Позитивизм взглядов на отношения собственности в реалиях современного постиндустриального общества.

Конкретизирована связь между элементами представленной триады: распоряжение определяется пользованием, пользование определяется владением, владение определяется формами собственности.

Согласно экономической теории прав собственности, не ресурс (средства производства или рабочая сила) сам по себе является собственностью, а пучок или доля прав по использованию ресурса[60,c.193].

У истоков теории прав собственности стояли два известных американских экономиста – Рональд Коуз и Армен Алчиан; в дальнейшей разработке этой теории принимали участие Г.Беккер, Д. Норт, Г. Демцез, О.Уильямсон, А.Оноре, Н. С. Ченг и др.

Подход к собственности в рамках теории прав собственности возник внутри неоинституционального направления в середине XX в. на основе двух постулатов.

Во-первых, категория «собственность» была заменена понятием «права собственности», описываемом в современной экономической литературе как «действие или совокупности действий в отношений объектов (ресурсов, предметов потребления и т.п.), которые индивид или другой субъект действия может осуществлять, не подвергаясь угрозы санкций со стороны других субъектов. Короче говоря, права собственности – это признаваемые обществом допустимые действия с имуществом»[126,c.27].

Права собственности сводятся к доступности для хозяйственного субъекта к «пучку прав» или доли прав по использованию ресурса, состоящего из одиннадцати элементов прав собственности:

1) Право владения, т.е. право исключительного физического контроля над благами;

2) Право пользования, т.е. право применения полезных свойств благ для себя;

3) Право управления т.е. право решать, кто и как будет обеспечивать использование благ;

4) Право на доход, т.е. право обладать результатами от использования благ;

5) Право суверена, т.е. право на отчуждение, потребление, изменение или уничтожение блага;

6) Право на безопасность, т.е. право на защиту от экспроприации благ и от вреда со стороны внешней среды;

7) Право на передачу благ в наследство;

8) Право на бессрочность обладания благом;

9) Запрет на пользование способом, наносящим вред окружающей среде;

10)Право на ответственность в виде взыскания, т.е. возможность

взыскания благ в уплату долга;

11) Право на остаточный характер, т.е. право на существование процедур

и институтов, обеспечивающих восстановление нарушенных

правомочий.

Несмотря на популярность представленного списка правомочий, нет

оснований расценивать его элементы как нечто фиксированное.

«В современной версии этой теории (прав собственности) сам перечень рассматривается как открытое множество; пучки правомочий собственности преобразуются пополняясь и/или сокращаясь в зависимости от организационных форм хозяйственной деятельности»[135,c.71]. Некоторые исследователи предлагали ограничиться только правом контроля и остаточного дохода. При этом правомочия собственника трактовались как «экономические отношения с легким этическим привкусом, ибо они не сводились к правам в юридическом смысле, а подавились как нормы, регулирующие доступ к ресурсам, к которым относятся не только законы и подзаконные акты, но и традиций, обычаи, неписанные правила ведения экономической деятельности в реалиях определенной хозяйственной конструкции»[67,c.36].

Следовательно, первый постулат теории прав собственности содержал новый подход к характеристике объекта собственности: не ресурс (средства производства) сам по себе, а «пучок», или доля прав по использованию ресурса, - вот что составляет собственность.

Во – вторых, право собственности выводилось из относительной редкости ресурсов как объектов собственности, в силу чего спрос на ресурсы превышал их предложение, и следовательно ресурс должен достаться тому, кто способен извлечь из него наивысшую пользу; институт собственности и призван стать подобным механизмом распределения прав на редкие ресурсы. Р. Коуз так формулирует кредо рассматриваемой теории:

«Если права на совершение определенных действий могут быть куплены и проданы, их в конце концов приобретают те, кто выше ценит даруемые ими возможности производства или развлечения. В этом процессе права будут приобретены, подразделены и скомбинированы таким образом, чтобы допускаемая ими деятельность приносила доход, имеющий наивысшую рыночную ценность»[60,c.14].

Таким образом, права собственности являются санкционированные обществом поведенческие отношения между людьми, возникающие в связи с существованием благ и касающиеся их использования, при этом смена собственника оформляется посредством обмена пучками прав. Обмен осуществляется на основе сделки, или контрактных форм. Следствие из сказанного выражает: издержки составления и заключения контракта ex aMe, а также издержки надзора за соблюдением контракта и обеспечения ее выполнении ex pom, включающего обеспечение исключительных прав собственности (исключение других лиц из числа пользователей ограниченных ресурсов, что означает спецификацию прав собственности на ресурс), составляют трансакционные издержки.

Последние выступают в качестве основания для сочетания основных хозяйственных правомочий: владения, распоряжения, пользования. Когда функционирование экономических прав собственности минимизирует внутренние и внешние трансакции (англ. transaction – сделка), то вся институциональная система приходит к ожидаемому равновесию.

Многие видные исследователи (как отечественные, так и зарубежные)

справедливо подчеркивают, что марксистский и неоинституциональный

подходы к собственности значительно разнятся: первый оперирует категорией «отношения собственности», а второй - «право собственности».

С точки зрения гносеологических мотивов, в противовес марксизму, исходящему из первичности производственных отношений, т.е. экономической реальности, неоинституционалисты считают первоосновой собственности правовые отношения, делая акцент на юридическом содержании. «Это в достаточной степени иллюзорная трактовка, будто с принятием правовых актов могут измениться реальные экономические отношения в желаемом направлении, что собственно и продемонстрировала российская приватизация - ожидаемый скороспелый эффективный собственник не состоялся»[26,c.28].

Несмотря на то что неоинституциональный подход игнорирует социально-экономические проблемы присвоения, он полезен с функциональной точки зрения, хотя сущностные противоречия собственности, а следовательно и внутреннюю логику развития всей системы отношений между экономическими субъектами в процессе их присваивающей деятельности, выявить он не позволяет.

Теория прав собственности, подключив использование юридического и этического аспектов применительно к экономическим исследованиям, является реакцией на один из вызовов современной актуализации проблемы, требующей усиления междисциплинарного подхода к анализу открывшихся реалий и феноменов. Надо полагать, « это направление получит дальнейшее развитие на пути интеграции с социологическим ракурсом собственности как возможности использовать экономические блага с философской трактовкой сути собственности, выявляющейся в формирований нормальной жизнедеятельности человека, его реализации и способности влиять на других людей, не присваивающих, на использующих и не владеющих полезными свойствами собственности»[138,c.83].

Обозначенные подходы к анализу собственности в «старой», институциональной экономики позволяют оценить изменения

собственнических отношений при переходе к «новой» экономике.

Динамика развития информационно - коммуникационной цивилизации, по мнению некоторых исследователей, принципиально меняет само реальное содержание собственности. Это прежде всего касается системы присвоения.

Во - первых, происходит присвоение без полного отчуждения. Интеллектуальный труд «новой» экономики создает интеллектуальный внешний продукт, который принимает материальную оболочку и может отчуждаться от своего создателя и присваиваться неоднократно другими субъектами отношений собственности в рыночном хозяйстве по его законам, не переставая при этом оставаться продуктом своего создателя.

Во-вторых, возникают качественно новые отношения между обществом и личностью по поводу присвоения всеобщей (общечеловеческой) производительной силы как неовеществленной или «кодифицированной» формы существования общественной культуры, включающей научное знание. Сущность всеобщей производительной силы составляет творческое общение индивидов - («модели общения»), в ходе которого происходит не только индивидуальное обучение работников, но и их «перекрестное опыление» идеями друг друга, опосредованное глобальным информационно-коммуникативным комплексом.

Применять всеобщую производительную силу индивид может только одним путем: трансформируя ее в структуру своей личности и используя как свои собственные способности. Допустимо предположение, что экономическую основу формирующейся «новой» экономики составляет индивидуальное присвоение всеобщей производительной силы в процессе общечеловеческого творческого сотрудничества, что по существу можно квалифицировать как становление новой системы присвоения.

Существенные сдвиги намечаются и в реализации прав собственности.

«Современное постиндустриальное общество делает понятие собственности более расплывчатым. Происходит размывание прав собственности, проявляющееся в неполноте спецификации (неполное отчуждение)».

«Под размыванием права собственности понимается сознательное введение неопределенности и нечеткости в те или иные компоненты специфического права собственности. Субъектом размывания права собственности выступает тот же субъект, который выполняет функцию специфического права, то есть гарант»[147,c.75].

Именно в сфере интеллектуальной собственности чрезвычайно велики издержки спецификации. Последняя должна идти до того предела, где дальнейший выигрыш от преодоления « размытости» прав собственности не будет окупать связанные с этим издержки главную роль в спецификации и надежной охране прав собственности в «новой» экономике играют государственные законы и учреждения. «Законодательство и политика в отношении того, что подлежит патентованию, а что – нет, и в отношении приемлемых или необходимых лицензионных соглашений, - отмечают Р.Р.Нельсон и С.Дж. Уинтер, - влияют на сравнительные преимущества инновации и имитации»[95,c.263]. При этом сфера действий института права интеллектуальной собственности ограничивается дороговизной измерений параметров, позволяющих судить о том, были ли соблюдены соответствующие права или имело место их нарушение.

Переход от «старой» к «новой» экономике выявил «углубляющееся функциональное расслоение прав собственности, каждое из которых становится относительно самостоятельным объектом присвоения и рыночного оборота – процесс, который можно обозначить как виртуализацию традиционной собственности»[47,c.6].

Претерпели изменения и формы собственности. Здесь прежде всего необходимо уделить внимание предлагаемой неоднозначности трактовки собственности. Традиционно, начиная с эпохи Просвещения, она понимается как экономические отношения, возникающие по поводу присвоения членами общества материальных и нематериальных благ, предназначенных для удовлетворения личных потребностей; при этом характер личного присвоения определяется господствующей формой собственности на средства производства в каждой данной системе общественных отношений (форме хозяйственной организации общества).

Из сказанного следуют два вывода: во-первых, собственность появилась одновременно с человеком и, во-вторых, личная собственность никогда господствующей формой быть не может.

Институциональный подход оба эти вывода опровергает. Во-первых, делая акцент на понимании собственности как общественного отношения, применительно к архаической эпохе он констатирует отсутствие собственности как таковой - состояние «несобственности». Во-вторых, при таком подходе исторически первой формой собственности оказывается именно личная собственность, зафиксировавшая выделение индивидом самого себя из общинной среды. Ее возникновение означало осознание человеком не только того, что некий предмет принадлежит именно ему, что «он мой, то есть собственный», но и того, что другой предмет « не мой, то есть чужой». Тогда появление собственности как таковой произошло в результате вычленения личной и общественной собственности из несобственности; частная собственность появилась как особая форма личной собственности, как ее трансформация в результате развития средств производства (в условиях отчуждения работника от средств и условий его труда); частная собственность в «новой» экономике утрачивает свое прежнее содержание или перестает существовать в своем прежнем виде, отчасти трансформируясь в частно - личную собственность[18,c.43].

Некоторые исследователи полагают, что «преодоление частной собственности будет возможно по мере того, как общество будет утрачивать экономический характер, т.е. преодолевать ограниченность основных ресурсов в процессе перехода к использованию безграничного информационного ресурса в качестве основного. Это повлечет за собой безусловное доминирование личной собственности в условиях широкого распространения благ, основанием чего служат технологические изменения

последних десятилетий нового времени»[46,c.41].

В «новой» экономике возрастает роль знания как непосредственного производственного ресурса, обнаруживается доступность средств накопления, передачи, обработки информации работнику интеллектуального труда. Личная собственность на средства производства используется не для производства благ, а для создания информационных продуктов и нового теоретического знания в условиях развитой информационной и технологической среды. Продукт создается с использованием собственных средств производства. В таком обществе решающим условием достойного благосостояния должна стать личная собственность, редуцируемая к уникальным способностям человека, являющимся результатом обучения и творческого поиска.

Критерием существования системы личной собственности является наличие нерыночных отношений как таковых либо нерыночных

отношений, «интегрированных» в контекст развития рыночных отношений в целом. Поскольку интеллект «присваивается самой личностью», создает интеллектуальные ценности, предназначенные для личного потребления, следовательно, имеются основания вывести эти отношения за пределы рыночного хозяйства. «Подобный тип работника совмещает качества владельца средств производства как личной собственности, товаропроизводителя, занимающего место вне традиционных рыночных закономерностей, обменивающего свой продукт на другие товары с

учетом индивидуальной полезности противостоящих его продукту благ и общественной полезности созданного им самим продукта»[58,c.305].

Некоторые исследователи, в определенной степени обоснованности также относят «интеллектуальную собственность к промежуточной форме между частной и индивидуальной собственностью».

Эти изменения «тянут» за собой модификацию и субъектов, и объектов собственности. «Демократизация общества и либерализация экономики приводят к снижению роли государства и его институтов как субъектов присвоения и распоряжения объектами собственности»[96,c.304].

Но с другой стороны в подобных ситуациях вполне возможно усиление авторитарных тенденций.

Смена доминирующих факторов производства в постиндустриальной общественной системе внесла следующие коррективы в объекты

собственности; их расширение пошло по двум направлением. С одной стороны, инновационный экономический рост усилил роль в хозяйстве новых энергетических ресурсов, расширив тем самым понятие «вещественной» собственности (к примеру, к имуществу как к объекту собственности начали относить электроэнергию, газ и другие виды энергии и сырья, выходящие за границы традиционного понимания «вещей»).

С другой стороны, появилось «бестелесное общество»:

- на место «видимых», осязаемых вещей (капитал и земля) приходит информация в виде кодифицированного теоретического знания и новых технологий, которые становятся ключевыми экономическими ресурсами, а следовательно и объектами собственности;

- выделился особый блок отношений интеллектуальной собственности при обособлении творчества в самостоятельный объект собственности;

- повысилась роль социальных ценностей как специфических невещественных объектов собственности, что создает предпосылки для позитивной социальной динамики.

У исследователей получило обоснование (хотя и далеко не бесспорное!) практически безграничное расширение объектов собственности в «новой» экономике: «Юридико – технические абстракции потеснили телесные вещи.

Реальные вещи выступают в юридической жизни только через посредство прав, которые осуществляются в отношений этих вещей, - это права вещные либо обязательственные…. Каждое из этих прав может стать предметом сделки. С того момента, когда возникнет возможность такой продажи, права становятся имуществом»[110,c.54]. Таким образом, мы может констатировать, что собственность в «новой» экономике осталась многосубъектной и стала новообъектной. Но принципиальным является то (по мнению ярких сторонников!), что интеллектуальная собственность и интеллектуальный капитал, определяемый воплощенным в человеке знанием, замещает частную собственность и денежный капитал, игравших ключевую роль в индустриальном обществе. В «новой» экономике капитал и работник (по версии ее же сторонников!) сливаются, т.е. происходит органическое соединение работника со средствами производства, прежде всего в ведущих народно-хозяйственных отраслях.

Меняются и свойства собственности, от утилитарности на ранних стадиях развития – через материальность (как свойство собственности она возникла при натуральном хозяйстве) – затем к прибыльности (заняла свое решающее место в условиях рынка) - и наконец, к креативности (появилась

в период постэкономического общества).

В конкретизации системного анализа можно прийти к обоснованному заключению, что общее теоретико-методологическое понимание собственности, утвердившееся в экономической науке и включающее социально-экономическое содержание собственности, ее формы и правомочия собственности, применяемое к «старой» экономике, может использоваться и в «новой». Относительно содержательной стороны предложенных аспектов анализа, на наш взгляд справедливо утверждение о постоянном характере эволюционной трансформации рассматриваемой экономической категории как под влияние внешних так внутренних факторов развития.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: