Почему правящий класс Германии недоволен своим вождем

Поражения на Восточном фронте, в первую очередь под Сталинградом и Курском, серия ударов, обрушившихся на итальянский фланг «оси», высадка союзников в Италии и их быстрое продвижение, свержение и арест Муссолини, приход к власти Бадольо и заключенное им перемирие, высадка англо-американских войск на Западе, в Нормандии, – все это не могло не оказать решающего воздействия на настроения правящего класса Германии.

Немецкий крупный капитал, который в свое время привел к власти нацистов, считал уместным, чтобы перед быстро приближающимся концом власть взяло в руки такое правительство, которое подходило бы для более благоприятного, с точки зрения немецкого крупного капитала, руководства событиями.

Те круги, которые с течением времени присоединились к Гитлеру, надеясь с его помощью обеспечить защиту своих интересов, теперь затихли. Картина поражения, которая развертывалась со все большей силой, встревожила их. Особенно были недовольны аристократия, старая либеральная буржуазия, отдельные круги государственного аппарата и генералитет. «Этот маляр, этот дилетант полностью губит дело, он не слушает военных, он громоздит промах на промах, неудачу на неудачу, и вот поражение уже здесь, на нашей шее. Нужно что-то делать!» – думают они.

В этих кругах все более крепнет убеждение: Гитлера и его клику нужно убрать прежде, чем они не испортили окончательно все дело. Выполнение этого плана было сосредоточено в руках генералов и военно-разведывательной организации под руководством адмирала Канариса. Однако заговорщиков на протяжении всего 1943 года постигали неудачи. Попытки путча и покушений на Гитлера терпели неудачу одна за другой: то Гитлер внезапно отменяет совещание, на котором планируется покушение, с помощью взрыва бомбы, то ночной налет авиации разрушает приготовления, то в ставке в результате самовоспламенения взрывается бомба замедленного действия, и генерал-майор Шредер, начальник контрразведки ставки, сам участвующий в заговоре, едва успевает замести следы… Однако наиболее чувствительной потерей заговорщиков является развал группы полковника Остера. Полковник Остер руководил отделом контрразведки в службе военного шпионажа адмирала Канариса. Гестапо уже длительное время подозревает, что вокруг Остера что-то «не в порядке». Однако Гиммлер считает круги Канариса «раскаленным железом» и пока не осмеливается его схватить, не осмеливается начать открытое наступление против всесильного абвера. Генерал СС Шелленберг, который в главном имперском управлении безопасности возглавляет отдел политического шпионажа, всячески побуждает Гиммлера действовать. Ведь Шелленберг хотел бы добиться объединения организации политического и военного шпионажа под своим руководством, а для этого подвертывается такой великолепный предлог, как разоблачение «темных дел» абвера. Итак, он нашептывает Гиммлеру о «темных делах», например о том, что полковник Остер посылает» антигосударственных лиц» своими агентами в Швецию, Швейцарию, Испанию и Ватикан.

Гиммлер втайне назначает расследование. Выясняется, что среди агентов, посланных за границу, – четырнадцать богатых евреев, в распоряжение которых абвер даже выделил значительные суммы валюты в обмен на оставленное ими имущество.

В результате Канарис через несколько недель снят со своего поста, а абвер распущен. Наибольшую часть его функций, особенно контрразведку, берет на себя гестапо, и только разведка исключительно военного характера может сохранить еще определенную самостоятельность в рамках главного имперского управления безопасности под руководством обергруппенфюрера СС Кальтенбруннера. Возглавлять этот новый отдел был поставлен один из бывших сотрудников абвера, полковник Гансен, о котором думают, что он вне всяких подозрений. Однако на самом деле Гансен увяз в заговоре по самые уши и до последнего момента был правой рукой Остера. Ему удается также перевести самых нужных людей в личный состав главного имперского управления безопасности, и, таким образом, у заговорщиков появляются уже два значительных ключевых поста в этой важной организации. Вторым посвященным лицом был руководитель уголовного отдела управления главный советник Небе.

Гансену удается отправить за границу двух важных участников заговора, двух своих сотрудников.

Таким образом, у заговорщиков вместе с уже ранее посланным в Швейцарию вице-консулом (в Цюрих) д-ром Гансом Берндтом Гизевиусом в Швейцарии было уже трое связных. Швейцария в это время является чрезвычайно важной территорией, настоящим центром, эльдорадо политических и военных разведывательных организаций.

Именно в это время начальник военно-разведывательной службы Соединенных Штатов Аллен Даллес переносит свою штаб-квартиру в Швейцарию. Он располагается в посольстве США в Берне, и через него заговорщики могут осуществлять постоянную политическую связь с правительствами западных союзников.

Прежде чем подготовить новое покушение на Гитлера, заговорщики хотели бы получить ответ от правительств западных союзных держав на несколько вопросов. Военные и политические руководители заговора, бывший начальник германского имперского генерального штаба генерал-полковник Бек и бургомистр Лейпцига Герделер, желают знать, является ли «безапелляционным» решением известная формула Касабланки о безоговорочной капитуляции Германии или союзники были бы склонны – после отстранения Гитлера – обсудить вопрос о каком-либо вероятном смягченном варианте Касабланки с составом нового правительства из заговорщиков? Далее: может ли идти речь о сепаратном мире с Западом, возможно, и о капитуляции, пока на Востоке продолжаются бои? На эти вопросы они просят ответа от союзных правительств через Аллена Даллеса…

Военная обстановка в это время, с точки зрения немцев, выглядит почти катастрофической, а с точки зрения союзников – блестящей. Приготовления к высадке в Нормандии полностью завершены, срок выступления был назначен через несколько недель. Советская Армия одерживала на фронтах одну победу за другой, и ее продвижение вперед было невозможно сдержать. Поэтому ответ из Швейцарии носил довольно неуверенный и выжидательный характер.

Вследствие этого в лагере заговорщиков на первый план решительно выступает группа офицеров, которая яснее видит неизбежность военного развала и немедленными действиями хочет вовремя взять власть. Наиболее известными членами этой группы являются фельдмаршалы Вицлебен, Клюге и Роммель, генералы Тресков, Ольбрихт, Фельгибель, Штифф, Вагнер, Линдеманн, Геппнер, полковники граф фон Штауффенберг и Мерц фон Квирнхейм. Самым активным членом группы является полковник граф фон Штауффенберг, начальник штаба так называемой резервной армии. Он постоянно соприкасается в своей работе со ставкой Гитлера.

Штауффенберг и особенно его основной политический советник бывший посол Германии в СССР граф фон Шуленбург во что бы то ни стало стремятся к тому, что если уж нельзя опираться на западных союзников, то по крайней мере нужно стараться расширить заговор влево и установить связь с немецкими социал-демократической и коммунистической партиями, находящимися в подполье, на тот случай, чтобы, если путч и покушение будут удачными, провести успешные политические переговоры также и с Советским Союзом о признании нового правительства и о смягчении формулы Касабланки. Однако в это время гестапо арестовывает партнеров по переговорам, ведущимся с целью расширения заговора.

Эта «неудача» происходит в первые дни июля 1944 года. С этого момента события сменяются в бешеном темпе. Штауффенберг, который сам тоже связан с некоторыми из арестованных, вынужден перенести срок покушения на много раньше, чем это было запланировано. Ведь угрожает опасность, что гестапо раскроет весь заговор. А этому нужно воспрепятствовать любыми средствами.

Вот в такой военной и политической обстановке проходят лихорадочные приготовления заговорщиков, цель которых – в один из следующих дней устранить обанкротившегося Гитлера. 9 июля из Берлина в Цюрих приезжает самый важный связной заговорщиков д-р Штрюнк. Он предупреждает Гизевиуса: берегитесь, потому что Гиммлер, кажется, что-то подозревает и хочет уговорить нового начальника военной разведки, влившейся в главное имперское управление безопасности, полковника Гансена, чтобы тот либо по-хорошему, либо насильно вернул на родину Гизевиуса, единственного, который во время провала Остера и Канариса и разгрома абвера оказался «вне пределов досягаемости огня».

Гизевиус узнает от д-ра Штрюнка: Шелленберг, Кальтенбруннер и Гиммлер планируют вручить Гизевиусу повестку о призыве в армию, но если и после этого он не вернется на родину, то их агенты попросту похитят его из Швейцарии и, заперев в ящик в качестве «багажа дипломатического курьера», увезут обратно в Германию. Точно так же поступили, сообщает д-р Штрюнк, несколько недель назад с двумя его коллегами в Мадриде, которые медлили с возвращением домой. Наконец, Гизевиус решает, используя свой дипломатический паспорт, возвратиться домой «нелегально» и, скрываясь у берлинских друзей, подождать несколько дней, оставшихся до покушения и путча. Он проводит еще одно последнее совещание с Алленом Даллесом по широкому кругу вопросов и 11 июля вместе с д-ром Штрюнком отправляется на родину.

Они беспрепятственно добираются до Берлина. Здесь Гизевиус навещает своего друга, начальника берлинской полиции графа Гельдорфа, от которого узнает, что полковник граф фон Штауффенберг был вынужден отложить назначенное на 12 часов вчерашнего дня покушение, потому что Геринг и Гиммлер в последний момент отказались от приезда в ставку, а Штауффенберг одним ударом хочет убить сразу трех зайцев. Затем Гельдорф посвящает своего друга в подробный план путча: когда они получат от Штауффенберга сообщение об успешном покушении, генерал Ольбрихт подчиняет его, Гельдорфа, ОКВ, верховному командованию вооруженных сил. Начиная с этого момента Гельдорф со всем полицейским аппаратом Берлина попадает под командование ОКВ. Он созывает в здании ОКВ районных начальников полиции и руководящих полицейских офицеров и приказывает им «вывести из строя» весь берлинский полицейский аппарат до того момента, пока берлинский охранный батальон и танки дивизии «Великая Германия» не займут все ключевые пункты и окружат государственные учреждения. А после этого полиция и армия вместе начнут аресты нацистского руководства.

После обеда в автомобиле Гельдорфа они едут к семье д-ра Штрюнка, которая живет в подвальном помещении своей виллы, разрушенной бомбой. Городские районы, превращенные в руины, стали обычной картиной в Берлине, который англо-американская авиация бомбит почти ежедневно. Вечером приходит Герделер, основной деятель гражданской линии заговора, которому предназначается пост либо главы государства, либо главы правительства В соответствии с договоренностью в осуществлении путча делом военных является только техническое исполнение, политические вопросы относятся к линии гражданской, к штатским. Сейчас Герделер жалуется на то, что полковник граф фон Штауффенберг все меньше придерживается этого соглашения и почти открыто стремится к политическому руководству. «Он не может отказаться ни от своего происхождения, ни от своей профессии!» – констатирует с тонкой иронией Герделер, недвусмысленно намекая на принадлежность Штауффенберга к прусским юнкерам-аристократам и офицерам-помещикам.

Герделер, в сущности, прав. Граф фон Штауффенберг еще не достиг сорока лет, а уже полковник гене-. рального штаба в очень высокой должности. Совсем молодым офицером он присоединился к национал-социалистскому движению и, конечно, может благодарить нацистов за свою блестящую карьеру. Как все-таки стало возможным, что теперь мы встречаем его на стороне заговорщиков, более того, он сам, собственными руками готовится положить конец жизни и господству Гитлера? Штауффенберг в первую очередь и прежде всего типичный и верный представитель своего класса, и резкая перемена в его поведении есть не что иное, как последовательное выражение интересов своего класса. Пока Гитлер хорошо представлял эти интересы, они его поддерживали и шли вместе с ним, но теперь, когда их поместья в Восточной Пруссии попали в опасное положение, они выступают против него.

И если Штауффенберг участвует в чем-нибудь, то там он добивается руководящей роли. Итак, понятно, почему он вызывает антипатию у Герделера, который придерживается либеральных, буржуазно-демократических взглядов и склоняется к коалиции. Герделер стремится сплотить на широчайшей основе все антигитлеровские силы – от социалистов до консерваторов – и создать коалицию, которая носила бы национально-либеральный характер. А Штауффенберг хочет военной диктатуры, в которой он и его класс будут играть руководящую роль.

В семье д-ра Штрюнка часто бывают такие короткие совещания, собрания, но сам Герделер, проживающий в Лейпциге, считается редким гостем, поскольку в это время для поездки по стране уже требуется особое разрешение полицейских властей, а рисковать лишний раз личностью Герделера заговорщики не хотят. Итак, сегодня они пользуются случаем и снова обсуждают персональный состав нового правительства после путча.

Спорным является лишь пост министра иностранных дел Единственным кандидатом на него до сих пор был Гассель, который и в настоящее время является кадровым дипломатом, им можно легко руководить, и его имя также имеет соответствующий отзвук в кругу союзных держав. Однако Герделер в последнее время все больше поддерживает кандидатуру бывшего посла в Москве графа фон Шуленбурга.

В эти последние лихорадочные дни подготовки путча снова и снова собираются «ответственные за пружины». Они назначили покушение на Гитлера на 20 июля и на совещании 14 июля договорились о следующем окончательном плане: полковник Штауффенберг воспользуется систематическими ежедневными обсуждениями обстановки в ставке фюрера, чтобы подложить адскую машину. Ведь на этом совещании всегда участвует Гитлер, он всегда вмешивается во все мелкие вопросы, так что совещания обычно основательно затягиваются.

Генерал Ольбрихт сообщает, что возникла мысль после покушения немедленно пустить на воздух телефонный, телеграфный и радиоцентры ставки. Таким образом, заговорщики хотят полностью отрезать ставку на несколько часов от внешнего мира, чтобы оттуда не могли поступать указания, противоречащие приказам, подготовленным путчистами. Ответственным за это мероприятие назначается начальник центра связи генерал Фельгибель.

После этого Ольбрихт переходит к операциям путчистов в Берлине. В тот момент, когда произойдет «развязка» приказа под условным наименованием «Валькирия», воинские части, расположенные вокруг Берлина, вступят в город. Подъем по тревоге, раздача боевых патронов и оружия и прибытие потребуют примерно трех часов, и таким образом в это страшно опасное «мертвое время» заговорщики смогут опираться лишь на берлинский охранный батальон, командир которого майор Ромер представляет собой еще «открытый вопрос». На этом месте вмешиваются несколько человек, в резких выражениях они выступают против легкомыслия в вопросе решающей важности.

Однако Штауффенберг и Ольбрихт их успокаивают: об этом позаботились – в случае необходимости Ромер будет устранен и заменен «своим надежным человеком».

Граф Гельдорф выражает свое опасение: по его мнению, это трехчасовое «мертвое время» как раз будет достаточным для энергичного вмешательства гестапо. На это многие предлагают привлечь к путчу командующего резервной армией генерал-полковника Фромма, его части шутя могут нейтрализовать гестапо. Ольбрихт не считает исключенным, что Фромм охотно присоединится, если его поставят перед совершившимися фактами. «А если он все-таки не присоединится, мы столкнем его с нашего пути, – говорит он, – и поставим на его место генерал-полковника Геппнера». Генерал-полковник Бек – уже в который раз, но на этот раз резко – возражает против привлечения «оппортуниста» Геппнера. Но Штауффенберг и Ольбрихт думают, что в первые несколько дней после путча заговорщики все же могут пользоваться его услугами, по крайней мере он уравновесит дикого нациста генерал-полковника Гудериана.

Затем они договариваются: главное командование сухопутными силами примет фельдмаршал Вицлебен, который во время покушения должен находиться в непосредственной близости от ставки. На пост главы государства будет назначен генерал-полковник Бек, он будет одновременно верховным главнокомандующим всех вооруженных сил.

Наконец, заговорщики устанавливают, что покушение лучше всего произвести днем, между 12 и 14 часами. В это время опасный начальник главного имперского управления безопасности обергруппенфюрер СС Кальтенбруннер имеет обыкновение приглашать начальников отделов на обед. Они считают, что в момент получения сообщения об удачном покушении таким способом можно прихлопнуть всю эту блистательную компанию одним ударом.

18 июля, за два дня до намеченной даты начала путча и покушения, штаб путчистов собирается еще раз. Местом для собрания и на этот раз служит квартира-бункер в саду д-ра Штрюнка. Гизевиус вновь поднимает план так называемого «западного варианта», который в различных формах вставал уже много раз.

«Новый» замысел Гизевиуса следующий: нужно убедить двух основных командующих на Западном фронте, фельдмаршалов Клюге и Роммеля, отказаться от повиновения Гитлеру и обратиться к главнокомандующему союзного Западного фронта генералу Эйзенхауэру с предложением о немедленном заключении сепаратного мира Практически это произошло бы так, что Клюге и Роммель открыли бы Западный фронт и вооруженные силы союзников, беспрепятственно продвигаясь через открытые ворота, оккупировали бы всю Германию и Берлин.

И на этот раз план, так же как и раньше, сколько бы раз он ни вставал, поддержали многие. Но как немедленно попасть к фельдмаршалу Клюге на фронт?

Полковник Гансен сообщает, что, обдумав все возможности, он несколько дней держит наготове самолет связи, который он может предоставить в распоряжение заговорщиков. Для разрешения на старт тоже есть подходящий предлог. Он считает, что для оказания необходимого давления на Клюге к нему должны лететь генерал-полковник Бек, Герделер и Гизевиус.

Конечно, еще остается открытым вопрос о том, могут ли заговорщики точно рассчитывать на Клюге, который уже однажды на подобный вопрос графа фон Шуленбурга ответил «нет». Несколько человек из наиболее осторожных предупреждают, что если Клюге и Роммель и на этот раз скажут «нет», то вся компания будет арестована на месте и этим самым заговор будет действительно «обезглавлен». «Однако в этом случае, – раздается возражение, – Клюге и Роммель должны также считаться и с собственным провалом, ведь тогда гестапо узнало бы, что они уже давно связаны с нами, но не доложили об этом». Это было бы, конечно, слабым утешением за потерю Бека, Герделера и Гизевиуса и за раскрытие всего плана, так что в конце концов заговорщики отклоняют весь «западный вариант» и остаются при первоначальном замысле.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: