Адмирал Дениц играет в правительство во Фленсбурге

В половине одиннадцатого вечера 1 мая 1945 г.гамбургское радио ошеломляет мир следующим странным известием: «Из ставки фюрера сообщают, что наш Адольф Гитлер, ведя на своем командном посту борьбу против большевизма до последнего вздоха, погиб за Германию. Фюрер 30 апреля назначил своим преемником адмирала Деница».

Этим сообщением, которое еще пытается представить самоубийство Гитлера геройской смертью, заканчивается национал-социалистская трагедия немецкого народа. Но в то же самое время за старыми затрепанными кулисами начинается эпилог: кратковременное «правление» Деница, назначенного имперским канцлером.

В эти дни Германией овладевает полный хаос. Американские, английские, французские и советские части занимают последние квадратные метры ее территории. 16 апреля Дениц еще в Берлине. В этот день шум, подобный грому, потрясает дома столицы: советские орудия на всем протяжении линии фронта ведут огонь. Начинается решающий штурм.

В бункере имперской канцелярии Гитлер дрожащими пальцами нервно водит по карте. Он ищет выхода, бросая то в одно, то в другое место корпуса, существующие уже только в его фантазии. Адъютант Деница Вальтер Людде-Нейрат непосредственно вблизи наблюдает Гитлера в эти призрачные дни. «Он производил впечатление физически разбитого и сломленного человека, – говорит о нем Вальтер Людде-Нейрат. – Но временами он брал себя в руки и вновь взвешивал шансы на победу».

«Русские дышат на ладан», – подбадривает он себя. «Я думаю, это не совсем так», – отвечает Дениц, бормоча сквозь зубы, и уже в следующие минуты отдает приказ Людде-Нейрату переместить в течение часа главное командование военно-морского флота на северное побережье.

В ту же ночь небольшая группа автомобилей оставляет Берлин. Посредине движется черный бронированный лимузин Деница. Утром следующего дня главное командование военно-морского флота размещается на побережье в Шлезвиг-Гольштейне, во Фленсбурге, в домике, похожем на школьное здание.

Едва оно там устроилось, как 30 апреля в 6 часов 35 минут вечера из имперской канцелярии поступает радиограмма:

«Вместо Геринга фюрер назначил вас своим преемником. Письменные полномочия в пути. Подпись: Борман».

В 3 часа 18 минут вечера на другой день поступает новая радиограмма:

«Вчера в 15 часов 30 минут фюрер умер. В завещании от 29 апреля он назначил вас главой государства.

Подписано: Борман, Геббельс».

Назначенный по радио новый глава государства адмирал Дениц не питает больших иллюзий. Его первое распоряжение: немедленно арестовать Бормана и Геббельса, если они появятся во Фленсбурге. Гражданские и военные власти признают Деница главой государства, который теперь формирует «деловое правительство, свободное от политики». Посты министра финансов, министра иностранных дел и одновременно рейхсканцлера занимает бывший министр финансов граф Шверин фон Крозиг. Бывший министр вооружения Альберт Шпеер тоже член нового кабинета.

Наконец, подписываются документы о безоговорочной капитуляции. Но, несмотря на это, правительство Деница во Фленсбурге может еще функционировать, эту территорию не оккупируют. Но арест Кейтеля уже сигнализирует Деницу, что дни его правительства сочтены. Через несколько дней к правительству Деница приезжает представитель Союзной контрольной комиссии, который просит кабинет прибыть в 9 часов 45 минут утра 23 мая на борт океанского парохода «Патриа», бросившего якорь в порту. «Давайте упаковывать чемоданы», – говорит тихо Дениц, получив это распоряжение. В салоне парохода «Патриа» в момент прихода немцев уже сидят члены Союзной контрольной комиссии, генералы: американский – Рукс, английский – Форд и советский – Трусов, а также переводчик Герберт Кон.

«Я думаю, довольно ясно, чего от нас хотят», – шепчет Дениц Альфреду Йодлю.

Как только немцы занимают места, генерал Рукс берет слово. «Джентльмены, – начинает он, – я попросил вас сегодня сюда по поручению главнокомандующего Эйзенхауэра, чтобы сообщить: я арестовываю всех членов делового немецкого имперского правительства и немецкого главного командования сухопутных сил как военнопленных. Когда вы покинете это помещение, в дверях к вам присоединятся союзные офицеры, которые проводят вас на ваши квартиры, там вы поедите, соберетесь и закончите ваши дела. Разрешите документы?!» – обращается генерал Рукс к собирающемуся в путь правительству Деница. Иодль секунду колеблется, затем с физиономией, покрасневшей как у индюка, рвет карман мундира и изо всех сил швыряет на стол свои удостоверения. Генерал Трусов мерит его взглядом и, вытянувшись над столом, молча кладет их в карман. Иодль машинально смотрит на часы. Ровно 10.

На берегу ожидают машины. Это еще автомобили бывшего правительства с немецкими шоферами, немецкими флажками. Но где союзные офицеры, о которых говорил Рукс? Военнопленный Карл Дениц напрасно оглядывается по сторонам. Он не привык ждать. Он садится в автомобиль и дает указание шоферу трогать. Американский морской офицер, выделенный для сопровождения, появляется только сейчас Отчаянно размахивая руками, он бежит за автомобилем Деница. Трагикомизм положения вызывает смех даже у Деница «Остановитесь!» – кричит он шоферу.

Американец, задыхаясь, садится в машину. Они молча едут к штаб-квартире Деница. Между тем в резиденции бывшего правительства Деница и главного командования во Фленсбург-Мюрвике все встало вверх ногами. По улицам движутся танки, вооруженные до зубов английские солдаты и члены военной полиции обходят дома. Командир 159-й английской бригады Джек Чэрчер стоит перед одним из правительственных зданий и, выходя из себя, кричит чиновникам, высовывающимся в окна и в ворота:

– Куда, к дьяволу, делись эти мерзавцы с красными лампасами? Мы уже полчаса их ищем!

Солдаты 11-й британской танковой дивизии подозревают недоброе, они думают, что какое-то другое подразделение в последний момент хочет перехватить у них арест последнею немецкого правительства и главного командования сухопутных сил, ненавистного ОКВ!

Удар настигает гитлеровцев совершенно неожиданно. Члены кабинета, которых не было в салоне «Патрии», как раз проводят заседание. Граф Шверин фон Крозиг знакомит с обстановкой, о которой у него нет даже приблизительного представления. Но сейчас он ее узнает с быстротой молнии. Британские солдаты с ручными гранатами и автоматами в руках входят в зал заседаний.

«Руки вверх!» – раздается команда с иностранным акцентом.

Члены имперского правительства вскакивают со своих мест. Никто не знает, что случилось. Но на обдумывание времени нет, потому что раздается следующая команда: «Раздеться!»

Томми – серьезные люди. Начинается последний, бесконечно гротескный кадр: члены имперского правительства раздеваются догола; у томми приказ – искать ампулы с ядом, чтобы воспрепятствовать попыткам самоубийства.

«Солдаты обследовали все мельчайшие части нашего тела, – писал адъютант Деница Людде-Нейрат. – Ради полноты изложения могу также добавить, что секретарши и адъютанты, находившиеся в доме, также не могли избежать этой процедуры».

Как был схвачен Геринг

Утром 9 мая 1945 г. в одном из передовых подразделений 36-й дивизии 7-й американской армии появляется немецкий полковник, назвавшийся Берндом фон Браухичем, и, к великому изумлению американских солдат, говорит:

– Я пришел к вам по поручению имперского маршала Геринга…

Его немедленно сажают в джип и везут в штаб дивизии.

Командир дивизии генерал Джон Е. Дэлквист и его заместитель бригадный генерал Роберт Дж. Стэк принимают его сразу. Браухич рассказывает, что Геринг, который находится в Радштадте, поручил ему вести переговоры о сдаче.

Геринг – как это ни странно – находился в Радштадте как пленник Гитлера. За две недели до этого, 23 апреля, Геринг послал по радио из своей ставки Гитлеру в Берлин, в бункер имперской канцелярии, послание следующего содержания: «Мой фюрер! Ввиду вашего решения остаться в Берлине согласны ли вы с тем, чтобы я немедленно взял на себя в качестве вашего преемника на основе закона от 29 июня 1941 г. общее руководство империей с полной свободой действий внутри страны и за рубежом? Если я не получу ответа до 10 часов вечера, я буду считать это подтверждением отсутствия у вас свободы действий, и что условия, требуемые в вашем указе, имеют место, и буду действовать во имя блага нашей страны и нашего народа. Вы знаете, что я чувствую по отношению к вам в этот суровейший час моей жизни. Я не имею возможности выразить это словами. Может быть, бог защитит вас и быстро доставит сюда, несмотря ни на что. Преданный вам Геринг»..

Ответ поступил значительно раньше 22 часов. Он гласил: «Я лишаю Геринга всех должностей, включая должность моего преемника, и за измену отдаю приказ о его немедленном аресте. А. Гитлер».

Вскоре после этого офицеры СС арестовали Геринга и вместе с семьей отвезли на австрийский курорт Целль ам Зее. Однако через несколько дней через город проходила с Восточного фронта на запад воздушная дивизия. Узнав о случившемся, летчики разоружили эсэсовцев, охраняющих Геринга, освободили своего начальника и поставили у дома свой караул. Здесь Геринг находился вместе с семьей, лакеем и поваром.

Унтер-офицер авиации Антон Коле, который как раз нес караул, когда Геринг вышел на другой день из дома, так рассказывает об этой встрече:

«Я доложил ему, на что он удивленно смерил меня взглядом. Спросил меня, откуда я, затем – совершенно неофициальным голосом – сказал, что все было бы по-другому, если бы его слушали. Он дал мне понять, что Гитлер страдал манией величия, но после войны он сам, Геринг, возьмется управлять немецким государством. Едва после беседы он отошел от меня на двадцать шагов, как внезапно свалился на землю, я еле смог снова поставить на ноги этого колосса. Его одолело отсутствие морфия, поскольку эсэсовцы отняли у него это средство».

Следовательно, Геринг не знал подлинной военной и политической обстановки и в ужасе перед СС просил защиты у союзников. Генерал Стэк лично едет с полковником Браухичем на место назначенной встречи. На перекрестке американский джип и бронированный «Мерседес» Геринга встречаются. Оба автомобиля тормозят на почтительном расстоянии друг от друга. Стэк легко выпрыгивает из джипа. Геринг с трудом вылезает из своего автомобиля. Двое мужчин идут навстречу друг другу. На середине пути они встречаются. Стэк поднимает руку к головному убору, затем они по всем правилам представляются друг другу, потом Стэк протягивает руку Герингу. Щелкает фотоаппарат американского офицера.

Вскоре снимок обходит всю союзную печать, и начинается огромный скандал. Эйзенхауэр в своем заявлении вынужден осудить рукопожатие Стэка. А лорд Вултон сделал заявление в палате общин английского парламента о том, что «война – не игра в регби, которая заканчивается рукопожатием».

Геринга сопровождают в штаб дивизии. Его принимает командир дивизии Дэлквист. А так как начальник контрразведки 7-й армии бригадный генерал Уильям К. Куин еще не приехал, он беседует с ним. Пожилого, закаленного в боях, но абсолютно наивного в политическом отношении солдата поражают уже первые слова Геринга.

«Гитлер был упрямым и твердолобым, Рудольф Гесс – чудак, Риббентроп – мерзавец, – заявил Геринг. – Почему он был тогда министром иностранных дел? Однажды до моего слуха дошло замечание, сделанное Черчиллем, на одном приеме: «Почему ко мне присылают этого Риббентропа, а не такого разбитного малого, как этот Геринг?» Ну-с, теперь я здесь, когда господа проводят меня в ставку Эйзенхауэра?»

– Там посмотрим… – бормочет Дэлквист, которого, несмотря на его политическую неосведомленность, чрезвычайно поражает, что его «благородный» пленный и в самом деле думает, что он может вести переговоры с союзниками в качестве представителя Германии. Но еще больше Дэлквиста поражает, с какой жадностью набрасывается Геринг на принесенные из офицерской столовой огромные порции жареного цыпленка с зеленым горошком, картофельное пюре и затем на компот. Все это он уминает до последней крошки.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: