Более исчерпывающего перечня возражений, чем приведенного выше для векселя, ни для одной ценной бумаги мы не находим. 67 глава

--------------------------------

<1> Ломакин Д.В. Указ. соч. С. 178 - 179.

Вот пример рассуждений О.Р. Жеругова: "Акция возникает одновременно с появлением основного акционерного правоотношения между акционерным обществом и конкретным акционером (в момент зачисления акций на лицевой счет акционера), все предшествующие этому моменту этапы являются предварительными, и акции на этих этапах не существуют" (Жеругов О.Р. Акция как объект гражданских правоотношений по праву России: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2008. С. 22). Сходные мысли у Н.В. Любарской: "Права на акцию и права из акции возникают одновременно с момента ее зачисления на лицевой счет первого владельца в реестре акционеров" (Любарская Н.В. Публичная достоверность акций // Юрист. 2004. N 4. С. 11). Отлично! Тогда позволим себе задать такой вопрос: откуда субъект учетной системы берет те самые акции, которые он зачисляет на счет? Как фокусник, достает из кармана? Создает записью на счете? Но тогда нужно признать, что и эмиссию осуществляет субъект учетной системы, а вовсе не эмитент. Говоря совсем обывательским языком, для того чтобы булку хлеба продать в магазине, ее надо туда доставить, а до этого произвести. Хлеб не появляется по мановению волшебной палочки продавца - его печет пекарь. И уже потом готовый хлеб продают.

Ведь и договоры, которыми опосредуется процесс размещения (купля-продажа, к примеру), однозначно предполагают наличие права собственности на ценные бумаги у того лица, которое их продает. В соответствии со ст. 454 ГК по договору купли-продажи одна сторона (продавец) обязуется передать вещь (товар) в собственность другой стороне (покупателю), а покупатель обязуется принять этот товар и уплатить за него определенную денежную сумму (цену). Соответственно, для размещения ценных бумаг (т.е. по сути правонаделения) необходимо уже самому эмитенту обладать правами, которые он в процессе размещения по договорам передает новому владельцу. Это и происходит в случае заключения договора купли-продажи ценных бумаг, заключаемого в процессе размещения ценных бумаг: старый правообладатель передает вещное право - право собственности на ценные бумаги новому приобретателю. Следует отметить, что сходные позиции с различной аргументацией были высказаны и другими авторами <1>. Так, Е. Решетина отмечает: "Для приведения в действие механизма договора купли-продажи необходимо прежде всего такое условие, как принадлежность товара субъекту на абсолютном имущественном праве. При первичном размещении таким исходным или предопределяющим началом принадлежности служит принадлежность ценных бумаг выпуска эмитенту на подобном абсолютном праве" <2>.

--------------------------------

<1> См.: Мигранов С. Некоторые проблемы правового регулирования операций с бездокументарными ценными бумагами // Хозяйство и право. 2000. N 12. С. 49; Решетина Е. Правовая природа сделок при дополнительном выпуске акций и облигаций // Хозяйство и право. 2004. N 2. С. 69 - 75.

<2> Решетина Е. Правовая природа сделок при дополнительном выпуске акций и облигаций // Хозяйство и право. 2004. N 2. С. 70.

В обоснование нашей позиции можно привести и сам порядок размещения. Дело в том, что для размещения ценных бумаг в системе ведения реестра владельцев ценных бумаг эмитенту открывается специальный эмиссионный счет, который Положением о ведении реестра владельцев именных ценных бумаг, утвержденным Постановлением ФКЦБ России от 2 октября 1997 г. N 27, определяется как "счет, открываемый эмитенту для зачисления на него ценных бумаг, выпуск которых зарегистрирован в установленном порядке, и их последующего списания при размещении или аннулировании (погашении) ценных бумаг". Таким образом, происходит первичный учет прав на ценные бумаги. А учесть можно только то, что существует.

На эти аргументы сторонники позиции, изложенной в ст. 2 Федерального закона "О рынке ценных бумаг", приводят множество контраргументов. Главный из них будет состоять в том, что ценная бумага удостоверяет имущественные права, и в таком случае по нашей логике получится, что права удостоверяются в отношении самого же обязанного лица, что невозможно. Более того, указывается, что имеется ст. 413 ГК, которая прямо говорит, что обязательство прекращается совпадением должника и кредитора в одном лице <1>, из чего можно сделать вывод, что его нет и первоначально, если бумагой, еще не выпущенной в обращение, владеет сам кредитор. А если нет обязательства (совокупности прав, удостоверяемых бумагой), то нет и объекта права - самой бумаги.

--------------------------------

<1> См.: Радченко Е.Б. Государственные ценные бумаги России и США (сравнительно-правовое исследование): Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2003. С. 18.

Вот типичные примеры подобного рода позиции. И. Бутина: "Право, удостоверенное акцией, не может принадлежать эмитенту. У эмитента не может быть никаких прав из акции (иными словами, прав акционеров или кредиторов акционерного общества), так как должником по ней всегда выступает он сам" <1>. Вот еще одно рассуждение на эту тему Г.Н. Шевченко: "Факт государственной регистрации ценных бумаг не ведет к появлению ценной бумаги как объекта права. Во-первых, потому, что и обязанное, и управомоченное лицо по ней совпадают в лице одного субъекта - эмитента. Во-вторых, осуществить права, закрепленные такой бумагой, нельзя. Если мы представим себе иное (что после регистрации появилась ценная бумага как объект права), то создается парадоксальная ситуация, когда есть ценная бумага как объект права, которая не предоставляет прав из ценной бумаги, хотя общеизвестно, что основная ценность заключается именно в предоставляемых бумагой правах" <2>. А.Ю. Синенко пишет: "Предположить, что эмитенту принадлежат права, удостоверяемые его же неразмещенными ценными бумагами, означает вступить в противоречие с облигаторной природой ценной бумаги. Совпадение должника и кредитора в одном лице эмитента не может влечь возникновение обязательства, то, из-за чего, собственно, и ценится ценная бумага как объект гражданских прав" <3>.

--------------------------------

<1> Бутина И. Правовые аспекты регулирования отношений по передаче акций // Хозяйство и право. 2006. N 10. С. 76. Впрочем, что интересно, как говорят, "начиная за упокой", данный автор "кончает за здравие", констатируя в качестве выводов из своего весьма противоречивого исследования: "Исходя из того, что эмитент не может обладать правами, удостоверенными акциями... следует вывод: в отношении выпущенных им акций эмитент выступает исключительно в качестве собственника ценных бумаг как объектов вещного права. В связи с этим представляется неверным определение понятия размещения эмиссионных ценных бумаг, предложенное ст. 2 Закона о РЦБ... Первым собственником и владельцем акций выступает эмитент..." (Там же. С. 78). В другой своей работе этот автор также указывает, что "реанимация" обязательства, удостоверенного акцией, возможна благодаря наличию в ценной бумаге вещно-правовых элементов, то есть существованию ценной бумаги как вещи или как фикции вещи (документа)" (Бутина И.Н. Акции как ценные бумаги и гражданско-правовая защита прав и законных интересов их владельцев: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 16).

Хочется напомнить цитированному автору о том, что уступаются в процессе обращения отнюдь не только права обязательственного характера. Продавая вещь, лицо одновременно передает (переносит) право собственности на нее. Такая передача никак не фиксируется отдельно. Вещно-правовой элемент здесь (перенесение права собственности) как бы поглощается; когда мы говорим: "Я купил вещь", мы подразумеваем, что я приобрел право собственности на нее. Перенесение права здесь происходит при передаче вещи, она-то и поглощает уступку права, "скрывает" ее. И для понимания этого нет необходимости выдумывать какие-то конструкции, которые отделяют право на вещь и саму вещь.

<2> Шевченко Г.Н. Указ. соч. С. 117 - 118. Последний аргумент мы вообще комментировать не будем, он просто откровенно не продуман. Следует обратить внимание автора этого мнения на Федеральный закон "Об исполнительном производстве", который дает нам примеры того, как может быть право на бумаге при отсутствии прав из бумаги. Впрочем, эта ситуация уже давно и хорошо описана в специальной литературе.

Сходные мысли высказывают и иные авторы. Так, В.В. Долинская отмечает: "Вряд ли можно признать акционерное общество собственником предложенных к размещению акций..." (Долинская В.В. Акционерное право: основные положения и тенденции. М.: Волтерс Клувер, 2006. С. 217).

<3> Синенко А.Ю. Указ. соч. С. 147.

Все эти аргументы звучат весьма привлекательно: действительно, зачем нужна ценная бумага, если она не предоставляет прав? Однако за праведным пафосом всех этих аргументов теряется главное: все высказанные возражения не учитывают двойственности ценных бумаг, а именно то, что ценная бумага еще и объект гражданских прав, вещь. Прежде чем она будет своему владельцу предоставлять права, ее надо банально создать как объект права. Соответственно, надо просто разводить моменты возникновения права на бумагу, права из бумаги и правомочий по ее отчуждению владельцами. Впрочем, авторы, отстаивающие подобные вышеприведенным точки зрения, могут всегда указать на то, что действующий Федеральный закон "О рынке ценных бумаг" такой категории, как "возникновение ценных бумаг", не определяет (хотя и использует, но в весьма своеобразном виде <1>). Однако это не более чем недоработка Закона. Другой Закон - Федеральный закон "Об особенностях эмиссии и обращения государственных и муниципальных ценных бумаг" - в ст. 1, описывая сферу регулирования Закона, прямо указывает, что им устанавливается "порядок возникновения в результате осуществления эмиссии государственных и муниципальных ценных бумаг".

--------------------------------

<1> Так, ст. 16 Закона установлено: "Любые имущественные и неимущественные права, закрепленные в документарной или бездокументарной форме, независимо от их наименования являются эмиссионными ценными бумагами, если условия их возникновения и обращения соответствуют совокупности признаков эмиссионной ценной бумаги, указанной в статье 2 настоящего Федерального закона". Данный текст можно рассматривать и применительно к возникновению бумаг (как объектов вещных прав), и применительно к возникновению правоотношения из ценной бумаги.

Данных авторов (да и других, отстаивающих сходные позиции), вероятно, настораживает то, что бумага может не предоставлять прав и при этом оставаться ценной. Такой сугубо "облигаторный" взгляд на ценную бумагу приводит к мысли об обязательности прекращения бумаги при совпадении кредитора и должника в одном лице. Но ведь надо учитывать то, что законодательство знает всего несколько конструкций ценных бумаг, когда совпадение должника и кредитора в одном лице погашается обязательством из ценной бумаги (и, кстати, при этом не прекращает свое существование сама бумага как объект права).

В частности, для переводного чека (ст. 880 ГК) индоссамент на плательщика имеет силу расписки за получение платежа. В соответствии со ст. 17 Федерального закона "Об ипотеке (залоге недвижимости)" нахождение закладной у любого из обязанных по ней лиц или в органе, осуществляющем государственную регистрацию прав, свидетельствует, если иное не доказано или не установлено законом, что обеспеченное ипотекой обязательство исполнено.

Однако законодательство признает множество случаев, когда обязанное лицо обладает правом собственности на ценную бумагу, но не обладает правами из нее.

Приведем примеры <1>. В соответствии со ст. 11 Положения о переводном и простом векселе 1937 г. всякий переводный вексель, даже выданный без прямой оговорки о приказе, может быть передан посредством индоссамента, который может быть совершен даже в пользу плательщика, независимо от того, акцептовал он вексель или нет, либо в пользу векселедателя, либо в пользу всякого другого обязанного по векселю лица. Эти лица могут, в свою очередь, индоссировать вексель.

--------------------------------

<1> Кстати, подобного рода примеры можно легко найти и в исторической ретроспективе. Так, в п. 5 Постановления Совета Труда и Обороны от 26 июля 1923 г. "О выпуске железнодорожных сертификатов" (Собрание узаконений и распоряжений Рабочего и Крестьянского Правительства. 1923. N 87. Отд. первый. Ст. 842) прямо указывалось, что "сертификаты, поступившие в железнодорожные кассы в оплату за услуги, могут быть вновь выпускаемы в обращение".

Сходные конструкции есть и в законодательстве об акционерных обществах. Так, в соответствии со ст. 76 Федерального закона "Об акционерных обществах" выкупленные акционерным обществом акции поступают в его распоряжение, они не предоставляют право голоса, не учитываются при подсчете голосов, по ним не начисляются дивиденды. Указанные акции должны быть реализованы не позднее чем через один год со дня перехода права собственности на выкупаемые акции к обществу, в ином случае общее собрание акционеров должно принять решение об уменьшении уставного капитала общества путем погашения указанных акций.

О таких случаях упоминает и Федеральный закон "Об особенностях правового положения акционерных обществ работников (народных предприятиях)". Статьей 5 предусмотрено, что акции, выкупленные народным предприятием у его акционеров, распределяются между всеми имеющими на то право работниками народного предприятия пропорционально суммам их оплаты труда за отчетный финансовый год. Стандарты эмиссии ценных бумаг и регистрации проспектов ценных бумаг, утвержденные Приказом ФСФР России от 25 января 2007 г. N 07-4/пз-н, применительно к облигациям упоминают такое право, как "возможность приобретения облигаций эмитентом по соглашению с их владельцами и/или по требованию владельцев облигаций с возможностью их последующего обращения".

Такие ситуации возможны и в сфере обращения государственных ценных бумаг. Так, ст. 98.1 Бюджетного кодекса РФ установлено, что выпуски государственных ценных бумаг Российской Федерации, выкупленные (переоформленные) в полном объеме Министерством финансов РФ до наступления даты погашения, "могут быть признаны по решению Министерства финансов Российской Федерации досрочно погашенными". Как видно, они только могут быть признаны погашенными, однако Кодекс оставляет возможность дальнейшего обращения таких документов.

Сходной позиции придерживается и судебная практика. Так, в п. 8 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами споров, связанных с применением норм о договоре о залоге и иных обеспечительных сделках с ценными бумагами, утвержденного информационным письмом Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 21 января 2002 г. N 67, прямо указано, что "предметом договора о залоге может быть вексель, по которому залогодержатель является одним из должников". Ситуация, послужившая поводом для подобного разъяснения ВАС РФ, была следующая. При рассмотрении арбитражным судом дела об обращении взыскания на заложенное имущество залогодатель в своих возражениях указывал на ничтожность договора. Как следовало из материалов дела, между сторонами был заключен договор денежного займа. В целях обеспечения надлежащего исполнения обязательств по возврату денежной суммы заемщик на основании договора о залоге передал кредитору несколько простых векселей, выданных в качестве векселедателя самим кредитором. Права залогодателя на эти ценные бумаги основывались на непрерывном ряде индоссаментов. На имя залогодержателя был совершен бланковый индоссамент. Залогодержателю предоставлялось право самостоятельно реализовать права по переданным ему векселям при неисполнении обеспеченного обязательства. По мнению залогодателя, договор о залоге противоречил требованиям действующего законодательства, поскольку при передаче кредитору как залогодержателю векселей, по которым он сам является одним из обязанных лиц, обязательства по векселям прекратились совпадением должника и кредитора в одном лице (ст. 413 ГК РФ). В связи с этим векселя утратили значение как предмет залога. Суд не согласился с приведенными доводами и указал на отсутствие в данном случае оснований для применения ст. 413 ГК РФ. И логика судов, основанная на ст. 11 Положения о переводном и простом векселе 1937 г., которую поддержал ВАС РФ, состояла в том, что "передача прав по векселю одному из должников по нему (в том числе и векселедателю простого векселя) не исключает возможности дальнейшего перехода прав по векселю к другим лицам". Данные положения, по мнению ВАС РФ, свидетельствуют о том, что при передаче прав по векселю обязанным по нему лицам прекращения обязательств по нему, помимо воли самого должника, не происходит. Следовательно, нет и оснований для вывода об отсутствии в рассмотренной ситуации предмета залога.

Таким образом, само по себе совпадение кредитора по ценной бумаге и должника не является аргументом для отрицания наличия у эмитента вещных прав на эмиссионную ценную бумагу до ее отчуждения иным лицам. Правильно комментирует этот момент применительно к акциям Д.В. Ломакин: "Акции как объекты гражданских прав возникают именно с момента государственной регистрации их выпуска, после чего в их отношении могут совершаться различные гражданско-правовые сделки, а вот для определения управомоченного лица по акциям одного факта государственной регистрации выпуска ценных бумаг недостаточно" <1>.

--------------------------------

<1> Ломакин Д.В. Указ. соч. С. 180.

В отрицании позиции о том, что именно момент государственной регистрации является моментом возникновения ценной бумаги как объекта гражданских прав, можно встретить и более изощренные аргументы.

Так, Е.А. Клинова полагает, что "до размещения эмиссионная ценная бумага не предоставляет прав ее владельцу. А весь комплекс прав владелец ценной бумаги получит лишь после государственной регистрации отчета об итогах выпуска ценных бумаг", следовательно, по ее мнению, "при размещении речь идет о "постепенном вводе в оборот ценной бумаги". Позицию Е.А. Клиновой о каком-то постепенном вводе объекта в гражданский оборот мы не можем признать состоятельной. Право имеет дело с конкретными юридическими фактами, результатом реализации которых является создание объектов гражданских прав. В целом эта точка зрения нам не кажется убедительной и заслуживающей серьезного анализа <1>. Да уж, каких только аргументов не высказывают противники признания факта возникновения ценной бумаги как объекта прав с момента государственной регистрации! Что это за юридическая категория такая: постепенное введение в оборот?! Хорошо себе представляем, как постепенно водится в оборот стул, стол, жилой дом и т.п.

--------------------------------

<1> Клинова Е.А. Гражданско-правовые сделки при размещении эмиссионных ценных бумаг: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2007. С. 15.

Гораздо более серьезный аргумент предлагает О.В. Ишутина: "Государственная регистрация не порождает субъективных гражданских прав и обязанностей, удостоверенных ценной бумагой. У эмитента возникает лишь секундарное право на размещение бумаг" <1>.

--------------------------------

<1> Ишутина О.В. Государственные и муниципальные ценные бумаги: вопросы правовой идентификации: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 13.

Такая концепция представляется весьма интересной. Более того, объяснение рассматриваемых явлений через концепцию секундарных прав можно представить как практически единственно возможный путь их "легализации". Но вопрос в том, что понимать под секундарными правами на размещение акций.

Вопрос о секундарных правах (или секундарных правомочиях <1>), вернее, о возможности "легализации" этой категории в нашем праве интересовал еще советских цивилистов. Появляются отдельные исследования этого правового феномена, обосновывающие необходимость его признания, и в последнее время. Здесь можно вспомнить работы А.Г. Певзнера, М.М. Агаркова, С.С. Алексеева, Р.О. Халфиной, Б.Б. Черепахина, интересную работу А.Б. Бабаева, статьи Ф.О. Богатырева и С.В. Третьякова и т.д. <2>.

--------------------------------

<1> См.: Яковлев В.Ф. Гражданско-правовой метод регулирования общественных отношений. 2-е изд., доп. М.: Статут, 2006. С. 128. Употребление терминов "право" или "правомочие" в связке со словом "секундарное" само по себе есть предмет обсуждения (об этом хорошо пишет С.В. Третьяков: Третьяков С.В. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине (к публикации русского перевода работы Э. Зеккеля "Секундарные права в гражданском праве") // Вестник гражданского права. 2007. N 2. С. 264 - 265).

<2> См.: Певзнер А.Г. Понятие гражданского правоотношения и некоторые вопросы теории субъективных гражданских прав // Ученые записки ВЮЗИ. М., 1958. Вып. V: Вопросы гражданского права. С. 15 - 34; Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Ученые труды. ВИЮН НКЮ СССР. М.: Изд-во НКЮ СССР, 1940. Вып. III. С. 68 - 74; Алексеев С.С. Односторонние сделки в механизме гражданско-правового регулирования // Теоретические проблемы гражданского права: Сборник научных трудов / Свердлов. юрид. ин-т. Свердловск, 1970. Вып. 13. С. 58 - 61; Халфина Р.О. Общее учение о правоотношении. М.: Юрид. лит., 1974. С. 231 - 235; Черепахин Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. М.: Гос. изд-во юрид. лит., 1962. С. 30; Бабаев А.Б. Секундарные права // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М.: Юрайт-Издат, 2007. С. 759 - 806; Богатырев Ф.О. Секундарное право на примере Постановления Президиума Верховного Суда России // Журнал российского права. 2005. N 2. С. 68 - 72; Третьяков С.В. Формирование концепции секундарных прав в германской цивилистической доктрине (к публикации русского перевода работы Э. Зеккеля "Секундарные права в гражданском праве") // Вестник гражданского права. 2007. N 2. С. 253 - 270.

Исходя из анализа этих и других работ, мы не можем согласиться с представленной позицией О.В. Ишутиной. В большинстве случаев о так называемых секундарных правах речь идет применительно к различного рода односторонним действиям (к примеру, односторонне обязывающим сделкам). Конечно, в специальной литературе есть определения секундарных прав и более общего порядка, однако примеры, которыми сопровождаются эти определения, все равно сводятся к односторонним действиям. Например, М.М. Агарков в одной из своих работ определял секундарные права (правомочия) как "управомочия на совершение действий, затрагивающих чужую правовую сферу" <1>, в другой указывал на них как на "возможность создать, изменить или прекратить юридическое отношение посредством одностороннего волеизъявления одного лица другому", "одностороннее волеизъявление, порождающее, изменяющее или прекращающее какое-либо юридическое отношение" <2>. Ф.О. Богатырев приводит такое определение секундарного права, которое он именует классическим: "предоставляемая лицу юридическая возможность своим односторонним волеизъявлением привести к возникновению, изменению или прекращению гражданского правоотношения" <3>. Интересное определение дает А.Б. Бабаев: "Секундарное право (как и любое другое субъективное гражданское право) заключается в возможности реализации интереса управомоченного лица. В то же время в отличие от иных прав ему не противостоит обязанность" <4>, "в самом общем виде секундарное право может быть определено как возможность совершать определенные (юридически значимые) действия, обеспеченная необходимостью претерпевания таких действий другим лицом (лицами)" <5>. При этом данный автор допускает и секундарное право, состоящее в возможности совершения двусторонней сделки, правда, никаких убедительных доводов для подтверждения своей мысли не приводит <6>. Да и вряд ли такие примеры будут уместны: мы не очень представляем себе, как можно что-то "претерпевать", не имея для этого никакого желания и намерения? Никакая двусторонняя сделка не может быть совершена без обоюдной воли, исключая отдельные ситуации, признаваемые законом, в частности ст. 445 ГК, регулирующей заключение договора в обязательном порядке. Однако для такого рода случаев есть правовая основа, да и четкое основание, которое объясняет, зачем вообще такой институт существует.

--------------------------------

<1> Агарков М.М. Основы банковского права: Курс лекций; Учение о ценных бумагах: Научное исследование. 2-е изд. С. 175.

<2> Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Ученые труды. ВИЮН НКЮ СССР. М.: Изд-во НКЮ СССР, 1940. Вып. III. С. 68, 69.

<3> Богатырев Ф.О. Секундарное право на примере Постановления Президиума Верховного Суда России // Журнал российского права. 2005. N 2. С. 70.

<4> Бабаев А.Б. Секундарные права // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. М.: Юрайт-Издат, 2007. С. 771. На это же указывает Ф.О. Богатырев (Богатырев Ф.О. Секундарное право на примере Постановления Президиума Верховного Суда России // Журнал российского права. 2005. N 2. С. 70).

<5> Бабаев А.Б. Секундарные права // Гражданское право: актуальные проблемы теории и практики / Под общ. ред. В.А. Белова. С. 773.

<6> См. там же. С. 775.

Последнее замечание является принципиальным. Как отмечали С.С. Алексеев и Б.Б. Черепахин, исследуя феномен секундарных прав, обладать такими правами может только лицо, которое уже обладает особым правомочием, основанным на правовой норме или же на правоотношении <1>. Сходные мысли можно найти и в критике секундарных прав Р.О. Халфиной: во всех случаях так называемых секундарных прав, ею рассмотренных (акцепт, право на зачет, право на прекращение договора односторонним волеизъявлением), она находила соответствующую основу для таких действий <2>. И мы с этим согласны. Возьмем ту же ситуацию с акцептом. В.С. Ем относительно этой ситуации отмечает: "Предлагая заключить договор, субъект юридически связывает себя возможностью принятия предложения его адресатом. Таким образом, у адресата предложения возникает особая возможность его принятия, именуемая секундарным правомочием" <3>. Однако можно ли здесь говорить о секундарных правах (правомочиях)? Вряд ли. Посмотрим, как этот вопрос регулирует действующее законодательство. В соответствии со ст. 438 ГК акцептом признается ответ лица, которому адресована оферта, о ее принятии. Таковой акцепт должен быть полным и безоговорочным; ст. 443 ГК специально указывает, что ответ о согласии заключить договор на иных условиях, чем предложено в оферте, не является акцептом, а признается отказом от акцепта и в то же время новой офертой. Соответственно где же здесь секундарность в смысле вторжения в чужую правовую сферу или "претерпевание", как говорит А.Б. Бабаев? Оферент сам предоставил правовую основу для связывания себя отношениями - выставил оферту, более того, акцепт принимается, только если соответствует условиям оферты, так что это еще вопрос, кто кого связал и заставил "претерпевать". Еще раз отметим: важно, что в этом случае существует признаваемое законом основание - оферта лица.

--------------------------------

<1> Может, именно поэтому М.М. Агарков, исследовавший это явление, говорил о нем как об "отдельных проявлениях гражданской правоспособности" (Агарков М.М. Обязательство по советскому гражданскому праву // Ученые труды. ВИЮН НКЮ СССР. М., 1940. Вып. III. С. 72).

<2> См.: Халфина Р.О. Указ. соч. С. 232 - 235.

<3> Гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е.А. Суханов. 2-е изд., перераб. и доп. М.: БЕК, 1998. Т. 1. С. 334.

А с такой основой в анализируемом примере с эмиссией все более чем плохо. Предположим, что речь идет о действиях эмитента, которые не требуют "акцепта" лица - конвертации и распределения акций среди акционеров. Лицо, которое по мысли адептов секундарных прав должно "претерпевать" наделение его собственностью, может ни в какой общей форме не давать согласие на такого рода "правообразовательное" (секундарное) вторжение в его правовую сферу. Более того, оно вообще может ничего не знать о действиях эмитента (не дошли документы о приглашении на собрание акционеров и т.д.). Само участие в акционерном обществе не предполагает такого рода общее дозволение, по крайней мере оно точно не следует из действующего законодательства. Про двусторонние сделки, которые осуществляются в процессе подписки (открытой и закрытой), здесь вообще говорить не приходится: если лицо не подаст соответствующую заявку (не выразит свою волю) или не подпишет договор купли-продажи, то никакой собственностью без его согласия наделить его будет невозможно. Соответственно, говорить о каких-то секундарных правах в этом случае нет никакого смысла.

Широкое использование категории секундарных прав нам кажется опасным. И дело не только в том, что эта категория теоретическая, не закрепленная в нормативных актах, а скорее в том, что она весьма неопределенная, размытая, противоречивая (что, кстати, хорошо показывает обзор работ по этой теме, сделанный А.Б. Бабаевым <1>). До сих пор даже не определено место этой конструкции. М.М. Агарков рассматривал это явление как проявление правоспособности <2>. А.Г. Певзнер полагал, что секундарные права не являются отдельными субъективными правами, "а представляют собой некоторые особые правомочия, входящие в состав субъективных прав" <3>. Ф.О. Богатырев, анализируя этот вопрос, указывает: "Секундарное право стоит между правоспособностью и субъективным правом. Если признать, что правоспособность и субъективное право - это две конечные точки одной линии со значениями "ноль" и "единица", то секундарное право уже не ноль, но еще не единица. Иными словами, возникновение секундарного права есть нечто большее, чем правоспособность. Но секундарное право еще не субъективное право, которое возникнет в результате реализации первого" <4>. Как видим, среди сторонников данного явления (секундарных прав) нет даже единства относительно их квалификации. Как можно оперировать категорией, которая относится то к элементу правоспособности, то к элементам субъективного права (правомочие), то к чему-то, что уже не правоспособность, но еще и не право (т.е. непонятно к чему)? Исходя из этого мы не можем согласиться с О.В. Ишутиной: никаких секундарных прав эмитент после факта государственной регистрации не получает. Сам разговор об особых секундарных правах здесь порожден неудовлетворительным регулированием законодателем вопросов размещения ценных бумаг. Вся эта проблема может быть решена изменением в части необходимости получения согласия лица на совершение подобных действий в отношении его правовой сферы.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: