Сделай Сам Свою Работу на 5

ТЕОРЕТИЧЕСКАЯ СОЦИОЛОГИЯ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ: ВОЗМОЖНОСТИ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ





(Ю.М. РЕЗНИК, Ж.Т. ТОЩЕНКО, А.Б. ГОФМАН, Л.Н. МОСКВИЧЕВ И ДР.)

Уважаемые читатели!

Вашему вниманию предлагаются фрагменты из выступлений участников очередного заседания Московского методологического семинара, которое состоялось в Институте философии РАН еще 27 апреля 2006 г.

Поскольку обсуждение было посвящено одной из важнейших проблем — положению и перспективам развития теоретической социологии в современной России, то мы все же с некоторым опозданием сочли необходимым опубликовать краткий обзор выступлений основных участников дискуссии.

Ю.М. Резник: Уважаемые коллеги! Поговорим еще раз о статусе теоретической социологии в на-; шем обществе.

Предлагаю Вам примерный перечень вопросов для обсуждения заявленной в названии темы.

— Множественность объектов социологии: «социальное — социетальное» (социальное в узком смысле); «общество — современное (индустриальное и постиндустриальное) общество — гражданское общество»; «система – жизненный мир».

Резник Юрий Михайлович –доктор философских наук, профессор, главный научный сотрудник Института философии РАН (Москва).

- Основания дифференциации предметной области социологической науки: «социальная статика — социальная динамика»; «социальное действие — социальное взаимодействие (социальные отношения)»; «coциальные структуры и институты – социальные процессы»; «реальное поведение — реальное сознание» и т.д. Фрагментарные и комбинированные формулировки предмета социологии.



- Имеется ли у социологии своя общая теория? Проблема соотношения предметных областей социальной философии, социальной теории и социологической теории. Теоретическая социология и социологическая теория: основания размежевания.

- Какова сегодня теоретическая ситуация в российской социологии? Основные направления теоретических исследований в отечественной социологии. Проблема поколений в теоретической социологии.

- Проблема теоретической зависимости отечественной социологии. Возможны ли научные школы в теоретической социологии России? Региональные, персональные школы и школы-колледжи.

- Проблема теоретического кризиса российской социологии. Можно ли говорить о фактическом отсутствии новых парадигм в отечественной социологии при наличии множества авторских подходов и версий западных концепций? Есть ли будущее у российской национальной школы в социологии?



- Каково место отечественной социологии в мировой социологической науке? Есть у российской социологической теории свое лицо?

- В чем состоит Ваша собственная позиция (ориентация) в социологической теории? В какой мере Вы являетесь теоретиком в социологии?

- Проблема качества теоретических работ и плагиата в социологической науке. Явный и концептуальный плагиат.

- Могут ли проблемы социологической теории быть предметом публичного обсуждения? Проблема социальной и гражданского ответственности социолога-теоретика.

Проблема самоорганизации научного сообщества, работающего в области социальной и социологической теории.

Ю.М. Резник: Хочу предоставить слово члену-корреспонденту РАН, главному редактору журнала «Социологические исследования» Жану Терентьевичу Тощенко.

Ж.Т. Тощенко: Готовясь к выступлению, я определил для себя три группы вопросов, которые хотелось бы обсудить на семинаре. Первая группа

Тощенко Жан Терентьевич –доктор философских наук, профессор, член-корреспондент РАН, главый редактор журнала «Социологические исследования» (Москва).

вопросов характеризует состояние теоретической социологии и социологии в целом. Что тревожит лично меня, чем я не удовлетворен и каким образом я характеризую положение социологии в целом и теоретической социологии, в частности?

1. Я четко фиксирую разрыв между теоретическим осмыслением и эмпирическим анализом в социологии. Очень часто теоретические статьи даже неплохие, полностью игнорируют то, что зафиксировано в исследованиях, которые проводятся в социологических центрах, а с другой стороны, – эмпирики ограничиваются некоторыми обобщениями получаемых данных, не заботясь о более серьезном теоретическом осмыслении, связи с какой-либо большой теорией. Это особенно проявляется в маркетинговых исследованиях и других практических областях, которые вряд ли можно относить к собственно научным исследованиям. Этот разрыв не только существует, но и увеличивается в последнее время.



2. Я озабочен тем, как происходит взаимодействие между отечественной и зарубежной социологией. Оно подменяется механическим переносом. Я не имею в виду, что нет потребности в публикациях работ за--падных социологов и статей о них. Поступают хорошие материалы, и мы их печатаем. Но необходим критический анализ того, насколько их идеи применимы к нашей действительности. Налицо разрыв с отечественной традицией исследований даже в таких темах как социализация, национальные отношения, что не способствует развитию нашей социологической мысли.

3. Происходит эрозия социологического знания, депрофессионализация социологов. Можно встретить весьма спорные обобщения, претендующие на научную новизну. Например, «социология согласия» и т.п. Если мы пытаемся выделить отрасль науки, то она должна иметь относительно самостоятельный понятийный аппарат, предмет исследования.

4. Мне кажется, что распространение постмодернистской методологии, прикрываемое полифонизмом нашего социологического знания, мало результативно.

5. У нас, к сожалению, получила большое распространение социология по заказу, коммерческая социология. Причем она связана не только с оплаченными заказами, но и с манипулированием результатами.

6. Язык, на котором социология и социологи разговаривают с обшеством, с населением не находит понимания. А выработка адекватного языка также имеет определенное значение для развития социологической мысли.

Это то, что тревожит меня на теоретическом плане. Отсюда вытекает следуюший вопрос: какие у нас имеются предложения? есть ли вообще теоретическая социология в России?

Мы по-прежнему обсуждаем, является ли объектом социологии само бшество, или закономерности его развития, или механизм его развития Предлагают изучать социальные отношения, социальные процессы Это достаточно рыхлые определения, на их основании трудно что-то выделить. Против них и возражать сложно, но и согласиться с ними нельзя Недавно в редакцию «Социса» поступила статья, в которой предлагается создать компьютерную социологию. Это тоже, видимо, некоторое преувеличение.

Теперь по третьей части. Задумываясь над проблемами, которые волнуют меня в течение многих лет, я обратил внимание на то, что еще в начале XX в. появились работы, пересматривавшие контовскую и спенсеровскую традицию. Мне нравится идея П. Сорокина, что суть социологии – это изучение социального поведения, а также веберовская концепция типов действий или деятельности. Рациональное зерно я обнаружил в концепции философии жизни. Как результат была предпринята попытка разработки социологии жизни. Это направление интересует сейчас не только меня, сошлюсь на работы Ю.М. Резника.

Мне показалось, что изучать социальную реальность надо не только как институты, но и как деятельность человека. Фактам поведения предшествует осознание человеком реальности, понимание, выработка отношения к ней, проекта деятельности. Однако человек опосредован своими объективными ситуациями, которые связаны с макросредой, микросредой, экономическими, политическими, духовными, культурными условиями. Эта концепция помогла мне при написании монографии «Парадоксальный человек». На основе многочисленных исследований я показываю, что люди в своей деятельности неоднолинейны. Человек оказывается то ли либералом, то ли демократом, то ли социалистом, то ли националистом — это все ситуативные ориентации. Причем он иногда не замечает того, что он искренне одновременно исповедует взаимоисключающие ценности. Понять эти противоречивые тенденции в сознании и поведении даже одного человека, не говоря уже об определенных социальных группах, — это действительно интересная, сложная задача, которая даст не только теоретические, но и определенные фактические Результаты.

Ю.М. Резник: Жан Терентьевич, я солидарен с Вами по поводу «социологии жизни». Благодаря Вашей толерантной позиции появилась моя критическая статья, где рассматривались различия в наших подходах.

Когда я начал использовать этот термин, естественно не претендуя на его изобретение, я хотел обозначить то направление в теоретической социологии, которое, согласно схеме Ю. Хабермаса «система – жизненный мир», обозначает лишь одну грань, одну сферу социального мира, т.е. то, что мы называем «жизненный мир». Я не имел в виду, что социология жизни может отразить все содержание, богатство и многообразие социального мира. Мир социальных систем остается незыблемым, он определяет во многом жизнь человека в обществе и заслуживает отдельного рассмотрения. Но анализ институтов и систем доминировал в социологии на протяжении нескольких десятилетий. Вы, когда строите свою версию социологии жизни, идете по другому пути. Мне хотелось бы уточнить, как Вы связываете между собой три понятия: жизнь как основной объект изучения социологии жизни, гражданское общество, реальное сознание и поведение людей? Как они соотносятся между собой, что первично, что вторично?

Ж.Т. Тощенко: Вопрос о появлении гражданского общества как объекта социологии я связываю с великими сдвигами истории человечества, с буржуазными революциями. Когда впервые каждый человек был провозглашен субъектом исторического процесса, особенно ярко это проявилось во Французской революции. Тогда формируется гражданское общество —общество, каждый член которого является активной созидающей творческой силой. И социология изучает именно его деятельность, — а не царей или безличные социальные классы. С другой стороны, что помимо жизни может быть у человека? Человек не может быть вне реальной жизни, социальной реальности. В этой социальной реальности может быть несколько срезов социальной классификации, что позволяет изучать сознание, поведение, деятельность.

В.В. Щербина: Очень часто говорят, и Вы об этом сказали, что социология возникает тогда, когда человек становится субъектом исторического процесса, т.е. он совершает некий выбор, и про это вся современная западная социология. Исчезает ли понятие закономерности в социальной жизни и что тогда является предметом социологии как науки. Ж.Т. Тощенко: Яизбегаю говорить о «закономерностях развития», «тенденциях развития».

Щербина Вячеслав Вячеславович –доктор социологических наук, профессор, профессор факультета социологии РГГУ (Москва).

Л. С. Перепелкин. Вы сказали о сложности перенесения понятий западной социологии в концепции, описывающие российскую действительность. Можете ли Вы предложить критерии, когда это можно делать, а когда — нельзя, и в чем здесь имеются трудности? Второй вопрос. Несколько раз Вы употребили слово «обязанность». Существует ли обязанность у социологии по отношению к обществу?

Ж.Т. Тощенко: По первому вопросу приведу пример. Сейчас стала модной концепция мультикультурализма. Я считаю, что она описывает феномены американской, западноевропейской жизни, характерные для них процессы сохранения и взаимодействия культур. В России мы имеем дело культурами, эндогенными для тех или иных территорий — татары, чуваши, башкиры, якуты, калмыки — жили по соседству с русскими тысячелетиями. Для описания их взаимодействий нужна другая модель, может быть концепция свободной культуры, когда человек может определять свою позицию, отношение к культуре, национальную идентичность, и культурную, и религиозную. Что касается обязанности науки. Социология должна иметь не обязанность, а скорее определенную ответственность перед обществом.

Ю.М. Резник: Может быть, действительно возможны разные версии социологии жизни, и не все имеют дело с той частью действительности, которая выражается при помощи закономерностей. Но есть и такая социология, которая стремится количественными и качественными методами распознавать, раскрывать и выражать социальные закономерности.

В.В. Щербина: Я мог бы это конкретизировать. Мы пишем учебник о социализации. Социализация как факт — это закономерная вещь, необходимая для существования общества, разве нет? Механизм социализации – это закономерность. Также как и некоторый уровень социального порядка – это условие существования общества, а не выдумка ретроградов. Либо есть закономерности социального порядка, и тогда есть предмет науки, либо их нет, и такую науку надо закрывать.

Ж.Т. Тощенко: Я все же предпочитаю употреблять понятия «ориентиры», «образцы».

Перепелкин Лев Станиславович –кандидат исторических наук, доцент, заведующий сектором Российского института культурологии (Москва).

П.К. Гречко: Отечественная социология сейчас функционирует в рыночной или полурыночной среде, она производит некоторое знание, востребованное рынком информационных услуг. Поэтому для нее стали актуальны вопросы, которые в экономике принято формулировать: «что, как и для кого производить?» На мой взгляд, важнее всего «для кого производить».

Для кого производится наша социология, на кого она рассчитана и что ждут заказчики от социологии? Что бы хотело услышать само общество, принять, поощрить. Каково лицо потребителя, адресата?

Ж.Т. Тощенко: Одна из групп потребителей — студенты, которые приходят изучать социологию, часто не зная, что это такое. Всегда спрашивают: «С какой профессией можно сравнить социологию?» Я думаю, нас можно было бы назвать социальными врачами, которые ставят диагноз обществу, происходящим в нем процессам. Социология должна отвечать интересам общества, интересам всего населения, потребностям людей в социальной справедливости. Несправедливость социального устройства, которая складывается из мелочей, является опасной.

Ю.М. Резник: Кто-то сказал, что социология есть интеллектуальный эквивалент среднего класса как социальной основа гражданского общества. Вы с этим согласны?

Ж.Т. Тощенко: Япосле Московского университета начинал работать заводским социологом в Красноярском крае. Проводил исследования, приходил к директору, он не всегда соглашался с тем, что я предлагал, но выражал заинтересованность, говорил: «Ну ладно, давай придумаем что-нибудь еще». Я старался реагировать на потребности данного производства, коллектива людей, отвечать на те вопросы, которые волновали руководство, а там работали достаточно молодые руководители, которые были заинтересованы не только в технологических, но и в социальных решениях. Социология должна откликаться на нужды и потребности общества, высказывать рекомендации, настаивать на них — это и есть ее назначение. Но не нужно сводить все к чистому прагматизму.

Ю.М. Резник: Спасибо. Слово предоставляется доктору социологических наук, профессору Гофману Александру Бенционовичу

Гречко Петр Кондратьевич — доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой социальной философии РУДН (Москва).

А.Б. Гофман: Яне буду полемизировать с Жаном Терентьевичем, так как у меня нет для этого оснований, и многое из того, что я буду говорить, будет продолжением и развитием высказанного им. Тема сегодняшней дискуссии — среди самых актуальных и широко обсуждаемых в социологии. Сошлюсь, например, на статью Л. Гудкова «О положении социальных наук в России» [1].

Это достаточно резкая статья; она носит заостренно-полемический характер, с чем-то в ней я не согласен, но многое, на мой взгляд, в ней верно. Процитирую фрагмент из нее, имеющий прямое отношение к нашей теме: «...на вопрос зарубежных коллег, что в теоретическом плане представляет собой российская социология, какие социологические парадигмы или течения сегодня наиболее авторитетны и значимы уже в практическом смысле для русских ученых, ответить всегда бывает очень трудно. Дело не в том, что люди, занимающиеся западной социологией, не знакомы с теми или иными программами структурного функционализма, феноменологической школы или уже ушедшего символического интеракционизма и им подобными направлениями, а в том, что то, что они делают, не имеет отношения даже не собственно к практике полевых и эмпирических исследований (где всегда и во всех странах существует стойкая антипатия к "теоретикам" и абстрактным воспарениям), а к попыткам интерпретации полученных результатов и их обобщениям. Здесь действуют свои обычаи и нормы поведения. В ходу риторическая смесь из Маркса и экономического детерминизма, функционализма, советских истматовских монстров, М. Вебера, разнообразных критиков капитализма, А. Шютца или И. Гофф-мана, теорий рационального выбора и антиглобалистов, геополитиков, русских философов, П. Бергера и Т. Лукмана, Э. Уоллерстайна и т.п. Но в Целом, если вдуматься, парадигмальные особенности этой каши заключаются, скорее всего, в обеспечении детерминистской картины истории и общества (являющейся очень стертой и невыраженной остаточной схемой советского марксизма), однако изложение "основной линии" этого Детерминизма должно указывать на приоритет государственных или "национальных" интересов России как целого. Западные концепты или идеи заимствуются как пестрые перья для украшения научного текста. Западные идеи не включены в кумулятивный процесс анализа российского

Гофман Александр Бенционович –доктор социологических наук, профессор, профессор ГУ – Высшая школа экономики (Москва).

общества, их функция другая – свидетельствовать, сертифицировать "научность" отдельных, преимущественно описательных эмпирических работ социологов» [1].

Среди тем, затронутых Жаном Терентьевичем, — соотношение теории и эмпирических исследований. Это проблема не только наша, она существует и в других странах. Многие теории – это сверхабстрактные схоластические построения, которые иногда просто не поддаются интерпретации. С другой стороны, понятие «исследование» зачастую отождествляется с понятием «эмпирическое исследование», а теория воспринимается как нечто готовое. Приступая к исследованию какой-то проблемы, наши эмпирики говорят: «Мы будем опираться на деятельност-ную парадигму, или функционалистскую и т.д.». И делают это, не приводя никаких обоснований. Теория не рассматривается как часть процесса исследования на всех этапах. Иногда теория сводится к тому, что берется несколько дефиниций из словарей и говорится, что параметры «х» и «у» что-то характеризуют и определяются так-то.

Теории воспринимаются как нечто вроде галстуков, висящих в шкафу; считается, что когда социолог приступает к исследованию, то он подбирает себе подходящий к случаю теоретический «галстук» и использует его для целей определенного «исследования». При этом теория рассматривается как нечто, находящееся вне исследования: первая и последнее в таком истолковании выступают как разные веши. Если речь идет о какой-то более или менее серьезной теоретической разработке, то сразу начинаются разговоры: «а как же это операционализировать?». Если оказывается или кажется, что операционализация здесь и сейчас невозможна, то и говорить не о чем: значит, теория не годится.

Я считаю, что теоретическая часть исследования начинается в первый день исследовательского проекта и заканчивается в последний. Теория – это не нечто, находящееся за пределами исследования, это неотъемлемая часть исследовательского процесса; она не дается нам в готовом виде и так или иначе должна составлять элемент изучения конкретного объекта на всех его этапах. Применяя теорию в эмпирическом исследовании (я не говорю сейчас о прикладном, это нечто иное) как некий довесок к нему, разрабатывая ее наспех, кое-как, мы в результате часто оказываемся в плену тех же идеологем и предрассудков, которые были у нас до исследования и которые в результате делают его в лучшем случае бесполезным. Просто «принятая», готовая, не отрефлексированная теория понимается как догма, которую уже нельзя изменить, теряется критичность в интерпретации данных. Очевидно, что если исходные допущения при постановке проблемы были проблематичными и сомнительны-

ми, то все исследование в общем теряет смысл и результаты мало чего стоят. Именно поэтому основания анализа должны уточняться на каждом этапе исследования.

Теперь насчет парадигм. Я постоянно полемизирую с глубоко уважаемым и любимым мной В.А. Ядовым по этому вопросу. Дж. Ритцер опубликовал книгу под названием «Социология — мультипарадигмальная наука». Наши российские коллеги иногда называют социологию полипарадигмальной наукой, а соответствующую теоретическую позицию — полипарадигмальным подходом. Очевидно, что такая позиция направлена против догматизма. Она особенно актуальна и полезна для нашей страны, где на протяжении многих лет господствовало одно «единственно правильное учение», а теперь существует немало желающих утвердить другое «единственно правильное»; впрочем, за разной символикой здесь скрывается одно и то же содержание, имеющее одни и те же печальные для страны последствия, причем не только теоретические.

Тем не менее, я полагаю, что Ритцер и те, кто развивает такую же позицию в других терминах, не совсем правы, потому что по определению парадигм не может быть много. Парадигм может быть одна — две, а если их много, то это значит, что их нет вообще. Термином «парадигма» злоупотребляют. В русском обществоведении еще в начале XX в. существовал этот термин, хотя тогда его употребляли в мужском роде – «парадигм», как во французском языке. Затем о нем подзабыли, но благодаря работам Т. Куна он вновь приобрел популярность. А потом началась неразбериха. Его эвристическое значение было утрачено, он стал синонимом понятий «направление», «теоретическая ориентация» и «школа».

Парадигма — это не всякая теоретическая модель, а такая, которая носит более или менее общепризнанный характер и задает способ постановки исследовательских задач и их решений. Иначе парадигма превращается либо в модное слово, в ненужную этикетку, либо заменяет собой понятие «школа». Школ, направлений, течений, ориентации в социологии, как и в любой науке при нормальном, спонтанном ее развитии, без внешних бюрократических, идеологических и прочих принудительных воздействий, бывает, может и должно быть много или мало, в зависимости от различных обстоятельств. Но парадигм, повторяю, много быть не может.

Как можно оценить состояние социологических теорий в России сегодня? Разумеется, многое зависит от того, какие при этом использовать критерии, эталоны и точки отсчета. В сравнении со многими странами состояние нашей социологии в целом и социологической теории в частности можно оценить достаточно высоко.

Например, в 2004 г., на очередном международном съезде франкоязычных социологов в г. Туре (Франция), мне довелось слушать выступление одного из ведущих греческих социологов, который рассказывал о прошлых и нынешних достижениях социологии в своей стране. При всем уважении к стране, давшей миру идею демократии, мне показалось, что на этом фоне наша социология выглядит весьма достойно и внушительно. Когда мы выражаем недовольство состоянием нашей социологии в целом, и теории, в частности, то, конечно же, мы сравниваем ее с так называемыми «западными» странами с развитой традицией социологических исследований, такими, как Франция, Германия или Польша. В этом случае положение представляется несколько хуже. И здесь я имею в виду не только сложившиеся теории и результаты исследований, но и этический аспект развития науки, в частности, клиентизм, куначество, существование рынка «диссертационных услуг» и т.п. Это отражает общее состояние нашей научной социологической этики, интеллектуальный климат в научном сообществе и связано с проблематикой теории.

Несколько слов о соотношении социологической теории и социальной теории. Мне кажется, что социологическая теория менее свободна, чем социальная теория, которая может позволить себе оценочные суждения, менее скована всякого рода стандартами научности. И в этом ее преимущество. Многие интересные идеи пришли в социологию из «нестрогой» социальной мысли. Социологи часто боятся позволить себе какую-либо рефлексию, потому что постоянно озабочены тем, как эту рефлексию «операционализировать», о чем я уже говорил.

Социологическая теория больше ориентирована на строгие правила научного доказательства и вывода. При этом во всем мире сейчас наблюдаются кризисные явления в социологической теории, свидетельством чего является постоянное обращение социологов за идеями к несоциологам. Именно там заимствуются самые популярные идеи в современной социологии. Жан Бодрийяр сам говорил, что он не социолог; то же можно сказать о М. Фуко, Ю. Хабермасе и многих других «не-социоло-гах» в строгом смысле слова, которые, как никто другой, оказывают огромное влияние на социологию. Это не случайно. Я думаю, это в том числе вызвано боязнью рефлексии внутри самой социологии.

В нашей социологии не хватает самобытных теорий. Молодые ученые, соискатели перечисляют некоторый список известных имен, не разбираясь в содержании их работ, не анализируя критически полученные другими авторами результаты. Но считать, как это часто бывает, что самобытно только то, что не-западно или анти-западно, это теоретическое и идеологическое недоразумение. Самобытность формируется не путем

антитезы, противопоставления себя Западу, Югу или чему-нибудь еще, а совсем другими средствами.

По поводу возникшей дискуссии о постмодернизме и о том, должна ли социология формулировать социальные законы. Думаю, что законы общества, в том смысле, как об этом мечтали Монтескье или Конт, вряд ли будут открыты, и не нужно к этому стремиться. Мы можем говорить о закономерностях, помня, что они имеют вероятностный характер и действуют по принципу «если..., то...». То есть, «если имеют место такие-то условия и факторы, то будут иметь место и соответствующие им результаты». Но всякая наука, и социология в частности, обязательно имеет дело с номологическими высказываниями, и если их нет, то нет и науки.

Е.И. Кукушкина:Вы использовали красивые метафоры. Я бы хотела узнать, какие «галстуки» взяты из отечественной традиции сегодняшней российской социологией?

A.B. Гофман: Яхотел подчеркнуть, что использование любых теорий, отечественных или зарубежных, в качестве своего рода «галстуков», довесков, прилагаемых к «исследованию», в лучшем случае бесполезно, в худшем — делает его бессмысленным. Но определить в современной социальной науке, какова «национальность» той или иной теории, не так-то просто. Например, я исследую процессы социальной мобильности в современном российском обществе и опираюсь на соответствующую теорию «среднего уровня». Ее родоначальником, как известно, был Питирим Сорокин. В этом смысле разработку теории социальной мобильности можно считать российской традицией. Но, с другой стороны, Сорокин разрабатывал ее главным образом уже в американский период своей жизни. Кроме того, и это главное, изучение социальной мобильности — одна из фундаментальных проблемных областей или отраслей современной мировой социологии, которая уже довольно сильно оторвалась от традиционных своих теоретических истоков. С этой точки зрения, считать эту теорию «отечественной» могут еще, как минимум, несколько стран, представители которых внесли фундаментальный вклад в ее разработку.

Такая проблема часто возникает при истолковании очень многих культурных образцов. Макароны, как известно, — итальянское национальное блюдо. Но изобрели его китайцы. Следует ли на этом основании считать итальянцев лишь продолжателями определенной китай-ск°й традиции? Или, наоборот, необходимо ли перестать считать мака-

Кукушкина Елена Иосифовна –доктор философских наук, профессор, профессор МГУ им. М.В. Ломоносова (Москва).

роны итальянским национальным блюдом? На мой взгляд, и на первый, и на второй вопросы следует ответить отрицательно. То же самое относится и к такому национальному блюду, как русские пельмени. То что верно по отношению к макаронам и пельменям, верно и для национальных традиций в социологии. «Субъективная школа» в русской социологии опиралась на «субъективный метод» О. Конта, о чем прямо писал Н.К. Михайловский, но это нисколько не мешает ей составлять элемент национальной традиции теоретической социологии России. Безусловно, необходимо внимательно изучать свое научное прошлое и использовать его сегодня. А использовать, значит, не заниматься славословиями, не исполнять гимны и оды во славу того или иного отечественного классика, а анализировать его творчество, развивать, критиковать, преодолевать и т.д. Я постоянно призываю студентов относиться к отечественным, как и к зарубежным, классикам с уважением, без хамства, но и без идолопоклонства, как к школе мастерства, в которой необходимо учиться с тем, чтобы двигаться дальше. Только такое отношение означает, что классик в науке еще жив, а его наследие продолжает работать.

Ю.М. Резник: Александр Бенционович, Вы начали с того, что может быть много научных школ. Могли бы Вы привести пример социологических школ в России?

Л.Б. Гофман: Пожалуйста: школа изучения общественного мнения Б.А. Грушина, школа Ю.А. Левады, школа Т.И. Заславской, школа В.А. Ядова.

Ю.М. Резник: Еще один вопрос. Вы отметили, что парадигм не может быть много. Стоит ли сегодня проблема парадигматизации отечественной социологии? Или мы остались на допарадигмальном уровне?

А.Б. Гофман: Научные парадигмы (если они научные и, если они парадигмы) не имеют национального характера, они существуют в научном сообществе независимо от границ отдельных стран. Тем не менее, в социологии могут прослеживаться и прослеживаются определенные, хотя и не вечные и не неизменные, национальные традиции и особенности (я тоже пытался это делать применительно к российской и французской социологиям). Но, как правило, лишь ретроспективно, спустя какое-то время, мы можем сказать, каковы эти традиции и особенности, были ли они парадигмальными и в чем они состоят. Парадигмы в определенном смысле складываются спонтанно, поэтому выражение «парадигматизация» мне кажется искусственным. Сегодня в теоретической социологии модно говорить о «кодификации» тех или иных сфер знания, но это не то же самое, что «парадигматизация», и к

тому речь в данном случае идет лишь о желании или попытках некоторого упорядочения этих сфер.

Вопрос: Как бы ни изменялись физика и химия, никто не отменяет, например, закон всемирного тяготения. В социологии все обстоит иначе. Считаете ли Вы, что социология должна быть гуманитарной наукой или строить свое знание по естественнонаучному образцу?

А.Б. Гофман: Этот вопрос обсуждается последние 100-150 лет, и на него по-прежнему очень сложно ответить. Каждый социологический объект уникален, вопрос только в том, насколько мы учитываем эту уникальность. Да, «пионеры» социологии считали, что должны ньютоновскую физику применить к обществу и найти «неизменные естественные законы» (выражение Конта) его развития. Но потом выяснилось, что ничего, кроме нескольких трюизмов, при таком подходе не получается.

Социология балансирует между выявлением общечеловеческих социокультурных универсалий и изучением уникальных социокультурных образований. Я считаю, что существуют культурные универсалии, в отличие от теоретиков, которые считают, что культуры вообще несоизмеримы. Но с другой стороны, если мы будем все универсализировать до предела, то мы утратим объект исследования, не поймем его. По этому поводу В. Дильтей и его последователи указывали, что историческая наука в определенном смысле ближе других социальных наук к постижению социальных объектов, так как она стремится понять их своеобразие, уникальность и неповторимость. А очень общие законы, даже будучи верными, нередко оказываются банальными и ничем не помогают в понимании социальных явлений.

Так, например, мы можем с уверенностью, констатировать существование, например, таких законов: «Общества изменяются», «Индивиды и социальные группы находятся в состоянии конфликта или согласия», «Общества испытывают воздействие природной среды» и т.п. И закон «социального тяготения» как частный случай всемирного, о котором мы упомянули, тоже можно достаточно уверенно констатировать, повторив вслед за Монтескье, что люди стремятся жить в обществе. Очевидно, что такого рода истины бесспорны и неопровержимы, но они ничего не говорят ни уму ни сердцу, и никакой науки, собственно, не требуется для того, чтобы эти «законы» открывать и формулировать. Тем не менее, как я уже говорил, без номологических высказываний наука невозможна. В этом смысле, отвечу риторически, социология, должна быть гуманитарной наукой, ориентированной на естественнонаучное знание.

Ю.М. Резник: Уважаемые коллеги! Позвольте мне теперь предоставить слово профессору Москвичеву Льву Николаевичу.

Л. Н. Москвичев: Должен сказать, что вопросы которые Юрий Михайлович сформулировал для обсуждения, мне кажутся совершенно правильными и обоснованными, их надо обсуждать. На что хотелось бы обратить внимание. Отвечая на вопрос есть ли у нас теоретическая социология, я опираюсь на опыт работы в экспертном совете ВАК РФ. Диссертаций по специальности 22.00.01, теория и история социологии, становится, к сожалению все меньше. Если еще в середине 90-х гг. появлялись такие работы, и в год проходило 10-15 докторских диссертаций по этой специальности, то сейчас 2-3 работы. Видимо, эта специальность не востребована. Во многих случаях диссертанты не понимают, что собой представляет теория. В нашей литературе существует большой разрыв между методологическими и общетеоретическими постановками вопросов, с одной стороны, и их применением в конкретной исследовательской практике, с другой. По большей части такое «применение», если можно употребить такой термин, беспомощно и безграмотно. Обоснование методологической позиции автора обычно сводится к бессистемному перечислению классиков, на которых он якобы опирается в своей работе.

По поводу предмета социологии. Это очень важный вопрос. Но мне кажется, что окончательной, «единственно правильной» формулировки предмета социологии, которая устраивала бы всех, мы не найдем, да это и не нужно. У Конта социология понималась как «естественная наука» об обществе в целом. В новом учебнике «Социология» П. Штомпки имеется подзаголовок «Анализ современного общества». Штомпка при этом выделяет семь основных аспектов общества, которым соответствует семь социологических ориентации: демографический, групповой, системный, структурный, активистский (предусматривающий взаимодействие), культурный, событийный. В итоге они дают, по его мнению, достаточно целостное представление о современном многомерном, функционирующем и изменяющемся обществе [4].

Разумеется, могут быть, и действительно имеют место, и другие подходы. В этом отношении интересно сравнить учебники социологии Э. Гидденса, Ж.Т. Тощенко, Н.И. Лапина. В них реализуются несколько иные подходы к пониманию предмета социологии. Однако, как мне представляется, при внимательном чтении в этих (и других серьезных) учеб-

Москвичев Лев Николаевич— доктор философских наук, профессор, заведующий кафедрой философии РАГС при Президенте РФ (Москва).

 








Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту:



©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.