В мой открытый рот натекла вода, и я закашлялся.

– Я… Иди сюда. – Мысль, что он так думает, была просто невыносима, особенно в сочетании со взглядом побитого щенка. Я заключил его в объятия, неизбежные как приход ночи, и он прижался ко мне.

И, конечно, послышался стук в дверь, и мы отстранились друг от друга, смущенно улыбаясь.

– Входите, – сказал он, как будто у себя в номере. Я торопливо отступил вглубь душевой, надеясь, что явится не больше одного из двух комплектов родителей, и не очень смутят Джеймса.

– Привет, дорогой. Я решила сначала заглянуть сюда, потому что ночью была гроза. Ты хорошо спал?

– Да, мама… Я спал с Мартином.

Ну, если после этого она не обвинит меня, что я увиваюсь вокруг ее сына, то не знаю.

– Вот добрая душа… Надеюсь, ты его не очень достал. Он такой милый мальчик, правда? Не знаю, как ты будешь обходиться без него, когда мы вернемся домой.

Молчание. Она не знала, что я здесь, а я не собирался выходить.

– Может, он приедет в гости? – прозвучал тихий задумчивый голос. Джеймс явно еще не задумывался о конце недели. Я, правда, и сам только недавно вспомнил.

– Может быть, милый. А теперь скорее одевайся и идем завтракать. Мы уже почти готовы, и ты же не хочешь отстать? Мартин, наверно, уже внизу. Ты, конечно, сегодня опять хочешь кататься под парусом?

– Да!!! Мы поедем на наш остров, и там будут Билли, и Роуз, и остальные.

– Ах да, у вас же новые друзья… Надеюсь, их родители не против. Как-то вас там много получается. Ты будешь хорошо себя вести?

– Мама…

– Ладно, ладно, дорогой. Поспеши, а то Мартин уедет без тебя.

Она ушла. Он прыгнул обратно под душ, ухмыляясь до ушей.

– Она подумала, что ты внизу!

Мое тело устало стоять по стойке смирно, и потребность в разрядке тоже почему-то прошла.
Я мысленно записал себе при случае взять линейку и провериться.

– Ага. Все хорошо, что хорошо кончается. Я боялся, что она зайдет и увидит меня тут голого.

– Она бы не смутилась.

– Зато я бы смутился.

– Почему?

– А тебе бы понравилось, если бы мои родители увидели тебя голого в душе?

– Подумаешь. Это же твои родители.

Я не сразу понял логику, но потом был очень польщен.

Мы все-таки вытерли друг друга. Наскоро. И он наконец отправился наверх одеваться. Я вытащил линейку, хоть и опаздывал. Никаких изменений. Ни на что другое времени не оставалось. Хотя искушение было велико.

***

Мы отплыли на остров со всей возможной поспешностью, какая только допускалась приличиями.

На воде оказалось довольно свежо, так что хорошо, что мы согласились надеть дополнительный слой одежды. Хотя ни один из нас ни за что бы в этом не признался. Я хозяйничал только на старте и на финише, а так все плавание Джеймс управлялся сам и начал демонстрировать некоторую чуткость к изменениям ветра.

Мы закинули якорь и по традиции втащили лодку на берег, хотя по возвращении она все равно будет болтаться наплаву на натянутой цепи: мы высадились в самый отлив, а когда вернемся, будет прилив.

На прохладную погоду мы не посмотрели и разделись, как обычно. Я остался в футболке. Джеймс, глядя на меня, тоже. С шортами, туфлями и полотенцем в руке мы тихо пересекли невысокой хребет острова. К нашему удивлению, на южном берегу никого не оказалось. Мы ожидали, что они успеют первыми. Потом до нас дошло, что сегодня мы явились гораздо раньше, чем вчера. Я вспомнил кое-что.

– Как твой порез?

– Нормально. Не болит.

– Дай посмотреть.

Я совсем недавно мыл Джеймса, но не посмотрел. Наверно, отвлекся на другие предметы. Царапина была еще красненькая, но затянулась и не воспалилась. Будет жить.

Для согрева, для понта и, возможно, просто уступая страсти валяться в грязи, я предложил пойти намазаться. После дождя дно размякло, и мы с первых шагов провалились по колено. Но ил был такой жидкий, что завязнуть нам не грозило. И мы в свое удовольствие покатались-повалялись. Мы кидались друг в друга огромными комками и хохотали, как помешанные. Наконец мы устали, осмотрели друг друга и снова принялись хохотать. На нас не только что голого места не осталось, но мы совершенно залепили себе шевелюры, попка у Джеймса выглядела, как будто он съел чего-нибудь не то, а наши лица утратили человеческие черты.

Заодно мы согрелись. Даже жарко стало. Мы и не заметили, как солнце начало припекать. А еще мы не заметили появления моторки, которая решила пристать к нашему берегу.

– Ложись! – прошептал я. Я мог и крикнуть, они были вне слышимости. Мы упали обратно в грязь.

– Что такое? – спросил он.

– Там лодка пристала.

– Так это они? – Он начал вставать, но я не пустил.

– Это какие-то чужие взрослые.

Он вытаращил глаза.

– А… Но… Там же все наши вещи!

– Вот именно. Быстро в укрытие, за мной.

И мы снова, как два дикаря, рванули под сень деревьев. Я чувствовал себя, как беглый каторжник, которому всюду мерещится опасность. Как представлю, что попадусь в голом виде на глаза чужим взрослым, прямо оторопь берет. А если учесть, что попадусь голый с маленьким мальчиком – подумать страшно, что они подумают.

Надо было добыть одежду!

– Сделаем вылазку за одеждой, – прошептал я. – Сможешь тихо ползти за мной?

Он кивнул, и я начал красться к опушке. Через некоторое время стали слышны голоса, и я перешел на ходьбу на полусогнутых, готовый броситься ничком в любой момент. Джеймс все понимал и делал, как я.

Судя по всему, мы передвигались достаточно скрытно, потому что скоро увидели – не очень близко, правда, – одного из визитеров, как ни в чем не бывало поливавшего дерево. Я тут же упал, Джеймс тоже. Визитер повернулся и пошел прочь. Я мысленно отметил, где стоит дерево, чтобы проползти подальше от него.

Я полз, как опытный индеец; Джеймс, молодец, тоже полз бесшумно. Наконец я осторожно высунул голову над невысоким валом из опавшей листвы и веток, скопившихся у края леса, и осмотрел берег. К счастью, оккупанты устроились на приличном расстоянии от нашей одежды и полотенец, которые лежали там, где мы их бросили. Но все же не так далеко, чтобы не заметить спасательную операцию.

Положение было отчаянное. Я оглянулся на Джеймса… а он улыбается, глаза блестят! Ребенок наслаждается приключением.

– Это не смешно! Ты, что ли, пойдешь за одеждой?

Ухмылка поблекла.

– Я их не знаю.

– Ну и нечего улыбаться.

– Ты что, не знаешь, что делать?

– А ты?

Ухмылка исчезла.

– Я думал, у тебя есть план.

– Индюк думал, – выпалил я. И почувствовал, что кроме тошнотворного ужаса перед разоблачением меня наполняет душащий гнев. Мерзавцы испохабили наш остров, а я беспомощно смотрю на это и даже не могу забрать наши вещи, чтобы избежать позора.

– А мы можем их отвлечь?

Я посмотрел на него и задумался. В его словах был смысл. Только как?

– Знаешь, как в кино, когда агент хочет, чтобы враг посмотрел в другую сторону, и бросает камень в кусты.

– Я отсюда не докину.

– Подкрадись поближе.

– А если меня поймают? Спасибо.

– Не хочешь, я сам пойду.

– Ты? А если тебя поймают?

– Я брошусь в море.

В 14 лет редко думаешь о последствиях. Но в этот раз я подумал.

– И что будет, когда ты заплывешь на глубину?

– Я… Знаешь, лучше ты иди.

Я надолго замолчал, стараясь придумать что-нибудь получше.

– Ладно, сдаюсь. Когда они погонятся за мной, сбегай за манатками и возвращайся сюда. Надеюсь, меня не поймают.

– Удачи.

***

Один-одинешенек, я крался, то пригнувшись, то на четвереньках, то ползком.

Таким голым, таким беззащитным я не чувствовал себя с нашего первого дня, когда мы еще не знали о нудистах. Как же я прятался! Провал грозил не только провалом миссии, провал означал, что меня засекут, в чем мама родила, и я максимально использовал каждое укрытие. Один раз я бросил взгляд на свое тело. Грязь подсохла, и на всех суставах появились трещины телесного цвета. Остальную поверхность усеивали прилипшие листья и прочий мусор. Бог знает что обо мне подумают, если поймают.

К счастью недалеко от того места, откуда уже были слышны разговоры, обнаружился густой кустарник. Я сжал зубы и полез в заросли. Я превозмог боль и забрался в самую глубину. И не нашел ничего тяжелого, чем кинуть для отвлечения внимания. Проклиная свою тупость, я начал пятиться, шипя под колющимися ветками. Выбравшись из кустов, я снова прислушался, но голоса стихли.

Я оглянулся. У кустов сидела женщина, задрав юбку до пояса, и смотрела прямо на меня. Одной рукой она зажимала себе рот, как персонаж мультфильма, изображающий крайний ужас. Казалось, сейчас выбежит Микки-Маус, и раздастся вопль.

Наполовину мои ожидания оправдались. Через незабываемые полсекунды со стороны берега послышался шум, а я развернулся и бросился наутек. Я больше не крался, я думал только о том, как убраться куда подальше от места моего позора. И остановился, только когда выдохся.

«Где я?» У меня было смутное ощущение, что берег был от меня где-то справа, поэтому я вернулся в бесшумный режим и двинулся прочь, хотя, возможно, дышал при этом так шумно, что маскировка теряла всякий смысл. Отдышавшись, я услышал голоса и резко остановился, прижавшись брюхом к земле.

– Говорю вам, это была обезьяна! Она была вся покрыта листьями.

– У обезьян нет листьев, у них мех. Тебе показалось от избытка воображения.

– Ничего не показалось. Она была черная, покрыта листьями и ростом шесть футов*. Листья были поверх меха.

– Будет тебе, Мэри, расскажи кому другому. Ты просто вчера перепила.

– Кто бы говорил! Я выпила меньше твоего. И я видела ее своими глазами. Она за мной… подглядывала…

– Ага, а я – король. Если она было ростом шесть футов и покрыта листьями, это было дерево.

– По-твоему, я вру?

– Я этого не говорил. Тебе просто показалось.

– Как хочешь, но я здесь не останусь. Увези меня, пожалуйста. Я хочу в паб.

– Ну Мэри…

– Я серьезно. Я в жизни так не пугалась. Увези меня отсюда. Немедленно.

– Мэри…

– НЕТ!

Молчание.

– Ладно. Идем. Мне и самому хотелось прочесать городок.

Я умудрился в панике сделать круг. Если бы не их голоса, я бы не остановился и выбежал на берег прямо к ним. Черт. От этой мысли у меня кровь в жилах стыла. А потом, как бывает, когда осознаешь, какая участь тебя миновала, на меня напал неудержимый смех. Я уткнулся ртом в локоть, чтобы заглушить звуки, и затрясся в истерическом припадке, вспоминая свой побег по кругу, и как меня назвали покрытой листьями шестифутовой обезьяной.

Придя в себя, я услышал звук отъезжающей моторки, спасающейся бегством с острова лиственных обезьян, и выполз на берег, чтобы убедиться, что они правда уехали. Когда моторка была на середине пролива, в нем показалась еще одна лодка, порядком набитая.

Я чертыхнулся – что их вдруг всех потянуло в наше заброшенное святилище? Успеваю ли я сбегать за одеждой и Джеймсом, пока лодка далеко, и с нее не видно, что я не одет? Я решил, что успеваю. Я выбрался на песок и чесанул в сторону Джеймса и одежды. Но ни того, ни другого на месте не оказалось.

***

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: