Третье правило волшебника, или Защитники паствы 14 глава
– Но я же сказала тебе, что мне нужно остаться! – Лунетта всхлипнула. – Ты сам заставил меня пойти с тобой.
Тобиас оставил ее слова без ответа и повернулся к Гальтеро.
– Готовь лошадей, – прошипел он сквозь зубы. Он едва удерживался, чтобы не убить ее. Как ему хотелось прикончить ее прямо сейчас. Перерезать ей глотку, и дело с концом. Ему до смерти надоело это отродье зла. Старуха – теперь Броган в этом не сомневался – была кладезем ценнейших сведений. И если бы не его омерзительная сестрица, он бы их получил.
– Сколько седлать лошадей, господин генерал? – шепнул Гальтеро.
Броган не отрывал взгляда от Лунетты. Ему следует убить ее. Вот прямо сейчас, сию секунду.
– Три, – буркнул он.
Гальтеро, прихватив с собой дубинку, выскользнул за дверь, бесшумный как тень, и исчез в коридоре.
Так. Совершенно очевидно, что стража ее не видела. Впрочем, когда речь идет о еретиках, это ровным счетом ничего не значит – но все-таки остается вероятность, что старуха еще во дворце. Гальтеро не нуждается в дополнительных указаниях взять ее живой, если она найдется.
Немедленная расправа не принесет никакой пользы. Старуху обязательно надо допросить. Она заплатит за все, но сначала выложит то, что знает.
Если ее только найдут. Тобиас поглядел на сестру:
– Ты не чувствуешь ее где-нибудь рядом?
Лунетта покачала головой. Она не чесалась. В такую метель бессмысленно искать следы на снегу. К тому же, как ни горячо Броган хотел посчитаться со старой жабой, еще сильнее ему не терпелось пойти по следу более опасного богохульства. И еще этот Магистр Рал... Если Гальтеро сумеет найти старуху – отлично. Но если нет, не стоит тратить бесценное время на трудные и скорее всего бесполезные поиски. Еретики не такая уж редкость. Найдется другой. Господину генералу, предводителю Защитников Паствы, предстоит более важное дело. И он выполнит его во славу Создателя.
Лунетта подошла к брату и обняла его за талию.
– Уже поздно, Тобиас, – проворковала она. – Тебе нужно спать. У тебя был тяжелый день. Разреши Лунетте, и ты почувствуешь себя лучше. Тебе понравится, я обещаю. – Броган промолчал. – Я наведу чары, – предложила она. – Пожалуйста, Тобиас.
Броган поразмыслил. Искушение было велико.
– Нет, на это нет времени. Мы должны выехать немедленно. Надеюсь, ты усвоила сегодняшний урок, Лунетта. Больше ошибок я тебе не прощу!
Лунетта склонила голову:
– Да, господин генерал. Я буду стараться. Буду делать лучше. Увидите.
Он повел ее наверх, в комнату, где беседовал со свидетелями. Перед дверью стояла стража. Зайдя внутрь, Броган взял с длинного стола свою коробочку с трофеями и пристегнул к поясу. Он уже уходил, но у двери вдруг резко остановился. Серебряная монетка, та, что дала ему старуха, исчезла. Броган обернулся к охране:
– После меня сюда никто не входил?
– Нет, господин генерал, – вытянулся по стойке «смирно» стражник. – Ни одной живой души не было.
Броган мысленно выругался. Она побывала здесь. А монету взяла, чтобы он об этом узнал. Броган пошел к выходу. Стражу нет смысла опрашивать. Разумеется, никто ничего не видел. Старуха и ее внучка исчезли. Тобиас выбросил их из головы и заторопился в другое крыло дворца, откуда было ближе всего до конюшни.
Гальтеро, без сомнения, все уже подготовил и оседлал лучших коней. В такую метель три человека могут незаметно выскользнуть из дворца, а вот большой отряд – вряд ли. Защитники Паствы – сильные бойцы, однако д'харианцы ничуть не хуже, если не лучше, не мог не признать Броган. К тому же д'харианцев намного больше.
Если начнется схватка, они победят. Так что лучше оставить отряд здесь, он отвлечет д'харианцев. Все равно никто не скажет, куда отправился генерал.
Нельзя выдать того, чего не знаешь.
Броган осторожно приоткрыл тяжелую дверь и выглянул наружу. Ничего подозрительного. Только метель кружит да тускло светятся окна дворца. Броган давно бы уже приказал погасить лампы, но ему требовалось хоть немного света, чтобы добраться в метель до конюшни.
– Держись рядом со мной, – шепнул он Лунетте. – Если наткнемся на солдат, не мешкай. Они попытаются нас задержать. Этого допустить нельзя. Мы должны ехать по следу Матери-Исповедницы.
– Но, господин генерал...
– Цыц! – рявкнул Броган. – Если нас попытаются остановить, делай что хочешь, но мы должны уехать отсюда. Поняла?!
– Если их быть много, я смогу только...
– Не испытывай моего терпения, Лунетта. Ты обещала очень стараться. И я даю тебе шанс. Не вздумай подвести меня снова.
Она плотнее закуталась в свои «красотулечки».
– Хорошо, господин генерал.
Броган погасил ближайшую лампу и вытолкнул Лунетту в снежную тьму. Главное – добраться до конюшни. А верхом д'харианцы не успеют их заметить и не смогут остановить.
Впереди замаячили темные очертания конюшни. И тут в снежной пелене замелькали д'харианские солдаты. На бегу вытаскивая мечи, они стали звать подмогу. Свист ветра заглушал голоса, но все же они были услышаны, и теней стало больше.
Брогана окружили.
– Лунетта, давай же, что ты стоишь!
Она начала произносить заклинание, но солдаты были настороже. Броган вздрогнул, когда у самой его щеки просвистела стрела. Хвала Создателю, пославшему внезапный порыв ветра, иначе Тобиасу пришлось бы туго. Потом стрелы посыпались градом, и Лунетта пригнулась, пытаясь укрыться от них.
Броган выхватил меч. Он хотел отступить ко дворцу, но путь уже был отрезан. Д'харианцев оказалось слишком много, и Лунетта, уворачиваясь от стрел, не успела закончить заклинание. От страха она могла только повизгивать.
Так же внезапно, как начался, обстрел вдруг прекратился. Сквозь шум ветра Броган расслышал крики ужаса. Схватив Лунетту за руку, он помчался вперед.
Главное – добежать до конюшни. А там их должен поджидать Гальтеро.
Несколько солдат попытались преградить им путь, но внезапно начали падать на снег. Броган изумленно смотрел, как они отмахиваются мечами от снежных порывов ветра.
Но ветер безжалостно убил всех до одного.
Тобиас замер. Он видел, как падают д'харианцы. Предсмертные крики перекрыли завывание ветра. Снег окрасился кровью. Тобиас облизнул пересохшие губы. Он не решался пошевелиться, боясь, что ветер убьет и его.
– О Создатель! – громко взмолился он. – Спаси и сохрани! Я выполняю волю Твою!
Со всех сторон к конюшням бежали другие солдаты, но их постигла та же участь. На снегу валялось уже не меньше сотни трупов – все с распоротыми животами. Никогда еще Броган не видел, чтобы людей убивали с такой скоростью и жестокостью.
Наступила тишина. Был слышен только вой ветра. Тобиас в растерянности озирался, стоя посреди сотен трупов, и внезапно перед ним прямо из снега возникла серая бесплотная тень. Потом появились и другие.
Кожа цвета пурги. Гладкие головы, лишенные волос и ушей, крошечные змеиные глазки. Под плащами у существ были надеты плотно обтягивающие тело кожаные одежды. В руке у каждого был кинжал с тремя лезвиями.
Этих существ Броган уже видел сегодня. На кольях возле дворца Исповедниц.
Мрисвизы. Понаблюдав, как мрисвизы расправляются с опытными д'харианскими воинами, Тобиас решительно не мог понять, каким образом Магистр Рал или кто-то другой сумел убить хотя бы одного из них, – а трупов перед дворцом висело немало.
Мрисвиз, склонив голову набок, посмотрел на Брогана немигающим взглядом и прошипел:
– Ух-ходи...
– Что? – оторопел Броган.
– Ух-ходи. – Существо быстро взмахнуло кинжалом. – С-спасайся.
– Но почему? Почему вы это делаете? Почему даете нам убежать?
Безгубый рот раздвинулся в подобии улыбки.
– Так хочет с-сноходец. А теперь ух-ходи, пока не появились другие люди. Иди.
– Но...
Мрисвиз натянул на голову капюшон и исчез в вое ветра. Как ни вглядывался Тобиас во тьму, он не видел ничего, кроме снега.
Почему эти порождения зла помогли ему? Почему убили его врагов? Почему позволили ему уйти живым?
Внезапное озарение словно теплой волной омыло его. Их послал Создатель! Ну конечно! Как он мог быть настолько слеп? Магистр Рал сказал, что убил мрисвизов. Но Магистр Рал – приспешник Владетеля. Если бы мрисвизы были порождением зла, он сражался бы вместе с ними, а не против них.
Мрисвиз сказал, что их послал сноходец. А Создатель является Тобиасу во сне. Нет, сомнений быть не может, наверняка мрисвизов послал Создатель.
– Лунетта, – обернулся Броган к сестре. – Мне во сне является Создатель. Именно его они имели в виду, говоря о сноходце. Лунетта, Создатель послал их, чтобы меня защитить.
Лунетта круглыми глазами смотрела на брата.
– Сам Создатель выступил в твою защиту! Сам Создатель хранит тебя! Должно быть, он уготовил тебе великое предназначение.
Броган подобрал меч, который выронил в страхе, и выпрямился, улыбаясь.
– Надеюсь, Лунетта. Я всегда исполнял его волю, поэтому Он меня защитил. Поторопись, мы должны поскорее уехать, как Он велел нам устами своих посланников.
Броган двинулся вперед, но дорогу ему преградила высокая фигура.
– Так-так, господин генерал. Куда-то собрались? – На лице д'харианца появилась угрожающая ухмылка. – Хочешь наложить на меня заклятие, колдунья?
Тобиас еще не убрал меч в ножны, но прекрасно понимал, что ему не успеть.
Раздался сухой удар, и гигант рухнул лицом в снег к ногам Брогана. Над ним Тобиас увидел Гальтеро с дубинкой в руках.
– Ну, Гальтеро, этой ночью ты заслужил повышение.
Создатель вновь одарил его бесценным даром, лишний раз доказав, что для благочестивого человека нет ничего невозможного. К счастью, Гальтеро хватило ума воспользоваться дубинкой, а не ножом. Огромный д'харианец был жив, хотя и истекал кровью.
– Ну что ж, в конечном итоге эта ночь оказалась чрезвычайно удачной. Лунетта, ты вылечишь этого парня, но перед тем тебе придется еще потрудиться во славу Создателя.
Лунетта склонилась над бесчувственным телом, пробежав пальцами по окровавленным волосам.
– Может, я сначала его подлечу? Гальтеро быть сильнее, чем он думает.
– А вот это, сестрица, было бы неразумно. Лечение подождет. Лошади готовы?
– Да, господин генерал, – ответил Гальтеро.
Тобиас достал кинжал, который отдал ему Гальтеро.
– Поторопись, Лунетта. – Присев на корточки, он перекатил бесчувственное тело на спину. – А потом мы двинемся по следу Матери-Исповедницы.
Лунетта, приблизившись, пристально поглядела на оглушенного д'харианца.
– Но, господин генерал, я же сказала, что волшебная паутина скрывает ее от нас. Мы не можем увидеть нити этой паутины. Мы не узнаем ее.
Губы Брогана растянулись в злобной усмешке.
– Но одна нить все же известна. Имя Матери-Исповедницы – Кэлен Амнелл.
Глава 18
Как Верна и опасалась, она превратилась в пленницу. Пленницу высокопоставленную, пленницу за бумажными запорами – но все равно пленницу.
Зевая, Верна перебирала бумаги. Любые расходы требовали ее подписи. Верна решительно не понимала, зачем это нужно, но, поскольку вступила в должность всего несколько дней назад, пока не могла отважиться заявить, что просмотр и визирование этих бумаг – пустая трата времени. Сестра Леома, или Дульчи, или Филиппа, отводя глаза, тихо объяснили бы, что это делается не для того, чтобы утомлять аббатису, а потому, что так нужно. При этом ей еще бы пришлось выслушать долгую речь насчет пагубных последствий, которые не замедлят случиться, если аббатиса не будет лично заниматься проверкой финансов – делом, едва ли требующим значительных усилий с ее стороны, но столь необходимым для блага обители.
Вздохнув, Верна принялась изучать отчет по расходам на конюшни: овес и сено, упряжь, замена подков, ремонт денника, разнесенного вдребезги жеребцом, а также починка стены, разбитой лошадьми, которые испугались чего-то среди ночи.
Придется серьезно поговорить с конюхами, чтобы получше воспитывали своих питомцев. Обмакнув перо в чернила, Верна снова вздохнула и поставила внизу листа свою подпись.
В дверь негромко постучали. Верна взяла следующую бумагу – длиннющий отчет от мясника – и начала медленно просматривать цифры. Она и представления не имела, как дорого обходится содержание Дворца Пророков.
Стук повторился. Наверное, это сестра Дульчи или Феба с очередной кипой бумаг. Верна еще ни разу не успела подписать документы до того, как принесут новые. И как только аббатиса Аннелина умудрялась со всем этим справляться? А может, это сестра Леома желает поведать об очередных беспорядках, которые повлек за собой какой-нибудь недостаточно хорошо продуманный приказ аббатисы или просто неосторожно брошенное замечание. Лучше всего не открывать – тогда тот, кто стучится, решит, что она занята, и уйдет.
Кроме своей старой подруги Фебы, Верна взяла себе в помощницы сестру Дульчи – не столько из-за ее опыта, сколько ради того, чтобы она почаще была на виду. По той же причине были назначены на должность «доверенных советников» сестры Филиппа и Леома. Верна никому из них не доверяла, хотя и вынуждена была признать, что они показали себя дельными советницами и всегда в первую очередь думали об интересах Дворца и аббатисы. Верну, надо сказать, сильно огорчало, что она не может найти ни одного изъяна в советах, которые они давали.
Стук раздался опять – вежливый, но настойчивый.
– Да? В чем дело?
Дверь приоткрылась, и появилась кудрявая голова Уоррена. За ним Верна увидела сестру Дульчи, которая, вытянув шею, пыталась разглядеть, далеко ли аббатиса продвинулась с документацией. Не обращая внимания на недовольный взгляд Верны, Уоррен спокойно вошел в кабинет.
Во время схватки между предшественницей Верны и сестрами Тьмы кабинет основательно пострадал. Его восстановили как можно скорее, чтобы новая аббатиса не испытывала неудобств, и Верна точно знала, в какую сумму обошелся ремонт.
Она сама подписывала счета.
Уоррен облокотился на ореховый стол и взглянул Верне в глаза.
– Добрый вечер, Верна. Я вижу, ты вся в работе. Важные дела, смею предположить, раз ты засиделась так поздно?
Губы Верны сжались в полоску. Но прежде чем она успела разразиться гневной тирадой, сестра Дульчи, воспользовавшись возможностью, просунула голову в дверь.
– Я только что закончила обработку сегодняшних докладов, аббатиса. Не желаете ли получить их сейчас? С предыдущими вы, должно быть, уже заканчиваете?
Верна с мерзкой улыбочкой ткнула пальцем в гору бумаг на столе. Сестра Дульчи еле заметно вздрогнула. Ее проницательные глаза обежали комнату, на мгновение задержавшись на Уоррене. Потом она пошла в кабинет и пригладила седые волосы жестом, означавшим покорность судьбе.
– Могу я чем-то помочь, аббатиса?
Верна развела руки над столом.
– Да, сестра, еще как можете! В этом деле ваш опыт будет просто незаменим. – Верна протянула ей один из документов. – Я хочу, чтобы вы немедленно отправились на конюшню. У нас там возникли неприятности, и источник их окутан тайной.
Сестра Дульчи расцвела.
– Неприятности, аббатиса?
– Да. Похоже, пропало несколько лошадей.
Сестра Дульчи, чуть наклонившись, понизила голос и произнесла в присущей ей снисходительной манере:
– Если я правильно припоминаю доклад, о котором вы говорите, аббатиса, лошади ночью испугались чего-то и убежали. Ничего страшного, скоро они сами вернутся.
– Да, конечно, сестра. Но все же я хочу, чтобы мастер Финч объяснил, каким образом лошади умудрились сломать стену и почему они до сих пор не найдены.
– Прошу прощения, аббатиса?
Верна приподняла бровь в насмешливом недоумении.
– Мы ведь живем на острове, не так ли? Куда они могли исчезнуть с него? Стража на мосту не видела их. Во всяком случае, у меня нет доклада об этом событии. В это время года рыбаки от зари до зари ловят рыбу, и тем не менее никто из них не видел переплывающих реку лошадей. Так где же они?
– Ну, я не знаю... Возможно...
Верна холодно улыбнулась:
– Возможно, мастер Финч продал их, а нам сказал, что они убежали, чтобы скрыть кражу?
Сестра Дульчи выпрямилась.
– Аббатиса, вы, конечно же, не хотите обвинить...
Верна вскочила, хлопнув ладонью по столу.
– Упряжи тоже нет. Она что, тоже сбежала ночью? Или лошади сами себя взнуздали, перед тем как пробежаться?
Сестра Дульчи побледнела.
– Я... Ну, я... Я пойду проверю...
– Вы немедленно отправитесь на конюшню и скажете мастеру Финчу, что, если лошади не будут найдены до следующей проверки, их стоимость, как и стоимость упряжи, будет вычтена из его жалованья!
Сестра Дульчи торопливо поклонилась и вылетела из кабинета. Когда дверь за ней захлопнулась, Уоррен усмехнулся:
– Похоже, ты вполне втянулась в работу, Верна!
– Уоррен, хоть ты меня не трогай!
Уоррен сразу перестал улыбаться.
– Верна, успокойся. Это всего лишь лошади. Финч их отыщет. Не стоит из-за этого плакать.
Верна недоуменно моргнула. Коснувшись пальцами щек, она почувствовала, что они действительно влажные.
– Извини, Уоррен. Не знаю, что со мной творится. Наверное, я просто устала.
– Верна, нельзя так расстраиваться из-за какой-то кучи бумажек.
– Ты только погляди, Уоррен! – Она выхватила из стопки первый попавшийся доклад. – Аббатиса, которая утверждает стоимость вывоза навоза! Ты хоть имеешь понятие, сколько навоза производят эти чертовы кони?! И сколько они жрут, чтобы произвести этот навоз?
– Честно говоря, нет. Должен признать, что...
Верна выхватила следующую бумагу.
– Масло...
– Масло? – переспросил Уоррен.
– Да, масло. – Верна пробежала глазами документ. – Оно прогоркло, и нам нужно купить десять фургонов масла, чтобы восполнить запасы. А я должна рассмотреть этот вопрос и решить, будем мы платить цену, которую назначил торговец, или поищем другого.
– Вероятно, это действительно важно... – с сомнением произнес Уоррен.
Верна взяла третий доклад.
– Кровельщики. Кровельщики и плотники чинят крышу в обеденном зале. И перекрытия. Ударила молния, Уоррен, ты понимаешь? Они говорят, что теперь чуть ли не половину крыши нужно снимать и менять. Десять человек будут работать две недели, и мне нужно решить, подходящее ли сейчас для этого время, и завизировать сумму, которую им заплатят.
– Ну, раз люди работают, они имеют право получать за это деньги, разве не так?
Верна потерла пальцем тяжелый золотой перстень.
– Я надеялась, став аббатисой, многое изменить во Дворце. Мы, сестры Света, порой ошибаемся, считая, что выполняем волю Создателя. Но эти бумаги все, чем я занимаюсь, Уоррен. Посмотри на них. Я читаю их днем и ночью, пока в глазах не начинает рябить.
– Наверное, это все-таки важно, Верна, – повторил Уоррен.
– Важно? – С преувеличенной аккуратностью она извлекла из кипы еще один документ. – Посмотрим, что здесь... Похоже, двое наших «молодых людей» напились и устроили пожар в гостинице... огонь распространился... нанесен значительный ущерб... владельцы хотят, чтобы Дворец компенсировал убытки. – Она отложила бумагу в сторону. – С этими двумя придется провести серьезную и продолжительную беседу.
– Вот видишь, Верна... – начал Уоррен, но она его перебила:
– А здесь у нас что? Счет от швеи. За платья для послушниц. – Верна взяла следующий. – А это? Соль. Трех наименований.
– Но, Верна...
Не дав Уоррену и слова сказать, Верна выудила еще один.
– Ну а тут? – Верна с издевательской серьезностью нахмурила брови. – Копание могил.
– Что?
– Два могильщика. Хотят получить деньги за свою работу. – Она пробежала глазами документ. – И должна заметить, они довольно высоко оценивают свое мастерство.
– Послушай, Верна, мне кажется, ты здесь чересчур засиделась. Тебе нужно подышать свежим воздухом. Как ты на это смотришь?
– Прогуляться? Уоррен, у меня нет времени...
– Аббатиса, вы слишком долго сидите на одном месте. Вам необходим моцион. – Уоррен многозначительно показал глазами на дверь. – Так как насчет прогулки?
Верна тоже взглянула на дверь. Если сестра Дульчи отправилась выполнять ее поручение, то в приемной сейчас только сестра Феба. А Феба – подруга... Но Верна тут же напомнила себе, что верить нельзя никому.
– Ну... Да, полагаю, небольшая прогулка мне не повредит.
Уоррен, обогнув стол, взял ее за руку и помог подняться.
– Вот и прекрасно. Пошли?
Вырвав руку, Верна одарила его убийственным взглядом. Она стиснула зубы, но почти пропела:
– О да, почему бы и нет? Услышав звук открывающейся двери, сестра Феба, поспешно вскочив, склонилась в поклоне.
– Аббатиса... Вам что-нибудь нужно? Может, немного супа? Или чай?
– Феба, я тебе сотню раз говорила: не надо кланяться всякий раз, как ты меня видишь!
Феба поклонилась опять:
– Да, аббатиса. – Ее круглое личико вспыхнуло. – Я хотела сказать... Извините, аббатиса. Простите меня.
Верна, вздохнув, собрала остатки терпения.
– Сестра Феба, мы знаем друг друга еще со времен послушничества. Сколько раз нас с тобой отправляли на кухню скрести котлы за... – Верна глянула на Уоррена. – Ну, не помню уже за что, но, одним словом, мы с тобой – старые друзья. Пожалуйста, постарайся об этом не забывать, хорошо?
Феба несмело улыбнулась:
– Конечно... Верна. – Она чуть вздрогнула, называя аббатису по имени, и покраснела еще больше.
Едва они вышли в коридор, Уоррен сразу же поинтересовался, за что подруг отправляли чистить котлы.
– Не помню! – рявкнула Верна, оглядывая пустой коридор. – Ну и зачем ты меня вытащил из кабинета?
– Просто, чтобы ты прогулялась, – пожал плечами Уоррен. Он, в свою очередь, тоже внимательно оглядел коридор, затем многозначительно посмотрел на Верну. – Я подумал, что, возможно, аббатисе захочется навестить сестру Симону.
Верна споткнулась на ровном месте. Сестра Симона вот уже несколько недель была не в себе – ей снились кошмары, и ее держали в защищенной комнате, чтобы она не могла причинить вред ни себе, ни кому-то еще.
Уоррен, наклонившись к Верне, прошептал:
– Я к ней уже заходил.
– Почему?
Уоррен указал пальцем вниз. Подвалы. Он имел в виду библиотеку. Верна нахмурилась:
– И как дела у бедной Симоны?
На пересечении коридоров Уоррен еще раз огляделся по сторонам.
– Меня к ней не пустили.
На улице лило как из ведра. Верна, накинув на голову шаль, нырнула под дождь, стараясь ступать по камням. В свете, льющемся из окон, блестели огромные лужи. Стражники, охраняющие покои аббатисы, почтительно склонились, когда Верна с Уорреном пробегали мимо, спеша оказаться под крышей.
Добежав до укрытия. Верна стряхнула с шали капли дождя и укутала плечи.
Балахон Уоррена промок насквозь. Переход, в котором они оказались, был образован виноградными лозами, но, поскольку ветра не было, здесь было довольно сухо. Верна вгляделась во тьму, но не увидела ничего подозрительного. До следующего здания – больницы – было довольно далеко.
Верна села на каменную скамью. Уоррен был готов двинуться дальше, но, подумав, присел с нею рядом. Верна дышала полной грудью, наслаждаясь запахом дождя и влажной земли. Она не привыкла подолгу сидеть в четырех стенах. Она любила простор, мягкая земля была ей удобной постелью, а деревья и поля отличным кабинетом, но эта жизнь для нее закончилась. Под окнами аббатисы был разбит замечательный сад, а у нее до сих пор не нашлось времени хотя бы взглянуть на него.
Издалека доносился барабанный бой – словно мерная поступь рока.
– Я коснулся своего Хань, – нарушил наконец молчание Уоррен. – И не чувствую посторонних поблизости.
– А ты можешь почувствовать присутствие того, кто владеет магией Ущерба, да? – шепнула Верна. Уоррен вгляделся во тьму.
– Об этом я не подумал.
– Так в чем дело, Уоррен?
– Ты думаешь, мы одни?
– Откуда я знаю!
Уоррен опять огляделся и судорожно сглотнул.
– Я, видишь ли, в последнее время довольно много читал. – Он вновь махнул рукой в сторону библиотеки. – И подумал, что нам стоит навестить сестру Симону.
– Ты уже говорил. Но до сих пор не объяснил, зачем это нужно.
– В том, что я прочитал, кое-что говорилось о снах, – пояснил Уоррен.
Верна попыталась заглянуть ему в глаза, но в темноте могла различить лишь его силуэт.
– Симоне снятся сны, – проговорила она, чувствуя, как дрожит от холода Уоррен. По крайней мере Верна надеялась, что от холода. Внезапно, сама не успев сообразить, что делает, она обняла его и положила голову к себе на плечо.
– Верна, – выдохнул он, – Мне так одиноко! Я боюсь перемолвиться с кем-нибудь словом. Мне все время кажется, что за мной следят. Каждый день я жду, что начнутся расспросы, что это я изучаю и по чьему распоряжению. Тебя за последние три дня я видел лишь раз, а больше мне не с кем поговорить.
Она погладила его по волосам.
– Знаю, Уоррен. Мне тоже хотелось с тобой поговорить, но я была слишком занята. Столько работы!
– Может, они заваливают тебя работой, чтобы ты не путалась у них под ногами, пока они... занимаются своими делами.
Верна покачала головой:
– Все может быть. Мне ведь тоже страшно, Уоррен. Я все время боюсь совершить ошибку или, наоборот, не сделать того, что необходимо. Ведь расплачиваться придется всем. Я боюсь сказать «нет» Леоме, Филиппе, Дульчи и Марене, когда они мне советуют. Если они на нашей стороне, значит, я должна к ним прислушиваться. А если нет... Но, во всяком случае, пока работа, которой они мне советуют заниматься, вроде бы не должна принести большого вреда. Чему может навредить чтение отчетов?
– Разве что отвлечь тебя от чего-то важного.
Верна снова погладила Уоррена по волосам и легонько отстранила его от себя.
– Знаю. Я постараюсь как можно чаще ходить тобой на «прогулки». Свежий воздух пойдет мне на пользу.
Уоррен сжал ее ладонь.
– Я рад этому, Верна. – Поднявшись, он оправил балахон. – Ну, пошли, посмотрим, как поживает сестра Симона.
Больница была одним из самых маленьких зданий на острове Халзбанд. Обычные болезни и раны сестры умели лечить с помощью Хань, а болезни, не поддающиеся их лечению, как правило, кончались скорой смертью больного. Поэтому обитателями больницы были главным образом несколько одиноких стариков из числа дворцовых слуг, за которыми некому было больше ухаживать. И там же держали умалишенных.
От дара было немного толку в лечении душевных заболеваний.
У входа Верна при помощи Хань зажгла лампу и прихватила ее с собой. Они двинулись по темному коридору туда, где, по словам Уоррена, содержалась сестра Симона. Дойдя до конца коридора, они прошли через три двери, защищенные целой паутиной различных заклинаний. Эти щиты, впрочем, не представляли особого препятствия для владеющего даром, даже если он сумасшедший, поэтому четвертая дверь была железной, с массивным засовом, который нельзя было открыть изнутри даже с помощью магии. Его устанавливали несколько сестер – и все, обладающие немалой силой.
При виде Верны с Уорреном двое стражников вытянулись по стойке «смирно» и поклонились, но от двери не отошли. Уоррен вежливо поздоровался и жестом приказал им открыть засов.
– Извини, сынок, но сюда никому нельзя.
Верна, сверкнув глазами, оттолкнула Уоррена.
– Это правда, «сынок»? – спросила она стража. Тот кивнул. – И кто же так распорядился?
– Мой командир, сестра. Не знаю, кто приказал ему, но, несомненно, кто-то из высокопоставленных сестер.
Она сунула ему под нос золотой перстень.
– Более высокопоставленная, чем я?
Глаза стражника стали круглыми.
– Нет, аббатиса. Конечно, нет! Простите, я вас не узнал.
– Сколько человек за дверью? Грохот отодвигаемого засова эхом разнесся по коридору.
– Только больная сестра, аббатиса.
– Кто-нибудь из сестер присматривает за ней?
– Нет. Они ушли на ночь.
Оказавшись по ту сторону металлической двери, когда охрана не могла его услышать, Уоррен хмыкнул.
– Наконец-то ты нашла хоть какое-то применение этому перстню!
Внезапно Верна остановилась.
– Уоррен, а как, по-твоему, он мог оказаться на том постаменте после похорон?
Уоррен перестал улыбаться.
– Ну, дай-ка подумать... – Он помолчал, а потом отрицательно покачал головой. – Не знаю. А ты что думаешь?
Верна пожала плечами.
– Он был защищен светом. Мало кто способен сплести световой кокон. Если, как ты говоришь, аббатиса Аннелина не доверяла никому, кроме меня, кого же она могла попросить положить туда перстень и сплести вокруг него кокон?
– Представления не имею. – Уоррен одернул намокший балахон. – Может, она сама сплела этот кокон?
– С погребального костра? – выгнула бровь Верна.
– Да нет, я имею в виду, что она могла сплести кокон, а кто-то потом просто установил его там. Ну, как сестры накладывают заклинание на палочку, чтобы прислуга потом зажигала ею свечи, не капая воском на пол и ковры.
Верна подняла лампу повыше, чтобы видеть его глаза.
– Какой ты догадливый!
Уоррен улыбнулся, но потом снова стал серьезным.
– Но остается открытым вопрос: кто это сделал.
Верна опустила лампу.
– Может, кто-нибудь из прислуги, кому она доверяла. Кто-то, не владеющий даром, чтобы она не беспокоилась, что... – Верна оглянулась на пустой темный коридор. – Ну, ты понимаешь, о чем я. Уоррен кивнул, и они пошли дальше. – Я постараюсь это выяснить.
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:
©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|