анекдотами, аотечественную историю в шутку стали делить на три периода— допетровский, петровский и днепропетровский. Брежне­ву приписывали фразу: «С людями надо мягше, а на вопросы смот­реть ширше и глыбже». Для теоретических разработок у Брежнева был«серый кардинал» Суслов.

С 1947 идо самой смерти в 1982 г. Суслов занимал пост секрета­ря ЦК по идеологии. Главная задача — сформировать у советского человека правильное мировоззрение. В этой области у коммуни­стов инацистов была единая методика. «Вельтаншаунг» — «Миро­воззрение» — популярный в Третьем рейхе термин для обозначе­ния национал-социалистической концепции мира, нацистской фи­лософии жизни. Гитлер постоянно обращался к этому понятию в своих работах и выступлениях. В марте 1934 г. на встрече со ста­рыми партийными товарищами он заявил, что его политическая победа была не более чем сменой правительства. Только победа мировоззрения была бы истинно революционной. Национал-социа­листическая революция сумеет достигнуть окончательной победы только тогда, когда ее примут все немцы. Вот почему немецкий «вельтаншаунг» должен превратиться во всеобщее германское ми­ровоззрение. Вслед за Гитлером этим понятием постоянно поль-

зовались многие нацистские руководители³⁷². «Вельтаншаунг» ор­ганично сочетался с «Гляйхшалтунг» — нацистской политической концепцией подчинения всех сфер жизни Германии интересам на-ционал-социалистического режима⁰ .

... Перемещение Андропова из КГБ на место Суслова в Секрета­риате ЦК партии было для советских людей безошибочным знаком. Он передвинулся с шестого на второе место в партийной иерархии.

С чего началось андроповское восхождение во власти? С того, что именно он при Хрущеве помимо официальной должности воз­главлял группу «К». То есть был глазами и ушами Никиты Серге­евича.

В советские времена при всех генеральных секретарях под раз­ными названиями, но всегда существовала особая группа людей, которая осуществляла внутрипартийную контрразведку. Чаще всего такая группа шифровалась литерой «К». У Сталина эта группа информировала его честно, без малейшей общепринятой у большевиков трескучей лакировки, — о настроениях в народе, о возможных очагах недовольства, а также присматривала за че­кистами в КГБ, чтобы те не зарывались и не ставили себя при их необъятной тайной власти над партией, над самим Сталиным.

Служба «К» (нередко ее расшифровывали как «Консультан­ты», чаще по главной сфере деятельности — как «Контрпропаган­да») никогда не занималась конкретными «врагами народа» и тем более «зачистками». Эта грязная работа оставлялась для кара­ющего «меча революции», т. е. для тогдашней Лубянки. В «К» должны были лишь вовремя подать сигнал о том, что не все спо­койно в «Датском королевстве».

Когда Хрущев узнал о подготовке переворота, он вызвал к се­бе Андропова, а тот доложил, что все нормально, можно не бес­покоиться. Именно за это предательство Никиты Сергеевича он и получил от Брежнева пост главы КГБ³⁷⁴.

Но Юрий Владимирович был смертельно болен, и «андроповщи-на» закончилась довольно быстро. В те месяцы была такая загад­ка: «Почему Брежнева показывали по «ящику» часто, а Андропова редко?» — «Потому что Брежнев работал на батарейках, а Андро­пов — от сети».

Вера в безграничное насилие выдохлась, ресурсов для него не осталось. Брежневщина проваливается в пустоту между сталин­ской концепцией государства и невозможностью применять сталин­ские методы. Когда чекист Андропов попытался примерить кепку

Вождя, получилась жалкая пародия. Как выражался Салтыков-Щедрин, «от него кровопролитиев ждали, а он — чижика съел».

Один за другим скончались три генеральных секретаря: в но­ябре 1982 г.— Брежнев, в феврале 1984 г.— Андропов, в марте 1985 г.— Черненко. Председателем комиссии по организации похо­рон Андропова был назначен Черненко. Те, кто мыслил в советских понятиях власти, рассудил: ему и быть генсеком. А те, кто воспиты­вался в христианских традициях, вспоминали евангельские строки: «Предоставь мертвым погребать своих мертвецов» (Мф. 8, 22).

— Почему Черненко выступает перед тремя микрофонами?

— За один он держится, по другому ему подают кислород, а в третий ему шепчут, что говорить.

Незадолго перед смертью Черненко появился в двух мимолет­ных сценах. В одной — на избирательном участке, в другой — в сво­ем рабочем кабинете. Неподвижный до такой степени, что казался несуществующим, онсделал неуверенно несколько шагов. И стало ясно, что советскаямедицина одержала важную победу: генсек был собран и временновозвращен к жизни — он растерянно и невнятно прошептал слово «хорошо» и судорожно бросил в урну избиратель­ный бюллетень.

Потом Черненко еще раз на несколько минут вынули из кис­лородной палатки и поставили на ноги принимать поздравления в связи с его избранием в Верховный Совет. Декорации в обоих ак­тах с участием Черненко — а между ними прошло несколько дней — оставались неизменными: серо-розовые стены больничной палаты, ковер с ярким персидским рисунком, те же белые шторы, легко рас­сеивающие свет. И застывшее лицо генсека, покрытое, как маской, тяжелым слоем грима³⁷⁵.

Невозможно придумать более красноречивого свидетельства глубочайшего кризиса, переживавшегося системой. Когда скончал­ся очередной генсек, то в вечернем выпуске новостей одесский те­леведущий якобы сказал: «Вы будете смеяться, но Черненко тоже умер!».

Выборы Генеральным секретарем и очень скоро потом Предсе­дателем Президиума Верховного Совета СССР немощного, распа­давшегося на глазах Черненко — вдруг открыли глаза. Оказалось, что вот уже почти десять лет всесильную КПСС возглавляют боль­ные дряхлые старики. Долгие годы советское телевидение, демон­стрируя очередного Вождя, иллюстрировало, не подозревая этого, первую часть ленинской формулы: верхи не могут. В Москве родил-

ся анекдот: «Ты опять был на Красной площади на похоронах? — Да, у меня абонемент». Звонок в Кремль.

— Вам нужен новый генеральный секретарь?

— Вы что, больной?

— Да, и очень старый!

У Политбюро ЦК, словно Горыныча-перестарка, одна за другой отваливались головы. А когда генсеком стал Горбачев, то многие спрашивали: а на кого он опирается? Кто его поддерживает? — Ни­кто. Он сам ходит.

Потом стало популярным горбачевское выражение «новое мышление». Но это позднее. А пока —новый девиз: Гласность, Пе­рестройка, Ускорение. В народе заметили, что первые буквы три­ады складываются в еще незабытое сокращение — ГПУ, преемника ЧК, предшественника НКВД и КГБ.

Подлог и миф — что перестройка началась в марте 1985 года. Не началась ни по сути, ни по форме — даже слово такое тогда произ­несено не было. Напротив, 23 апреля 1985 г. на пленуме Горбачев говорил, что история подтвердила «великую правду ленинского уче­ния». До январского пленума 1987 г. ни о какой широкомасштабной общественной перестройке речь не шла.

Если сдвиги и начались, то лишь в политике; о церковной сфере речи пока еще не было. Трудно было ждать чего-то другого после речи Чебрикова на XXVII съезде КПСС. Глава тогдашнего КГБ, по сути, повторил репрессивную доктрину Брежнева о том, что капитализм, потерпев поражение на всех фронтах, решил-де на­верстать упущенное, одержав победу в религии и культуре. В КГБ всерьез считали, что религиозные убеждения забрасываются к нам из-за рубежа. Да чего там 1986-й, когда даже в 1987-м с гордостью транслировали по телевидению, как доблестно охраняет наши гра­ницы идеологическая таможня. Огромная овчарка, натасканная на контрабанду, яростно кидалась под вагон, и оттуда вытаскивали... Библию! Чуяла ищейка запах вредной литературы!

И вот в 1986 г. один из влиятельнейших членов Священного синода Русской православной Церкви (МП) высказал «несвоевре­менные мысли». Митрополит Таллинский и Эстонский Алексий на­писал письмо, суть которого заключалась в том, чтобы государ­ство наконец-то разрешило Церкви выполнить не только обрядовые функции, но и социальные: благотворительность и все то, что свя­зано с этим направлением. Письмо за своей подписью митрополит

Алексий направил в ЦК. Реакция аппаратчиков была незамедли­тельной. Вот цитата «Из записки отдела пропаганды ЦК КПСС о письме митрополита Алексия»: «Поскольку в письме прослежива­ется стремление повысить престиж и фактические права Церкви путем обеспечения ей некоего партнерства в отношении с государ­ством в решении социальных, экономических и культурных задач, руководству Совета по делам религий при Совмине СССР следует в беседе с автором подчеркнуть, что, соблюдая конституционную гарантию свободы совести и в традициях отделения Церкви от го­сударства, Церковь должна заниматься удовлетворением религи­озных потребностей без вмешательства в вопросы, относящиеся к политической системе советского общества». После этой отповеди митрополит Алексий был освобожден от должности управляющего делами Московской патриархии³⁷⁶.

А тем временем приближалось знаменательное событие: празд­нование 1000-летия Крещения Руси (988-1988). Такую дату игнори­ровать и замалчивать было невозможно, — партийцы чувствовали это на уровне спинного мозга. Что такое их жалкие 70 лет дик­татуры в сравнении с тысячелетием христианского государства! И, скрипя сердцем, Старая площадь в лице Александра Яковлева дала «добро» на проведение юбилейных торжеств.

Важнейшая особенность «революции» Горбачева в том, что ее совершали партийные деятели, верно служившие предшествующим генеральным секретарям. Пришло новое время, они стали пропове­довать новые взгляды. Большую популярность среди них приоб­рела евангельская история превращения Савла в апостола Павла. Легионы Савлов, бодро маршировавших в коммунизм, сделали по­ворот «все вдруг» и пошли в нужном направлении колоннами Пав­лов.

Если сравнить то, что писал Александр Яковлев до чудодей­ственного преображения с тем, что он утверждал после него, воз­никает иногда впечатление самокарикатуры. В 1972 г. он заявлял, что «самая демократическая религия» в конечном счете реакцион­на и представляет собой идеологию духовного рабства³⁷⁷. В апреле 1987 г. Александр Яковлев еще твердо стоит на позициях 1972 г., решительно отвергая любые попытки изобразить христианство как «матерь» русской культуры³⁷⁸.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: