О странностях в образе жизни 18 глава

Инельд злобно рассмеялся.

– Но мы отомстили! Лучникам удалось снять еще двоих магов, прежде чем те поняли, в чем же дело и каким образом их убивают. Но нас оставалось всего пятнадцать… И тогда пятеро остались прикрывать отход остальных, чтобы дать нам возможность отомстить. Мы ушли подземным ходом, а они вытащили наружу все запасы Хартгордовых шаров, разнесли их по всему замку и открыли ворота, крича, что сдаются. Враги поверили и зашли. Четверо сдалось, а один сидел в засаде. Дождавшись, пока все враги не зайдут внутрь, он поджег фитиль и взорвал замок, дав нам возможность уйти в Дикие Земли…

– А где же остальные восемь? – спросил его Серый Дракон.

– Их убил ало-черный дракон, которого вы назвали Рохархом, – с горечью ответил рыцарь. – Мы с Тиманхом были в лесу, когда услыхали позади шум боя. Но когда мы добежали до поляны, где остановились, то увидели только трупы наших друзей и улетающего дракона. Теперь, узнав его историю, я его даже не осуждаю, хотя, если бы он остался в живых, был бы вынужден вызвать его на бой.

Идущий в Неизвестность молча смотрел на рыцаря. И в этом подлом мире еще оставались такие?! Это казалось полностью невероятным, но перед ним сидел настоящий благородный рыцарь. По сути, а не по названию. И он всем сердцем ненавидел магов. Старый циник улыбнулся про себя – грех бы было не воспользоваться этой ненавистью, ведь когда Владыка возродится, ему будут нужны преданные люди. И он спросил:

– Куда же вы направляетесь, Инельд?

– На юг, в один из пиратских городов. Говорят, Вольному Братству всегда нужны хорошие воины, а я не из худших, – мрачно ответил рыцарь. – Может, представится возможность хоть как-то отомстить…

– Простите, что заставил вас вспомнить все это, – извинился дракон.

– Ничего, – с какой то жестокой радостью в глазах ответил Инельд, – мне полезно это помнить! Итак, алур Идущий, перед вами Инельд Данх-Оттонг, беглый раб и государственный преступник.

И он насмешливо поклонился.

Серый Мастер встал и очень вежливо поклонился в ответ:

– И тот, кого люди называют Королем Драконов, рад приветствовать потомка своего друга у себя в гостях.

Рыцарь сгорбился.

– Спасибо вам, Идущий, за все… – его голос был хриплым.

– А еще я хочу вам дать возможность отомстить по настоящему, – ухмыльнулся Мастер довольно таки гнусно.

– Как?! – рыцарь вскочил на ноги, глаза его загорелись мрачным огнем.

– Владыка вернулся, – ответил ему дракон. – И ему отнюдь не нравится этот мир, я отсюда чувствую его гнев.

– Владыка… – лицо Инельда медленно побелело. – Н-но в-ве-д-дь эт-то зн-нач-чит пог-губ-бить свою д-душу…

Серый Дракон вновь вскочил на ноги и выпрямился, его глаза зажглись красным светом:

– А кто вам это сказал?! – взревел он. – Жрецы?! Священники?! Маги?! Да они все именно потому и объявляют Серого Убийцу врагом, что он не признает никакого рабства! И никому не позволит сказать себе – я раб твой! Я – его третья часть и он обязательно придет сюда за мной. Оставайтесь с нами, Данх-Оттонг, обучать молодых драконов тактике и стратегии, искусству сражаться по-человечески. Присоединяйтесь к нам, и мы вместе сотрем Совет Магов с лица земли. А не хотите – справимся и без вас!

Рыцарь молча глядел в гневные глаза Короля Драконов и вспоминал, вспоминал, вспоминал…

– Ведь вы правы, – протянул он, – именно маги всегда говорили, что он враг… А уж вслед за ними и «святые отцы»…

И рыцарь вновь надолго задумался. Дракон его не торопил – нелегко ломать вбитые с детства в голову принципы. Он уже понимал, что Инельд будет с ними, другого пути у рыцаря просто не было.

Глава 12.

Странные песни Архра

Мелрия, прихрамывая и сцепив зубы от ноющей и дергающей боли в паху, медленно шла по очередному из коридоров олтиярского дворца в поисках выделенных ей покоев. Владыку увезли отдыхать уже несколько часов назад, а за ними только сейчас удосужились прислать карету, сообразив, что хралы не знают города и вряд ли смогут быстро найти дорогу во дворец сами. Да, девушке было, конечно, интересно все, что происходило вокруг, ее неуемное любопытство и жажда жизни всегда заставляли ее совать свой нос туда, куда ее не просили, но за этот безумный день она очень устала, ведь пришлось много часов ехать на волгхоре, а затем произошло все то, что она увидела во дворце и на площади, прошло много часов, и рана болела все сильнее и сильнее. По мнению хралки, дворен был вычурен, нелеп и слишком велик. Пока она блуждала по его лабиринтам, Мелрии пришлось видеть также и нежилые здания. Так зачем же было строить такие гигантские апартаменты, если не было достаточно людей, чтобы их заселить? Этого она понять просто не могла и только презрительно фыркала, встретив очередной нелепо изукрашенный зал. «Вот взять хотя бы этот, – подумала она, увидев огромный, обитый алым бархатом зал, изукрашенный десятками колонн и незнакомыми ей странными деревьями в кадках, – ну какому идиоту придет в голову жить здесь?» Девушка покачала головой и пошла дальше, обдумывая по дороге все, что ей еще предстояло сделать сегодня. Вечером еще должен был быть пир и, судя по всему тому, что сотворил Йаарх днем, там тоже будет что-то интересное, поэтому пропускать это сборище она не собиралась. А значит, требовалось отдохнуть. И Мелрия, расспросив дорогу у встретившихся ей служанок, пошла к крылу дворца, где поселили Владыку и его свиту.

Идти ей пришлось довольно долго, несколько раз переспрашивая дорогу. Но, наконец, она увидела впереди огромные двухстворчатые двери, у которых в полной неподвижности застыли близнецы Кват и Махр. «Нашла, слава Первому Волгхору!» – мелькнула у нее мысль при виде покоев Владыки. Мелрия хихикнула – все-таки как правильно она сделала, навязавшись Хранителю Меча, ведь он приносил столько нового, что оставалось только удивляться. А ее интересовало все, еще в детстве ее вытаскивали из-под стола в комнате, где совещались воины и наказывали, но это не помогало, назавтра она снова была там. Потому и стала одним из лучших воинов, что все новое буквально впитывала, выискивала, а потому донимала наставников, как никто другой. И в бою всегда лезла вперед, не боясь ни ран, ни смерти. Первой вызывалась на самое отчаянное и безнадежное дело и всегда выходила сухой из воды. Девушка вдруг неудачно шагнула и чуть не застонала от боли. «Д-да-а, теперь вот не вышла…» – подумала она, чувствуя, как кровь промочила повязку и начала стекать по ногам. Хотелось бы ей знать, откуда князь вырыл этот паскудный обряд, она же видела, что Владыке такое извинение было не нужно, видела, как ему было перед ними потом стыдно, да и другие воины, видевшие обряд, рассказывали, насколько ему было плохо, когда он узнал, что же съел. Вспомнив как все это было больно, Мелрия вздрогнула. Хотя она тогда и не показала виду, смеясь над теми, кто морщился или боялся, но не хотелось бы еще раз пройти через подобное «удовольствие». Только сейчас она хоть приблизительно начала понимать о том, что же чувствовали несчастные жертвы Риаллах и других, ей подобных. И Мелрия впервые, наверное, в жизни задумалась о несправедливости этого мира и о том, каким он может видеться пришельцу из другого. Теперь ей понятно стало, почему Йаарх пребывал в таком гневе, увидев самые обычные для Архра вещи.

Девушка оглянулась вокруг и слегка удивилась – в этом крыле дворца суетилось, наверное, несколько сотен слуг, что-то делая, перетаскивая, моя и просто бегая туда-сюда. «Ну да!» – вспомнила она, ведь Свирольт говорил, что эта часть дворца была нежилой, и теперь ее срочно приводили в приемлемый вид. Мелрия прошла мимо близнецов, улыбнулась и кивнула им. На непроницаемых лицах воинов мелькнула ответная, но почти незаметная для стороннего глаза улыбка – Мелрию в племени любили все. Девушка про себя пожалела ребят, оба раньше были неплохими любовниками и в свое время они провели вместе немало приятных ночей. Хралка поймала за шкирку ближайшего пробегавшего слугу и приказала ему показать выделенные ей покои. Тот слабо дернулся и показал рукой на высокую резную дверь справа от покоев Владыки, вырвался и немедленно куда-то исчез. Мелрия открыла эту дверь.

Первое, что она увидела, была Риаллах, склонившаяся со своим любимым широким кинжалом в руках над тихо визжащей от страха белокурой рабыней-крестьянкой, подобранной Хранителем по дороге. «Опять эта сука за свое взялась!» – досадливо скрипнула зубами Мелрия и крикнула ей:

– Риаллах! Оставь девчонку в покое!

– Отстань, Мелрия! – хрипло бросила, не оборачиваясь, внучка Фархата. – Я же тебя не трогаю, не мешай и ты мне немного поразвлечься.

Несчастная Торха скорчилась на диване и с ужасом смотрела на страшных хралок. Обе черные, с мечами и ножами, а вот эта первая еще и хочет ее за что-то зарезать. Она же ничего не делала! Неужели же господин взял ее в рабыни только для этого? Слезы текли из глаз крестьянки, но в голос плакать она уже не осмеливалась, получив несколько хлестких ударов от Риаллах. Если бы ей хоть сказали, в чем же она виновата, пусть бы побили, дома ведь ей приходилось получать каждый день, если не успевала сбежать. Но резать-то за что? Неужели же она так провинилась?.. И ведь не убежишь, теперь она – рабыня… Она вновь взвизгнула от резкого удара прямо по груди.

– Риаллах! – Мелрия схватила подругу за руку, поднявшуюся для нового удара. – Ее взял Владыка и он будет недоволен, если ты ее покалечишь.

– Да плевать я хотела на его недовольство! – с ненавистью прошипела та, вырывая руку.

– А если плевать, – медленно протянула девушка-воин, – то я сама тебя сейчас так отделаю, что ты неделю встать не сможешь.

Риаллах скрежетнула зубами – Мелрия вполне могла воплотить свою угрозу в жизнь, силушкой была не обделена. Тогда она хмуро бросила в ответ:

– Ладно… Пес с этой тварью.

После чего отошла к дивану, села и скрутилась в клубок.

Мелрия наконец смогла рассмотреть свое новое жилище. Покои состояли из большого салона, в который выходили двери пяти больших спален и ванной комнаты. Девушка с любопытством осмотрела каждую из них и осталась довольна, выбрав себе самую дальнюю от входа. Все стены в комнатах и в салоне были обтянуты мягким темно-вишневым бархатом, из-за чего покои имели несколько мрачноватый вид, но были, тем не менее, уютны. В спальнях стояли огромные, устланные мягкими одеялами и большими подушками кровати под балдахинами. Там же были стенные шкафы, тумбочки, кресла, сундуки. А салон был уставлен мягкой мебелью, пуфиками и различнейшей формы диванами, связанными между собой только тем, что все были обтянуты бархатом того же цвета, что и на стенах покоев. Монументальный стол, стоящий посреди салона был столь велик, что его трудно было бы сдвинуть с места и четверым. Самые удобные и глубокие диваны были установлены у стен. На одном из них все еще дрожала от пережитого ужаса бывшая крестьянка Торха, а напротив нее скорчилась на другом Риаллах и тихо всхлипывала.

– Ну что с тобой, подружка? – подошла к ней Мелрия.

– А ты что, не понимаешь? – с отчаянием в голосе спросила та.

– Не понимаю.

– Да я бы предпочла десять раз пройти через то, что сделали с тобой, чем быть рабыней… Понимаешь ты – я рабыня, рабыня!

И она захлебнулась хриплым плачем. Мелрия не знала, что ей ответить, да и помочь также никак не могла. Несмотря на свои привычки, Риаллах все же была ее ближайшей подругой и девушка понимала, что отчаявшийся обуздать своевольную внучку Фархат действительно подарил ее как рабыню Владыке, надеясь, что уж тот ее укротит. Мелрия фыркнула – укротит, как же. Она уже немного знала характер Йаарха и видела, что, скорее всего, может получиться наоборот. Но несмотря ни на что, для гордой Риаллах не могло быть худшего унижения, чем оказаться в рабстве. Да еще с ее то замашками…

– А еще… А еще… – захлебывалась плачем внучка князя.

– Что еще? – присела рядом Мелрия, погладив ее по голове, как маленького непослушного ребенка.

Риаллах уткнулась в нее и продолжала реветь. Только немного успокоившись, она смогла ответить на вопрос подруги:

– Мне… Мне хочется… Мне нужно…

– Чего хочется-то?

– Чего-чего! Между ног все пылает и мокро давно, – резко и со злостью бросила ей Риаллах – Думала хоть вот эту вот дуру заставить… А тут ты…

– Ну, в этом я, возможно, и смогу тебе помочь… – улыбнулась ей подруга.

– Как? – недоверчиво уставилась на нее внучка князя.

– Ну, я же уже порезанная, – продолжала ухмыляться Мелрия, – значит, уже могу…

– Но не совсем же, не так, как положено, – с немалым удивлением посмотрела на нее Риаллах. – У тебя же еще есть вот это…

И она положила руку на одну из пышных грудей сидящей рядом с ней девушки.

– Ну, неужели же ты отрежешь груди своей самой близкой, да еще и беременной подруге, которая просто хочет тебе помочь? – с ехидством спросила Мелрия. – Мне же еще ребенка Владыки кормить придется…

– Так ты вчера таки забеременела?! – так и подпрыгнула на месте от этой новости Риаллах, мгновенно забыв про слезы. – Ты уверена?

– Абсолютно! – уже довольно ухмыльнулась девушка-воин. – Перед отъездом я ходила к матушке Форгой, и она подтвердила.

– Да уж, эта старуха в подобных делах разбирается… – пробормотала Риаллах себе под нос, ее глаза вновь затянулись дымкой желания. – Но неужели же ты готова только ради меня сделать запретное?

– Да только ради тебя уж не стала бы, – довольно ощерилась Мелрия. – Но ты же сама знаешь, что мне всегда и все интересно. Давно уж хотелось попробовать, а что чувствуют те, кто ласкает других там… Что мне приятно, когда кто-то лижет меня, я знаю давно, пользовалась урезанными…

– Ты? – удивилась Риаллах.

– Я, дорогая, не все ж тебе. Но и самой хотелось попробовать, а вдруг понравится? Но раньше я как то не имела особого желания перейти к действиям, знала ведь о последствиях… А теперь, когда все равно отрезали, то почему бы и не попробовать?

– Да, почему бы… – медленно и хрипло протянула Риаллах, облизывая свои полные губы.

Ее дыхание участилось, она поднялась, резким движением задрала подол своей короткой туники и, широко расставив ноги, вновь рухнула на диван. Мелрия, смотря на это, чувствовала легкое, приятное возбуждение, ей было очень любопытно. Она подошла поближе, присмотрелась к промежности подруги и восхищенно присвистнула. Теперь ей стало понятно, почему той были полностью безразличны мужчины – это ж какого размера красавца нужно было бы иметь парню, чтобы удовлетворить эдакое чудо… Да, с такими то размерами неудивительно, что Риаллах могла чувствовать что-либо только от языка. Клитор внучки Фархата также поражал воображение, он был столь велик, что Мелрия даже вновь присвистнула сквозь зубы в немом удивлении. Такого ей не доводилось видеть еще ни у кого из подруг. Девушка хмыкнула – до чего же Риаллах уже возбуждена, как расширились ее малые губы, приоткрывая розовое отверстие, все залитое соками любви. Она медленно, как завороженная, подошла к подруге и осторожно, боясь потревожить свою рану, встала на колени. Но рана все же отозвалась вспышкой боли, и девушка зашипела сквозь зубы. Риаллах уже просто не могла более терпеть, она положила руку на затылок Мелрии и мягко, но настойчиво втиснула ее голову между своих ног. Губы девушки весьма неожиданно для нее уткнулись во что-то мягкое, влажное и приятно пахнущее. Она ощутила под своими губами половые губы подруги и медленно, ласково раздвинула их языком, провела им туда сюда, дотронулась до клитора, отчего Риаллах дернулась, застонала, и, почувствовав возбуждение уже сама, со стоном припала к лону и принялась ласкать его так, как только могла. Ей очень нравился свежий вкус соков возбужденной женщины и Мелрия подумала, что происходящее ей весьма нравится и подобными вещами будет весьма приятно заниматься почаще. Было бы интересно, наверное, сравнить разных женщин… С каждой минутой она увлекалась все более и уже почти не помня себя от возбуждения и удовольствия, работала языком, покусывала, посасывала и творила многие вообще странные для нее вещи. Как ни удивительно, она даже кончила, на что рана, конечно же, отозвалась вспышкой боли. Но Мелрия не обратила на нее никакого внимания, она продолжала лизать подругу, получая от этого невыразимое словами наслаждение. Опомнилась девушка лишь тогда, когда тело Риаллах вдруг задергалось в конвульсиях наслаждения, и в прямо в рот Мелрии вдруг ударила горячая, тугая, горько-соленая струя. Девушка хотела было вырваться и отплеваться, но неожиданно для нее, руки внучки Фархата столь сильно прижали ее голову к своей щели, что девушка не смогла освободиться и, чтобы не захлебнуться, была вынуждена глотать всю эту мерзость. А ее подруга кричала уже в голос и билась в судорогах, продолжая, тем не менее, крепко удерживать голову Мелрии. Лишь через несколько минут Риаллах обессилено откинулась на диване, отпустила голову подруги и виновато прошептала:

– Прости, пожалуйста… Но я, когда кончаю, никогда не могу сдержать мочу…

Мелрия не слушала ее, она изо всех сил рванулась в ванную, и ее вырвало. Она долго еще с остервенением полоскала рот, содрогаясь от отвращения. «Ну, Риаллах, ну сука!» – озлобленно подумала она, и ее снова вывернуло наизнанку. Когда ей, наконец, полегчало, девушка вдруг задумалась над своей реакцией. Ну, моча, ну и что? Что тут такого страшного, вкус ведь был не очень и противен, худшее в походах есть и пить приходилось, и ничего. Почему же ей так противно? Но отвращение не проходило. Она оглянулась на мнущуюся на пороге и ноющую Риаллах.

– Ну, извини меня, пожалуйста… – чуть ли не скулила та. Ну, не смогла сдержаться, я не хотела тебя обидеть. Я ведь так тебе благодарна – теперь хоть человеком себя почувствовала…

– Ладно! Хватит! – резко оборвала ее обозленная до предела Мелрия, с трудом сдерживая желание отлупить подругу. – Ежели же так хочется кого-то обкарнать – вон в коридоре толпы слуг бегают, лови кого хочешь. Уж силушки то сунуть чью-то голову себе между ног у тебя хватит, и потом твори с ним, что хочешь! А меня оставь в покое!

– Спасибо… – расплылась в широкой улыбке Риаллах. – А я об этом и не подумала…

И, подхватив на ходу свой любимый кривой кинжал с крючьями, она, довольная, выбежала из комнаты.

«Вот дура! – обругала сама себя Мелрия. – Да эта зараза же весь дворец на уши поставит…» Но тут же она скривилась от боли – от резких движений рана открылась, и кровь стекала по ногам, уже почти промочив ее кожаные штаны. Девушка доковыляла до дивана и скрутилась на нем калачиком. Но тут она краем глаза углядела восторженно взиравшую на происшедшее Торху и приказала белобрысой:

– Иди сюда. Поможешь…

Торха сорвалась с места и кинулась к Мелрии. Она смотрела на то, что случилось в этой комнате, и бешено завидовала той, которую ласкала эта вот потрясающе красивая хралка. Как бы она хотела оказаться на ее месте… Она сама почти постоянно изнемогала от желания и никак не могла его удовлетворить, никто не хотел ее. Теперь, когда ей выпало такое счастье, и ее взял в рабыни столь важный господин, у девушки появилась хоть какая-то надежда. Но сейчас она просто изнемогала и вовсю теребила у себя между ног. А вдруг эта красавица хочет и у нее?.. Но это было просто невозможно, и крестьянка только тяжко вздохнула про себя, подходя к Мелрии.

– Сними с меня штаны, пожалуйста, только осторожно, болит… – пробормотала ей высокая хралка.

Торха послушалась ее, и не спеша, потихоньку стащив с той узкие кожаные штаны, пришла в ужас. Все ноги женщины-воины были залиты кровью. А на промежность была наложена туго затянутая на талии повязка.

– Сними повязку…

Крестьянка медленно размотала ее и хотела снять, но та присохла, и девушке пришлось поливать ее водой, прежде чем она поддалась. Хралка в этот момент вздрогнула от боли, на ее глазах выступили слезы. А Торха вновь пришла в ужас, поняв причину, почему эта, бесстрашная на вид, девушка, согласилась ласкать свою подругу языком – у нее же было отрезано сокровенное женское… И совсем недавно, еще даже не засохло… Зачем же она ходила? Почему не отлеживалась, пока не заживет? Торха представила себя на ее месте и содрогнулась. Но, присмотревшись к ране внимательнее, крестьянка поняла, что отрезано не все, лишь сверху срезано немного. Да и грудь у нее была цела. Тут девушка вообще перестала что-либо понимать – у них в подобных случаях отрезали все, почему же не отрезали у этой хралки? Но чего же она хочет от нее, Торхи? «Может она хочет, чтобы я отрезала ей грудь? – предположила крестьянка и отчаянно замотала головой. – Но я не смогу!»

– Набери воды, промой рану, возьми вон в том мешке мазь и свежую повязку. Потом наложи… – пробормотала ей уже засыпающая Мелрия.

Торха выполнила все требуемое, обрадованная тем, что ей не придется выполнять работу палача, пусть лучше ее подруга старается. Затем укрыла спящую молодую женщину и долго еще сидела рядом с ней, смотря в ее лицо.

Кровные сестры Владыки также были устроены недалеко от его покоев. Девушки отдыхали, готовясь к вечернему пиру и обсуждали увиденное сегодня. Да, они ожидали от старшего кровного брата чудес, но увиденное в этот день все же сильно поразило их. Конечно, их воспитывали в преданности Владыке с детства, они читали и слышали сотни легенд и сказаний о нем. Но одно дело было слышать, а совсем другое – увидеть воочию. Да и то, что произошло с ними, девушки воспринимали как совершенно естественное, они претерпели боль, ведь их мужья напали на того, кому клялись в верности. А отдать жизнь за свой народ всегда было честью для любого храла. Конечно, ни одна из них не хотела бы вытерпеть подобное еще раз, слишком уж больно это было, да и Риаллах тогда больно уж разошлась, могла ведь сделать необходимое и не столь мучительно. И уж никак они не ожидали для себя такой чести, как стать кровными сестрами Владыки всего лишь за то, что лишились женских органов. Но все-таки было жаль, что никогда более им не познать любви. Спасибо старшему брату, что хоть от боли их избавил. Любой из их народа умел терпеть боль, если в этом была необходимость. Но если была возможность ее избежать…

Икенах не участвовала в общих разговорах, спокойно сидя у окна и неспешно расчесывая свою густую рыжую гриву, когда услыхала голос Хиенах, лежащей на животе посреди роскошного ковра, застеленного на полу, и увлеченно болтающей ногами в воздухе.

– Послушай, рыжая, а ты то почему с нами поперлась на личное извинение, были же другие желающие? Для тебя ведь твоя щель была образом существования.

– Откуда я знаю, – отмахнулась она от вопроса подруги. – Вы пошли, а я за вами.

– Ну и дура!

– Сама знаю, что дура… – хмыкнула Икенах. – Да теперь-то что уже поделаешь?

– Да, – ухмыльнулась лежавшая на диване черноволосая Тарнах, – теперь уж точно ни фига не поделаешь. Отрезано и точка. А старший брат все это съел…

– И ты думаешь, ему это было приятно? – с иронией спросила ее Хиенах. – Ты вспомни его лицо во время вышеуказанной процедуры.

– Я лично, кроме боли, ни хрена не помню! – фыркнула Икенах. – Только об одном и думала, чтобы прямо на том помосте не упасть…

– А я, несмотря на боль, все же обратила внимание, – продолжила шатенка. – Ему то как раз такое извинение и на фиг не нужно было. Сами сглупили, бабы…

– Вот уж точно, что сами, – хихикая, вступила в разговор Лонхиль. – Теперь токмо в рот…

– Это уж как кто захочет, – проворчала Тарнах. – Но главное, по-моему, то, что мы отныне – кровные сестры Владыки, и это стоит отрезанного!

– Согласна, стоит… – вздохнула рыжая, внимательно обследуя свою абсолютно гладкую, лишь с маленькой дырочкой для отправления естественных потребностей, промежность. – Но ведь хочется…

– Конечно, хочется… – согласилась с ней Лонхиль. – Мальчишкам проще, им и то, от чего хочется, отрезали. Теперь и желаний нет, я спрашивала…

– Ладно, девки! – оборвала их Хиенах. Что вы все о грустном, да о грустном? Мало тем для болтовни? Я лично, спать отправляюсь.

И действительно, через некоторое время уже все девушки разошлись по своим комнатам и улеглись хоть немного поспать перед тем, что предстояло им вечером.

А в личном кабинете олтиярского короля в это время, сидя за круглым столом, пили вино шестеро свежеиспеченных кровных братьев. Кандагар до сих пор не мог опомниться – Морхр его брат?! Странно… Аллорну и остальным он уже не удивлялся, количество впечатлений было слишком велико для одного дня. Шах еще вчера не мог бы себе представить подобного развития событий. Но все то, что было раньше, теперь перестало иметь какое-либо значение, предстояла страшная война всех со всеми, это-то Кандагар хорошо понимал и внутренне ежился, не представляя себе, что же будет с ним и его народом.

Все они потихоньку присматривались друг к другу, говоря обо всем и ни о чем, но не касаясь пока серьезных вещей. Ведь каждый понимал, что остальные пятеро, сидевшие напротив, отныне были теперь ему более близки, чем самые ближайшие из родственников. И если с одним случится какая-либо беда, то другие в тот же момент это почувствуют. Кровное братство налагало на человека величайшую ответственность, ибо, когда заклятие свершалось, он бы уже не смог сделать что-то плохое по отношению к кровному брату или сестре. Повелители народов изучали друг друга, пытаясь понять, как же им теперь жить, и как жить подвластным им народам. Они ожидали, пока не пробудится их сюзерен.

Король Олтияра медленно поднялся на ноги и негромко сказал:

– Братья мои! Есть еще одно, о чем я должен вам рассказать.

Остальные молча уставились на него, ожидая продолжения. Морхр некоторое время помолчал, затем заговорил снова.

– Откуда я, не владеющий магией, узнал о пришествии Владыки, вы не задумывались?

Кандагар кивнул головой – ой, как еще задумывались…

– Так вот! – лицо короля стало тревожным, в нем появились какие-то торжествующие черты. – Один из магов Совета на нашей стороне, именно он сообщил мне обо всем и передал для всех трех стран списки предателей.

– Кто он? – прошипел схорр.

Морхр махнул в сторону внутренней двери, ведущей в библиотеку:

– Представляю! Магистр Книги Элинор.

И в дверях появился совсем молодой еще черноволосый мужчина с серыми глазами, одетый в черно-серебристую сутану высшего мага Колхрии. Воцарилось молчание.

Элинор тоже молча рассматривал собравшихся и внутренне торжествовал. Воистину, этот день был днем сюрпризов. Он хотел, чтобы у Владыки появились помощники, но что его вассалами станут сразу шесть государей, он ну никак не рассчитывал. Особенно аллорны и храрги явились для него полнейшей неожиданностью. Чего уж тут говорить о загадочных схоррах – ведь никто из магов никогда не мог и на десять миль приблизиться к их загадочным островам. Кроме догадок ничего не было, не знали даже, как они точно выглядят. И вот они здесь… И они – вассалы Владыки, на которого маг поставил все, в том числе и самую жизнь. Да и сам Хранитель Меча сегодня вытворял такое, что Элинора передернуло от воспоминаний о том, как он катался по полу библиотеки Морхра в приступах жесточайших болей по всему телу. Этот кошмар длился не менее получаса. Какую же жуткую магию использовал Владыка – о существовании подобных заклинаний лишь вскользь упоминала Книга Предела. Но он, Магистр Книги, хотя бы понимал, в чем тут дело, а уж другие-то маги и вообще ничего не знали о том, что же с ними случилось, в чем же причина приступа болей. Элинор покачал головой, в этот день все будто бы сговорились удивлять его – взять хотя бы Морхра с его идеей кровного братства вассалов Владыки. Человек, аллорн, храрг и схорр – кровные братья? Маг представил себе физиономии членов Совета после получения подобного известия и едва удержался от смеха. Не-ет… Этого им знать еще нельзя, да и вряд ли они смогут узнать о чем-либо из Олтияра – уж больно качественно Морхр выбил их шпионов. Маг разрешил себе почти незаметно улыбнуться, поклонился всем и сказал:

– Вы все, Ваши Величества, кроме, возможно Вас, – он вежливо поклонился в сторону схорра, – слышали обо мне, о моей конфронтации с Главой Совета Фолергом, моих взглядах и скандальном избрании в Совет.

Все, кроме Тла-Ан Ол-Ита, согласно склонили головы.

– Вы не могли бы, Ваше Величество, просветить Повелителя Соухорна на мой счет? – попросил маг Морхра и тот, кивнув головой, сжато рассказал схорру историю молодого мага и своих взаимоотношений с ним.

– Я все же не могу понять, – спросило Дитя Тьмы, – почему же вы так ненавидите Совет, ведь вы же маг?

– Они убивают самую магию, – криво улыбнулся Магистр Книги. – За все две тысячи лет не то что не было придумано ни одного нового заклинания, но и забыто более половины старых. Развитие науки также остановлено. Последствия вы знаете не хуже меня – мы на грани голода, Фофар поддерживают искусственно, отбирая у вас 70 процентов всех продуктов. Но и это не спасает – в Харнгирате уже убивают слабых младенцев, им их не прокормить. Нам нужно что-то менять, а Совет закостенел в своих взглядах, они видят только свою пресловутую «стабильность» и боятся всего нового. И я также не могу понять необходимости их жестоких законов. Не могу понять, зачем они направляют всю энергию человечества на всякую грязь и скотство! На сексуальные жестокости и зверства…

– Ну почему они это делают, – засмеялся шелестящим смехом схорр, – я вам смогу объяснить.

– Объясните! – стал похожим на насторожившегося гончего пса маг.

Все присутствующие также заинтересованно уставились на Дитя Тьмы, лишь на губах Светоча Древа блуждала легкая, понимающая улыбка.

– В отличие от ваших стран, – поклонился им Тла-Ан Ол-Ит, – на Соухорне, куда человеческие маги никогда не имели доступа, сохранились хроники времен предыдущего Владыки и более поздних времен. У вас же их отобрала Серая Башня и заменила на те, которые маги посчитали нужными. Даже вы, маг, не знаете, как все было на самом деле, ничего не знаете о том, что тогда происходило. Лишь аллорны, благодаря своему бессмертию, помнят…

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: