В издательстве «Лотаць» и «Звезды гор» вышли из печати 9 глава

Странно, что именно в этот день – 12 апреля, когда письмо написано, – активные члены Общества подписали прошение, сочинённое Валковским, к нашим Духовным Вождям в связи со Стуре. Учитель ведь видит каждое движение нашей мысли, нашу радость, непокой и затруднения, и Он во всём подаст свой Совет и Решение.

16 мая

Сегодня в Латвии – новое государственное устройство и правительство.[47] Политическая волна планеты наконец коснулась и нас.

17 мая

Арестован, между прочим, муж сестры моего друга, в Мангали. Можно понять переживания родственников. Он, по правде говоря, в делах партии мало участвовал.[48] К тому же – ложно обвинён. Он может потерять работу. Возможно, в связи с этими событиями и наша жизнь несколько изменится. Ещё в воскресенье мы вместе с малышкой были в гостях в Мангали, ко времени цветения сирени. Был и брат Эллы с семьёй, его взгляды на мир близки к крестьянским. Шинка этой весной устроил всё для более основательной жизни, приобрёл весь хозяйственный инвентарь, мебель и т. д. Он жаловался, что трудно себя обеспечить. Я сказал, что в наши дни абсолютно обеспечить себя материально на будущее невозможно. Всё, что мне сегодня принадлежит, завтра может быть прахом и пеплом. Обеспечить себя можно только в духе. Шинка заботился и о внешне престижной обстановке дома. Косвенно они упрекали нас, что мы бедно живём. Так думают и все другие родственники Эллы. Но что нам до этого? Что значат все почести мира сего? Какие события ещё ожидают?! Они лишат нас окончательно ноши всего тленного, они очистят нас до корней, насколько бы болезненно это ни было.

18 мая

Стуре получил новое письмо Е.И. – ответ на сообщение Валковского. Письмо зачитывали старшим группам. Е.И. рада, что Стуре избран председателем. Сердечно поздравляет. Упоминает и г-жу Иогансон как помощницу. Надеется, что и я продолжу начатую работу. Латвия ей стала близкой, ибо там жил светлый дух – Доктор. На днях и г-жа Иогансон получила письмо Е.И. о проблеме брака. В конце упомянуто о «нуклеусе», кроме Стуре и неё, упомянут и я. Это решение как продолжение письма нам, это – чудесное решение. Ибо г-жа Иогансон уже была избрана в качестве помощника председателя, к тому же – совет женщины всегда столь необходим. Пока не знаю, в каком качестве сможет практически выявляться наше взаимодействие? Ведь Стуре все дела ведёт сам, как и до сих пор, только по некоторым вопросам советуется со мной, даёт мне читать письма, адресованные ему. Стуре желает, чтобы письмо о «нуклеусе» осталось только между нами, возможно, это так и задумано, ибо важно ведь не то, чтобы другие знали, но то, сколько огненности и труда мы сможем вложить в возведение здания нашего Общества. Несомненно, Стуре делает многое. Более всего он занят кооперативом, где пытается ликвидировать недоумения и заторы. Г-жа Мисинь ушла, на её место пришла какая-то барышня-вегетарианка, так же, как и раньше, устроен стол на базаре. Есть надежда, что предприятие всё же преуспеет, хотя трудности есть большие. Жизнь самого Общества течёт медлительней. Лето – но что ещё будет? Суметь бы мне отдать Строению Будущего максимум всех своих сил! Но я всё ещё не в состоянии совершить самое необходимое. Только что закончил писать о Тагоре, начало отдал в печать. Как много напрасной энергии ушло на главу о Тагоре и Ганди! Наконец, я понавычёркивал так, что остался один лишь «конспект».

Стуре получил и второе письмо, более длинное, от Е.И. Там приводятся слова Учителя о Докторе. На уход следует смотреть так же, как на рождение. Для ясного духа уход светлый и лёгкий. Но нельзя задерживать уход ни грустью, ни лекарственными средствами, которые духу вредны. Рецепты следует хранить у нас, хотя бы копии, но с сыном надо обходиться бережно. Истинное значение этих лекарств проявится только в руках посвящённого.

Грядёт великое, каждый час дорог. 24 марта было действительно историческим днём, как Доктор и предвидел своим огненным духом.

25 мая. Пятница, вечером

Пришло письмо Н.К. на английском языке о «намечаемых линиях». Замечательная статья. Мы решили на время прекратить заседания. Этого требует военное положение. Стуре второй раз ходил говорить с префектом. Он сказал, что необходимо подать официальное заявление и план деятельности <Общества> и т. д. Конечно, это трудно осуществимо. Жаль, что не можем собираться именно в эти дни, когда наше время так дорого, когда общность особенно необходима.

27 мая

В Неделе культуры Министерство просвещения назначило моё выступление в Олайне. Я отказался. Учителя Олайны, однако, поверили, что я приеду, и уже объявили даже в афишах. Позавчера ко мне приехал учитель А., просил, чтобы я приехал. Сообщения Министерства просвещения они ещё не получили. Он своим школьникам обо мне много рассказывал, они – мои поклонники. Как тяжело было у меня на сердце! Я с радостью в сердце бы поехал, если бы не мешала мне моя речь. Это – моё испытание. Нужно было столько смелости. То, что для других так просто, для меня – тяжелейшая проблема. Я сказал, что если не найдётся других, согласных к ним приехать, то приду им на помощь. Позвонил по телефону в министерство. Уже назначили кого-то другого. Может быть, мне надо было участвовать? Ведь меня ждали. Так тяжело было на сердце! Но, быть может, всё же хорошо, что я не поехал. Что бы это дало, если бы я в напряжении прочёл <стихотворения>. Надо начинать с начала. Надо быть активным в обсуждениях, прениях и т.д. Знаю, придёт время, когда я смогу выявлять свои способности в наиболее подходящем виде. И тогда среди великих свершений и переживаний не будет более времени мыслить о личных недостатках и затруднениях. Болит сердце. Тяжко человечеству.

1 июня. Пятница

Сегодня я получил от Е.И. письмо – весть великой красоты. Какая великая красота проявляется даже там, где она говорит о каждодневных вещах! Заслужил ли я это великое доверие? Меня изумило и то, что мне доверяется присмотр за «Сокровенным Портретом», который хранится в отдельном шкафчике в помещении Общества. И ещё иные слова. Я писал ей о своих планах, особенно о журнале. Теперь – ответы от неё. Это следовало бы делать, притом – спешно, но нет сотрудников. И у меня самого мысли ныне работают столь медлительно. Или это чуждые токи, или весенняя усталость. Хочу, хочу, всем сердцем хочу работать и бороться. Я жажду ясного, полного вдохновения, сознания. Так много доверия, стыдно так мало свершить. И мой друг – утомлена, я её сменяю по ночам у малышки. Придётся ехать на взморье, перемена места полезна. Е.И. снова и снова напоминает: берегите здоровье!

Постоянно слежу за событиями в Латвии и на всей планете. Что же принесёт день завтрашний?

7 июня. Четверг

Вчера было заседание правления, сегодня – общее собрание. Таких будет ещё два, согласно позволению префекта. Стуре читает из «Агни-Йоги», объясняет по-русски и по-латышски.

16 июня

Неожиданность: удалось заключить договор с Раппой на издание идейной антологии. Раппа сам мне предложил. Пришло наконец и моё время. Как часто, к огорчению моему, я был отвергнут, хотя мои книги покупались очень хорошо. Но теперь духовное содержание делается популярным среди молодёжи. Я всем сердцем радуюсь этому.

2 июля

В минувшее воскресенье мы переехали в Меллужи. Это дело опять нас вымотало. Слишком поздно додумались мы искать дом для дачи. И находчивости у нас не хватает. Столь часто повторяются у меня испытания на внимательность и прозорливость, и я никак не исправлюсь. Первая квартира, которую мы сняли, находилась рядом с помещениями хозяйки, которой не нравилось, что мы рано встаём, и она попросила нас уйти. Во второй квартире – иная напасть: слишком близко была железная дорога и автомобильный гараж. Неприятно, но пришлось удалиться. Что же лучше способно лечить нервы, если не тишина? На взморье я переехал в основном из-за Эллы. Сам я ощущаю, что «солнечные ванны» мне не годятся. После нескольких попыток у меня болела спина и я чувствовал себя разбитым. Не знаю, связано ли это с центрами? Начал купаться в море, но по поводу его влияния на меня ещё выводов не сделал. Вода уже тёплая. В спешке и в усталости сняли мы третье жилище, в конце улицы Калею, в лесу. Помещение приятное, такого у нас на лето ещё не было, мы привыкли ютиться в хибарках. Однако великое неудобство состоит в том, что далеко от моря и дорога пыльная. Когда мы его выбирали, нам так не казалось. Разумеется, я сам каждый день с радостью повезу коляску, лишь бы только мой друг привыкла здесь ходить. Опять вначале было ей тяжело с нервами. Где же покой? И есть ли он где-то? И ныне уже не мирное время. Мы теперь в состоянии войны. В самом средоточии яростной, свирепой войны. Как же ещё надеяться на мир? Такие токи пронизывают душу! Всеми силами приходится отгонять хаос. Даже такая мелочь: вчера я начал «курс» клубничной диеты, поел витамины в несколько неспокойном состоянии и – внезапно разболелась голова. Учение ведь говорит о великом, чудесном значении витаминов. Неделю дежурил в Риге. Затем пять недель буду в Меллужи.

Вчера Стуре прочёл мне новое длинное письмо Е.И. Только в молчаливом изумлении можно слушать её письма. Где ещё встречалась такая царственность духа? Она начинает с того, что выражает радость по поводу перемен, происшедших в Латвии. Если вначале национализм может выявляться узко, то впоследствии он примет более широкие, общекультурные масштабы. Далее замечание – не вдаваться напрасно в полемику с ортодоксальными священниками. У меня осталось в памяти: «Законов столько, сколько ступеней сознания». Сам Учитель доверяет Стуре вести все группы в Балтии. От всей души я пожал ему руку. Он духовно растёт. Я тоже сближаюсь внутренними узами дружбы и любви с ним. Прежние недоразумения прояснились. Стуре теперь сам встречается с молодым доктором по делу рецептов, совместно расшифровывают названия растений. Он много думает о делах Общества. Посещал и «великих государственных деятелей». Переписывается ныне с заграницей. Ему поручено и следить за деятельностью Тарасова в Париже, так как тот стремится играть не ту роль, которая ему в данное время подобает. Стуре должен информировать о своих наблюдениях в других государствах. В конце письма отрицается возможность принять заново в Общество Алексеевых. Я так и думал. Приближаются грозные события, следует быть готовыми.

В ближайшие дни получу из печати книгу о Тагоре. Как долго всё это шло, как много энергии вложено в эту книгу. Конечно, благодатна и такая работа. Сквозь черты Тагора просвечивает многое и из Учения. И читатели смогут как-то проникнуть в Мудрость Востока. Однако всё это следовало завершить гораздо раньше. Жаль, что я ещё не начал работу о Рерихе. Это – моя первоочередная и святая задача. Напряжённо перевожу «Иерархию». Также много времени требует антология. Одного опасаюсь: где же мне набрать 300 стихотворений? С изумлением ещё раз убедился в великом духовном убожестве нашей литературы.

12 июля

Меллужи, ул. Калею, 29 а

Я рассчитывал, что лето даст покой и полёт вдохновения. Всё ещё ощущаю тяжкие токи чего-то неизвестного. После перерыва ещё два раза купался в море, сегодня опять болит спина. Придётся прекратить купания, хотя вода не холодная, так же как пришлось отставить и «солнечные ванны». Много я размышлял, какие указания были бы в Агни-Йоге по такому поводу. Холодная вода годится только для ног и рук. А где граница? При чтении «Мира Огненного» для меня прояснились и иные практические указания. Например, валериан следует принимать ежедневно, систематически. И всё же на каждом шагу встречаю указания, что все материальные средства, вся пранаяма возмещается одной Огненной Мыслью, одним импульсом устремления. Наша дочь временами очень неспокойна, и всё это воздействует на нервы моего друга. Элла уже третью неделю ежедневно купается в море и т. д., но улучшения пока не вижу. И это меня часто угнетает – что не могу своего друга освободить. Она сегодня сказала, что её иногда одолевают сомнения относительно Учения. Мне так тяжело это слышать. Ей нужно было бы ещё больше читать, слиться всем своим духом, всей своей сущностью с Учением. Мне каждая строка Учения зажигает сердце. Всё же я чувствую в своём друге такое нравственное величие: сколько раз она мне говорила – «человек не должен о себе думать, каждое мгновение надо думать только о другом». Ныне она вся посвящает себя ребёнку. И всё-таки ещё и ещё раз повторяются моменты, когда беспокойство, а также сомнения в Йоге разрушают в ней цельность мышления и самодисциплину. Но я предчувствую, что этот непокой и сомнения скорее результат её нервности, ведь наряду с этим часто она так горела к Учению! Как часто мы вместе читали и мечтали о Новом Мире! Всем своим существом она – дитя Нового Мира. Но стихии эпохи касаются и её, измученную, но я верю всем сердцем, что придёт и для нас время нового, гармоничного, высшего полёта.

10 августа. Пятница

Так скоро миновало лето! Я несколько раз был в Риге, таскал пуды книг. По-настоящему включусь в работу на следующей неделе. Антология меня измучила. Систематическое мышление и писание даёт отдых, но перелистывать в спешке сотни книг, журналов, воспринимая на лету зачастую только по предложению, – разве это не граничит с хаосом? По этой или по иной причине, но в последнее время нередко опять ощущаю натиски токов. Возможно, что нечто, связанное с центрами; вчера, к примеру, так начало давить спину. А иногда так трудно укрощать свои мысли. Как бы то ни было, я ознакомился с «Миром Огненным» и «Сердцем» и знаю, в середине каких великих битв мы находимся. Сознательные люди более всех втянуты в это сражение, и надо быть осторожным и внимательным к каждому своему движению и мысли. Моё самое пламенное желание – зажечь своё сердце огнём Учителя. Моя сокровенная молитва: «Помоги не пройти мимо труда Твоего». Недавно началась большая жара, она тоже утомляет. В последнее время я довольно часто купался в море, ибо вода тёплая, но не полагается ли полностью остерегаться лучей солнца, даже на то мгновение, когда идёшь в море? Я написал Шибаеву. Недавно получил от него сердечное письмо и открытки. Также на прошлой неделе вечером явился Стуре с сыном, прочёл мне письмо Е.И.: она отвечает в нём и на моё письмо, некогда писать отдельно. Оказывается – верно, что «Иерархию» следует издать более спешно. Я перевёл уже 57-й параграф, но приостановился, желая поторопиться с антологией. Ах, эта антология! Я был бы счастлив, если бы она действительно несла какое-то благословение людям! Но вряд ли она получится такой, как я желал бы её видеть. Не хватает ещё почти 100 стихотворений, хотя я просмотрел все книги стихов, журналы, даже подшивки газет за несколько лет. Когда я читал, всегда и неизменно меня поражала великая духовная бедность нашей поэзии. Даже идейные, например П.Эрманис, мало понимают закономерности космической гармонии, и в его стихах наряду с духовными взлётами встречаются совсем наивные ошибки или заблуждения. Зачастую одно предложение или даже слово портит всё хорошо задуманное строение. Но именно поэты считают себя пророками и законодателями. Однако что же сказать о многих наших поэтах, которые открыто в ряде своих стихов именно восхваляют хаос. Жутко вообразить такое, тем более что некоторые из них уже причислены к популярным среди молодёжи.

Когда бываю в Риге, непременно встречаюсь со Стуре. Мы стали друзьями. Я научился уважать его. Жаль, что поначалу в Обществе сгрудились мелкие недоразумения. И я тогда ещё не проникся им поглубже. Конечно, ошибка Стуре в том, что он часто вёл себя непедагогично, но он от души желает исправиться, и мне видится, что за последние месяцы он сильно вырос. И Учитель его высоко оценил; он уже избран на столь ответственный пост. Он поедет в Литву и в Таллин. В последнем – ситуация тяжёлая; во главе Общества оказались личности, о которых уже Доктор предупреждал.

21 августа

Лето кончилось. Послезавтра уезжаем. Последние недели измучили меня. Что это были за токи? Но будет хорошо! Моё желание – глубже сердцем расцвести навстречу Учителю. И дни проходили издёрганно: занимался малышкой, читал второпях стихи. Мог бы больше сделать. Но всё-таки – всё хорошо! Кроме Стуре, из членов Общества посетили нас Ламберт, Винкалн, Аида Виестур с Принцисом и вчера – Залькалн. Поздно вечером явилась и служанка Зенты – Раса. Мой друг была в восторге от её духовности. Я её и раньше знал, она раскрыла мне свою душу, в том числе и по поводу условий работы у Зенты. Она уже решила уходить, но ныне летом сблизилась с одной одухотворённой немкой, которая близка нашему Учению. Последняя обладает какими-то способностями ясновидения, и она советовала вернуться к Зенте и служить ей, так как всё равно долго там оставаться не придётся. Насколько широким, умным и чудным духом является Зента, настолько в домашней жизни она показывает себя очень слабым психологом. Она никогда не сближалась со своими служанками, в которых зачастую сияет такая духовность; быть может, для неё было бы хорошей школой поучиться у них. Она относится к ним прилично, но не педагогично. Однако хорошо, задача человека ведь служить, не требуя себе ничего.

В ночь с 19 на 20 августа я видел сон, который мне показался столь важным и сильно взволновал: я получил от Е.И. письмо, где она пишет: «Если человечеству удастся счастливо миновать 22 февраля (очевидно – следующего года) хоть на один день (то есть, как я понял, хоть бы на один день после этой даты), оно будет жить лучше, чем до сих пор, тогда Земля не погибнет, в противном случае она может...» Читая это во сне, я испытывал чрезвычайно торжественное волнение. Получая или читая это письмо, кажется, я месил тесто или давил ягоды и обе мои руки были заняты. Я хотел об этом рассказать и Элле. Мысленно я сожалел, что так мало я сделал хорошего, что и монографию о Рерихе не написал. Неужели в самом деле эта дата будет критической для человечества? Или это относится только к моей жизни? Я стал внимательным к своим снам, записываю их, ибо уже несколько исполнилось. Интересно отметить, что незадолго до поездки на взморье меня во сне упрекали за отсутствие наблюдательности. В самом деле, если бы этой наблюдательности было больше, то я был бы осторожнее, выбирая квартиру на лето. В эту же ночь я видел ещё другой сон, нечто похожее на сказку, я путешествовал по миру вместе с Н.К. Он был полон отваги и находчивости. В каком-то месте по его предложению меня избрали королём. В тронной речи я привёл цитату из поэзии Райниса: «Доброе сердце есть начало всего».

24 августа. Пятница

Стуре сегодня вернулся из Литвы, куда ездил в прошлое воскресенье в гости к Серафинене в Палангу, чтобы заложить основы нового общества. Был и в Каунасе у министра иностранных дел с просьбой, чтобы не препятствовал учреждению общества Рериха. Также посетил Вольтера с предложением создать секцию Знамени Мира Рериха при Обществе сближения народов Литвы и Латвии. Вернувшись, он получил от Е.И. предлинное письмо (от 8. VIII. 34), которое сегодня утром мне прочёл. Какое богатство души и величие духа! Заботится об отдыхе других, когда сама днём и ночью в напряжённейшем труде. В письме много прекрасных философских мест. Жизнь земная настолько же реальна, как и жизнь на других планах, здесь даётся опыт, а возможность развития в более тонких мирах зависит от жизни здесь. «Все миры столько реальны, поскольку сознание наше может вместить условия их». Истинный человек есть сознание, ибо сознание ткёт оболочку. Е.И. против психизма, ибо в наши дни увлекаться астральным миром очень опасно. Сколько случаев, когда психизм, равно как и чрезмерная пранаяма, доводили до болезней и смерти. Современная астрология даже в Индии не на высоте. Познание энергий дано только редким ученикам. Е.И. призывает организовать при Обществе группы по интересам – искусства, науки и т.д. Также призывает заполнить время качеством рукоделия – это содействует развитию воображения и может вести к вратам Огненного Мира. Дальше – чрезвычайно важное: Общество под защитой Учителя будет существовать только до тех пор, пока будет сохранена неприкосновенность цепи Иерархии – Учитель, Елена Рерих, Николай Рерих. Приходит время огненного очищения. В синтезе Владыки Майтрейи все Лучи. Шамбалы Владыка, Ману шестой расы, Кришна, Сергий. Чудесные, невыразимо возвышенные слова. Позволительно ли моему перу возвещать это? В искажении истинных понятий об Учителях много виноват Ледбитер, который назван «вреднейшим». Труднее всего миру понять дисциплину и Иерархию, поэтому Учителя и покинули Теософское общество. Истинно, безгранично важное письмо. В конце письма Е.И. просит проинформировать её о Мауринь Зенте, которую г-жа Иогансон предложила назначить руководителем женского движения в Латвии. Я рассказал Стуре: её великий идеализм, самоотверженность наталкиваются на преграду – она ещё не принимает идею перевоплощения. Но как же можно строить здание без фундамента?! Стуре отвечает: главное не идеи, а духовность. Но ведь не может быть духовного полнозвучия, если нет всеохватывающего подхода к Космосу, если не найден в нём абсолютный смысл. Руководителю особенно необходимо идейное полнозвучие, кто же может усомниться в этом? Зента наш друг, охотно мы видели бы её среди нас, она принесла бы большую пользу, но ведь её волю и веру нельзя ломать.

Вчера мы переехали из Юрмалы. У моего друга новые задачи и новые условия. Оставалось бы только у неё время для себя и Учения.

4 сентября. Вторник

Сегодня утром я отдал Раппе рукопись своей антологии «Красота духа»[49]. Я интенсивно работал два месяца. Не оказалось бы это время потерянным, принёс бы этот труд благословение. Иначе придётся жалеть, что многие, ещё более важные работы остались несделанными. В этом труде помогала мне и мой друг: переписала стихи, перечитала, обсуждала, через её контроль прошли все стихи. Хорошо хотя бы то, что может работать в сотрудничестве. Как было бы прекрасно, если бы мой друг была крепка нервами. Но кажется, что ожидаемого отдыха на взморье она не обрела. Состояние усталости нервов повторяется. Что же делать? Доктор так ясно это предчувствовал, неоднократно предлагал нам нанять служанку. Мы всегда ждали, когда же освободимся от долгов. И казалось, придут новые перемены в нашей жизни, и придётся переехать в Ригу. Перемены ожидаются и на моей работе. Было бы только больше сил!

В субботу я отослал Асееву воспоминания о Докторе на русском языке. Это труд, над которым много передумано. Надо спешно писать о потустороннем мире в интерпретации латышских народных дайн. В связи с этим я послал письмо Э. Вольтеру в Каунас с вопросом: как литовцы рассматривали идею перевоплощения? Раппа согласен издать второй раз сборник моей поэзии, а также и очерки. Но как это всё успеть, когда и дома остаётся мало времени?

7 сентября

Вчера утром Стуре прочёл мне новейшее письмо Е.И. Слова Учителя: «Такое напряжённое время, нужно имя Рериха держать "выше высшего"». И членов Общества следует оценивать по тому, как они относятся к Н.К. И у Стуре новое задание от Учителя: проследить за состоянием в Эстонском обществе, где во главе ныне не очень желательные люди. Поручения для Стуре становятся всё более ответственными. Но вместе с поручениями растут и его силы.

К вечеру я посетил Клизовского в Агенскалне. Этот тихий русский мыслитель, член нашего Общества, имел великое дерзновение. Ещё в то время, когда Доктор и мы предполагали, что пока не наступило время пропагандировать Учение, он начал писать книгу об основах Учения и послал первую главу книги Е.И. Результаты были чудесными – через некоторое время пришло письмо от Е.И. и одобрение Учителя. И теперь он шлёт главу за главой и получает их обратно с широкими пояснениями и правками Е.И. Ведь действительно, разве его труд тем самым не приобретает наибольшее благословение и поддержку? В некоторых письмах Е.И. отмечала, чтобы он давал читать и мне. Многое, очень многое новое и поразительное раскрывается! Многое совсем иначе, чем учили теософы. В двух последних письмах Е.И. говорит о серьёзности Эпохи. Христос предсказал Судный День. Но он вовсе не говорил, что этот Судный День не может стать вообще концом нашей планеты. Могут быть ограниченные катаклизмы, но может быть и намного печальнее, если человечество в последний момент не одумается, если часть человечества в последнее время не придёт на помощь Воителям Света. Конечно, один лишь Архат может регулировать согласованность целых областей Земли, охранять их от катаклизмов. Но вся планета кармически связана со свободной волей человечества. От неё зависит, быть или не быть эволюции. Сказано также, что случится с группами людей различных уровней сознания, если планету постигнет печальный конец. Решение состоится в 40-е годы. Приходит на ум пророчество Н.К. в русской газете «Возрождение» (11.VII), что в 1936 г. начнётся война между Россией и Японией. Если так, то какие же адские силы опять будут выпущены в пространство! Истинно, время серьёзное, важнейшее.

Далее Е.И. пишет об универсальности сути Учителя, пишет то же, что и в письме Стуре. Законодатель и огненный очиститель. Очищение огненное близко. Христос не был тот Мессия, которого ждали евреи. У него была своя особая миссия. Мессия объединит всю планету.

Видения Доктора об уменьшении пищи шли от Учителя. Иначе его ослабевший организм сдавал бы ещё больше. Также моё убеждение было, что эти видения дали ему духовную силу. Эти слова Е.И. заставят замолчать маловеров.

Письмо о Началах я получил с собой на дом. Оно столь важно, что хочу глубоко всё продумать. Нечто подобное было в письме г-же Иогансон о браке, которое она нам читала.

Вечером мы сходили к Буцену, у которого здесь же, недалеко, в Агенскалне свой дом. Познакомился я с его дочерью. Примечательно, что она писала кандидатский труд об интересном, хорошем поэте Пасколи. Она – человек духовный, надо бы ей приблизиться к Учению.

Сегодня утром сдал Раппе исправленный экземпляр рукописи «Прекрасной душе». Он рассказал, что его молодая жена является поклонницей моей поэзии. Подарила ему экземпляр со своими заметками. Это чудесно, ибо женщина – вдохновительница мужа. Однако о моих очерках он сказал, что теперь их издать невозможно. Опять победил холодный расчёт, но возможно, что ошибочно, ибо мне кажется, что мои монографии о писателях молодёжь бы приобретала. Быть может, что так и лучше, иначе опять всё это задержало бы ту работу, которая теперь для меня существеннее.

10 сентября. Понедельник

Вчера состоялось бракосочетание моего брата с Э.Б. у проф. Кундзиня. О свадьбе он поведал нам только за два дня, и для нас всех это было великой неожиданностью. Я ему от души желал семейной жизни, уже давно говорил ему это, ибо семья сдерживала бы проявления его наклонностей. Жаль, что мать[50] недовольна, потому что он не повёз её посмотреть невесту, а поехал сам. Конечно, это была ошибка, но огорчаться этим не стоит, надо радоваться, хотя можно понять и материнское сердце. Вечером вместе с новобрачными мы были в ресторане Римской гостиницы, но такое шаблонное веселье в алкогольном угаре для нас скорее было мучением, чем удовольствием.

12 сентября

Вчера меня пригласила г-жа Драудзинь переговорить с г-жой Мисинь. Последняя намерена писать в Индию, жаловаться на Стуре. Первый вопрос, который Мисинь задала мне: «Скажи, ты тоже считаешь меня одержимой?» Я сразу сообразил, к чему она клонит. Однажды Стуре мне бросил о ней такую фразу, разумеется, я дальше не распространял это. Он то же самое ещё кому-то из членов Общества говорил. Мисинь говорит: как ей жить, если такими слухами её окружают?! Конечно, мне уже раньше это было очень больно. Стуре временами бывает очень уравновешенным, но иногда – опрометчивым. Кому же, как не ему, надо было сознавать великую ответственность за каждое слово и мысль. Мы говорили два часа. Я её успокаивал и ободрял. Если у Стуре есть недостатки, то надо видеть в нём и хорошее, поддерживать именно эти его свойства, воспитывать его. Хотя бы из-за того, что сам Учитель ему доверяет. Мисинь вытаскивала опять старые, наболевшие проблемы. Я уверял, что Стуре за лето основательно вырос. Конечно, Стуре совершил ряд ошибок, но кто же без них? У самой Мисинь характер ещё слаб, она всё ещё не может подняться над личным. Своей душевной слабостью она вредит нашему Обществу. Конечно, всем сердцем она желает добра. Величайшее испытание в её жизни выявилось в отношениях со Стуре. Ей это выдержать было трудно и по той причине, что, кажется, и Стуре своё сердце не всегда открывает для чувствознания, чтобы поступить тактично. Больно было ко всему этому прикасаться и по той причине, что я был уверен, что за лето всё уже зажило.

*

Надо ли указывать самой Мисинь на её ошибки? Как часто ей самой не хватало такта. Зачем на этом застревать? О другом человеке надо думать только хорошее. От души надеюсь, что и Мисинь преодолеет себя.

26 сентября

Опять три дня я прожил привязанным к давно напечатанной книге «Знамя Сергия Радонежского». Весной мы отослали в Америку большое число экземпляров, но возникли осложнения. Так, будто бы не было свидетельства консула. Угрожает нам большой штраф. Отправку книг я доверил Ренцу, но он этого не разузнал. Теперь я с трудом отослал свидетельство, но не знаю, написано ли соответственным образом и не будет ли поздно? Так, сложности вокруг «Знамени Сергия Радонежского» не улегаются. Ещё следует отметить, что одна страница из рукописи осталась в Индии, её прислали только этой весной, и мы, в качестве вкладыша, летом её напечатали.

Раппа просмотрел антологию и, кроме нескольких стихотворений, признал хорошей. Просматривал вместе с женой. Грин, наоборот, боится за «левизну», как бы это не бросилось в глаза представителям нашего правительства. Что там «левого»? Конечно, представленные левые писатели слабы, я сам имел сомнения; может быть, что-то выбросить? Но человечность и Новый Мир – основа духа всего будущего. Разумеется, Грин возражал не против вышеуказанного, но вообще подошёл скептически. Дальше дебаты у нас возникли по поводу сборника моих стихов. Раппа ведь обещал выпустить второе издание. Грину, похоже, это не нравится. В качестве компенсации он обещал издать очерки. О стихах он открыто высказал свой приговор: во-первых – это слепая фантазия. Что я около 30 раз упомянул слово «душа», около 50 – «дух». Что я под этим понимаю? Не путаю ли понятия? И далее – как может быть у духа и у души тело, у сердца – уши и т. д. По поводу этих аргументов я долго спорил. Грин совершенно лишён религиозных переживаний. Свои стихи теперь отрицает. Единственное своё стихотворение «Костёр» он сам выбросил из антологии. Я сказал, что в религиозно-духовной плоскости есть такие же понятия, как и в материальной. Душа и дух есть прообразы материального. Мы ведь не можем представить душу как нечто абстрактное, но ассоциируем её с какой-то формой. Грин говорит, что надо писать так, чтобы можно было установить контакт с психикой читателя. Надо слова употреблять в настоящем значении. Как, к примеру, «зерно духа» может воспламениться? Я сказал, что зерно духа – это мысли, которые высеваются в пространство наподобие зёрен сеятеля-крестьянина. И если материальные зёрна прорастают долго, то духовные зёрна, которые в своей сути огненной природы, раскрываются внезапно. Разумеется, Грин всё это понять не может, поэтому спорить бесполезно. Он сказал, что в конце книги стихов следует дать аннотацию словаря моей терминологии. В качестве второго недостатка он отметил, что я кружусь вокруг немногих тем. С этим я согласился, говоря, что широта способностей или воображения – от Бога, стало быть, этого мне не дано.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: