День третий. С тридцатой по тридцать девятую милю

Джей‑Ти надеялся стартовать с утра пораньше, но за ночь повязка на ноге у Руфи ослабла и рана вновь начала кровоточить. Джей‑Ти и Дикси промыли ее кипяченой водой, пока Руфь сетовала на то, что требует слишком много внимания.

– У вас полно своих дел! – смущенно бормотала она. – Я сама могу о себе позаботиться. Это всего лишь царапина.

Хотелось бы Джею‑Ти в это верить. У Руфи была тонкая кожа, испещренная венами. Надев медицинские перчатки, он обработал рану антибиотиком по всей ее длине. Дикси сделала перевязку и наложила пластырь, а потом при участии Джея‑Ти обмотала ногу стерильным бинтом.

– Осталось всего четыре упаковки, – напомнила Дикси.

– А сколько бинтов?

– Шесть мотков.

– Черт. Ладно, трать их равномерно. Руфь, наденьте сегодня непромокаемые брюки, – наставлял Джей‑Ти, – чтобы марля осталась сухой.

– Хорошо, – вздохнула Руфь.

– Вы можете наступать на эту ногу?

– Конечно, могу.

Джей‑Ти и Дикси подождали. Руфь перенесла вес тела на раненую ногу и торжествующе взглянула на них.

– Видите? Все в порядке.

Было уже девять, когда плоты наконец отчалили. Джей‑Ти вырулил на стремнину, решив просто довериться течению. Они плыли в тени, было прохладно. Целый час путешественники двигались по спокойной воде, и плоты казались игрушечными на фоне терракотовых стен каньона. По склонам утесов росла яркая зелень. Скальные породы были то монотонными и слоистыми, то красными в черную полоску. Иногда выход из ущелья был виден, иногда его скрывали скалы.

Они ненадолго остановились у Красной пещеры – огромного, похожего на раковину амфитеатра, словно вырезанного в скале. Когда путешественники высадились, Митчелл тут же объявил, что, по подсчетам Джона Уэсли Пауэлла в 1869 году, в этой впадине могли расположиться пятьдесят тысяч человек.

– Разумеется, это преувеличение, – заметил он.

Одни пошли гулять, другие отправились на укромный пляж, оглашая окрестности восторженными криками, отзывавшимися эхом. И конечно, все фотографировали.

Джей‑Ти, впрочем, не хотел задерживаться – приближалась еще одна партия туристов, а из‑за поворота показалось несколько каяков.

– Подойдем ближе к створу плотины, – пояснил он Эбо и Дикси. – Надеюсь, там будет меньше народу.

Они погрузились на плоты и снова заскользили по зеленой водной глади, окаймленной отвесными берегами, некогда сформированными донными отложениями. Джей‑Ти дал указание Эбо и Дикси держаться ближе друг к другу, чтобы он мог поведать путешественникам историю проектирования плотины в Большом каньоне, когда в шестидесятых годах прошлого века департамент по мелиорации санкционировал прокладку туннеля прямо сквозь стену каньона, на тридцать девятой миле.

– Но к счастью, плотину так и не построили, – сказал Джей‑Ти, – благодаря усилиям клуба «Сьерра».

– Точнее, Дэвида Брауэра, – вставил Митчелл.

– Кто это? – спросила Сьюзен у Джил, не желая открыто признавать свое незнание. Но Митчелл услышал.

– Вы шутите? Вы не знаете президента клуба «Сьерра»? Человека, принесшего в жертву Глен‑Каньон? Хотя он в этом очень и раскаивался…

– Действительно, – сказал Джей‑Ти, поймав взгляд Эбо.

– Он говорил, что сожалеет об этом больше всего в жизни, – продолжал Митчелл. – Я однажды видел Дэвида Брауэра. Очень разумный человек. Смотрите‑ка, что это?..

Где‑то вдали виднелось темное углубление в скале.

– Надеюсь, ни у кого нет клаустрофобии, – пошутил Митчелл.

Они двинулись к берегу, и Джей‑Ти внезапно задумался: не позволить ли Митчеллу провести экскурсию самому, раз он так много знает об этом месте. Но упрямство победило – и, как только путешественники сошли с плотов, Джей‑Ти велел Эбо остаться на берегу с Руфью и Ллойдом, а остальным напомнил о необходимости пристегнуть спасательные жилеты к какому‑нибудь устойчивому элементу конструкции.

– Можно взять собаку? – спросил Сэм.

Джей‑Ти не имел ничего против этого. Он бросил мальчику веревку и поручил сделать из нее поводок.

Путешественники поднялись по тропе и вошли в туннель, осторожно перешагивая через камни и лужи и хватаясь друг за друга, чтобы не потерять равновесие. По мере того как становилось темнее, они замедляли шаг; бормотание и смех эхом отдавались от сырых стен. Пахло влагой и жестью. Они свернули, и исчез последний проблеск солнечного света – теперь во главе вереницы во мраке мерцал лишь фонарик Джея‑Ти. Было прохладно. Где‑то капала вода. Эвелин споткнулась, но Митчелл ее удержал.

– Спасибо, – словно боясь кого‑то спугнуть, пробормотала она.

– А почему мы шепчем? – еле слышно спросил Питер.

Внезапно Джей‑Ти остановился, и все собрались вокруг него. Он направил луч фонарика вверх и осветил вентиляционную шахту.

– Всем видно?..

– Простите, – извинялся Митчелл, протискиваясь вперед, – простите… – Он присел и устремил вверх объектив фотоаппарата. («Надеюсь, вы пришлете мне снимок», – довольно бесцеремонно обратился к нему Питер.) Мигнула вспышка, испугавшая не только путешественников, но и пса, вырвавшего поводок у Сэма и зарысившего к выходу тем же путем, каким все пришли в пещеру. Когда Джей‑Ти посветил фонариком ему вслед, Миксер уже скрылся.

– Ну ладно, – вздохнул Джей‑Ти. – Ничего страшного. Думаю, нам всем пора возвращаться.

– Нет, погодите, – попросил Митчелл. – Выключите‑ка фонарик!

Джей‑Ти подчинился, и все оказались в кромешном мраке. Воздух, казалось, потеплел; путешественники, приглушенно переговариваясь, вытягивали шеи.

– Ладно, – объявил Джей‑Ти, – прогулка окончена. Возвращаемся, а то Руфь и Ллойд выпьют все пиво.

Почему‑то обратный путь показался намного короче. С каждым шагом становилось все теплее, возникло странное ощущение путешествия во времени. Митчелл проинформировал всех, что в пещерах, где есть летучие мыши, можно подхватить лихорадку Эбола. Джей‑Ти заметил, что здесь нет летучих мышей. Митчелл возразил, что этого нельзя знать наверняка, но, впрочем, он не боится. Наконец после очередного поворота впереди забрезжил свет.

Появился также несомненный запах скунса.

Волна смрада накатила на них; густая и отвратительная, она окутала всех плотным облаком. Послышались стоны и возгласы, а потом все, толкаясь и отпихиваясь, бросились на свежий воздух. Миксер лежал на тропинке, зажав морду между передними лапами.

– Черт возьми… – сказал Джей‑Ти.

Эбо бегом поднялся на вершину.

– Я не смог его остановить, – запыхавшись, объяснил он. – Мы наблюдали за скунсом с плота, его почти не было видно в кустах, кругом царило спокойствие, Руфь рисовала, а потом вдруг примчалась эта чертова собака и залаяла!

– Сэм, стой! – крикнула Джил.

Сэм остановился в нескольких шагах от пса.

Джей‑Ти почесал затылок. Он не знал, что сказать, и молча смотрел на Миксера.

– У нас есть томатный соус? – вдруг спросил Питер.

– Ах ты, чертова собака… – сердито пробормотал Джей‑Ти. – Ты чертова псина.

Пришлось докапываться до самого дна ящика с припасами, чтобы отыскать банку томатного соуса. Джей‑Ти открыл ее и вылил содержимое в ведро. Эбо держал пса за голову, Питер – за задние ноги, а Джей‑Ти втирал томатный соус в шерсть.

– Боже, как он жалко выглядит, – сказал Митчелл.

Купание не помогло избавиться от запаха, и Джей‑Ти чувствовал, что во всем виноват он. Разумеется, собаку испугала вспышка, и пес бросился прочь со всех ног. Если бы Джей‑Ти оставил собаку с Эбо, ничего подобного бы не произошло.

А он‑то думал, что сумеет убедить кого‑нибудь из проплывавших мимо туристов доставить пса на «Ранчо призрака».

Так или иначе, они сильно задержались и не успели миновать плотину до того, как к берегу пристала знакомая компания на каяках. Разумеется, посыпались вопросы, но Джей‑Ти не был расположен к тому, чтобы давать долгие объяснения. Заметив среди прибывших каякеров девочку лет десяти‑одиннадцати, стаскивавшую спасательный жилет, он обратился к ней:

– У меня есть жилет, более подходящий тебе. А твой будет впору нашей собаке. Если, конечно, ты готова на этот обмен.

Ярко‑зеленый, с фиолетовыми лягушатами, жилет действительно был маловат девочке, но юная путешественница потребовала в качестве бонуса фотографию собаки в ее спасательном жилете. Однако Джей‑Ти не собирался надевать что бы то ни было на Миксера, пока пес не будет как следует вымыт.

– Позвоните на склад, когда выберетесь, – успокаивал Джей‑Ти мужчину с седой бородой. – Я верну вам этот жилет, если угодно. Как вас зовут?

– Бад. Как там, в пещере?..

Джей‑Ти ухмыльнулся:

– Темно.

Глядя на каякеров, двинувшихся по тропке в пещеру, Джей‑Ти терялся в сомнениях. Что, если попросту отчалить, оставив пса на берегу? Эти каякеры – славные ребята, они уж как‑нибудь найдут местечко для Миксера в одной из лодок, а он, Джей‑Ти, до завершения спуска постарается с ними не встречаться.

И как только такая подлость могла прийти ему в голову? И потом, Сэм, отыскав полотенце, принялся вытирать пса, особое внимание уделяя ушам и спутанной бородке. Даже не самый проницательный человек мог догадаться, что мальчик никогда и ни за что не захочет расстаться с собакой.

Глава 16

Может быть, сегодня, подумала Сьюзен, помогая вечером разгружать плот. Может быть, сегодня вместо участия в приготовлении ужина они с Эми наконец смогут посидеть вдвоем и поговорить.

Неужели она действительно просит слишком многого?..

Сьюзен знала, что отношения с дочерью могут быть натянутыми, что меньше всего на свете семнадцатилетняя девушка нуждается в разговорах по душам со своей матерью. Она знала, что все ею сказанное прозвучит так же глупо, как и то, что говорила тридцать лет назад ее же мать. Но может быть, здесь, на реке, Эми раскроется. Сьюзен вполне отдавала себе отчет в том, что мало знает собственную дочь. Есть ли у Эми друзья – настоящие друзья, готовые отдать за нее жизнь? Готов ли кто‑нибудь выслушать ее без возражений, если ей нужно высказать нелицеприятную правду? Никто не приходил в гости, не звонил, чтобы спросить домашнее задание. У Сьюзен просто сердце разрывалось – ведь сама она, учась в школе, вращалась в большой компании, то и дело ходила на вечеринки и на танцы, и парень у нее был всегда, за исключением двух недель в предпоследнем классе. Почему у дочери все по‑другому? С какой планеты она прилетела?

И почему стала такой… толстой?

«Вот и я об этом», – отозвалась Мать‑Ехидна.

В течение первых трех дней Сьюзен изо всех сил старалась дать Эми возможность самостоятельно познакомиться с остальными, чтобы они увидели в девочке индивидуальность, а не только дочь Сьюзен. При этом она была исполнена решимости воспользоваться всеми возможностями, предоставляемыми путешествием, – и, если получится, решить ряд проблем.

«Немного алкоголя никогда не повредит», – подумала Сьюзен. Поэтому вечером, когда плоты были разгружены и Дикси открыла ящик со спиртным, Сьюзен достала флягу с белым вином и оправилась искать Эми. Та возилась у насоса, наполняя бутылку.

– Нет, спасибо, – сказала она, отказавшись от выпивки. – Я хочу помыть голову.

– Может быть, я тоже сполоснусь, – бодро отозвалась Сьюзен.

– Это твое дело.

Огорченная отказом, Сьюзен вернулась туда, где были свалены вещи. Сегодня они поставили палатку слишком уж близко к отхожей яме. Когда Сьюзен, сойдя на берег, размяла ноги и собрала сумки, более оптимальные места были уже заняты. Эвелин, например, всегда ухитрялась занять одно из лучших мест. Так, сегодня она прямо‑таки бегом бросилась на берег, чтобы застолбить просторный пятачок с хорошим видом, явно более приемлемый для размещения Джил с мужем и сыновьями. Сьюзен направилась туда, где, скрестив ноги, на белом коврике сидела Эвелин, читала путеводитель и пила клюквенный сок.

Эвелин, перехватив взгляд Сьюзен, поспешно уткнулась в книжку. Сьюзен понимала, что, несмотря на всю свою шустрость, эта женщина болезненно застенчива; она знала и то, что можно подойти к ней и предложить вина. Но она просто не могла принудить себя к этому шагу – по крайней мере сейчас. Эвелин так сурова и серьезна – несомненно, она воспользуется этой возможностью, чтобы осудить что‑нибудь из случившегося за день. Вот, скажем, близнецы попытались разорвать замысловатую паутину на потолке пещеры – ну конечно же, этого не стоило делать. Сьюзен их и не защищала, но, в конце концов, дети есть дети.

И потом, Эвелин, вероятно, не пьет, иначе она бы взяла с собой что‑нибудь помимо клюквенного сока.

Выше по течению нашлась укромная заводь, где можно было искупаться. Сьюзен увидела, что Эми шагает туда, с той самой пестрой цветастой сумкой, что она купила ей перед поездкой. «Пускай себе», – подумала Сьюзен и отправилась вниз по берегу, подальше от суеты. Влажный песок был усеян красной галькой. Сьюзен с такой сосредоточенностью рассматривала ее, что, подпав под своего рода гипноз, забрела прямо туда, где обосновалась Джил.

– Извини, – прошептала Сьюзен, решив оставить в покое вечно занятую мать семейства, но Джил вздохнула, вытянулась и, пошевелив пальцами ног, взглянула на нее с безмятежной улыбкой.

– Ты мне не мешаешь, – изрекла Джил. – Мне сейчас могут помешать только мальчики. Садись, пожалуйста.

Сьюзен присела у самой воды. Тишину нарушало лишь чириканье птиц, гнездившихся на скалах.

– Я собиралась выпить вина, – объяснила она свое появление. – Составишь компанию?

– Нет, спасибо, – ответила Джил, и Сьюзен почувствовала себя заядлой пьяницей. Ей следовало бы пообщаться с гидами, обычно вполне охотно выпивающими.

– Знаешь, что самое замечательное в таких поездках? – спросила Джил, помолчав.

– Что?

Та вздохнула.

– То, что не нужно принимать никаких решений. Дети спрашивают: «Можно прыгнуть в воду?», а я отвечаю: «Не знаю, спроси у гидов». Они спрашивают: «Можно стоять на плоту, когда проходишь порог?», а я снова отсылаю их по тому же адресу: «Не знаю, спроси у гидов». Это же просто здорово! – воскликнула она с непосредственностью человека, видевшего мало хорошего в жизни.

– А знаешь, что нравится мне? – спросила Сьюзен.

– Что?

– Не надо готовить.

– Да, это тоже немаловажно.

– И не надо ходить в магазин. Когда вернемся домой, буду ходить за покупками только раз в неделю, а если продукты закончатся раньше – ну, потерпим.

Джил фыркнула.

– У нас такая жизнь, что стоит мне на такое решиться, как окажется, что мальчикам дано какое‑то домашнее задание и для его выполнения потребуются сахар или суфле из алтея. И это положит конец всем моим планам.

– Уверена, что не хочешь выпить?

Джил ненадолго задумалась.

– Ну ладно, – сдалась она.

Сьюзен протянула ей кружку.

– Марк не пьет, – пояснила Джил, – и я тоже воздерживаюсь. Но иногда хочется глоточек.

– Будь у меня двое мальчишек, я бы спилась, – призналась Сьюзен и немедленно об этом пожалела.

– Марк – мормон, – продолжила Джил. – А я нет. Мои родители католики. Отец пил пиво, а мать – виски. Когда мы с Марком поженились, на свадьбе было шампанское, но ничего более, и родители Марка были вполне довольны: «Ах, всем весело точно так же, как если бы у нас было полно выпивки». А я думала: «Господи, да вы ослепли? Моя семья сейчас тайком прикладывается к бутылке на парковке». Так что у тебя за вино?

– Ничего особенного.

– Очень вкусное, – пригубила из кружки Джил. – Знаешь, что меня забавляет?

– Что?

– Митчелл с собакой.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись точно проказницы девчонки.

– Ну и фрукт этот Митчелл, – вздохнула Джил.

– Бедная Лена.

– Я бы сказала – бедный Джей‑Ти. Однажды он сорвется и врежет этому типу. – Джил допила вино и протянула кружку Сьюзен, тут же наполнившую ее заново. – Эми – твой единственный ребенок? – спросила она.

– Да.

Наступило молчание. Мать‑Ехидна шуршала сухими листьями в кустах. «А на самом деле Джил больше всего хочется спросить: отчего Эми такая толстая, если ты такая худая?»

– Как здорово, наверное, иметь девочку, – с тоской в голосе заметила Джил. – Я всегда хотела дочку, хотя, конечно, я очень люблю Сэма и компанию, – поспешно добавила она.

– А вы не собираетесь завести третьего ребенка?

– Исключено. Когда Сэм родился, мне перевязали фаллопиевы трубы. Представляешь, я лежу разрезанная, доктор выныривает… ну, оттуда и спрашивает: «Трубы?» – и я говорю: «Да, пожалуйста». Самое простое решение, какое я когда‑либо принимала. Марк не в курсе, – добавила Джил.

Отчего‑то это не удивило Сьюзен.

– Он думает, я сижу на таблетках, – продолжала Джил. – А я, наверное, сэкономила на них целое состояние. Какое хорошее вино! Кажется, оно начинает до меня доходить.

Сьюзен тоже. Она подумала, что Джил в последние десять минут рассказала весьма много о себе и что нужно ответить той же мерой откровенности, но не знала, с чего начать. Внезапно она осознала, что не только Эми виной тому, что они держатся несколько отчужденно по отношению к прочим путешественникам.

В эту минуту, направляясь к реке, мимо них прошла Эвелин.

– Эвелин! – крикнула Сьюзен. – Хотите вина?

Та улыбнулась:

– Нет, спасибо. Пойду немного прогуляться.

– Ну и ладно, – вздохнула Сьюзен.

Они наблюдали, как Эвелин идет по берегу. Найдя достаточно большой камень, она спряталась за ним и присела.

– Странная женщина, – заметила Джил.

Оба увидели, как Эвелин подтягивает шорты, отходит немного дальше по течению и снова присаживается.

– Думаешь, она старая дева? – спросила Джил.

Сьюзен пристально взглянула на эту прямолинейную жительницу Солт‑Лейк‑Сити, а потом разразилась хохотом.

– Ты плохо о ней думаешь. Я слышала, она упоминала какого‑то парня из Бостона. Они расстались.

– Тогда все понятно. Ей нужно с кем‑то переспать.

«И мне нужно с кем‑то переспать, – подумала Сьюзен. – Эми тоже. Всем нам недостает мужчины…»

– Кстати, – оживилась Джил, – кто, по‑твоему, лучше – Джей‑Ти или Эбо?

Сьюзен недолго думала.

– Эбо. Выгоревшие волосы – это так сексуально…

– Я бы тоже предпочла Эбо, но у него пивное брюшко. Посмотри внимательнее, когда он наклоняется.

– То есть твой выбор – Джей‑Ти?

Джил не ответила. Она легла на песок и закрыла глаза.

– Хотела бы я, чтобы мне снова было двадцать лет, – резюмировала она. – Тогда я бы жила на реке и трахалась со всеми местными гидами.

Сьюзен хихикнула.

– И не вздумай проболтаться, – предупредила Джил.

Глава 17

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: