День первый. С четвертой по шестую милю

Никогда в жизни солнце так не припекало плечи Джил Компсон – ни в Солт‑Лейк‑Сити, ни в Финиксе, ни в Ки‑Уэсте, где она выросла. Оно обжигало тело, и казалось, что кожа болезненно растягивается. Джил опустила руки в воду, но облегчение было недолгим, ледяной поток тоже обжигал, и Джил пожалела, что не надела рубашку с длинными рукавами, хотя сыновей заставила сделать это еще на переправе Ли. Один лишь крем от загара не мог защитить кожу.

Компсоны плыли вместе с Митчеллом и Леной из Вайоминга. Джил надеялась, что ее мальчики произведут более приятное впечатление, нежели то, что они оставили по себе накануне. Тогда ей то и дело приходилось оттаскивать их от стола с закусками и всячески побуждать к тому, чтобы они перезнакомились со всей группой. Джил еще раз смогла убедиться в том, что ее дети не умеют общаться с новыми людьми. Хотя, наверное, не стоит этому удивляться. Прежде всего они вообще не хотели ехать. Когда прошлой весной они просекли, что мать собирается замутить какое‑то путешествие, то устроили скандал и заявили, что хотят в спортивный лагерь. Она тщетно ждала помощи от Марка. «А ты не могла предварительно поговорить со мной, прежде чем платить за билеты?» – спросил он в присутствии близнецов, отчего те еще более осмелели. Согласие в семье воцарилось лишь после того, как детям удалось выбить для себя неделю занятий баскетболом с персональным тренером и новые видеоигры, прикупленные по пути из Солт‑Лейк‑Сити во Флагстафф. Эта восьмичасовая поездка подвергла суровому испытанию выносливость всех членов семьи, так что даже Джил теперь мечтала лишь о том, чтобы провести следующие две недели на курорте. В отеле они поселились в смежных комнатах, и до глубокой ночи она слышала, как мальчишки скачут на кроватях. Ей четырежды пришлось стучать в стену в надежде довести до их сознания то, что неплохо бы выключить телевизор. Дважды она и Марк пытались достичь оргазма и оба раза терпели неудачу. Встав среди ночи и окинув критическим взглядом свое отражение, Джил задумалась, отчего за каких‑то тринадцать лет она превратилась в копию собственной матери, на что указывали поджатые губы, суровый взгляд, полное отсутствие чувства юмора.

Но сегодня, как и Эвелин, Джил испытала несомненный трепет восторга, когда плоты отчалили от переправы Ли. В отличие от распашных плотов, плавая на которых пассажиры могут расслабиться и наслаждаться созерцанием пейзажей, пока гиды орудуют веслами, гребной плот требует приложения совместных усилий. Он рассчитан на шестерых гребцов, по трое с каждой стороны; посередке между ними сложена груда снаряжения. Эбо, будучи капитаном, расположился на корме, откуда рулил плотом и выкрикивал команды.

Джил и Марк сидели впереди, мальчики посередине, Митчелл и Лена – за ними. Покинув переправу Ли, они, по настоянию Эбо, приступили к овладению практическими навыками: плот описывал восьмерку до тех пор, пока капитан не убедился, что гребцы понимают его команды. Только после этого они наконец пустились вниз по реке. Солнце припекало все сильнее и сильнее, вода же сделалась совсем зеленая, и тут Джил в полной мере ощутила, что путешествие началось. За отвесными стенами каньона оставался мир, полный машин, асфальта, часов, кредиток и никому не нужных телевизионных новостей.

После моста Навахо глубина ущелья увеличилась. Направо и налево прямо из реки вздымались красно‑коричневые скалы. Джил как зачарованная смотрела на бурлящую воду и на водоворотики, при каждом гребке разбегавшиеся от весла. Это не мешало ей слушать, как Эбо рассказывает о двух парнях, решивших как‑то спуститься по реке на досках. Сэм не поверил и обратился к матери за разъяснением.

– Детка, если гид говорит, что это правда, значит, так и есть, – ответила Джил.

Постепенно ее органы чувств начали приспосабливаться к сухой жаре, блестящей воде, ярко‑синему небу и нависающим над головой утесам каньона. Она настолько свыклась с этой средой, что испытала настоящий шок, когда Эбо внезапно направил плот к берегу, к которому уже причалил Джей‑Ти.

– Завтрак, ребята, – объявил он, и Джил вдруг вспомнила, что ничего не ела с половины шестого утра, не считая черствой булочки в баре отеля. – Живее! – подгонял Эбо. – Налегайте, если хотите позавтракать! Сэм, Мэтью! Гребите, парни, – или вы не прочь, чтобы я умер от голода прямо здесь?

Появление первых признаков опасности ознаменовалось тем, что Сэм в пятый раз пожаловался на жару. Гиды готовили завтрак в тени, а путешественники слонялись на солнцепеке, не зная, чем заняться.

– Ты же слышал, что я сказал, – заметил Джей‑Ти, когда Сэм стянул со стола авокадо. – Если тебе жарко – ты сам виноват. Иди окунись. Только не снимай спасательный жилет.

– Я пойду купаться! – крикнул Сэм отцу.

– Не заходи слишком глубоко… Как по‑твоему, ничего страшного? – спросил Марк у жены.

– Если гид разрешил, значит, можно, – ответила Джил.

Сэм зашел в воду по пояс, долго визжал и подпрыгивал и наконец нырнул – но лишь на секунду. На берегу воцарилась тишина – а потом мальчик с воплем выскочил на поверхность. На шатающихся по берегу эти всплески и восторженные визги произвели столь сильное впечатление, что вскоре все принялись окунаться, к большому удовольствию гидов. Все было бы хорошо, если бы Сэму при выходе из воды не заполз между пальцами огненный муравей. Мальчик сначала с воем бросился наземь, потом скинул сандалию и швырнул в реку, и ее немедленно унесло течением.

Джей‑Ти рванулся к кромке воды, но сандалия уже исчезла.

Джил злилась, потому что это были новенькие сандалии. Марк злился, потому что не проявил надлежащую предусмотрительность. Мэтью злился, потому что все внимание было обращено на брата, катавшегося по песку точно в агонии и дрыгавшего ногами. Столпившиеся вокруг него никак не могли понять, куда же именно его укусил муравей. Джей‑Ти решил смазать укус нашатырным спиртом, к счастью, имевшимся в аптечке.

– Кажется, здесь, – сказала Джил, хватая мальчика за ногу. – Сэм, успокойся!

Джей‑Ти приложил ватный тампон к месту укуса. Сэм взвыл и начал лягаться.

– Господи, Сэм… – попытался успокоить его Марк.

– Еще смажьте, пожалуйста, – попросила Джил.

Туристы стояли вокруг и глазели.

– Однажды в Африке меня укусил огненный муравей, – поежившись, заметил Митчелл. – Очень неприятно.

Мэтью копался в песке и ворчал, что это всего‑навсего муравей и ничего страшного не случилось.

– Окуни ногу в воду, сынок, – посоветовал Джей‑Ти.

– Я замерз, – пожаловался тот.

Мэтью тут же не преминул заметить, что в каньоне не меньше пятидесяти градусов.

– Только ногу. Ну же. – Джей‑Ти помог мальчику встать.

Сэм с мученическим выражением лица подковылял к воде, окунул ногу и скривился. Марк наблюдал за ним, отрешенно скрестив руки на груди.

– Надеюсь, ты взяла запасную пару сандалий? – резонерски осведомился он, обратившись к жене.

– Только шлепанцы.

– И ничего понадежнее?

– Нет.

– Черт возьми!.. У мальчишки нет никакого чувства ответственности.

– Марк, ему всего двенадцать.

– Когда мне было двенадцать, я уже работал.

Джил отошла. Трудовая деятельность Марка в столь нежном возрасте заключалась в том, что он в течение пяти минут по утрам сгребал листья в соседском саду. К счастью, прежде чем жена успела ему напомнить об этом, Эбо и Дикси громогласно объявили, что завтрак готов. Словно очнувшись, все побрели в тень, где их ожидало обильное застолье: хлеб, ветчина, индейка, разнообразные сыры, помидоры, сладкий лук, авокадо, огурцы, пикули, острый перец, арахисовое масло и мармелад, ломтики дыни и арбуза, шоколадное печенье, орехи, сладости. Сначала многие отнеслись к предложению перекусить без особого энтузиазма, полагая, что на такой жаре есть не захочется, но, подойдя к накрытой поляне, путешественники тут же ощутили зверский аппетит и принялись сооружать гигантские бутерброды, запихивая меж двух ломтей хлеба все, что только можно. Сьюзен смело сочетала чилийский перец с арахисовым маслом; Эми сотворила диетический сандвич с индейкой, приправив его салатом; Митчелл полными ложками уписывал варенье прямо из банки; мальчики деловито рассовывали по карманам конфеты, ну а Питер, разумеется, налегал на арбуз – в той мере, насколько это было возможно, чтобы не показаться обжорой.

Тем временем река текла сама по себе – быстрая, неизменная и вечно живая.

Глава 7

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: