Наконец он плюхнулся на траву и поднял забрало, чтобы вытереть вспотевшее лицо.

– Послушайте, – сказал Гарри, воспользовавшись усталостью рыцаря, – мы ищем Северную башню. Вы не знаете, как туда пройти?

– Приключение! – Ярость рыцаря тут же пропала.

– Нам нужно было просто спросить у него! – воскликнул Ремус. – Тогда мы бы попали на прорицания вовремя и к тому же заткнули бы ему рот.

– Но, с другой стороны, – задумчиво возразил Джеймс, – мы что, хотели попасть туда вовремя?

Он со звоном поднялся на ноги и закричал:

– Следуйте за мной, дорогие друзья, и мы найдем нашу цель или падем смертью храбрых по пути!

– И кто тут говорит о драме? – пробормотала Лили, покачав головой. – Он, похоже, еще хуже тебя, Сириус.

Он еще раз безуспешно потянул меч, попытался, но не смог, забраться на толстого пони, и закричал:

– Тогда мы отправимся пешим ходом, добрые сэры и прекрасная леди! Вперед! Вперед!

И он, грохоча доспехами, убежал в левую часть картины, после чего исчез из виду.

Они бросились вслед за ним по коридору, прислушиваясь к лязгу его брони. Иногда они даже видели, как он пробегал по картинам впереди.

– Храните в сердце храбрость, ибо худшее еще впереди! – закричал рыцарь, и они увидели, как он появился перед группкой встревоженных женщин в кринолинах, картина с которыми висела на стене возле узкой спиральной лестницы.

Громко пыхтя, Гарри, Рон и Гермиона взобрались по спиральным ступеням. У них все сильнее и сильнее кружилась голова, но наконец они услышали гул голосов сверху и поняли, что добрались до нужного класса.

– Прощайте! – крикнул рыцарь, высунув голову из-за рамки картины, изображавшей зловещего вида монахов. – Прощайте, товарищи по оружию! Если вам когда-либо понадобится благородное сердце и стальные мышцы, призовите сэра Кэдогана!

– Да-да, мы обязательно вас позовем, – пробормотал Рон, когда рыцарь исчез, – если нам понадобится кто-нибудь чокнутый.

По комнате снова разнесся хохот. Лили, Джеймс и Ремус задумались, как же этот Рон сильно напоминает Сириуса.

Они преодолели последние несколько ступенек и оказались на маленькой площадке, где уже собрался почти весь класс. На этой площадке не было дверей. Рон пихнул Гарри и показал на потолок: там был круглый люк с медной табличкой на нем.

– Сивилла Трелони, учитель прорицаний, – прочитал Гарри. – И как нам туда забираться?

Словно в ответ на его вопрос, люк внезапно открылся, и прямо к ногам Гарри опустилась серебристая лестница. Все сразу замолчали.

– После вас, – ухмыляясь, сказал Рон, так что Гарри поднялся по лестнице первым.

Он оказался в самой странной аудитории из всех когда-либо виданных. Она вообще не была похожа на учебное помещение, больше напоминая одновременно чердак, который давным-давно не разбирали, и старомодный чайный магазин.

Внутри было напихано по меньшей мере двадцать маленьких круглых столов, окруженных обитыми чинцем мягкими креслами и толстыми пуфиками. Комнату освещал тусклый алый свет, шторы на окнах были задернуты, а большинство ламп – накрыто темно-красными шарфами. В кабинете стояла духота, а огонь, горевший под заставленной каминной полкой, издавал тяжелый, приторный запах; на огне кипел большой медный чайник. Полки на круглых стенах были завалены пыльными перьями, свечными огарками, колодами потертых игральных карт, бесчисленными хрустальными шарами и огромным количеством чайных чашек.

Рядом с Гарри появился Рон, затем вокруг них собрался весь класс, переговариваясь шепотом.

– Где она? – спросил Рон.

Из тени внезапно послышался голос, мягкий, расплывчатый голос.

– Добро пожаловать, – произнес он. – Как приятно наконец увидеть вас в физическом мире.

Первым впечатлением Гарри стало, что он видит большое, блестящее насекомое. Профессор Трелони вышла на свет, и все увидели, что она очень худая; ее огромные очки увеличивали ее глаза, так что они казались в несколько раз больше нормального размера, она была завернута в прозрачную, украшенную блестками шаль.

Сириус вздрогнул.

– Соглашусь с Гарри, она действительно похожа на блестящего жука.

– Ой, – пробормотал Джеймс. – Надеюсь, она не перепугает их до смерти.

– Похоже, что она вполне на это способна, – добавил Ремус.

С ее длинной, тонкой шеи свисали бесчисленные цепочки и бусы, руки и пальцы были увешаны браслетами и кольцами.

– Мерлин, это уже перебор! – воскликнула Лили. Ей никогда не нравилось обилие побрякушек. Простое (но красивое) ожерелье, один или два браслета, пара сережек – больше ей обычно не требовалось.

– Садитесь, дети мои, садитесь, – сказала она, и все неуклюже разместились на креслах и пуфиках. Гарри, Рон и Гермиона сели за один круглый столик.

– Добро пожаловать на прорицания, – сказала профессор Трелони, садясь в украшенное крыльями кресло перед камином. – Меня зовут профессор Трелони. Возможно, вы раньше меня не видели. Я замечаю, что если слишком часто спускаюсь в школьный шум и гам, то мое Внутреннее око затуманивается.

Никто ничего не ответил на это необычное заявление. Профессор Трелони изящно поправила шаль и продолжила:

– Итак, вы решили изучать прорицания, самое сложное из всех магических искусств. Я должна с самого начала предупредить вас, что если у вас нет Зрения, то я смогу научить вас очень малому. Книги не слишком многое дадут вам в этой области…

Услышав эти слова, Гарри и Рон с улыбками глянули на Гермиону, которую, похоже, напугало то, что учебники по этому предмету ей не помогут.

– Ой, Гермиона, не беспокойся. Этот предмет – настолько бесполезная трата времени, что никто просто не захотел о нем ничего писать, – заметил Джеймс, пытаясь (впрочем, безуспешно) говорить утешающим тоном и с трудом подавляя смех.

– Многие ведьмы и волшебники, даже обладая талантами в области громких взрывов, запахов и внезапных исчезновений, тем не менее, не могут проникнуть сквозь завесы тайны в будущее, – продолжила профессор Трелони, ее огромные блестящие глаза смотрели то на одно беспокойное лицо, то на другое. – Это Дар, который получают немногие. Мальчик, – внезапно обратилась она к Невиллу; тот чуть не свалился с пуфика, – как здоровье твоей бабушки?

– Это не очень хорошо, – нахмурилась Лили. – Не нужно его так пугать…

– Думаю, она в порядке, – робко ответил Невилл.

– Я не была бы так уверена на твоем месте, – сказала Трелони; огонь камина блестел в ее длинных изумрудных серьгах. Невилл сглотнул.

– Какой дешевый трюк, – фыркнула Лили, всем своим видом выражая презрение к прорицаниям.

Профессор Трелони безмятежно продолжила:

– В этом году мы рассмотрим основные методы прорицаний. В первом семестре мы будем учиться читать чайные листья. В следующем семестре перейдем к хиромантии. Кстати, дорогая моя, – она неожиданно повернулась к Парвати Патил, – опасайся рыжеволосого мужчины.

Парвати испуганно посмотрела на Рона, сидевшего прямо позади нее, и отодвинула кресло подальше.

Сириус захихикал.

Джеймс ухмыльнулся Ремусу, затем зашептал, подражая Трелони:

– Ремус-с-с, дорогой мой, опаса-а-айся возбужде-е-енного черноволосого мужчины, который хочет СЪЕ-Е-Е-ЕСТЬ ТЕБЯ-Я-Я-Я!

Сириус раздраженно посмотрел на него.

– Это было совсем не обязательно, Джеймс.

– Но это ведь правда. Ты хочешь съесть Лунатика.

– Да… но… ну… да.

– В летний семестр, – продолжила профессор Трелони, – мы перейдем к хрустальным шарам – если, конечно, успеем закончить огненные знамения. К сожалению, в феврале занятия сорвутся из-за эпидемии гриппа. Я сама потеряю голос.

– Вот это хорошая новость, – сухо перебил Ремус. Взгляд Лили выражал согласие.

– А на Пасху один из тех, кто сегодня собрался здесь, покинет нас навсегда.

После этого заявления в классе воцарилось напряженное молчание, но профессор Трелони, похоже, ничего не заметила.

– Мне интересно, дорогая, – сказала она Лаванде Браун, тут же вжавшейся в кресло, – не могла бы ты передать мне самый большой серебряный чайник?

Лаванда с облегчением встала, сняла с полки огромный чайник и поставила его на стол перед профессором Трелони.

– Спасибо, дорогая. Кстати, то, чего ты больше всего боишься, произойдет в пятницу, шестнадцатого октября.

Лаванда задрожала.

– Теперь я хочу, чтобы вы все разделились на пары. Возьмите с полки по чашке, подойдите ко мне, и я наполню их. Затем сядьте и выпейте чай. Пейте, пока не останутся одни чаинки. Трижды встряхните чашку левой рукой, затем переверните ее и поставьте на блюдце, подождите, пока не испарятся последние капли чая, потом отдайте чашку напарнику и читайте. Вы будете толковать фигуры с помощью пятой и шестой страниц «Растуманивания будущего». Я буду ходить среди вас, помогая и давая указания. О, и еще, дорогой… – она поймала Невилла за руку, когда тот стал подниматься, – после того, как разобьешь первую чашку, не мог бы ты взять какую-нибудь из голубых? Мне очень нравится розовый цвет.

– Да ладно тебе, оставь бедного мальчика в покое, – сказала Лили, недовольно сжав губы.

Конечно же, едва Невилл успел подойти к полке с чашками, раздался звон разбитого фарфора. Профессор Трелони подбежала к нему с веником и совком и сказала:

– Возьми синюю чашку, дорогой, если ты не против… спасибо…

– Она, скорее всего, заставила его нервничать. Вряд ли он разбил бы чашку, если бы она ничего не сказала, – заметил Джеймс.

Когда чашки Гарри и Рона наполнились, они вернулись за свой стол и попытались побыстрее выпить обжигающий чай. Они взболтали чаинки, как сказала профессор Трелони, затем перевернули чашки и обменялись ими.

– Так, – сказал Рон, когда они открыли книги на пятой и шестой страницах. – Что ты видишь в моей чашке?

– Какие-то мокрые коричневые штуки, – сказал Гарри. От ароматного дыма, заполнявшего комнату, ему с трудом думалось и очень хотелось спать.

– Расширьте разумы, дорогие мои, и позвольте глазам видеть больше, чем обыденность! – воскликнула профессор Трелони из полумрака.

В комнате снова послышался громкий хохот.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: