Критика теорий глобальных городов

286 Одна линия критики сложилась в стане специалистов по постколониальным городам. Ее представители, в частности Энтони Кинг, оспаривают доминирование экономической ло­гики в описании мировых городов,

286 Кинг считает, что все они описываются на основе понятий и нарративов одной дисцип­лины — урбанистической политической экономии,

286 В итоге разнообразие политических, географических, культурных, религиозных и так далее обстоятельств в каждом из таких го­родов оказывается редуцированным к трем феноменам: город­ские социальные движения, потребление и случаи государ­ственного вмешательства в городскую политику. Кинг считает сами понятия глобального города и мирового города ограни­ченным плодом мысли американских урбанистов.

286 Гегемония западных форм знания и преобладание англоязычных публи­каций обусловили, во-первых, приоритет экономических критериев описания таких городов и, во-вторых, интерес ис­следователей лишь к тридцати-сорока городам, расположен­ным либо в Штатах, либо в Европе.

286 Сам по себе этот интерес тоже достаточно узок что, в самом деле, дает для нашего зна­ния ответ на вопрос применительно к данному городу: «Мировой это город или нет?» Не уподобляются ли исследователи го­родским чиновникам, которым слава нескольких городов — безусловных лидеров — не дает покоя?

286 Кинг считает, что рас­смотрение таких социально сконструированных понятий, как накопление капитала и экономика, без учета исторических и

287 культурных обстоятельств оставляет многие вопросы без отве­та.

287 Было бы иллюзией полагать, что понятие мирового города универсально приложимо и что оно может помочь понять осо­бые смыслы и специфические истории, сложившиеся во мно­гих городах. В частности, компаративные культурные урбани­стические исследования должны больше внимания уделять религиозным движениям. Известны города, пространство и политика которых сложились под влиянием продвижения или защиты какой-то религии. Это Белфаст, Иерусалим, Бейрут, Тегеран, Варанаси, Рим, Стамбул. Кинг считает симптоматич­ным, что мировые города — феномен христианского мира и возникли по преимуществу в протестантских странах.

287 Другая линия критики развита английским урбанистом Полом Тейлором, который, не оспаривая значимости парадиг­мы в целом, считает, что главный изъян исследований мировых городов — слабая эмпирическая база. Дело не в плохой ме­тодологической подготовке исследователей, но в природе до­ступной им статистики. Сбор статистических сведений орга­низован государственными ведомствами, которые нацелены на удовлетворение информационных потребностей прави­тельств, В результате мир измеряется «государствоцентричными» способами не только государствами, но и всемирными организациями, например ООН. Другая особенность статисти­ки — исследование атрибутов, качеств тех или иных феноме­нов в ущерб связям между ними. Например, нужно сравнить характер зарубежных инвестиций в тот или иной город Если вы составите таблицу, в которой города будут ранжированы по объему инвестиций, вы ограничитесь сравнением атрибутов. Но если вы укажете, откуда приходят эти инвестиции, ваша таблица отразит реальные связи между городами, то есть ста­нет реляционной. Даже если потоки людей, товаров и инфор­мации, то есть связи городов, измеряются статистикой, эти данные оказываются погребены под обилием сведений об ат­рибутах. Исследования мировых городов должны демонстри­ровать интенсивность связей между ними.

287 Доступная статисти­-288-ка не позволяет эти связи продемонстрировать: преобладают сведения о странах, а не о городах.

288 Как с этой сложностью справляются авторы ключевых тек­стов о мировых городах? Тейлор сравнивает работу со статис­тикой, таблицы и иллюстрации в текстах Мануэля Кастельса, Саскии Сассен, специалистов по электронным коммуникаци­ям в городах Стивена Грэхэма, Саймона Марвина и других. Он просматривает эмпирическую базу их работ с точки зрения того, насколько она отражает связи между городами, то есть указывает, откуда и куда поступают информация, товары, день­ги, люди и так далее, Хотя работы «отца-основателя» всего это­го поля исследований Джона Фридмана носили гипотетичес­кий характер, последующие тексты носят эмпирический ха­рактер, но какой именно? Тейлор замечает, что сведения о государствах и городах занимают в этих книгах почти одина­ковое место и что среди сведений о городах встречается про­сто статистика населения (а что это говорит о характере ми­ровых городов?). Он справедливо добавляет, что, когда мы читаем социологическую литературу, посвященную нацио­нальной экономике и политике или государственной истории, мы ведь не ожидаем, что сообщаемые в ней сведения могут быть беспроблемно распространены на города. Почему же тогда в литературе о мировых городах содержится такое оби­лие данных о государствах?

288 Далее, тезис о том, что эти особые, мировые города своей деятельностью превосходят государственные границы, должен быть подтвержден демонстрацией связей между ними. Тейлор обнаруживает, что во всем этом массиве литературы о сетях городов и городских иерархиях только 6 % приводимых дан­ных прямо иллюстрируют их наличие! Это лишь информация о полетах, выполняемых из города в город, телекоммуника­циях, доставке грузов.

288 Тейлор призывает урбанистов вместе преодолевать этот «кризис доказательности», и посетители со­зданного им сайта Сети исследований мировых городов и гло­бализации могут познакомиться с проведенной с тех пор ра-289-ботой,

289 В изложении данной темы используются в том числе и иллюстрации с этого сайта (см.: Website on World Cities and Globalization (GaWC). URL http://www.lboro.ac.uk/gawc/).

289 Нил Смит считает, что части литературы по глобальным городам (включая книги С. Сассен) недостает радикального продумывания последствий изменения масштаба протекаю­щих сегодня экономических процессоа Да, города и ТНК ста­ли главными игроками современной экономики, так что тор­говые связи налаживаются между компаниями, а не между странами. Но какие последствия это имеет для традиционной функции городов — быть местом социального воспроизвод­ства? Сассен просто подчеркивает полярность глобальных го­родов, то есть тот факт, что их богатство и привлекательность для глобальных трейдеров и менеджеров возможны за счет невидимого и дешевого труда тысяч мигрантов, что они такая же значимая часть глобальных городов, как и офисные небо­скребы, элитные дома и бесконечные бутики. Смит рассуждает иначе. Вводя понятия реваншистского города и неолибераль­ного урбанизма, он показывает, как функции и роли городов изменились в результате двух взаимно усиливающих друг дру­га тенденций: (1) города, а не нации стали главным местом организации производства и (2) правительства отказались от либеральной городской политики. На место американского Среднего Запада или немецкой Рурской области — классичес­ких примеров индустриального развития — пришли Шанхай и Мумбай, Сеул и Сан-Паулу, Мехико-Сити и Бангкок Если тради­ционные промышленные регионы были «становым хребтом» национальных экономик, то эти мегаполисы — основа эконо­мики глобальной. В то же время современная правительствен­ная политика часто бросает города на произвол судьбы. Аме­риканские президенты последних трех десятилетий печально прославились публичными жестами, из которых было ясно: выживание городов и их жителей — их собственная проблема и правительства не будут в этих целях делиться своими ресур­сами.

289 От отказа президента Форда поддержать Нью-Йорк во

290 время финансового кризиса 1970-х годов до закрытая прези­дентом Клинтоном в 1996 году системы welfare — все это мо­жет быть истолковано как симптомы «переформатирования» государств и правительств — превращения их в самостоятель­ных экономических игроков. Если сильно огрубить суть дела, получается, что субъектов, ответственных за социальное вос­производство населения и обладающих достаточными для этого ресурсами, в мире больше не осталось: всех, включая правительства, волнуют только производство и финансы.

290 Дебаты по поводу «расползания» пригородов в США и Евро­пе, кампании за «возрождение» европейских городов, обсужде­ние проблем экологической справедливости - все это свиде­тельствует, что развитие городов сегодня все дальше и дальше отходит от задач социального воспроизводства. Смит предла­гает именно в этом контексте рассматривать проблему кризи­са ежедневного перемещения работников из дома на работу и обратно. Экономически обусловленное географическое рас­ширение многих городов не позволяет им выполнять одну из главных своих функций — способствовать доставке работни­ков из дома на работу и обратно. Противоречие между эконо­мическими процессами и географической формой городов проявляется повсеместно. Москва в этом отношении давно стала притчей во языцех: то, как выглядят по утрам пригород­ные электрички, конечные станции метро, не говоря уж о клю­чевых автомагистралях, — грустные иллюстрации цены, кото­рую люди платят своим проведенным в дороге временем за неразрешимость этого противоречия. Но Смит напоминает, что в Сан-Паулу люди отправляются на работу в 3:30 утра, тра­тя до четырех часов на дорогу в один конец. Точно так же дела обстоят в зимбабвийском городе Хараре четыре часа ты едешь на работу, твой рабочий день длится шестнадцать часов, доб­равшись домой опять через четыре часа, ты «остаток времени» спишь.

290 По требованию Всемирного банка транспорт во мно­гих городах «третьего мира» был приватизирован, так что и в

291 денежном отношении эта цена возросла так, что в иных слу­чаях люди тратят на дорогу до 45 % недельного заработка!

291 Смит справедливо утверждает, что сетования на слабую раз­витость городской инфраструктуры в таких случаях совершен­но недостаточны. Здесь проявляется другое географическое противоречие — между чрезвычайно высокой стоимостью земли, сопровождающей централизацию капитала в сердцеви­не городов, и маргинальными пригородами, где рабочие вы­нуждены жить на те гроши, что им платят те, кто ответствен за централизацию капитала. Эти гроши, то есть искусственно за­ниженные заработки тех, кто находится на нижнем конце пищевой цепи неолиберализма, — условие эффективной цен­трализации капитала. Так что, по Смиту, передним краем нео­либеральной трансформации городов являются не европей­ские столицы, а стремительно растущие метрополисы Латин­ской Америки, Азии и Африки, где никогда и не было прочной связи между городом и социальным воспроизводством. В этих городах ставятся рекорды производительности труда и чело­веческой выносливости, и, кажется, никто пока не помышляет о бунте.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: