ЭКОНОМИЧЕСКАЯ СОСТАВЛЯЮЩАЯ ПОЛИТИЧЕСКОГО КРИЗИСА В УКРАИНЕ

Для Украины, как страны с переходной, а значит, — несостоявшейся экономикой, – немалое значение имеет политическая стабильность. В отличие от этого, в странах высокоразвитых экономика в принципе самодостаточна; она живет своей жизнью, регулируется самонастраивающейся системой институтов; поэтому политические штормы ей не страшны. Такие, т.е. состоявшиеся страны, экономически легко переживают политические передряги, в том числе (что для нас актуально) и досрочные выборы, поскольку экономика, а с ней и социальная сфера, от этого не страдают.

Иное дело Украина. Здесь экономика в регулятивном отношении остается пока что «недостроенной»; рыночно-самодостаточной является она лишь на своем примитивном (базарном) уровне, — да и то не полностью. Припомним, как крестьяне и мелкие торговцы в 2004 г. зароптали, когда из-за несправедливо пониженных импортных тарифов (а это был акт политический) они понесли убытки при продаже мясной и молочной продукции.

Если же речь вести об экономике базовой, т.е. о промышленных, финансовых и аграрных ее сегментах, то здесь рыночные отношения очень уязвимы, поскольку еще слишком далеки от требований, предъявляемых к современным высокоразвитым экономическим системам. Регуляторы базовых отраслей давно не являются примитивно-рыночными; сами рыночные отношения в этих сферах нуждаются в сложном, иерархически выстроенном и взаимодополняемом институциональном обустройстве, которое у нас недостроено, испещрено черными дырами и находится в зачаточном состоянии.

По этой причине — из-за отсутствия у нас модерной институционально-рыночной системы – чрезмерная регулятивная нагрузка ложит-

Пахомов Николаевич –доктор экономических наук, профессор, академик НАНУ, директор Института мировой экономики и международных отношений HAH Украины.

ся на правительство (в плане «ручного управления») и не парламент (с его законотворчеством, восполняющем пробелы).

По этим причинам в периоды политических потрясений, когда нормальное функционирование правительства и парламента невозможно над нашей экономикой нависают серьезные угрозы — угрозы экономической дестабилизации. И не случайно, что не президент — который отдален от экономических процессов, и занят политическим самовыживанием, – а премьер-министр и спикер парламента, являются противниками спровоцированных внеочередных выборов. Ведь именно на них падет ответственность на неизбежные в такого рода ситуации экономические потери.

Хотя ныне в Украине, вопреки нависшей над страной опасности экономического срыва, преобладают оптимистические выводы о нынешнем состоянии, о перспективах развития экономики страны. Подобное настроение подпитывается высокими темпами экономического роста, нормальным функционированием банковской системы и возможностями повышения пенсий и зарплат. Так может все обойдется? Конечно, правительству пока что удается успешно управлять экономикой вопреки логике политических процессов. Но так долго продолжаться не может -эрозия уже набирает силу.

Однако главные потери не в том, что видится на поверхности, т.е. не в сиюминутной результативности, а в потерях пока невидимых, т.е. в упущенных возможностях и, прежде всего, — в негативных следствиях будущем.

Дело в том, что нынешний рост — это рост некачественный; он обрекает страну на все большее отставание от высокоразвитого мира даже при высоких темпах экономического роста. Ведь наше самообольщение успехами зиждется на ложных – по сути, местечковых – критериях, основанных на сравнении себя с собой. Если же сравнивать Украину с высокоразвитыми странами, то окажется, что они, имея более низкие темпы, продолжают уходить от нас «в отрыв». И конечная причина продолжающегося опережения высокоразвитого мира – иное качество роста, обеспечивающее в расчете на затраты большую добавленную стоимость.

Вывод заключается в том, что прервать процесс нашего все большего отставания на базе нынешних (низкокачественных) высоких темпов мы не сможем. Требуется иное качество роста, связанное с постепенным, но неуклонным и динамичным наращиванием позднеиндустриальных (высококлассное машиностроение и т.д.) и, особенно, постиндустриальных сегментов экономики. А для этого надо годами перемещать ресурсы роста с текущих процессов в проектируемое инновационное будущее.

Нo ведь этот процесс даже для «мирного» времени является болезненным. Ресурсы, отнимаемые у настоящего в пользу будущего, быстрой отдачи не дадут, успех придет через ряд лет. И чтобы склонить социум на эту жертву, важно иметь консолидированное общество и, что особенно важно, благоприятную политическую ситуацию. Переживание страной – как ныне — политического стресса, усугубляемого этносоциальным расколом общества, делает структурно-качественные сдвиги невозможными. Невозможными, — не только по причине политической вакханалии и отвлечения политиков на «баррикадные» бои, но и из-за неизбежного электорального проигрыша той политической силы, которая рискнет в такой смуте отвлекать ресурсы от повседневных нужд. К тому же неизбежное снижение темпов, связанное с перемещением ресурсов «в будущее», даст повод оппозиции отбирать у новаторов электоральные голоса. Да и сам народ, находясь в состоянии возбужденности и уже традиционного ожидания «подачек», предпочтет синицу в руке журавлю в небе.

Как видим, даже финансово-ресурсная сторона перехода к инновационной модели с политическими разборками несовместима. Но есть еще и реформаторский аспект качественного роста, прокладывающий институциональную лыжню инновациям. Это и вовсе тонкая материя, требующая сверхкомфортной социальной и политической среды.

Казалось бы – ну и что; откладывали годами качественные сдвиги, и еще отложим. Но есть три вида обстоятельств, которые превращают само дальнейшее затягивание традиционной для Украины инерционности в тупиковость, а то и катастрофичность.

Во-первых, именно последние три года — заполненные до краев враждой и раскольнической политикой, — «некстати» оказались годами созревания «перевода стрелки» с инерционного развития на развитие инновационное. Ведь вплоть до 2004 г. страна, испытав в 90-х гг. глубокое падение, проходила восстановительный период. И лишь в 2004 г. созрели условия для смены модели инерционной моделью инновационной, но тут, понятно, помешал Майдан, а также провалы «оранжевой» власти в экономике. В такой ситуации время снова было потеряно: после поражения «оранжевых» оно снова было потрачено на преодоление «отката», т.е. на восстановление.

Казалось бы, вступление в 2007 г. (после потерянных двух лет) давало шанс на смену архаичной модели моделью новаторской. Однако тут, как будто специально во вред стране, наши титулованные патриоты снова ввергли страну в пучину нескончаемых политразборок и, в довершение – в ситуацию досрочных выборов.

Понятно, что тут не до инноваций. И что еше придумают для «срыва резьбы» отечественные младотурки — неизвестно. К тому же страна, похоже, на годы вперед превратилась в разворошенный муравейник. Какие уж тут реформы, какие инновации... Достаточно сказать, что страна непредсказуема, – и этого достаточно для отторжения инвесторов. Да и народ развращен соблазнами, а инновационные трансформации предполагают готовность потерпеть. Нарастающее в стране иждивенчество со всем этим несовместимо. Похоже, что на инновационной модели обществом поставлен жирный крест. И не случайно, что новый символ страны – баба Параска. Что называется, дожили...

Во-вторых, само запаздывание с высокотехнологичной (а не просто инновационной) моделью становится в современном высокодинамичном мире, как правило, окончательным. Те, кто способен был потенциально на постиндустриальный рывок, уже его совершают. И это уже не только, как было недавно, «золотой миллиард», но и гиганты – от Индии и Китая, до Бразилии и России. И уже прогнозируется ситуация, когда технологическая высокоразвитость будет присуща огромным мирам, охватывающим более 70% населения планеты. Украина же, в результате собственных «заминок» и этих перемещений успешных экономик, стремительно опустится на низшие ступени лестницы качественного роста, в сжимающееся число бесперспективных стран. И отношение к стране неумолимо будет меняться в худшую сторону с учетом отмеченного транзита.

В-третьих, существенным для судеб страны станет наметившийся растущий (из-за нашей многолетней пробуксовки) перепад в условиях развития и уровне жизни России и Украины. Россия, пока мы технологически топчемся на месте, делает мощный инновационно-реформаторский рывок, сопровождаемый масштабными социальными программами. Последнее обстоятельство, — а это радикальное улучшение всех сторон жизни, — может оказаться фактором не только (как сейчас) перетока в Россию рабочей силы, но и распада Украины. Чему могут поспособствовать наши дальнейшие политические разборки. Известно ведь, что Восток Украины и Юг считают россиян братским народом.

Как видим, наше низкотехнологичное развитие, воспроизводимое к тому же высокими темпами, закономерно движет нас не вперед, а назад· Мы же, зачарованные этими роковыми для страны успехами, ведем себя как страус, обозревающий лишь под носом расположенный песок. И именно нежелание видеть истинное положение дел, обнаруживаемое на почве международных сопоставлений, становится фактором, провоцирующим все большее отставание. И если вначале мы легко свыклись поражением, которое нанесли нам когда-то отсталые (по сравнению

Украиной), а ныне обогнавшие нас Польша, Румыния и Словакия, то теперь мы с поразительн°й готовностью совершаем транзит в узкий мирок, начисто лишенный перспективы. И впереди нас уже будет не только (как было в начале 90-х) так называемый «золотой миллиард», но и, по сути, почти вся планета. И это роковое смещение страны в глубокую периферию во многом не исследуется, потому что, как оказалось, на нашей отсталости, реализуемой высокими темпами, можно приобрести политические дивиденды. Ведь те же «оранжевые» силы, разрушившие законопослушание в стране, и вновь (который раз) взорвавшие ситуацию, оптимистично ссылаются на то, что экономика по-прежнему развивается высокими темпами.

Успокоительный эффект придает демагогии и то, что отставание наше наносит удары не столько по настоящему, сколько по неощущае-мому будущему. Природа экономики, особенно переходной, лишенной механизмов автоматического обслуживания перспективы, такова, что от политической и социальной нестабильности страдает именно будущее. Но в конечном счете именно несостоявшееся будущее по закону бумеранга бьет по настоящему. Более того, это уничтоженное будущее формирует наше убогое настоящее. Ведь экономика с усеченной перспективой, особенно при общей нестабильности, живет лишь по критериям сиюминутности; она настраивается лишь на сугубо потребительскую модель. И от этой модели в дальнейшем очень непросто отказаться, поскольку народ привыкает чествовать лишь тех политиков, которые обещают дать «хлеба и зрелищ».

Нынешняя ситуация в экономике, связанная с нестабильностью, дополнительно усугубляется фактором «перманентности потрясений». И это обстоятельство, в свою очередь, наносит удар по перспективе. Из-за хронической нестабильности для тех, кто вкладывает капитал, исчезает надежда на стабильность и в обозримом будущем. И если в недалеком «майданном» прошлом нестабильность, — а с ней и неопределенность, – рассматривались как эпизод, то ныне нарастает опасение, что страна не может быть иной, как только нестабильной.

Действительно, события ныне разворачиваются непредсказуемо, как в калейдоскопе; и никто не знает, даже главный зачинщик смуты, что будет дальше. Причем всепоглощающая неопределенность грозит обрести долгосрочный характер; она пролонгирована в будущее. И никто уже не заблуждается, что «как-то все уляжется». Ясно, что страна будет отброшена назад, причем само «отбрасывание» окажется иным, чем после Майдана. Ведь иностранные инвесторы, да и наши олигархи, будут оценивать нестабильность не как случайность. А это делает страну инвести-

ционным «пугалом». Конечно, какие-то инвестиции к нам пойдут, но средства будут вкладываться лишь в дела краткосрочные, с быстрой отдачей. Страна же, имеющая лишь менее 4% высокотехнологической продукции 5-го поколения, и 0-1% — 6-го поколения, остро нуждается во вложениях долгосрочных. Но кто же, при хроническом отсутствии определенности – будет вкладывать капитал в проекты с отложенным на ряд лет эффектом, т.е. в непросчитываемое будущее. И это при том, что в нынешней Украине с ее затухающим инновационным костром практически весь инновационный массив – если его возрождать – будет давать отдачу лишь через годы.

Подобная ситуация отторжения модерна складывается и в отношении реформирования. Возьмем лишь один фрагмент, знаменующий структурные институциональные реформы, – проблему накопительного пенсионного обеспечения. Напомним, что без решения этой задачи нет длинных денег, а без них, соответственно, не возможны ни действенный фондовый рынок, ни реальные стратегические проекты.

В ситуации хронической неопределенности накопительная система (как и многое другое) не возможна уже потому, что не доверит население такой стране свои кровные на 10-20 лет вперед. А ведь упомянутые механизмы (длинные деньги, фондовый рынок, долгосрочные проекты) как раз являются необходимыми механизмами выращивания инноваций.

Научные доклады

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: