Национального ресурса собственности.

Проблема модернизации отечественной экономики обсуждается едва ли не с момента ее утверждения как самостоятельной хозяйственной конструкции. Либеральные институциональные реформы первой половины 90гг. не оказали благоприятного воздействия на инновационное и технологическое развитие экономики. Кардинальные институциональные сдвиги, изменившие отношения собственности и в целом социальную реальность в обществе, в слабой степени оказались сопряжены с технологическими сдвигами. Происходивший в мире процесс распространения новых постиндустриальных технологий существенно не проявился и в бывших социалистических странах: их серьезное отставание в области наукоемких и высоких технологий и в целом научно-технического ресурсного потенциала от ведущих западных стран только усугубилось. Исключение представляют только отдельные информационные технологии и технологии некоторых видов вооружений[85,c.15].

Непредвзятый анализ ошибок 90-х годов показал неприемлемость

откладывания технологической модернизации ради скорейшей либерализации большинства рынков и ускоренной приватизации государственной собственности. Элементарно был проигнорирован один из первородных постулатов экономической теории который, гласит, что прежде чем осуществлять либерализацию внутреннего рынка необходимо создать условия для достижения известной конкурентоспособности собственных товаропроизводителей, что в свою очередь требует, хотя бы в какой-то мере, соответствия организации отечественного производства мировому технологическому уровню[112,c.33].

Понимание невозможности автоматического ускорения технико-технологического прогресса как параллельного вектора при

осуществлении либеральных реформ, хотя и с опозданием, но пришло.

О необходимости коренной технологической модернизации постсоциалистической экономики, отечественные исследователи начали говорить еще на рубеже столетий, и в начале 2000 гг. объективно имелись благоприятные условия для спрессованных во времени преобразований в технологической сфере, призванных стать основой необратимых позитивных структурных сдвигов. Но только в докризисный период 2006-2008 гг. произошли «точечные подвижки» в ходе реализации ряда инфраструктурных проектов и нескольких целевых программ, что естественно не оказало ощутимого влияния на инновационную активность российских предприятий в большинстве рыночных сегментов. Технологическое отставание от ведущих стран мира в настоящее время продолжает усугубляться; необходимость коренного перелома подобной, крайне негативной, тенденции, превратилась в «задачу дня».

Рассматривая модернизацию как функциональную экономическую категорию, оказывающую принципиальное воздействие на содержание социально-экономической конструкции общества, необходимо иметь достаточное представление о наиболее значимых теоретических трактовках данного феномена.

Общеизвестна модернистская концепция мегамодернизации Т.Парсонса, говорящая в пользу градации обществ на так называемые идеальные типы – традиционное (традиционалистское), индустриальное и постиндустриальное[99,c.82]. В отношении их основных содержательных характеристик в научном сообществе давно сложился относительный консенсус, что нашло свое отражение в значительном количестве теоретических и прикладных печатных источниках.

Сопоставление конкретных характеристик социальных систем, сложившихся в определенных национально- территориальных границах, с их аналогами, присущими указанным трем типам общественных организмов, дает, безусловно, важную информацию для аналитических исследований. Однако, как признают сами приверженцы мегамодернизационной, часто называемой неопарсонианской, модели, четких критериев и, тем более, оценочной шкалы для отнесения существующих социальных систем к одному из трех архетипов просто не существует. В начале XXI столетия все или почти все национальные хозяйственные системы являются «смешанными», вбирающими в себя в равной степени традиционалистские, индустриальные и постиндустриальные черты. Исключение не представляют и наиболее развитые западные страны во главе с США, которых принято называть постиндустриальными.

Экономическая наука правомерно рассматривает модернизацию как трансформационный процесс, происходящий под воздействием технико-технологических перемен, оказывающих прямое влияние на хозяйственную конструкцию общества, и сопутствующие им институциональные преломления. Тем самым по существу данный процесс представляет собой составную часть процесса трансформации основной экономической категории. В этом контексте правомерно выделить две основные составляющие модернизации как системного процесса. Это – коренная технологическая трансформация и сопутствующие ей институциональные преобразования. Предметная цель технологической трансформации заключается в смене техники и технологий и в первую очередь технологических производственных способов, на которых зиждется производственный потенциал общества[51,c.26].

Результаты проведенных исследований однозначно свидетельствуют о многостадийном характере процесса коренной технологической модернизации. Так, обращаясь к историческому опыту России и ряда европейских стран, можно выделить, по крайней мере, три стадии индустриальной технологической модернизации. Первая – доиндустриальная - модернизация по своему содержанию соответствовавшая классической модернизации в ходе промышленной революции; вторая - раннеиндустриальная модернизация в XIX веке, третья – позднеиндустриальная модернизация в начале прошедшего XX века.

Вместе с тем есть все основания полагать, что продолжительность стадий современной технологической макротрансформации – постиндустриа- лизации коренным образом сокращается. И в условиях кардинального усиления интернационализации научно-технического прогресса это касается социально-экономических систем практически всех стран[71,c.254].

Как также показывают исторические исследования, траектории технологических трансформаций во многом идентичны в большинстве стран. За спрессованным во времени распространением фундаментальных инноваций следует длительный период относительно умеренных по своей интенсивности, хотя и далеко неравномерных технологических сдвигов. И он продолжается до наступления новой стадии трансформации рассматриваемого типа.

Необходимо отметить и то обстоятельство, что временные сроки индустриальной модернизации существенно отличались по разным странам. Наиболее контрастно это проявилось в феномене долговременного «запаздывания» коренных технологических переворотов в большинстве стран; в их числе Германия и Россия, относительно стран - лидеров (Великобритания, а затем США).

Здесь уместно отметить, что теоретическая основа концепции догоняющей технологической модернизации была представлена в работе

Ф.Листа «Национальная система политической экономии», в России с этой

работой познакомились благодаря статье С.Витте « Национальная экономика и Фридрих Лист»[19,c.217]. Принципиальный вывод из аргументации Ф.Листа, носивший конкретный характер применительно к условиям становления капитализма в Германии в конце первой половины XIX века, сводился к целесообразности ускоренных прогрессивных преобразований в промышленности для достижения экономического паритета с наиболее передовыми на тот момент капиталистическими странами, в первую очередь Великобританией. Ключевая роль в решении этой проблемы отводилась средствам государственного протекционизма национальной промышленности, то есть промышленной политике в современном понимании этого термина[145,c,138].

Реалии мирового развития в XXI веке свидетельствуют о сохранении значимого технологического отставания одних стран от других. Тем самым императив догоняющей модернизации стоит перед многими странами, в том числе и Россией.

В этой связи принципиальное значение имеет и следующий теоретический постулат: догоняющая модернизация представляет собой в чистом виде деэволюционный процесс, когда имеет место перелом ранее сложившихся тенденций технологических и институциональных перемен; иными словами это означает, что знаковой чертой процесса догоняющей модернизации выступает превалирование дискретных технологических сдвигов. Им сопутствуют также заведомо дискретные институциональные перемены, в том числе в области государственного устройства. Именно такая ситуация наблюдалась в России в ходе трех «больших» индустриальных переворотов – при Петре I, Александре II и И. Сталине.

Как следует из Послания Президента РФ Федеральному собрании, в стране в самой ближайшей перспективе необходимо осуществить «модернизационный рывок», то есть, реализовать на национальном хозяйственном поле принципы догоняющей модернизации.

Ее результатом призван стать выход на давно официально прокламируемую траекторию инновационного социально ориентированного развития; здесь же необходимо понимать, что технологическая модернизация отнюдь не сводится к реализации инновационных программ и проектов, что, в конечном счете, по сути, и определяет ее целесообразность.

Главная проблема в данном случае заключается в эффективности институционального обеспечения технологических инноваций. Сложность этой проблемы крайне не разумно преуменьшать. Ее решение предполагает кардинальное преобразование действующих институциональных механизмов, предопределяющих результаты инновационной деятельности. Неэффективные, хотя и рыночные механизмы, сформировавшиеся в стране, в результате предшествующей постсоциалистической трансформации существенно различны как в отраслевом, так и в региональном сегментах экономики. Именно поэтому намечаемый «модернизационный рывок» должен включать в себя спрессованные во времени и сопутствующие технологическим инновациям институциональные преобразования специфицированные как по отдельным секторам экономики, так и в региональном контексте[63,c.43].

Как уже отмечалось, догоняющая модернизация означает необходимость масштабных дискретных решений. Именно дискретные технологические перемены, притом весьма специфицированные в рамках определенных секторов национальной экономики, представляют собой главное содержание процесса догоняющей модернизации. Их непосредственным индикатором выступают целевые ориентиры преобразования структуры национальной экономики. Как логический вывод это предполагает неизбежность активного государственного вмешательства не только в процесс технологической трансформации, но и во весь комплекс сопутствующих специфических институциональных преобразований. Исторический опыт отечественно хозяйственного развития свидетельствует о достаточно предметном и успешном участии государства в реализации задач «модернизационых прорывов».

Первым значительным и результативным «модернизационным прорывом» в истории России были реформы Петра I, которые по существу были попыткой осуществления в стране «догоняющей Европу технологической модернизацией». Петр I заимствовал передовую для своего времени технику и технологии в отрыве от тех социальных и экономических институтов, в рамках которых они действовали на Западе. Основным методом осуществления реформ при Петре I являлось насилие, а инструментами модернизации - его авторитарная власть и крепостное право. Результат - создание жесткого централизованного, милитаризованного государства (историческая необходимость обеспечившая сохранение самой российской государственности!) с унифицированной системой управления, осуществляющего постоянный контроль за каждым подданным, не имеющим достаточного количества личных свобод и с обязанностью трудиться на благо государства.

Здесь следует особо подчеркнуть, что западные ценности и передовые взгляды (идеалы) того времени восприняла только российская европеизированная элита, основная часть населения продолжала жить в традиционной патриархальной среде. Величие Российской империи при Петре I было главной целью, а само российской общество – лишь средством для ее осуществления. «Сначала гражданственность, а потом гражданин» - эта традиционная для России патерналистская идеологическая концепция утвердилась в национальном самосознании именно в те «модернизационно прорывные» времена и по настоящее

время являются ключом к пониманию многих аспектов социально-экономического обустройства общества.[65,c.130].

Реформы середины XIX века императора Александра II представляли собой в российской истории известную попытку модернизации по либеральной модели, параллельное реформирование, как технологического потенциала национальной экономики, так и социально-экономических институтов. Осуществлявшаяся в эти годы экономическая модернизация-

освобождение крестьян от крепостной зависимости, ослабление административной регламентации частного предпринимательства, активное участие государства в промышленном перевороте (железнодорожное строительство, развитие казенной военной промышленности) - была подкреплена политическими и административными реформами.

Наиболее последовательным реформатором в конце XIX - начале XX веков проявил себя П.А.Столыпин. Следует выделить две основные составляющие в его формуле российской модернизации: «экономические реформы + наведение порядка в обществе» (опять таки в основном силовыми методами). Исходя из вышесказанного суть реформаторского подхода П.А.Столыпина состояла в следующем:

- создать новую социальную базу для укрепления политической власти (мелкого собственника) за счет крестьянской (аграрной) реформы и реформы местного самоуправления (создание в России института земств);

- навести порядок в российском обществе традиционными для страны силовыми методами, зачастую игнорируя действующее законодательство и усилив при этом репрессивные функций всемогущего «охранного отделения» и военно-полевых судов.

В результате столыпинских 1911-1912 гг. реформ экономика России осуществила мощный «модернизационный рывок», особенно в аграрном секторе. Почти два миллиона крестьян, получив от государства значительную финансовую и социальную помощь для организации собственных хозяйств, переехали за Урал и в Сибирь, и уже в 1913г. объем производства сельскохозяйственной продукций вырос в 3,5 раза по сравнению с 1910г. В институциональном плане необходимо подчеркнуть, что в России на основе собственной национально- культурной идентичности была создана мощная социальная прослойка активных и эффективных мелких собственников - землевладельцев, способствовавшая

бурному развитию рыночных отношений в сельском хозяйстве[45,c.28].

Третий, наиболее яркий «трансформационный экономический прорыв» в российской истории – это советская модернизация 30-х годов XX века

(две пятилетки индустриализации), превратившая российского гражданина с крестьянским типом мышленияв человека современного по тем меркам индустриального общества. По содержанию, как и в петровские времена, это была снова «догоняющая Запад модернизация», осуществленная с привлечением западных технологий в рамках плановой системы, преобладания государственной собственности и ограничения рынка. Сталинская модернизация проводилась во многом по образцу петровской, для нее был характерен высокий уровень абсолютизма власти, безотказно работающий механизм достижения целей экономического созидания, мобилизационный принцип концентрации ресурсов на стратегических направлениях, заимствование западных технологий.

Формула успеха экономических реформ И.В.Сталина: « прорывная индустриализация экономики на базе использования западных технологий + идеологическое обеспечение всеобщего морального подъема + работоспособный механизм достижения поставленных целей. Эффективность сталинских реформ обеспечил мощный послереволюционный идеологический подъем в народных массах; две эффективно проведенные под лозунгом «гигантское ускорение» пятилетки индустриализации вывели нашу страну в 1938 г. на второе место в мире по объему ВВП.По своему экономическому содержанию это был вызов классической схеме модернизации, последовательно обозначаемый концепциями «строительство фундамента социализма» и «строительство развитого социализма»[121,c.53]. Коллективизация сельского хозяйства, индустриализация народно-хозяйственного комплекса страны, достижения в сфере обороны, фундаментальных наук, образования, а затем космоса, ядерной области, высокие стандарты потребления – все это можно обозначить как этапы сталинской модернизации[102,c.125] Сам ход процесса реформирования, в результирующей формулировке научного анализа, может быть представлен как комбинированная модель модернизации «догоняющего» развития на базе использования передовых западных технологий с его последующей трансформацией в новое знание и новое инновационное качество (как техническое, так и технологическое), сохранив при этом отечественный ментальный базис старой России, и развив в противостоянии Западу собственные факторы модернизации – коллективизм, антирыночный подход, рационалистическую идеологию реформирования.

Пожалуй, это был наиболее эффективный и последовательный в отечественной истории вариант реализации модернизационной политики, вместе с использованием (как всегда в российском обществе) традиционно жестких силовых методов, за которое качество успеха целенаправленно критикуемый как отечественными, так зарубежными «прогрессивными» деятелями от либеральной науки уже несколько десятилетий к ряду. В последующие годы хозяйственной практики модернизационный запал в СССР, а затем и в современной России заметно сокращался. Экономические реформаций предпринятые в эпоху Н.С.Хрущева в основном носили популистский характер на основе открытого идеологического неприятия любых, даже рациональных приемлемых для социалистической системы хозяйствования, взглядов и подходов к развитию отечественной социально-экономической системы. Последовавшие за ними реформы эпохи Л.И.Брежнева, характеризовались робкими попытками внедрения в экономику товарно-денежных отношений, а более того - непоследовательность и бессистемность их проведения явились причиной застойных проявлений в развитии хозяйственного комплекса страны, отставания в некоторых отраслях по вопросам качества и конкурентоспособности выпускаемой продукции, уровне НТП, что как следствие привело к экономике дефицита[86,c.14].

Определенные надежды на модернизационное обновление появились

у общества с приходом к власти Ю.В.Андропова, основная идея которого состояла в том, что социалистическая система хозяйствования может вполне успешно сочетать в своем эволюционном развитий элементы рыночной хозяйственной типологии, и даже в авторитарном коммунистическом государстве. Он вполне обоснованно считал достаточно эффективной действующую тогда модель советского государственного устройства, но неэффективной сложившуюся к тому времени в стране модель плановой рыночной экономики. Суть замысла состояла в том, чтобы сохранив политическую власть КПСС и существовавший в стране «каркас» государства, начать постепенное реформирование отечественной хозяйственной конструкции с использованием рыночных механизмов, с целью придания нового технологического импульса вектору модернизации национальной экономики. То есть именно то, что мы наблюдаем сегодня в КНР[129,c.36]. К сожалению, в связи со смертью Ю.В.Андропова, план не был осуществлен, а пришедший к власти в СССР в 1985 г. Горбачев М.С. диаметрально поменял траекторию общественно-политического и социально-экономического реформирования общества[28,c.104]. В качестве базовых концептуальных подходов «перестроечной эпохи » были признаны:

- важнейшим тормозом развития советского общества и советской экономики был признан сложившийся к тому времени политический класс и прежде всего модель отправления государственной власти на основе действовавшей КПСС;

- было признано целесообразным провести сначала политические реформы (народовластие, демократизация, гласность и т.п.), и только вслед за ними экономические (откровенно дилетантский подход к проблеме модернизации экономики характерный практически для всех высших (первых) прошлых и настоящих отечественных политических сановников); экономические реформы в условиях российской действительности проводятся только при наличии жесткой, предметно обусловленной и функциональной выверенной (с достоверными характеристиками прямых и обратных связей) государственной вертикали и восприимчивой к реформированию общественной горизонтали (акцент подъема национального самосознания или идеологическая харизма!).

Ошибка г-на Горбачева М.С. (если ее можно назвать ошибкой!) состояла в том, что он пытался осуществить в стране даже не мягкую, а скорее наивную модернизацию используя псевдоромантические схемы преломления характера деятельности политических и социальных институтов, не имея при этом достаточных экономических и технологических ресурсов в стране для организации ее модернизационного «прорыва», не говоря уже об учете далеко не рыночной собственно национальной идентичности. И как результат: десятилетиями сложившиеся организационная - управленческая и ресурсно - технологическая компоненты хозяйственной конструкции страны вступили в открытую конфронтацию с реформаторскими новациями политического лидера и общество достаточно быстро их отвергло.

Оказавшийся у власти после распада СССР в 1991 г. Б.Н.Ельцин по мнению некоторых отечественных исследователей тоже стремился провести в стране быструю модернизацию в рамках известной ее «догоняющей» модели, но уже с более предметной рыночной институциональной аргументацией. Для этих целей были разрушены институты советской власти, отменена КПСС и открыт «парад суверенитетов». Оказавшаяся волей случая у власти новая политическая элита попыталась перейти к западному институциональному формату за счет осуществления быстрого внедрения в экономику страны основных рыночных инструментов («шоковая терапия», отпуск цен, ваучеризация, приватизация, девальвация рубля, свободное хождение иностранной валюты и др.), а также за счет широкой интеграции с западными государственными и экономическими институтами[132,c.29]. В результирующей фазе эта деятельность закончилась катострафическим экономическим дефолтом 1998г. и угрозой потери российской государственности.

Вместе с тем необходимо объективно признать, что в хронологический период 1985-2000 гг. в истории Российского государства был использован либеральной политической элитой для целенаправленного и полного разрушения господствовавшей в стране коммунистической идеологии, так и не предоставив до сих пор взамен нее обществу хотя бы основ своего нового модернизационного мировоззрения. Идеологический вакуум - это состоявшаяся реальность современного российского общества, крайне опасная его черта, и по-сути одна из хронических проблем перспективы его развития.

Период последнего десятилетия в отечественной истории представлен деятельностью В.В.Путина, который был избран в 2000 г. главой государства, и который с первых шагов управленческой деятельности столкнулся с достаточно ответственной задачей: вместе с решением задач модернизационного характера необходимо было заниматься решением задач укрепления самой российской государственности, восстановлением каркаса централизованного управления и деятельности его основных институтов, а также обеспечением политической и социальной стабильности в обществе.

Конценпуальная версия модернизационного обновления В.В.Путина состояла в том, чтобы развернуть направление трансформации институциональных характеристик развития национальной экономики с

так называемого «прогрессивного западно-европейского» направления (как известно реформистская версия трансформации социалистической экономики РСФСР известных экономистов Е.Гайдара, Г.Явлинского и М.Задорнова, и, кстати, поддержанная и проводимая президентом Б.Ельциным, в развитое рыночное социально-ориентированное содержание, потерпела полное «фиаско») на возрождение и упрочение самобытных отечественных, исторически оправдавших себя, принципов управления хозяйственной деятельностью при активном участии государства.

Не составляет труда заметить что, в своих модернизационных устремлениях В.В.Путин пытается вернуться к реализации методологических принципов «андроповского пути», дополняя их опытом авторитарности в построении «жизнестойкой вертикали власти» и либеральным опытом в проведении экономических реформ, выделяя при этом в качестве основного субъекта либерализации национальной экономики, так называемый «средний класс», представителей мелкого и среднего бизнеса.

Насколько правомерна таковая постановка вопроса – вопрос открытый; однако в Правительственном программном документе «Россия 2020» поставлена задача довести к у означенному сроку долю среднего класса в российском обществе до 50%. Именно в связи с этим Президент Д.А.Медведев цитировал П.А.Столыпина в своем обращении к Федеральному Собранию Российской Федерации 2009 г., подчеркивая, что «наша великая задача – это создание крепкого собственника, надежного оплота российской государственности и общественного прогресса. Новая идеология России должна быть прежде всего идеологией развивающегося в стране среднего класса, «с его помощью (по П.А.Столыпину) гражданственность сама воцарится на Руси»[104,c.14].

Главными принципами реализации модернизационной стратегии, в стране нынешний президент Д.А.Медведев (последователь курса В.В.Путина), считает справедливость и свободу. Причем общественную справедливость он видит в новой для России либеральной трактовке принципов развития: не столько социально-экономической, сколько политико-правовой, понимаемую как политическое равноправие, как честность судов, ответственность руководителей и реализуемую как социальные гарантии, требующую преодоления бедности и коррупции (новый вариант наивной

модернизации от г-на президента, или…?!).

Свобода подразумевается у него как свобода предпринимательства, свобода слова, вероисповедания, выбора места жительства и рода занятий.

В настоящее время многие представители научного сообщества поддерживают избранный нынешним руководством страны вектор трансформации социально-экономической системы, выражающийся в «прорывной модернизации с использованием западных и собственных технологий без резкой смены национальной и культурной идентификации», осуществляемая поначалу преимущественно авторитарными методами с последующим плавным и постепенным подключением либеральных ценностей и институтов.

Анализируя представленную обществу модель модернизации (надо полагать это только контуры новой стратегии, потому как законченным и вместе с тем детально продуманным и осмысленным проектом это пока назвать трудно!) и, кстати, многими современным отечественными исследователями избранное правительством направление модернизации признается « с учетом мирового опыта и российской специфики – единственно возможным!», возникает достаточное количество закономерных вопросов. И первый из них – возможно главный: как понимать сочетание авторитаризма удерживающего политическую вертикаль российской власти с постепенным добавлением либерализма (что, как, в каких масштабах???) «для обеспечения более эффективной экономической интеграции субъектов Российской Федерации»[65,c.31].

Нынешний вариант предполагаемой отечественной модернизации в своей базовой характеристике предполагает сочетание различных собственных (национальных) и заимствованных концептуальных взглядов и методологических подходов. Из-за исключительной роли, которую играет в хозяйственной практике институт государства (примат аргумента «власть-собственность»), целесообразная технико-технологическая модернизация постоянно подменяется вариантом реформирования самой системы управления государством: его бюрократического аппарата, правоприменительных органов и государственного сектора экономики. Иными словами создается лишь видимость активной вовлеченности социально-экономической конструкции общества в процессы реформ, в то время как последняя ни по своей структуре, ни по ментальным характеристикам еще не готово к серьезной модернизационной трансформации, и как результат - серьезные реформаторские шаги превращаются в имитацию таковых, а символизм и презентабельность формы подменяют реальное содержание разрешения назревшей проблемы[106,c.102].

Проведенный предметно-хронологический анализ нам позволяет утверждать, что период так называемых трансформационных процессов 90-х годов прошлого столетия характеризовался как переоценкой возможностей быстрого перехода к рынку, так и потерей доверия у основной массы общества не только к осмысленности (со стороны правящего класса) и целесообразности проведения рыночных реформ, но и потерей доверия к самому институту государства как активному проводнику подобной экономической политики. Государственное устройство в отправлении которого развивается современная российская хозяйственная система можно классифицировать как авторитарную империю государственно-олигархического капитализма, которая в дальнейшем, как следствие линии нынешнего хозяйственного поведения государственных институтов может превратиться в рыночную империю. Опасность здесь заключается в том, что исповедуемый в подобном подходе (как базовый постулат развития!) принцип экономической целесообразности, может подтолкнуть достаточно жизнестойкие и популярные в определенных прослойках общества центробежные силы в субъектах Российской Федерации, и не только в национально-территориальных образованиях. Реализация принципов медернизационной политики в современных российских условиях на основе

развития либеральных институтов социально-экономической

саморегуляции, исповедуемых также для поддержки проводимого правительством официального экономического курса некоторыми отечественными исследователями, представляется предметно далеко не обоснованной и концептуально не конструктивной методологической позицией. Более как - практически все экономически перспективно развивающиеся государства (Китай, Бразилия, Индия, Сингапур, Мексика) в качестве основы национальной модели модернизационного развития определили для себя базовую формулу «авторитарная власть плюс рыночные реформы», а не «копирование самого передового по западным лекалам опыта США, Германии или Японии»[6,c.72].

Российское общество достаточно своеобразно реагирует на модернизационные рыночные импульсы посылаемые правительством. Как показывают результаты проведенного исследования только 50% опрошенных граждан верят в успех осуществления модернизационных мероприятий в стране хотя бы в среднесрочной перспективе 15-20 лет; каждый четвертый считает, что успешная модернизация будет осуществлена не раньше чем через 20-25 лет, и наконец, 24 % вообще не верят в успех отечественной модернизации (табл. №5,с.160).

Таблица №5

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: