|
|
ДВАДЦАТЬ ВОСЬМОГО ДЕКАБРЯ 2 главаЛ.БЕРИЯ 22.02.1944. Там же
Н. Ф. БУГАЙ
ПРАВДА О ДЕПОРТАЦИИ ЧЕЧЕНСКОГО И ИНГУШСКОГО НАРОДОВ
В ноябре 1943 г. заместитель наркома внутренних дел СССР В.В.Чернышев провел расширенное совещание начальников УНКВД Алтайского и Красноярского краев, Омской и Новосибирской областей. Была сделана прикидка: сколько людей и куда переселять. Ориентировочно намечалось в Алтайский край, Омскую обл. и Красноярский край переселить по 35 - 40 тыс .человек, в Новосибирскую обл. - 200 тыс.человек. Окончательно план принудительного переселения определился в середине декабря 1943 года. Он существенно отличался от ранее состав-ленного, в частности, изменилась география расселения. Для поддержания порядка в местах новых поселений намечалось открыть 145 районных и 375 поселковых спецкомендатур с 1358 сотрудниками. Был решен и вопрос о транспортных средствах. В целях обеспечения перевозок Наркомату путей сообщения СССР предписывалось с 23 января по 13 марта 1944 г. поставлять по 350 крытых вагонов, с 24 по 28 февраля - по 400 вагонов, с 4 по 13 марта - по 100 вагонов ежедневно. Всего формировалось 152 маршрута по 100 вагонов в каждом, а в целом 14 200 вагонов и 1 тыс.платформ. Предусматривалось, что спецпоселенцы смогут брать по 500 кг груза (домашние вещи) на семью. О готовящемся выселении чеченцев и ингушей знали руководящие работники на местах, и не только в Чечено-Ингушетии. Нарком внутренних дел Дагестанской АССР Р.Маркарян в докладной записке на имя Берии от 5 января 1944 г. сообщал, что еще в декабре 1943 г. начальник Орджоники-дзевской железной дороги К.В.Ильченко на встрече с председателем Верховного Совета Дагестанской АССР Тахтаровым и сотрудниками обкома ВКП(б), состоявшейся в Беслане, уведомил их "о предстоящем выселении чеченцев и ингушей, назвав при этом, что для этой цели прибыли 40 эшелонов и 6000 автомашин". Аналогичные сведения содержатся в докладах наркома внутренних дел Кабардино-Балкарской АССР Бзиавы. Операция намечалась на 23 февраля 1944 года. Ее проведению было посвящено специальное решение СНК и Чечено-Ингушского обкома ВКП(б) "Об обеспечении подготовки тактических учений войсковых частей Северо-Кавказского военного округа (СКВО) в горных условиях" (Партархив. Ф.1. Оп.1. Д.1698. Л.34). В горные районы Чечено-Ингушской АССР были стянуты воинские формирования, войска НКВД, курсанты военных училищ. В райкомах горных районов проводились заседания, на которых разрабатывались конкретные мероприятия для обеспечения операции. С той же целью проводились совещания работников исполкомов Советов и колхозников. Например, Галашкинский РК ВКП (б) принял постановление направить для выполнения работ 1200 лошадей, отремон-тировать дорогу, протяженностью 35 верст, 5 мостов, заготовить 600 куб.м. гравия и др. (Там же. Л.49-50). 31 января 1944 г. Государственный комитет обороны утвердил По-становление о выселении чеченцев и ингушей в Казахскую и Киргизскую ССР. 21 февраля последовал приказ НКВД СССР, а 7 марта 1944 г. - Указ Президиума Верховного Совета СССР, как бы подводивший итог ликвидации Чечено-Ингушской республики. 20 февраля 1944 г. в специальном поезде в Грозный прибыли нарком внутренних дел СССР Берия и его заместители генералы Б.З.Кобулов, И.А.Серов, С.С.Мамулов (Мамульян). Через два дня, разумеется, не без их ведома на места были направлены дополнительные силы для обеспечения операции. По сообщению секретаря Грозненского горкома ВКП(б) Н.Музыченко, только 21-23 февраля 1944 г. в такие районы, как Ачхой-Мартановский, Надтеречный, Старо-Юртовский, Шалинский, Шатоевский, Галашкинский, Курчалоевский, Гудермесский, прибыли 6778 человек (Там же. Д. 1693. Л.70). Транспортный отдел НКВД СССР в назначенные сроки подготовил железнодорожные эшелоны. Для подвозки выселяемых были использованы машины, поставленные через Иран по лендлизу из США. Они как раз прибыли в Грозный. В так называемый период первых эшелонов, по данным Отдела спецпоселений (ОСП) НКВД СССР, выселение должно было затронуть 310 620 чеченцев и 81 100 ингушей. Видимо, эти данные охватывают только тех из них, что проживали на равнинных и в относительно доступных горных районах республики. Более полные сведения о численности принудительно переселяемых чеченцев и ингушей содержатся в приводимых ниже телеграфных сообщениях Берии Сталину.
"ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ. ТОВ. СТАЛИНУ. ПОДГОТОВКА ОПЕРАЦИИ ПО ВЫСЕЛЕНИЮ ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ ЗАКАНЧИВАЕТСЯ. ПОСЛЕ УТОЧНЕНИЯ ВЗЯТО НА УЧЕТ ПОДЛЕЖАЩИХ ПЕРЕСЕЛЕНИЮ 459 486 ЧЕЛ., ВКЛЮЧАЯ ПРОЖИВАЮЩИХ В РАЙОНАХ ДАГЕСТАНА, ГРАНИЧАЩИХ С ЧЕЧЕНО-ИНГУШЕТИЕЙ, И В ГОР. ВЛАДИКАВКАЗЕ. Л.БЕРИЯ. 17.02.1944".
"ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ. ТОВ. СТАЛИНУ. СЕГОДНЯ, 23 ФЕВРАЛЯ, НА РАССВЕТЕ НАЧАЛИ ОПЕРАЦИЮ ПО ВЫСЕЛЕНИЮ ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ. ВЫСЕЛЕНИЕ ПРОХОДИТ НОРМАЛЬНО. ЗАСЛУЖИВАЮЩИХ ВНИМАНИЕ ПРОИСШЕСТВИЙ НЕТ. ИМЕЛО МЕСТО 6 СЛУЧАЕВ ПОПЫТКИ К СОПРОТИВЛЕНИЮ СО СТОРОНЫ ОТДЕЛЬНЫХ ЛИЦ, КОТОРЫЕ ПРЕСЕЧЕНЫ АРЕСТОМ ИЛИ ПРИМЕНЕНИЕМ ОРУЖИЯ. ИЗ НАМЕЧЕННЫХ К ИЗЪЯТИЮ В СВЯЗИ С ОПЕРАЦИЕЙ ЛИЦ АРЕСТОВАНО 842 ЧЕЛОВЕКА. НА 11 ЧАСОВ УТРА ВЫВЕЗЕНО ИЗ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ 94 ТЫС.74! ЧЕЛ., Т.Е. СВЫШЕ 20 ПРОЦ. ПОДЛЕЖАЩИХ ВЫСЕЛЕНИЮ, ПОГРУЖЕНЫ В ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНЫЕ ЭШЕЛОНЫ ИЗ ЭТОГО ЧИСЛА 20 ТЫС. 23 ЧЕЛОВЕКА. БЕРИЯ. 23.02.1944".
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ. ТОВ.СТАЛИНУ. ДОКЛАДЫВАЮ О ХОДЕ ОПЕРАЦИИ ПО ВЫСЕЛЕНИЮЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ. НА УТРО 24.02 ВЫВЕЗЕНО ИЗ НАСЕЛЕННЫХ ПУНКТОВ 333 ТЫС.739 ЧЕЛОВЕК, ИЗ ЭТОГО ЧИСЛА ПОГРУЖЕНО В ЖЕЛЕЗНО-ДОРОЖНЫЕ ЭШЕЛОНЫ 176 ТЫС.950 ЧЕЛОВЕК. ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ ДНЯ 23 ФЕВРАЛЯ ПОЧТИ ВО ВСЕХ РАЙОНАХ ЧЕЧЕНО-ИНГУШЕТИИ ВЫПАЛ ОБИЛЬНЫЙ СНЕГ, В СВЯЗИ С ЧЕМ СОЗДАЛИСЬ ЗАТРУДНЕНИЯ В ПЕРЕВОЗКЕ ЛЮДЕЙ, ОСОБЕННО В ГОРНЫХ РАЙОНАХ. БЕРИЯ. 24.02.1944".
"ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ. ТОВ. СТАЛИНУ. ОПЕРАЦИЯ ПО ВЫСЕЛЕНИЮ ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ ПРОХОДИТ НОРМАЛЬНО. К ВЕЧЕРУ 25 ФЕВРАЛЯ ПОГРУЖЕНЫ В ЖЕЛЕЗНО-ДОРОЖНЫЕ ЭШЕЛОНЫ 352 ТЫС. 647 ЧЕЛОВЕК. СО СТАНЦИИ ПОГРУЗКИ ОТПРАВЛЕНО К МЕСТУ НОВОГО РАССЕЛЕНИЯ 86 ЭШЕЛОНОВ. БЕРИЯ. 25.02.1944".
"ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ. ТОВ. СТАЛИНУ. ПО 29 ФЕВРАЛЯ ВЫСЕЛЕНЫ И ПОГРУЖЕНЫ В ЖЕЛЕЗНОДОРОЖ-НЫЕ ЭШЕЛОНЫ 478 479 ЧЕЛОВЕК, В ТОМ ЧИСЛЕ 91 250 ИНГУШЕЙ. ПОГРУЖЕНО 177 ЭШЕЛОНОВ, ИЗ КОТОРЫХ 157 ЭШЕЛОНОВ УЖЕ ОТПРАВЛЕНЫ К МЕСТУ НОВОГО ПОСЕЛЕНИЯ... ИЗ НЕКОТОРЫХ ПУНКТОВ ВЫСОКОГОРНОГО ГАЛАНЧОЖСКОГО РАЙОНА ОСТАВАЛИСЬ НЕВЫСЕЛЕННЫМИ 6 ТЫС.ЧЕЧЕНЦЕВ В СИЛУ БОЛЬШОГО СНЕГОПАДА И БЕЗДОРОЖЬЯ, ВЫВОЗ И ПОГРУЗКА КОТОРЫХ БУДЕТ ЗАКОНЧЕНА В ДВА ДНЯ. ОПЕРАЦИЯ ПРОИЗВОДИТСЯ ОРГАНИЗОВАННО И БЕЗ СЕРЬЕЗНЫХ СЛУЧАЕВ СОПРОТИВЛЕНИЯ И ДРУГИХ ИНЦИДЕНТОВ... ЗА ВРЕМЯ ПРОВЕДЕНИЯ ОПЕРАЦИИ АРЕСТОВАНО 1016 АНТИСОВЕТСКИХ ЭЛЕМЕНТОВ ИЗ ЧИСЛА ЧЕЧЕНЦЕВ И ИНГУШЕЙ. ИЗЪЯТО ОГНЕСТРЕЛЬНОГО ОРУЖИЯ 20 072 ЕДИНИЦЫ, В ТОМ ЧИСЛЕ ВИНТОВОК 4868, ПУЛЕМЕТОВ И АВТОМАТОВ 479. Л.БЕРИЯ. 1.03.1944".
"ГОСУДАРСТВЕННЫЙ КОМИТЕТ ОБОРОНЫ. ТОВ.СТАЛИНУ. В ПРОВЕДЕНИИ ОПЕРАЦИИ ПРИНИМАЛИ УЧАСТИЕ 19 ТЫС. ОФИЦЕРОВ И БОЙЦОВ ВОЙСК НКВД, СТЯНУТЫЕ С РАЗЛИЧНЫХ ОБЛАСТЕЙ, ЗНАЧИТЕЛЬНАЯ ЧАСТЬ КОТОРЫХ ДО ЭТОГО УЧАСТВОВАЛА В ОПЕРАЦИЯХ ПО ВЫСЕЛЕНИЮ КАРАЧАЕВЦЕВ И КАЛМЫКОВ И, КРОМЕ ТОГО, БУДЕТ УЧАСТВОВАТЬ В ПРЕДСТОЯЩЕЙ ОПЕРАЦИИ ПО ВЫСЕЛЕНИЮ БАЛКАРЦЕВ... В РЕЗУЛЬТАТЕ ПРОВЕДЕННЫХ ТРЕХ ОПЕРАЦИЙ ВЫСЕЛЕНЫ В ВОСТОЧНЫЕ РАЙОНЫ СССР 650 ТЫС. ЧЕЧЕНЦЕВ, ИНГУШЕЙ, КАЛМЫКОВ И КАРАЧАЕВЦЕВ. БЕРИЯ. 7.03.1944". (Текст воспроизводится по копиям телеграмм, передававшихся по спецсвязи, откладывавшимся в специальной папке для докладов И.В.Сталину.) ... Переселенцы направлялись в Казахскую, Узбекскую, Таджикскую и Киргизскую ССР. В своих воспоминаниях заведующий отделом Северо-Осетинского обкома КПСС ингуш Х.Араписв пишет: "Это было в феврале 1944 года. В переполненных до предела "телячьих" вагонах, без света и воды, почти месяц следовали мы к неизвестному месту назначения... Пошел гулять тиф. Лечения никакого... Во время коротких стоянок, на глухих безлюдных разъездах возле поезда в черном от паровозной копоти снегу хоронили умерших (уход от вагона дальше, чем на пять метров, грозил смертью на месте)" (Социалистическая Осетия. 10.У 1.1988). В середине марта 1944 г. на места назначения прибыли первые эшелоны с переселенцами. Начальник ОСП НКВД СССР П.И.Мальцев докладывал, что из отправленных 180 эшелонов 152 прибыли и разгружены в Казахстане и Киргизии. В Казахстан из запланированных 147 эшелонов прибыло 124 (344 589 человек), в Киргизию из 33 эшелонов - 28 (75 342 человека). Более подробные сведения содержатся в справке о ходе перевозок спецконтингента с Орджоникидзевской железной дороги на 11 марта 1944 г., подготовленной заместителем начальника 3-го Управления НКГБ СССР Д.В.Аркадьевым. В этом документе отмечалось, что "было погружено 180 эшелонов, прибыли 171, в пути - 9. За отчетное время прибыли к месту назначения и разгрузки 468 583 человека: в Джалал-Абадскую обл. - 24 281 чел., в Джамбульскую обл. - 16 565 чел., в Алма-Атинскую обл. - 29 089 чел., в Восточно-Казах-станскую обл. - 34 167 чел., в Южно-Казахстанскую обл. - 20 808 чел., в Северо-Казахстанскую обл. - 39 542 чел., в Актюбинскую обл. - 20 309 чел., Семипалатинскую обл. - 31 236 чел., Павлодарскую обл. - 41 230 чел., Карагандинскую обл.- 37 938 чел." Переселению подлежали даже те из чеченцев и ингушей, кто находился в местных лагерях НКВД СССР. В конце июля 1944 г. И.И.Чернышев доложил Берии, что НКВД Северо-Осетинской АССР отправляет в Кара-гандинский лагерь всех осужденных чеченской и ингушской национальностей. Эта мера предпринималась и относительно карачаевцев и балкарцев. Спецпоселенцы передавались для трудоустройства в ведение наркоматов СССР: в распоряжение Наркомзема - 214 764 человека, других наркоматов - 133 883 человека. Таков был итог "периода первых эшелонов". В апреле 1944 г. на одном из закрытых заседаний сессии Верховного Совета СССР было оглашено решение Политбюро ЦК ВКП(б) о переселении калмыков, чеченцев и ингушей как о совершившемся факте. Однако акция эта продолжалась. Она охватила чеченцев и ингушей, уволенных из рядов Красной Армии (после февраля 1944 г.). По фронтам были изданы специальные приказы. В распоряжении, адресованном председателям фильтрационных комиссий, подписанном начальником войск НКВД 3-го Украинского фронта И.Павловым, предлагалось "всех карачаевцев, чеченцев, ингушей и балкарцев направить в распоряжение отделов спецпоселений НКВД Казахской ССР - в Алма-Ату". 19 мая 1944 г. Чернышов получил сообщение из Главного управления формированиями Красной Армии, что к 10 июня в 33-й запасной стрелко-вой бригаде (г.Муром) будет сосредоточена 1 тыс. военнослужащих (сержантов и рядовых) чеченцев, ингушей и карачаевцев. Все они подлежали увольнению из армии. В Костромской области в Галичском и Буйском леспромхозах находились 1183 чеченца, ингуша и карачаевца, из которых, как сообщалось в октябре 1944 г. в докладной записке начальника ОСП НКВД СССР Мальцева на имя Чернышова, 955 человек были демобилизованы из Красной Армии. Всего, по данным ОСП НКВД СССР, среди отозванных с фронта и подлежащих выселению было: офицеров - 710, сержантов - 1696, рядовых - 6488. А в целом в рядах спецпоселенцев (с учетом представителей всех переселяемых народов) оказались 5943 офицера, 20 209 сержантов и 130 691 рядовых. У всех бывших военнослужащих изымались военные билеты (их заменяли справки), им запрещалось ношение погон, холодного и огне-стрельного оружия. Операция по переселению продолжалась и в 1945 году. В начале 1945 г. в Ивановскую область прибыли на поселение 585 чеченцев и 79 карачаевцев. Предпринимались акции по выявлению остав-шихся на местах прежнего проживания чеченцев и ингушей, калмыков, карачаевцев и балкарцев. Эти меры касались не только Северного Кавказа. Еще в мае 1944 г. Берия дал указание местным упрвлениям НКВД провести в срочном порядке операции по выявлению лиц, принадлежащих к пересе-ляемым "по государственному заданию" национальностям в рамках всего Кавказа, "не утаивая ни одного", и выслать их в Казахскую и Узбекскую ССР. 4146 чеченцев, ингушей, калмыков, карачаевцев и балкарцев, про-живающих в Дагестанской АССР, Азербайджанской и Грузинской ССР, в Краснодарском крае, Ростовской и Астраханской областях, были насильственно депортированы. Как сообщал 15 апреля 1945 г. Мамулов Берии, чеченцев было выселено 2741 человек из Грузинской ССР, 21 - из Азербайджанской ССР, 121 - из Краснодарского края, ингушей - 52 человека. В сентябре 1945 г. начальники проверочно-фильтрационных пунктов получили указание Отдела проверочно-фильтрационных лагерей (ПФЛ) НКВД СССР всех калмыков, чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев, крымских татар, греков, армян, болгар, (тех, которые пребывали в лагерях, расположенных в Европейской части РСФСР), за исключением лиц, находящихся в армии, направить в Новосибирск в распоряжение отделов спецпоселений и областного управления НКВД, а оттуда чеченцев и ингушей, карачаевцев и балкарцев - в Алма-Ату, крымских татар - в Ташкент, крымских греков, болгар - в Свердловскую область. Варварская акция по переселению народов подходила к концу. По данным архивов НКВД СССР, на начало октября 1945 г. на спецпоселении числилось 405 900 чеченцев и ингушей. (Из спецпоселенцев в Казахской ССР проживали 138 788 чеченцев, 43 810 ингушей; в Киргизской ССР - 39 663 чеченца, 1389 ингушей; в Узбекской ССР - 120 чеченцев, 108 ингушей. Остальные были расселены по другим районам страны.) В сводке движения спецпоселенцев с момента их расселения и до июня 1948 г. отмечалось, что в 1943 - 1949 гг. было расселено чеченцев, ингушей, карачаевцев и балкарцев 608 749 человек, прибыло самостоятельно 27 530 человек, убыло по разным причинам 184 556 человек. Свое отношение к принудительному переселению представители затронутых им народов высказывали в обращениях к Сталину. "Я написал на имя Сталина письмо,- сообщал С.Ш.Измаилов (уроженец с.Назрань), - и напомнил ему о том, что история человечества не знает такого бесчеловечного отношения к целым народам". Однако эти послания вряд ли доходили до "отца народов". Свою оценку варварской акции давали и уже известные в то время представители интеллигенции переселенных народов. Д.Кугультинов, участвуя вместе с другими калмыками А.У.Бадмаевым и Сусеевым (они проживали тогда в г. Бийске) в обсуждении доклада Сталина в связи с очередной годовщиной Великого Октября, заявил: "Сейчас происходит уничтожение ингушей, чеченцев, татар, калмыков и монголов. Сталинская конституция - это фикция". Сусеев, в свою очередь, говорил: "Мне совершенно непонятно, как это Сталин может говорить о единстве народов СССР, тогда как по его же воле многие малые народности, как калмыки, чеченцы, ингуши и т.д., разбросаны и преследуются. Неужели после этого еще могут быть едиными народы и прочным интернационализм?" Положение спецпоселенцев было черезвычайно трудным. В письме начальника ОСП НКВД СССР М.Кузнецова на имя УНКВД Костромской области говорилось "о плохом состоянии жизненных условий чеченцев, ингушей, карачаевцев, крымских татар, переселенных для работы в лесозаготовительные организации Наркомлеса СССР". Особенно острой была нужда в жилье. По данным Х.Бокова, в Акмолинской области к июлю 1946 г. были построены только 28 из запланированной 1 тысячи домов. В Талды-Курганской обл. возвели лишь 23 дома из предусмотренных 1400. В Джамбульской, Карагандинской областях к строительству жилья для спецпоселенцев вообще не приступали. В Киргизии на начало сентября 1946 г. из 31 тыс.семей спецпоселенцев только 4973 были обеспечены постоянным жильем. Многие из них ютились под навесами во дворах (Боков X. Эхо невозвратного прошлого // Москва. 1989. С 161). И на новых местах расселения продолжались преследования. За подписью Берии 2 декабря 1945 г. появилась директива N 224 с требованием об усилении агентурно-оперативной работы среди спецпоселенцев, которые, по его мнению, "активизируют действия, направленные на срыв мероприятий по подготовке к выборам в Верховный Совет СССР"... После выселения коренного населения Чечено-Ингушской республики она перестала существовать. Вопросы истории. 1990. № 7.
УКАЗ ПРЕЗИДИУМА ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СССР О ликвидации Чечено-Ингушской АССР и об административном устройстве ее территории
В связи с тем, что в период Отечественной войны, особенно во время действий немецко-фашистских войск на Кавказе, многие чеченцы и ингуши изменили Родине, переходили на сторону фашистских оккупантов, вступали в ряды диверсантов и разведчиков, забрасываемых немцами в тылы Красной Армии, создавали по указке немцев вооруженные банды для борьбы против Советской власти и в течение продолжительного времени, будучи не заняты честным трудом, совершают бандитские налеты на колхозы соседних областей, грабят и убивают советских людей, Президиум Верховного Совета СССР п о с т а н о в л я е т: 1. Всех чеченцев и ингушей, проживающих на территории Чечено- Совнаркому СССР наделить чеченцев и ингушей в новых местах поселения землей и оказать им необходимую государственную помощь по хозяйственному устройству. 2.Образовать в составе Ставропольского края РСФСР Грозненский округ с центром в городе Грозном. Включить в состав Грозненского округа... (список районов - сокр. здесь и далее ред.-сост.). 3. Включить в состав Дагестанской АССР следующие районы бывшей Чечено-Ингушской АССР…
4. Включить в состав Северо-Осетинской АССР гор.Малгобек и следующие районы бывшей Чечено-Ингушской АССР:... Пригородный район.., а также восточную часть Курпского района Кабардино- Балкарской АССР... 5. Включить в состав Грузинской ССР следующие районы бывшей Чечено-Ингушской АССР: ... В связи с этим внести следующие изменения в существующую государственную границу между РСФСР и Грузинской ССР:...
Председатель Президиума Верховного Совета СССР М.КАЛИНИН Секретарь Президиума Верховного Совета СССР А.ГОРКИН Москва, Кремль. 7 марта 1944 года ------------------------------------------------------ Указы, постановления и другие государственные документы, не имеющие ссылки на источник, представлены в сборник соответствующими национальными Обществами и публикуются под ответственность редактора-составителя. ИНГУШИ Саид ЧАХКИЕВ
ВЫЙТИ ЗАМУЖ ЗА ОГОНЬ Рассказ
Угуз сидел угрюмый, злой. Беспомощно вздыхала рядом жена Луба. В окна, двери, через печную трубу доносилось волчье завыванье вьюги. В комнате было неуютно и холодно. Все в этом чужом доме, не доме даже - летней времянке - нагоняло глухую, саднящую тоску. Маленькая печка горела с натугой, крохотные оконца покрылись толстым наплывом льда, а низкая щелястая дверь была сплошь седа от мохнатого инея. Дети Угуза и Лубы - все шестеро – одетые кто во что, лежали на невысоком дощатом настиле, тесно, как щенята, прижимаясь друг к другу и кутаясь в наброшенное на них тряпье. Родители не разрешали им бегать по глиняному ледяному полу. Да и сами дети не хотели слезать с нар. Теплой обуви у них никакой, кроме тапочек и калош. Только у отца с матерью - бурки, две пары. Если надо кому выбежать по нужде, надевают их по очереди. Малыши ковыляют в них смешно и неуклюже, спотыкаясь и падая. Вот уже месяц, как Угуза и Лубу выселили сюда, в холодную казахскую степь. Ни зерна, никакой скотины, даже вещей, которые можно было бы обменять на хлеб, взять не позволили. Так, кто в чем был, с детьми малыми на руках, и влезли, подгоняемые солдатами, в грузовик. Да не одни же они! Выселяли все село подчистую: и больных немощных стариков, и детишек малых, и беременных женщин - никого не пожалели, никого не оставили. И разве только их село? Всех ингушей, всех чеченцев объявили изменниками, предателями, врагами, сорвали с родной земли, где с незапамятных времен жили и умирали их деды и прадеды. В одни сутки целый народ лишили родины, чести, святых отцовских могил, лишили всех человеческих прав. За что?! Везли сюда, как скотину, в просвистанных ледяным ветром вагонах. Три недели тянулась страшная дорога. От стужи и голода умирали, не выдержав, старики и дети. На каждой остановке торопились выдолбить в мерзлом грунте ямы, чтобы хоть как-то схоронить родных своих - пусть чужая, а все же земля. Но чаще даже этого не успевали, поезд трогался, и трупы остава-лись лежать прямо у насыпи. Кричал паровоз, и разрывались сердца. Хорошо еще Луба перед выселением не растерялась, на скорую руку натолкала в мешок картошку, тыкву, кукурузную муку. Знала: как там ни обернись дело, а дети будут просить кушать. И вот теперь – экономь не экономь, но восемь ртов - это восемь ртов, да еще и Эзи, двоюродная сестра Угуза, прибилась в пути - мешок с каждым днем все худеет, а вместе с ним на глазах тают и слабеют дети. Одна надежда: скоро весна, ведь к концу идет март. У них на Кавказе давно вовсю ведутся огородные работы, и зелень уж есть, которой можно подкормиться. А здесь, в этой проклятой чужой степи, зима и не думает отступать, и снег на земле, как белый саван. Люди голодают, мерзнут, живут где попало: кто в старой школе, кто в конторе, кто в полуразрушен-ных магазинах, а кто и просто в сараях. Одному Сурхо повезло. Живет у казахов, в теплом доме, в ус себе не дует. Все местные шарахаются от переселенцев, двери на засовы закрывают - как же, враги народа, бандиты, головорезы. А вот Сурхо, на удивленье всем, пригрели. И живет он безбедно, сумел прихватить из дома порядком и продуктов, и вещей. Не то солдаты, его выселявшие, были добрее, не то деньги свое дело сделали... А только всего полно у Сурхо: и пшеничной муки, и кукурузной, и картофеля, и масла. - Жены вот нету, - жалуется он при встречах с Угузом и Лубой. - Все чепуха, если в доме нет женщины. - Верно говоришь, - всегда поддерживают они разговор, стараясь угодить богатому соседу. - Рано покинула тебя твоя хозяйка! Хорошая была женщина! Ехали они в одном вагоне. Жена его умерла на полпути, не вынесла лютой стужи. Сурхо ковер посулил русскому мужику на каком-то полустанке, лишь бы по-человечески похоронил покойницу. Мужик пообещал все сделать, как надо, ковра не взял, попросил лишь табачку и долго потом смотрел вслед уходящему поезду, сокрушенно качая головой. Сегодня, в который уже раз взвесив на ладони мешочек с остатками кукурузной муки, Луба отправилась на поклон к Сурхо, просить у него картошки. - Аллах вознаградит тебя за добро, - потупившись, сказала ему Луба. – А останемся живы, вернем! - Да, у меня есть картошка. И мука, и еще кой-чего, - самодовольно улыбнулся Сурхо, поглаживая козлиную бородку. - Но я бы вот что тебе хотел предложить, Луба... И Сурхо принялся внимательно рассматривать свои новенькие бурки. А Луба думала: "Не-ет, соседушка, не врасплох тебя застало выселение. Во всем новом, добротном, не то, что мы - совсем обезумели от неожиданности, в чем за скотиной ходили, в том и поехали. А ты, богатей, теперь поизмыва-ешься надо мной, покуражишься..." Вслух же сказала с почтением: - Говори, Сурхо, я тебя слушаю. Я верю, что ты мне скажешь только хорошее. - В этом ты права, Луба, - Сурхо приосанился, аккуратно оправил - Я верю, видит аллах, верю, Сурхо! - Коли так, Луба, слушай. Хотя... - он побарабанил сухими, искрив-ленными в суставах пальцами по коленям. - В общем, я не умею заходить издалека. Если же говорить прямо, то почему... почему бы вам не отдать за меня Эзи? - Эзи?! - Луба так и села. - Но ведь она замужняя женщина. - Замужняя?! - Сурхо усмехнулся, коротко глянув исподлобья на соседку. - - Где он, ее муж? Разве не пришло сообщение с фронта, что он погиб? - Сообщение-то пришло, - задумчиво протянула Луба. - Но она не верит. Все ждет. - Ждать можно всю жизиь, Луба. Но вы с Угузом понимаете, что верь не верь, жди не жди, а человека нет в живых? Сколько времени она не получает писем от него? Два года? Третий пошел? На что тут можно надеяться? Ведь война идет. Война! Тысячи погибают. - Не знаю, - растерянно пробормотала Луба. - А я знаю! Эзи - вдова, - жестко рубанул воздух ладонью Сурхо. – И видишь ли, Луба, мне жалко вас. Детей у вас много. Кушать нечего. На дворе зима. А породнись мы, так я бы смог вам помогать, детей бы подкормил. Подумай! - Не знаю, видит аллах, не знаю... - А ты поди расскажи все Угузу. Вместе подумайте. Я вас не тороплю. Хотя зачем оттягивать, раз нечего ждать? - Ладно. Подумаю... Посоветуемся. - Вот-вот, посоветуйтесь! - согласно закивал головой Сурхо, а Лубе слышалось: "Куда вам деться!" - Ну а картошку, что ж, возьми. Будет ответ - дам больше. - Угуз не на шутку разгневался, когда Луба передала ему разговор с Сурхо. - Смотри-ка, что надумал, старый пес, чтоб его аллах покарал! - Луба не отвечала. - Ты что? Почему молчишь? - рассердился на нее Угуз. Но через три дня, когда картошка Сурхо была уже съедена, разговор опять возобновился. - Что же нам делать? Что?! - в отчаянии причитала Луба. - У нас осталась только горсточка муки. Один раз поесть - и все. А завтра? Лечь и умереть вместе с детьми? Или милостыню просить? У кого? В каждом доме такая же орава голодных! - Что ты на меня кричишь? - огрызался раздраженно Угуз. - Наступит тепло, может, получу какую-никакую работу в колхозе, а пока, говорят, не нужны здесь никому мои руки. И уйти из аула - запрещено! Сама знаешь - двадцать пять лет за самовольный уход. Что я могу сделать? Как заработать кусок? И сменять-то нам нечего. Надо было не голосить, когда выгоняли из дому, а хватать с собой все ценное! - У меня не сто рук! - обливаясь слезами, кричала в ответ Луба. – Я и так в зубах волокла мешок с едой! Только поэтому мы еще живы! А самую ценность я не забыла ухватить - вот она! Ценность в двенадцать черненьких глазенок испуганно таращилась на кричащих родителей. Двое из них лежали в жару, а значит, скоро за-температурят и остальные. Луба вытерла платком слезы, потом мокрые носы всем подряд и прижала к груди плачущего малыша. - Снова за милостыней к Сурхо я не пойду! - с твердой решимостью заявила она. - Он нам поставил свое условие. И за так уже ничего не даст. - Пойди, сядь, - Угуз усадил жену на нары, сам присел около нее. - Я много думал о том разговоре... - И у меня он тоже не выходит из головы, - тут же подхватила Луба. Муж Эзи убит на фронте. Это ясно всем, кроме Эзи. И что бы ни говорила она, Ляча уже не оживет. Ждать, конечно, можно хоть сто лет, только толку от этого никакого. - Никакого! В том-то и дело, - с готовностью закивала головой Луба. – Если бы какой толк... - Жили бы мы, как прежде, в родном краю - куда ни шло. А здесь пропадем или умрем - ни у кого за нас сердце болеть не станет. Свезли, как баранов, в эту чертову пустыню: выживайте, как хотите. А издохнете - так беда не велика. Раньше мы жили по совести и чести, а теперь нам по совести и чести остается только умереть. Но я не хочу умирать! И не хочу, чтоб умерли мои дети и кончился на том мой род! Луба сидела, понурившись, со всех сторон окруженная детьми, слушавшими отца очень внимательно. - Что будет дальше - знает один аллах, - положил Угуз тяжелую руку на плечо жены. - Самое главное - суметь выжить. Поэтому... - он - Верно говоришь, Угуз! - лицо Лубы сразу просветлело. – Вот только как ты скажешь об этом Эзи? Ведь она твердит день и ночь: Ляча не убит, Ляча вернется. - Ляча не вернется! - веско проговорил Угуз. - Эзи вдова, детей у нее нет. И она должна выйти замуж, чтобы сохранить род наших отцов. Так ей и надо сказать. - Так кто же это будет говорить? Я что ли? - растерялась Луба. – Она ведь дочь брата твоего отца. - Лучше будет, если скажешь ты. Женщинам легче договориться. Скажи ей, что у Сурхо есть, что обуть-одеть, что кушать. И себя спасет, и всех нас. Пусть подумает о детях, они ведь ей не чужие. А коли объявится когда отец ее, Дидиг, думаю, он не станет осуждать меня. - Уж слишком он стар, я о нем, о Сурхо, - вздохнула по-женски Луба. - Ну и что с того? Многие девушки выходили замуж и за более старых. - Да, конечно. Особенно у нас, в Ингушетии. У наших женщин никаких прав. Как рабами были, так рабами и остались. - Ну, ты на рабу не очень-то похожа, - недовольно остановил ее Угуз. - Значит, решено, сегодня же поговоришь с Эзи. Эзи, когда вникла в смысл того, что предлагает Луба, зарыдала. 
Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: ©2015 - 2024 stydopedia.ru Все материалы защищены законодательством РФ.
|