Шавуот (праздник седмиц, или Пятидесятница)

Итак, дверь в Откр.3 тесно соотносится с другой дверью: «дверью, отверстой на небе» в Откр.4. Иоанн снова слышит голос Сына человеческого. На этот раз Иисус призывает Иоанна: «взойди сюда» (Откр.4:1), И, вот, Иоанн уже видит такую картину: «престол стоял на небе, и на престоле был Сидящий» (Откр.4:2).

Апокалипсис — это книга Нового Завета, в которой чаще всего встречается упоминание «престола». Из 62 случаев, в которых оно встречается, 47 раз оно появляется в Апокалипсисе, и только четыре раза в Евангелии по Матфею. Тема «престола» важна для Иоанна. Аллюзия на престол занимала и современников пророка — которые были заняты мыслями о земных престолах, особенно, кесаря, — и вызывает интерес в наше время, когда понятие «престол» ассоциируется лишь с символом монархического правления. Апокалипсис неоднократно обращается к концепции престола Божьего, чтобы напомнить нам о реальном существовании «престола небесного», который превыше всех земных тронов. «Престол» — ключевое слово в главе 4. Из 47 случаев использования этого слова в Апокалипсисе в этой главе оно встречается 14 раз.

Иоанн просто упоминает о престоле, но не дает его описания. Иоанн также не делает никаких попыток дать портрет, считая себя неправомочным — описать и Сидящего на престоле. Он приводит лишь поэтические эпитеты, сравнивая Его с тремя драгоценными камнями: «ясписом, сардисом и смаградом». Это сочетание весьма знаменательно, поскольку те же камни находятся и на наперснике израильского первосвященника (Исх.28:17–19 — в русском переводе Библии эту связь выявить трудно — примеч. переводчика). Это единственное место в Писании, где эти три драгоценных камня упоминаются совместно. Иоанн видит лишь то, что Сидящий на престоле подобен трем драгоценным камням: тем самым он снова указывает на Храм.

Радуга над престолом знаменует собой величие и грандиозность картины. Она напоминает также о радуге надежды после всемирного потопа. Как символ благодати радуга отражает гармонию, праведность и справедливость, которые олицетворяет собой престол. Далее говорится, что «от престола исходили молнии и громы и гласы» (Откр.4:5), и среди этих признаков грядущего исторического хаоса и гнева Божьего 1 — радуга являет собой знак Божьей любви, которая, будучи неразрывно связана с Его справедливостью, спасает и дарует надежду. Радуга также отражает подобие славы Божьей, описанной пророком Иезекиилем (Иезекииль 28:1и дал.), Его безграничного величия и силы. Эта радуга охватывает Небо и Землю, всю Вселенную.

Вокруг престола сидят 24 старца. Возраст старцев отождествляет их с Судией, волосы которого белы, как снег (Откр.1:14), а то, что они сидят на престолах — раскрывает характер их деятельности: они судьи. 2. Эти 24 старца представляют «победивших», тех, кому дано право воссесть рядом с Сыном человеческим на Его престоле, дабы помочь Ему вершить суд: об этом говорится в послании к Лаодикийской церкви (Откр.3:21). Но в своем статусе судей эти старцы будут упомянуты только в главе 20, здесь же они возносят хвалу и благодарение Богу (Откр.4:9–11). Позднее они будут иметь дело с «молитвами святых» (Откр.5:8), и один из этих 24 старцев даже поможет Иоанну определить тех, кто входит в верный остаток (Откр.7:13-14). Эти обязанности указывают на них скорее как на священников, чем на судей. Вместе с тем, эти две роли не являются не совместимыми. Восседая не престолах, они подобно первосвященнику, исполняют одновременно обязанности и священника, и судьи — и такой статус известен со времен Моисея, когда священник был одновременно и священником, и судьей. 3.

Разумеется, 24 старца — число символическое. Оно связано с числом 12, числом завета (четыре — число Земли, три — число Бога: 4 x 3 = 12). 12 колен Израиля, 12 учеников Иисуса и др.; та же коннотация, скрытый смысл и в других местах Апокалипсиса (Откр.21:12, 14). Число 12 представляет народ завета, верный остаток, весь Израиль, Израиль Апокалипсиса. Число 24 также указывает на служение в иерусалимском Храме, где была установлена очередность служения священников (24 череды, 1Пар.24:1–19). «Главный» священник (1Пар.24:5) руководил отдельной группой священнослужителей. Интересно, что в Мишне они называются «старейшинами». Музыканты и певцы также подразделялись на 24 группы (1Пар.25:1–31), и, подобно «старцам», они воспевали и прославляли Бога, играя на арфах (гуслях) и других музыкальных инструментах (Откр.5:8; 1Пар.25:1, 6-7). Служение этих старцев было небесным прославлением Бога, земной копией которого было служение в Храме. 5.

«Море стеклянное, подобное кристаллу» (Откр.4:6), по-видимому, призвано явить бесконечность перед престолом Божьим и тем самым служит аллюзией на космические масштабы этой сцены. Кроме того, образ престола Божьего вознесенный над водами, возвещает о владычестве Бога над стихией, материальным миром. В Апокалипсисе Бог представлен в Своей роли Творца всего сущего. В книге Бытие описывается сотворение мира как победа над водной стихией — символом пустоты и тьмы 6.

Последняя тема представлена также в Псалтыре 7 и в книге Псалмов Исайи. 8. В Пс.103 престол Божий над водами символизирует Его господство над сотворенным миром: Ты «устрояешь над водами горние чертоги Твои» (Пс.103:3). Вероятно, именно этот образ вдохновил Соломона поместить в Храме «море литое» (2Пар.4:2). Божественный Судия, Царь Вселенной был таким образом представлен Творцом всего сущего. 9.

Интересно, что упоминание Духа Божьего (Откр.4:5), активно участвовавшего в Сотворении (Быт.1:2), предваряет сказанное о стеклянном море, которое является символом Сотворения. Более того, описание четырех животных, которые представляют Землю, следует за этим образом моря. В Библии, как и на древнем Ближнем Востоке в целом, число 4 символизирует собой земное измерение. Напомним о существовании четырех кардинальных точек на Земле 10 и четырех углах Земли.11 Пророк Даниил пишет о четырех ветрах небесных (Дан.7:2), которые в своей совокупности отвечают глобальному параметру, Земле в ее целостности. Он также рассматривает историю рода человеческого (Дан.2 и 7) через символизм четырех царств.

Более всего поражает описание внешнего вида животных. Первый зверь напоминает по своему облику льва, второй тельца, третий человека, а четвертый орла. В одном еврейском мидраше используется такой же язык. Согласно Рабби Абаху, существуют четыре сильные существа: орел — самый сильный из птиц; бык — самый сильный из домашних животных, лев — самый сильный из диких животных и человек — самое сильное существо из всех. 12. В преданиях эти четыре существа рассматриваются как олицетворение всего сотворенного, а 24 старца символизируют собой весь род человеческий. Апокалипсис ставит сотворение Вселенной в центр видения престола.

Поклонение 24 старцев, которые вторят троекратной формуле прославления четырех живых существ, также указывает на Сотворение. Прежде всего, эти четыре создания, витающие над престолом, непрестанно повторяют: «Свят, свят, свят…Который был, есть и грядет» (Откр.4:8). Этот параллелизм позволяет полагать, что святость Бога являет Себя в этих трех категориях времени и истории: в прошлом, настоящем и будущем. Другими словами, Бог свят всегда. У пророка Исайи было похожее видение (Ис.6:1–3). Он также подчеркивает святость Бога троекратно: «Свят, Свят, Свят Господь Саваоф! вся земля полна славы Его!» (ст. 3).

Затем 24 старца падают ниц, слагая свои венцы пред престолом Божьим. И этот цикл повторяется. Четыре существа продолжают воспевать святость Божью. Их славословие не прекращается, оно длится вечно.

Эта сцена охватывает пространство и время. Объекты, голоса, образы, лица — это типология того же возвеличивания и прославления Бога-Творца: «Достоин Ты, Господи, приять славу и честь и силу: ибо Ты сотворил все, и все по Твоей воле существует и сотворено» (Откр.4:11).

То, что делает Бога достойным хвалы и прославления как Судии и Царя — это Его статус Творца Вселенной, мироздания. Если бы Он не был нашим Творцом, наше поклонение Ему было бы идолопоклонством. Можно поклоняться Создателю или поклоняться идолу. Только Бог, будучи нашим Создателем, может судить о нашем назначении и даровать нам спасение.

Фраза «достоин Ты» (Откр.4:11) отвечает на вопрос, заданный в Откр.5:2: «Кто достоин?» Этот вопрос звучит громко и касается запечатанного свитка в правой руке божественного Судии, восседающего на престоле: «Кто достоин раскрыть сию книгу и снять печати ее?» (Откр.5:2). Вопрос повис в воздухе, и во Вселенной воцарилось молчание. «И никто не мог, ни на небе, ни на земле, ни под землею, раскрыть сию книгу, ни посмотреть в нее» (ст. 3). Тот факт, что не нашлось достойного, чрезвычайно печалит Иоанна, но один из старцев утешает его такими словами: «Не плачь; вот, лев от колена Иудина, корень Давидов, победил, и может раскрыть сию книгу и снять семь печатей ее» (ст. 5).

И затем он видит Того, Кто достоин, стоящего «посреди престола и четырех животных и посреди старцев» (ст. 6). Но по Своему виду Он едва ли напоминает могучего льва — Льва из колена Иудина, победителя. Вместо этого, посреди престола слабый агнец — Агнец, предназначенный на заклание. Этот парадокс — сплав силы и немощи — также определяется двойственным характером Агнца. У него семь рогов. В Библии рог символизирует собой силу 13.У агнца также семь очей, «которые суть семь духов Божиих» (ст. 6) и которые символизируют собой всевидение и всеведение Бога. Здесь ясно видна аллюзия на Зах.4:10: «Те семь, — это очи Господа, которые объемлют взором всю землю».

Очевидно, что закланный агнец представляет Самого Иисуса как Мессию, сына Давидова и Льва из колена Давидова (ст. 5), Который победил смерть и зло именно через Свое смирение и жертву. Агнец приближается к запечатанной книге: «И Он пришел и взял книгу из десницы Сидящего на престоле» (ст. 7).

Затем Иоанн видит Иисуса, стоящего справа от Сидящего на престоле — этот образ близко напоминает описание апостолом Петром во время праздника седмиц (Пятидесятницы), воцарение Мессии после Его смерти: «Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели. Итак Он, быв вознесен десницею Божиею и приняв от Отца обетование Святаго Духа, излил то, что вы ныне видите и слышите» (Деян.2:32–33). 14.

Данная сцена из Апокалипсиса напоминает традиционно совершавшийся на всем Ближнем Востоке ритуал интронизации, восхождения на престол монарха. По обычаю, новый царь должен был читать вслух свой договор между сюзереном и его подданными 15. Аналогичным образом в Израиле вновь восшедший на престол царь в процессе своей интронизации начинал с чтения «книги завета» 16.

В Исх.19 и 20 описывается сцена подписания договора-союза на Синае. Здесь также народ Божий получает документ, подписанный Богом с обеих сторон (Исх.32:15; ср.: Откр.5:1). Подобным же образом, это событие сопровождается громами, молниями и трубными звуками (Исх.19:16; 20:18; ср.: Откр.1, 5). Кроме того, Господь просит пророка подойти и получить Его откровение (Исх.19:24; ср.: Откр.4:1), а также призывает людей стать священническим народом (Исх.19:6; ср.: Откр.5:10). Таким образом, можно сказать, что речь идет об инаугурации святилища (земного в Исх.19 и 20 и небесного в Откр.4 и 5) 17.

Пророк Апокалипсиса истолковывает интронизацию Иисуса как инаугурацию святилища. Послание к Евреям проливает некоторый свет на эту связь: «Главное же в том, о чем говорим, есть то: мы имеем такого Первосвященника, Который воссел одесную престола величия на небесах, и есть священнодействователь святилища и скинии истинной, которую воздвиг Господь, а не человек» (Евр. 8:1–2).

Такой язык, насыщенный левитской терминологией, призван был привлечь внимание христиан из иудеев в новозаветное время, дабы они смогли понять роль и истинное значение жертвы Мессии, Который все еще совершал Свое служение: Иисус еще жив и ходатайствует за нас до сего дня.

Интересно отметить, что интронизация Иисуса происходит в литургическом контексте Пятидесятницы, на что указывают многочисленные параллели между нашим отрывком и Исх.19, 20 — главами, которые читались во время Пятидесятницы. Книга Деяний апостолов также подтверждает наличие такой связи, сопоставляя события христианской Пятидесятницы с интронизацией Иисуса (Деян.2:1, 34). В Апокалипсисе Пятидесятница, которая предвосхищает снятие семи печатей, перекликается с Песахом в предшествующей главе, которая вводит прочтение семи посланий. Апокалипсис, таким образом, следует еврейскому литургическому календарю. Праздник Пятидесятницы следует за Песахом и знаменует собой завершение отсчета 50-го дня, который начинается со второго дня Песаха (Лев.23:15–16). Греческое название Пятидесятницы (заимствованное и в других языках) происходит от греческого слова, обозначающего число 50, а еврейское название этого праздника — Шавуот — происходит от евр. слова «недели» и соотносится с числом семь (шева), семь недель (7×7), которые охватывает этот временной интервал.

Практически, все уроки еврейского праздника Шавуот представлены в христианской Пятидесятнице, празднике жатвы, или первых плодов (Исх.23:14–19; Лев.23:9–22). Аналогичным образом, христианская Пятидесятница празднует первое обращение в веру — первые плоды христианского провозвестия. Пятидесятница — это реализация мечты Бога об Израиле: «И соделал нас царями и священниками Богу нашему» (Откр.5:10; ср. 1:6; Исх.19:6).

Христианская Пятидесятница празднует первое обильное излитие Святого Духа. 18. Наш отрывок в Апокалипсисе указывает на это через упоминание «семи духов Божиих» (Откр.4:5; 5:6). Но Пятидесятница особым образом связана с воскресением Иисуса и с Его воцарением во славе на Небе. Апокалипсис отождествляет агнца со львом «от колена Иудина» (Откр.5:5), тем самым указывая на исполнение древнего обетования о вечности царской династии Давида. 19. Ритуал, совершаемый Сыном человеческим, стоящим по правую руку от Бога, является торжественным вступлением в должность, восшествием Его на престол как вечного царя из династии Давида, Которому возносят славу небесные воинства.

Голоса небесного воинства, с ликованием воспевающие хвалу и воздающие славу Агнцу, теперь отвечают на вопрос: «Кто достоин?» Эта литургия вращается вокруг данной темы в форме четырехступенчатого крещендо.

1. Первые голоса – это голоса четырех созданий и 24 старцев, которые возглашают: «Достоин, Ты, Господи… ибо Ты был заклан, и Кровию Своею искупил нас Богу из всякого колена и языка, и народа и племени» (ст. 9).

Эта песнь поется под звуки арф (гуслей). Музыканты при этом имеют и чаши с фимиамом, который связывается с молитвами святых (ст. 8). Это воистину «новая песнь» (ст. 9), это новая поэма и новая мелодия, никогда ранее не звучавшая. В псалмах часто используется это выражение, чтоб подчеркнуть радикальную перемену в сердце — от тьмы к свету — от смерти к жизни. «Новая песнь» обычно звучит в контексте сотворения. 20.

2. Следующие голоса, которые мы слышим, это хор ангелов: «Достоин Агнец закланный принять силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь и славу и благословение» (ст. 12). Эти семь атрибутов перекликаются с семью рогами, символами силы.

3. Вся Вселенная теперь подключается к этому славословию: «И всякое создание, находящееся на небе и на земле, и под землею, и на море, и все, что в них, слышал я, говорило: Сидящему на престоле и Агнцу благословение и честь, и слава и держава во веки веков» (ст. 13). Все земные создания тоже участвуют в этом хоре, в гармонии с предыдущим хором.

4. И, наконец, четыре живых существа завершают песнопение, громко возглашая «Аминь!» (ст. 14). Старцы падают ниц в поклонении Вечному Богу, и служба завершается тишиной. Слов более не требуется. Только тишина может выразить невыразимое.

Семь печатей

Решается судьба Вселенной. Громкий голос, как звук трубы, торжественно возвещает» «Покажу тебе, чему надлежит быть после сего» (Откр.4:1). Таким образом, видение семи печатей в этом смысле отличается от такового семи церквей. В посланиях к церквам пророк видел то, что происходило «ныне», а не только, что «что будет после сего» (Откр.1:19). 21. Но видение семи печатей это поворотный пункт в Апокалипсисе. Начиная с этого момента, видения будут касаться преимущественно грядущих событий.

Данный отрывок уже указывал на это. Бог держит свиток в Своей правой руке, руке, которая направляет ход истории. 22. Апокалипсис не раскрывает содержание свитка 23, но указывает лишь на его форму. Это «опистограф» — рукопись, исписанная с обеих сторон, как и большинство официальных документов того времени 24. Кроме того, важно, что необходимо снять все печати прежде, чем свиток будет раскрыт. Именно после снятия седьмой печати мы сможем понять назначение этого свитка, и только тогда надежда раскроется во всей своей полноте.

Лейтмотив семи печатей: «Иди». Он предполагает направленность времени и его течение, как и в посланиях к семи церквям:

Первая печать: «Иди» (Откр.6:1)

Вторая печать: «Иди» (ст. 3)

Третья печать: «Иди» (ст. 5)

Четвертая печать: «Иди» (ст. 5)

Пятая печать: «Доколе» (ст. 10)

Шестая печать: «Пришел» (ст. 17)

Седьмая печать: тишина (Откр.8:1)

«Иди» — этот призыв повторяют четыре живых существа, но не Иоанн, и это только отчасти касается коней, которые затем появляются. Фактически повеление «иди» обращено к Агнцу и относится ко Второму пришествию Мессии, парусии. Греческий глагол эрхестай — технический термин, который в Апокалипсисе используется для описания пришествия Мессии 25. Повелительная форма этого глагола — эрху, переведенная в текстах о снятии первых четырех печатей как «иди», встречается также и в последней главе книги в форме «прииди» и «гряди» (Откр.22:17, 20). В пятой печати возглас «доколе?» (Откр.6:10) вызывает трепет, говорит о срочности часа. Это мольба тех, кто приближается к концу. 26. При шестой печати Иоанн говори о Пришествии как событии совершившемся: «пришел» 27. И, наконец, седьмая печать не говорит ничего: наступило время тишины: время, действительно, пришло.

Семь печатей, таким образом, раскрывают ход истории, подготавливая путь пришествию Агнца. Как и в случае с семью церквями, мы должны истолковывать семь печатей в профетическом смысле.

Видение семи печатей идет параллельно с семью посланиями церквям. Они охватывают тот же исторический отрезок времени, но под другим углом зрения. Если в посланиях к церквам разоблачаются ереси в церквях, то семь печатей осуждают их нетерпимость, принуждение и преследование.

Белый конь

Агнец снимает первую печать, появляется первый конь: он белого цвета, что символизирует победу и триуМатф.Когда римские генералы праздновали свои победы, они устраивали военные парады, и выступали на белом коне во главе своей армии. Пророк понимает это видение в подобном же смысле: «и вышел он как победоносный, и чтобы победить» (Откр.6:2). Интересно, что первое живое существо, подобное льву (Откр.4:7), предшествует образу белого коня, напоминая нам о другой победе — победе льва из колена Иудина, Иисуса Христа, предоставляя Ему возможность снять печати (Откр.5:5). Более того, Он получает победный «венец» (стефанос). В Откр.19 вновь появляется тот же образ, символизируя победу Иисуса Христа: белый конь со всадником, который тоже имеет на голове венец (ст. 11–16). Но это уже другой венец: это царская диадема. Образ в Откр.6 относится к Иисусу Мессии, но не обязательно соотносится с установлением Его Царства. Иисус здесь просто победитель, Он еще не Царь. Он выиграл сражение, но война еще не закончилась. В нашем тексте всадник скачет в сторону, он не приближается, он «вышел победить». История христианства только начинается. Это время раннего христианства (I – III вв.).

Церковь еще не склонна к компромиссам, политике и насилию. Это время, когда христиане все еще живут недавней победой Иисуса, и это составляет смысл жизни христианина. Интересно, что Он не достиг Своей победы через пролитие крови. Венец победителя (стефанос) — дарован: это благодать свыше. Всадник имеет при себе лук, но не стрелы. Победа совершена мирным путем.

Рыжий конь

Снятие второй печати, которое ассоциируется с животным, подобным тельцу, высвобождает рыжего коня. Сидящему на нем всаднику предписано «взять мир с земли, и чтобы убивали друг друга» (Откр.6:4). В руках у него «большой меч».

История христианства переходит теперь из мирной стадии в состояние войны. Контекст указывает не на преследования, но на жестокую резню, когда люди уничтожали друг друга. Рыжий (красный) цвет коня указывает на пролитие крови (см. 4Цар.3:22), тогда как телец (бык) вызывает ассоциации с мясником (Лук.15:27), а меч возвещает о грядущих массовых кровопролитиях. То же самое слово махайра используется в Первой книге Еноха, где говорится, что Израиль получает «огромный меч», дабы сразиться с неверными и уничтожить их. 27.

Церковь борется за свое верховенство (между IV и V вв.) против арианской ереси. Впервые императоры поддерживают Церковь политически и оказывают ей военную помощь. Римский император Константин (306–337 гг.) и позднее Хлодвиг, император франков (481–511 гг.) борются за это. Это время, в ходе которого «преследуемая церковь поднялась (или опустилась) до положения официальной и победившей», описано Жюлем Исааком. 28.

Вороной конь

Третья печать открывает сцену тьмы: явление вороного коня. Его всадник держит в руке своей «меру», которая измеряет количество пищи, что является символом голода, по выражению пророка Иезекииля: «Я сокрушу в Иерусалиме опору хлебную, и будут есть хлеб весом и в печали, и воду будут пить мерою и в унынии» (Иез.4:16).

Вороной (черный) конь следует за рыжим конем, как голод после войны. Голос, который слышен из среды четырех живых существ, по-видимому, принадлежит Агнцу, поскольку Он тоже находится там: «Посреди престола и четырех животных и посреди старцев стоял Агнец» (Откр.5:6). Голос судьи, восседающего на престоле — это, таким образом, голос Агнца, который вершит милосердный суд. И, действительно, Он возглашает: «Елея же и вина не повреждай» (Откр.6:6). Маслина и виноградная лоза с их глубокими корнями более стойки, чем пшеница и ячмень, в период засухи. Более того, зерновые, оливковое масло и виноград были основными сельскохозяйственными продуктами в Израиле. 29. Появление третьего живого существа с человеческим лицом уже само по себе указывает на истолкование подобного рода. Оно представляет собой духовное измерение в противовес природным и нерелигиозным аспектам, которые символизируют собой три другие зверя (см. Дан.4:16, 34; ср.: 7:8, 13) 30. Голод, таким образом, символизирует духовную засуху. Зерно, вино и елей (масло) в Библии имеют свое четкое фигуральное значение:

Зерно (хлеб) символизирует собой Слово Божье 31

Елей символизирует собой Святого Духа 32

Вино символизирует собой кровь Иисуса 33

Голод и засуха воздействовали только на Слово Божье, пощадив Святого Духа и кровь Иисуса. Из этих двух компонентов: человеческого — Слово Божье — и Божественного — Святой Дух и кровь Иисуса — голод затронул только человеческий аспект. На человеческом уровне Церковь потеряла свое призвание. Она не отвечает духовным и теологическим потребностям верующих. Народ лишен духовной пищи. Церковь пренебрегает изучением Слова Божьего и понимает его в ограниченных, человеческих рамках.

На Божественном уровне, однако, влияние Святого Духа и благодать крови Иисуса не потеряли своей актуальности, остаются действенными среди народа Божьего, как целительный бальзам. Интересно, что в древности елей и вино использовались как средства ухода за ранами. 34. Эти символы многозначны и не исчерпываются двумя метафорическими значениями вина и елея. Библейский символизм часто носит множественный характер. Вино и елей представляют собой искупительную работу Мессии и служат как таковые целительным бальзамом для Церкви, которая сам наносит себе раны.

Пророчество третьей печати касается того исторического времени, когда Церковь настолько погрузилась в создание собственного института власти, что полностью забыла о духовных потребностях своей паствы. Взвешивание и продажа зерна, «пшеницы», указывают на то, что она занята накоплением материального богатства. И снова, зерно (хлеб) употребляется в двух смыслах: одержимость материальными заботами и духовный голод в христианстве.

В ходе этого времени Церковь учредила свою политическую власть и обрела свою собственную территорию. Италия только что освободилась от ариан (538 г.), и Церковь присвоила эту территорию, расположившись на ней. И. Конрад позднее напишет, что Церковь создавала основы «для вертикальной иерархии и в итоге для теократии» 35. В истории папа Григорий Великий (правление: 590–604 гг.) стал первым папой, который «воплотил в себе политические и религиозные функции» 36.

Чем больше Церковь процветала, достигая материального богатства и укрепляя свое политическое господство, тем беднее она становилась в духовном отношении. Создание прочного института власти и становление церковных традиций и преданий постепенно стало подменять собой Слово Божье. Этот урок важен для нас и сегодня — для церквей, которые стремятся утвердить собственный статус. Во все времена Церковь стремилась украсить свои здания, придать им грандиозность и выработать особый стиль — и тем самым погружалась в духовную бедность. Когда форма начинает подменять собой содержание, смысл абсолютного, она несет реальные духовные потери. Но существует и гораздо больший риск. Зачарованная своим политическим положением Церковь начинает рассматривать себя в качестве критерия истины. Догма заменяет Слово Божье, широко распахивая двери принуждению и нетерпимости.

Бледный конь

После снятия четвертой печати появляется бледный конь (хлорос — зеленоватый), который символизирует собой смерть и ужас, террор. Этому коню среди живых существ соответствует орел, хищная птица, которая является библейским символом преследования и смерти 37. Церковь теперь в наибольшей степени олицетворяет собой смерть. Апокалипсис не только этого всадника называет «смертью», но и другого всадника, который непосредственно следует за ним, описывает как ад (место пребывания мертвых). Септуагинта использует это греческое слово, передавая еврейское слово шеол, т. .е. местонахождение или состояние мертвых. В Апокалипсисе часто сочетаются эти два слова: «смерть» и «место пребывания мертвых» 38. Эта последняя язва по своей жестокости превосходит все другие. Меч и голод приносят смерть. Что касается «диких зверей», то они только подчеркивают реальность смерти. В Библии часто шеол, место пребывания мертвых, представлен как населенный дикими зверьми. 39.

Это исторический период, в ходе которого Церковь стала угнетать и преследовать всех тех, кто был заподозрен в ереси. Мы вступает во время крестовых походов, инквизиции и религиозных войн. На горизонте брезжит тень грядущего нацизма, который был вскормлен церковным учением о презрении, о дозволении попирать права другого 40. Бледный конь предвосхищает массовое уничтожение евреев —Катастрофу (Шоа), или Холокост, с ее изощренными лагерями смерти. Такая трактовка может показаться неуместной, ставит в тупик. Но антисемитский пыл Гитлера не более, чем продолжение диффамации, клеветы, и преследования евреев Церковью на протяжении восемнадцати веков. Гитлер абсолютно серьезно заявил двум католическим епископам, что намерен продолжить и довести до конца работу Церкви по уничтожению евреев 41. Даже если бы Катастрофа была лишь косвенно связана с Церковью, она все равно остается следствием ее религиозной политики. Даже если Церковь не осуществляла этот Холокост, сегодня мы видим ее молчаливое соучастие в этом преступлении. 42Четвертый конь, поэтому, представляет собой кульминацию церковного джихада.

Борьба за мировое господство началась с триумфа мира. Сцена открывается появлением белого коня, на котором восседает Иисус Мессия, в руке Которого пустой лук — без стрел. Начиная со второго коня, однако, мир оборачивается насилием. Если Мессия сражался за Церковь, то теперь Церковь считает своим долгом развязать войну за Мессию. Религиозные войны и крестовые походы свидетельствуют об изменении образа мышления в Церкви. Откровение свыше сменяется действиями снизу. Церковь берет на себя инициативу говорить и действовать от имени Бога. Нетерпимость всегда исходит от власти, которая узурпировала свое положение: когда свидетель Божий отождествляет себя с Богом; когда успех вычеркивает, сводит на нет откровение свыше; когда имперские замашки заменяют собой заботы об евангелизме; когда статистика и число крещенных превалируют над истинным обращением в веру и когда Церковь ищет ответы на свои проблемы в стратегии и маркетинге планов, а не в духовном водительстве свыше. Когда человеческое заменяет Божественное, происходят серьезные вещи. Причина проста. Потребность в защите и охране всегда открывает возможности использования реальных, конкретных возможностей в противовес смиренному доверию непостижимому и невидимому Богу. Успех в делах мирских часто приводит к гордыне и нетерпимости.

Насилие и угнетение — это естественные следствия узурпации роли Бога. От крестовых походов до концентрационных лагерей — каждый раз, когда люди возвышают себя до уровня Бога, сражаясь во имя Креста или «Бога с нами» (Готт мит унс), страдают миллионы людей, и их крик о справедливости, обращенный к Небу, еще звучит в наших ушах.

Жертвы

Снятие пятой печати отражает определенный поворотный пункт. При снятии первых четырех печатей появляются четыре коня, и лейтмотив каждого из связанного с ними живого существа: «Иди!» Далее, при снятии остальных трех печатей уже нет коней. Профетическое видение теперь сосредоточено непосредственно на самих пророческих событиях.

Возгласы, стенания жертв истории разрушают пятую печать. Перспектива смещается теперь от притеснителя к видению жертв. Крики попранных, замученных мужчин и женщин — вместо копыт триумфально шествующих и агрессивных коней.

С позиций этих жертв возникают только два вопроса: «Почему и доколе?»

Первый вопрос относится к разряду вечных со стороны праведных жертв. Но жертвы, о которых говорится в данном отрывке, даже в большей степени имеют право вопрошать — ведь, они пострадали «за слово Божие» (Откр.6:9). Это был вопрос пленных еврейских юношей в Вавилоне, которых бросили в горящую печь за их отказ поклоняться истукану; это был крик раннехристианских мучеников, которых бросили на растерзание ревущей толпы за их веру в любящего Бога; крики изгоев общества, христиан, брошенных в тюрьмы или сжигаемых на кострах за то, что они читали Библию или возвещали истину, открытую им свыше. Но это и крик евреев из глубины Средневековья, доходящий до наших дней, — оклеветанных, преследуемых, замученных, уничтоженных в газовых камерах — только потому, что они были евреями, и за их веру в древнего Бога.

Распятые на кресте из-за верности своему Богу, эти жертвы в Апокалипсисе умерли за своего Бога. Исследуемый текст намеренно не конкретизирует ничего, он описывает их смерть как Холокост, как жертву на алтаре (Лев.4:7). Их души вопиют к Богу об отмщении, как кровь Авеля (Быт.4:10). Апокалипсис использует язык Левита, где душа, или жизнь, отождествляется с кровью (Лев.17:11) — дабы ярче выразить жертвенный характер их страданий. Кровь мученика изливается на жертвенник Бога как жертвоприношение, и как таковая не может быть оставлена Им без внимания. Справедливость должна быть восстановлена.

Пророк говорит не только о спасении жертв- они получают белые одежды — но и об отмщении своим мучителям. Спасение означает справедливость. Чтобы спасти, Бог должен судить. Слишком часто христиане упрощенно понимают крест, благодать и любовь Божью в ущерб Его справедливости. Сводя религию к эмоциям или духовности, они забывают об исторических последствиях спасения. Недостаточно нежных слов о любви, прекрасных улыбок и милосердных идей. В действительности нужна спасающая рука, которая избавляет жертву от страдания. Мученики и угнетенные не могут довольствоваться словами утешения. Их одержимость соседствует с избавлением, и они вопиют к Богу: «Доколе?»

Ни утешение, даруемое религиозным опытом, ни вера в Бога прошлого или настоящего не могут прекратить мольбы о справедливости. Это требует вмешательства Бога в ход истории. «Доколе …не судишь?» (Откр.6:10). Суд еще не прошел, и народ Божий ждет его как временное событие. Тот же вопрос проходит через Псалмы 43, где звучит мольба о возмездии суда Божьего. Но ближе всего к нашему отрывку вопрос, заданный святым в книге Данила (Дан.8:13) 44,— это самое сильное эхо, ответ на эту мольбу — это путь к суду Божьему.

На вопрос «Доколе?» ангел в книге Даниила отвечает: «На две тысячи триста вечеров и утр; и тогда святилище очистится» [или «станет очищаться, что лучше согласуется контекстом] (Дан.8:14). Новое освящение, очищение святилища указывает на День искупления, Йом Киппур 45, праздник, прославление вселенского суда Божьего. Это именно тот момент, когда, в соответствии с параллельным текстом в Дан.7:10, начался суд: «Судьи сели, и раскрылись книги».

Снятие пятой печати открывает сцену суда на Небе. Однако, согласно этому видению, конец страданиям еще не наступил. Спасение откладывается до того времени, «пока и сотрудники их и братья их, которые будут убиты, как и они, дополнят число» (Откр.6:11). Для совершения спасения должны присутствовать все: эта концепция основана на библейском принципе целостности, всеобщности. Бог не спасает одного без другого. Спасение каждого индивидуума неразрывно связано со всей Вселенной. Спасение происходит либо во вселенском масштабе, либо вообще не происходит. При современном состоянии дел спасение невозможно. Царство справедливости требует нового освящения, пересотворения — таков фундаментальный вывод, решение проблемы, которое показывает Йом Киппур. 46.

Бог не просто Господь милосердный, сущий и неисследимый, но и Бог справедливости и святости — «Владыка святый и истинный» (ст. 10). Мы уже встречались с таким языком в послании к церкви в Филадельфии (Откр.3:2). Эти два видения, кроме того, связаны темой «братства», адельфои (Откр.6:11), смысл которого сокрыт в самом названии «Филадельфия» — братская любовь. Эти аллюзии помогают поместить данную ситуацию в исторические рамки. Действительно, эти два отрывка охватывают один и тот же временной промежуток: «Мы находимся в XIX веке».

Исторические выводы из пророчеств всегда интригуют. Мы привыкли сводить христианство к духовной и вневременной истине. Но Бог, с которым мы здесь встречаемся, единственный, кто может ответить на мольбу жертв. Бог есть любовь, но Его любовь не безразлична к страданиям. Именно любовь в неразрывной связи со справедливостью вмешивается, чтобы решить судьбы мучеников.

Космический хаос

На вопли попранных жертв отвечают пронзительные крики их притеснителей, содрогающихся от страха перед гневом Божьим. Снятие шестой печати раскрывает другой аспект справедливости Божьей. В пятой печати мы видим суд Божий с позиции жертв, вопиющих о возмездии (Откр.6:10). Суд свершался как спасение и благодать Божья, облекавшая жертвы в «белые одежды». Теперь же суд раскрывается и с другой стороны: это гнев против притеснителей. Эти две грани суда взаимно дополняют друг друга, они представляют собой две стороны, две грани спасения. Истинное спасение заключается в том, что Бог должен сотворить новое, а это требует уничтожения старого.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: