Порабощение гражданина государством.

Основой государства-города являлась религия, а внутреннее устройство его было подобно церкви. Отсюда — его сила, а также его всемогущество и безграничная власть над его членами. В обществе, основанном на таких с. 419 началах, личная свобода не могла существовать. Гражданин во всех отношениях и без всяких оговорок принадлежал государству и был всецело подчинен ему. Религия, породившая государство, и государство, поддерживавшее религию, оказывали друг другу помощь и составляли как бы одно целое. Эти две вступившие в союз и слившиеся силы приобрели почти сверхчеловеческое могущество и поработили себе равным образом и душу и тело человека.

Зависимость распространялась на все стороны человеческого существования. Тело грека принадлежало государству и было вручено его защите. Состояние его всегда находилось в распоряжении государства. Если государство испытывало нужду в деньгах, оно могло приказать женщинам отдать ему свои драгоценности, кредиторам — передать ему их закладные, собственникам оливковых деревьев — уступить ему бесплатно добытое ими масло.

Это всемогущество государства распространялось и на частную жизнь. Во многих греческих государствах мужчине запрещалось оставаться холостым. В Спарте наказание нес не только тот, кто не вступал в брак, но даже и тот, кто женился поздно. В Афинах государство могло предписать быть деятельным, в Спарте — ничего не делать. Тирания государства доходила до вмешательства в мельчайшие подробности частной жизни: в Локрах мужчинам по закону воспрещалось пить чистое вино, в Милете и Массилии это запрещение касалось женщин. Законодательные постановления относительно одежд были обычным явлением в каждом городе. Законодательство Спарты устанавливало женские прически. В Афинах законы воспрещали женщинам брать в путешествие более трех платьев. В Родосе запрещалось бритье бороды, в Византии закон наказывал штрафом людей, державших у себя дома бритву; в Спарте, наоборот, требовалось сбривать усы.

Государство пользовалось правом не допускать существования граждан с безобразной наружностью или калек. Оно могло приказать отцам, у которых родились с. 420 уродливые дети, умертвить их. Это постановление находится в древнеспартанском своде законов. Нам неизвестно, существовало ли оно в Афинах. Мы знаем только, что оно было включено Аристотелем и Платоном в их идеальное законодательство.

Плутарх и Руссо¹⁶ приходили в восторг от одной черточки в спартанской истории. Когда Спарта потерпела поражение при Левктрах, многие из ее граждан погибли. При этом известии родственники погибших должны были являться публично с веселыми лицами. Мать, узнавшая, что сын ее избег гибели и скоро будет с нею, проявляла печаль и плакала. Та же, которая получала известие, что она не увидит больше своего сына, выражала радость и обходила храмы, принося благодарность богам. Какова, следовательно, была власть государства, если оно требовало извращения естественных чувств, и требованиям этим покорялись!

Государство не допускало проявления равнодушия к его интересам. Философ, человек науки, не пользовался правом жить вдали от общественных дел. Он должен был участвовать в голосованиях и выполнять обязанности должностного лица, когда наступала его очередь. Государство не разрешало гражданину в эту эпоху частых общественных смут занимать нейтральное положение: он должен был сражаться с той или другой партией. Люди, желавшие оставаться в стороне от партий и пользоваться покоем, подлежали по закону суровым наказаниям с лишением права гражданства…

В Греции не существовало свободы вероисповедания. Каждый человек обязан был верить в богов своего государства и поддерживать его религию; богов соседних государств и городов можно было презирать и ненавидеть. Свобода верить или не верить предоставлялась человеку только относительно богов, носящих общий или всемирный характер, как, например, Зевс-Небожитель. Сомнения же в Афине-Палладе, Эрехтее или с. 421 Кекропсе совершенно не допускались: это почиталось великим нечестием, наносившим одновременно удар и религии, и государство сурово карало его. За такое преступление Сократ поплатился жизнью. Древним была совершенно чужда свобода мысли применительно к государственной религии: каждый был обязан сообразоваться со всеми правилами культа, участвовать во всех процессиях и в священных трапезах. Те, кто не принимал участия в религиозных национальных празднествах, подлежали, согласно афинскому законодательству, наказанию.

По отношению к гражданам государство пользовалось не только правом привлекать к судебной ответственности, как в наших современных государствах. Оно могло карать и людей ни в чем неповинных только на том основании, что этого требовали государственные интересы. Аристид¹⁷, конечно, не совершил никакого преступления, его даже не подозревали в этом, но государство имело право изгнать его со своей территории только по тому соображению, что своими добродетелями он приобрел слишком большое влияние, и если бы захотел, то мог бы сделаться опасным для государства. Подобное изгнание называлось остракизмом. Это учреждение свойственно было не только Афинам, его можно видеть в Аргосе, Мегаре, Сиракузах; Аристотель дает указание, что оно существовало во всех греческих государствах-городах с демократическим устройством. Остракизм не был наказанием, но являлся мерой предосторожности государства против гражданина, которого оно подозревало в возможности причинить ему когда-нибудь беспокойство. В Афинах можно было подвергнуть человека преследованию и присудить к наказанию за отсутствие гражданских добродетелей, т. е. за недостаток любви к государству. Лишь только дело касалось интересов города, то жизнь человеческая не была обеспечена ничем.

С. 422 Таким образом, среди всех человеческих заблуждений особенно ошибочной является мысль, что в греческих государствах человек пользовался свободой. Эллин не имел даже представления о ней и не предполагал, чтобы по отношению к государству и его богам можно было обладать какими-то правами. Государство неоднократно изменяло форму правления, но сущность оставалась более или менее та же самая, и всемогущество его нисколько не уменьшалось. Правительство могло называться поочередно монархией, аристократией, демократией, но ни одно из этих превращений не давало людям настоящей личной свободы. Пользоваться политическими правами, подавать голос, назначать должностных лиц, иметь возможность сделаться архонтом — вот что называлось свободой, но порабощение человека государством от этого не уменьшалось.

(Fustel de Coulanges. La cité antique, кн. III, гл. XVIII).

Общественные трапезы в Спарте.

Нигде общественная дисциплина не была так строга, как в Спарте. Государство там устанавливало распорядок жизни граждан до мельчайших подробностей. Оно запрещало им, например, всякий труд, всякое прибыльное занятие. Оно стремилось, чтобы спартанец думал только о своих гражданских или военных обязанностях. Оно возлагало на него даже обязанность обедать сообща с другими.

«Общественные трапезы», говорит Плутарх, «лакедемоняне называютфидитиями. За каждый стол садилось около 15 человек… Каждый из сисситов¹⁸приносил ежемесячно медимн ячменной муки (78 литров), восемь хой вина (39 литров), пять мин сыру (3 килограмма), две с половиной мины фиг и несколько денег для покупки других припасов. Кроме того, когда кто-либо из граждан приносил жертву, он посылал в с. 423 сисситий первые принесенные в жертву части, а кто ходил на охоту, посылал часть добычи.

Если кто опаздывал за жертвоприношением или на охоте, тому было дозволено есть дома; все прочие должны были присутствовать за общественной трапезой. Долгое время спартанцы точно сохраняли этот обычай; когда, например, царь Агис, возвратившись из одного похода, во время которого он одержал победу над афинянами, желая пообедать вместе с женой, послал за своей частью, полемархи ее не отпустили.

Дети тоже посещали сисситии; их водили туда, как в школу, где они должны были учиться мудрости. Там они слушали разговоры об общественном устройстве и, имея перед собой наставников в уменьи держать себя, привыкали шутить, насмехаться без грубости и переносить насмешки хладнокровно…

Старший из членов сиссития говорил каждому входящему, показывая на дверь: “за эту дверь не должно выходить ни одно слово!”

Когда кто-нибудь желал сделаться членом сиссития, то он подвергался, как говорят, следующему избранию: всякий из сисситов брал в руки шарик из хлеба и кидал его, не говоря ни слова, в вазу, которую один из слуг обносил вокруг всего стола на голове; кто хотел сказать да, тот просто бросал шарик; кто отвергал, тот, прежде чем бросить шарик, сдавливал его сильно в руке… Если находили хоть один сдавленный шарик, то уже не принимали избиравшегося, потому что желали, чтобы все собеседники нравились друг другу…

Самое прославленное из их блюд была черная похлебка. Старики, когда ее подавали, совсем отказывались от мяса, оставляя свою долю молодым, а сами наливали себе похлебки. Один понтийский царь купил, говорят, спартанского повара собственно для черной похлебки, но когда он ее попробовал, то рассердился. “Государь”, сказал ему повар, “чтобы есть эту похлебку, нужно искупаться прежде в Эвроте”.

Они пили вина немного и расходились без огня. с. 424 Спартанцам не позволено ходить с огнем по улицам ни в этом случае, ни в каком другом для того, чтобы они ходили без страха ночью и во мраке»¹⁹.

(Плутарх. Ликург, 12. Перевод под ред. Герье).

Демы и филы.

Каждый гражданин входил в состав дема и филы²⁰. Известно название более 150 демов, которые распадались на 10 фил.

Дем являлся определенной частью государственной территории; это была община, имевшая двоякий характера сообщества и административного подразделения. Не все демы пользовались одинаковым значением, но все они имели тождественное устройство. Во главе каждого из них стояло особое лицо, демарх— нечто в роде избираемого головы, и множество чиновников по гражданским и религиозным делам. Каждый дем имел свои местные культы, свое имущество, бюджет и свои собственные праздники. Делами его ведали все граждане, входящие в дем.

Что касается филы, то она не была территориальным участком, но просто совокупностью демов, собранных произвольно из разных областей страны. Вот названия 10 аттических фил: эрехтейская, эгейская, пандионисская, леонтисская, акамантисская, энейская, кекропская, гиппотонтийская, эантийская, антиохийская. Они также имели своих должностных лиц, свои особые доходы и собрания.

Вот постановление одной филы (Corpus inscript. Attic., т. II, 564):

«Антисфен, сын Никандра, провел постановление, дающее возможность членам дема знать состояние их земель и заключающееся в том, что два раза в год владения будут осматриваться должностными лицами с. 425 (эпимелетами), которые должны удостовериться, обрабатываются ли земли согласно договору и на месте ли границы… Принимая это во внимание, фила Эрехтеида постановила выразить одобрение Антисфену и увенчать его золотым венком за его добродетели и справедливость, которую он постоянно проявляет по отношению к членам филы. Так как Антисфен имеет единственную дочь, то эпимелеты должны принять ее под особое покровительство. Если она будет в чем-нибудь нуждаться, то эпимелеты обязаны довести об этом до сведения филы во время собрания, и не должны допускать, чтобы кто-нибудь причинил дочери Антисфена обиду».

Постановление дема (там же, 579):

«Филоктемон, сын Хремета, предлагает: Принимая во внимание, что Демократ, сын Эвфилета, и Гегезий, сын Лизистрата, которые несли расходы по содержанию хора, хорошо выполнили свою обязанность, айксонцы постановили выразить им одобрение и присудить каждому из них золотой венок в 30 драхм (около 11 руб.) в благодарность за их труд и усердие по отношению к членам дема. Демарх Дорофей и казначеи выдадут им из доходов дема для жертвоприношения 10 драхм (около 3 р. 70 к.). Демарх Дорофей должен позаботиться, чтобы это постановление было высечено на каменной стеле и выставлено в театре, чтобы будущие хореги²¹ знали, как айксонцы вознаграждают за усердие».

Любовь к свободе.

«Тирания — тягчайшее бедствие для государства. Прежде всего, тогда среди граждан царствует не закон, а распоряжается по своему произволу тиран; он один — полновластный повелитель, равенства более не существует. Наоборот, при господстве закона и богатый и бедняк имеют одинаковые права; более слабый может отвечать сильному на его оскорбление, и маленький человек с. 426 имеет возможность одержать пред судом верх над большим.

«Свободен тот народ, граждан которого спрашивают: “Кто желает высказаться для блага республики?” Кто хочет говорить — выходит; кто не хочет — хранит молчание. В чем может быть большее равенство? Там, где верховная власть принадлежит народу, считается за счастье, если в его среде есть доблестные граждане. Для тирана же, наоборот, они — предмет беспокойства; самых прославленных из них, способных размышлять, он подвергает гибели, потому что трепещет за свою власть. Как же государство может быть сильным, если в нем властвует человек, который, как жнец, пожинающий весенние колосья в поле, уничтожает юношескую отвагу? Для чего же собирать богатства и зарабатывать хлеб детям, если трудишься для обогащения тирана!»

(Эврипид. Молящие о защите, 429 и сл.).

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: