Принципы третьего и целостности

Принцип третьего, может быть, один из самых слож­ных для понимания. Мы уже говорили об открытиях, касающихся понятия «Между», которые М. Бубер изло­жил в своей ранней работе «Я и Ты», мы упоминали, что Я.Л. Морено видел некий общий «центр» вне «Я». Но центр не может быть ничьим; если он нами определяет­ся, значит, он чей-то или зарождается в отношении. По­пробуем начать с простых и наивных примеров (они не отражают в прямом смысле овеществление принципа третьего, они скорее его метафора).

Мужчина и женщина рождают третье — младенца. Ученый и опыт рождают третье — мысль. Суждение и эмоция рождают третье — чувство. Два говорящих че­ловека рождают третье — язык. Два государства рож­дают третье — войну или мир. Музыка и человек рож­дают третье — танец. Два центра рождают отношение. А меж двух людей иногда рождается нечто третье, что-то, что не может быть описано в словах, но оба знают, что «оно» есть, причем оно живое, подвижное, толкающее, словно бы живущее своей собственной жизнью. И даже когда наши двое далеки друг от друга — это «нечто» с каждым из них, «у самого сердца», как верный и желан­ный спутник.

Причем в каждом из этих примеров входящие во вза­имодействие элементы остались теми же, какими и бы­ли, но появилось нечто новое—третье—независимое, свободное от них по своей сути, но несущее в себе свой­ства того и другого. Это поистине фантастическое дей­ство! Магия мира заключена в принципе третьего, это творческое бытие возможности. Достаточно того, что­бы два «ничего» вошли во взаимоотношение, чтобы появилось «нечто». Так проявляет себя безграничность возможности, несмотря на притеснение вероятности.

Вероятность формирования полноценных межлич­ностных отношений для шизофреника меньше обычно­го, но, не способный на отношения с внешним, какой сложный и зачастую красивый внутренний мир он со­здает. Возможность постоянно ищет пути своей реали­зации и находит их через принцип третьего. А нужно не­многое — два центра рождают третий центр, и если собственно явленное отношение между центрами существует лишь в их взаимодействии, то рожденный треть­им центр — существует уже независимо, сам по себе.

Именно принцип третьего заставляет нас в большинст­ве случаев использовать слово «неограниченный». Мож­но было по старинке говорить—бесконечный, но нет — бесконечный — это состояние, это «столько-то», а вот неограниченный—это всегда больше. Что бы ни появи­лось на свет, оно порождает неограниченное число новых отношений с тем, что уже существует и будет существо­вать как результат уже его отношений с тем, что сущест­вует, и так неограниченно много и неограниченно долго.

Рис. 17. Принцип третьего

В идее о «расширяющейся Вселенной» заложен вели­чайший философский смысл. Мысль о том, что все уже было, точнее, что все есть (и все, что было, и все, что бу­дет), повторяющаяся от Экклезиаста до наших дней, не вызывает сомнений, но через представление о возможно­сти. Вещество — это лишь способ потенцирования воз­можности и, вероятно, далеко не самый удачный (из-за вероятности). Но с лихвой этот недостаток, эта непластич­ность вещественности разрешается самой возможностью, явлением нам принципа третьего. Само по себе третье вся­кий раз, подобно насосу или гигантскому экскаватору, вы­таскивает на свет божий новую и новую возможность.

Теперь немного конкретики. Третье как принцип не сле­дует путать с результатами отношений. Результаты отно­шений — это то, как мы говорили, что словно оседает на центре вещи, создавая ее вещественный облик (в отноше­нии с чем бы то ни было), фактически так производится вещь, удобоваримая для способа существования того, кто ее познает, кто находится с ней в отношении. Таким об­разом, познающий как бы «создает» своим отношением для себя то, что он познает, подобно тому как орган зре­ния человека переводит квант света посредством химиче­ской реакции в электрический импульс, «создавая» таким образом весь видимый им мир таким, каким он его по­этому и видит. Третье же — это совершенно новая вещь, имеющая свой собственный центр и, конечно, «похожая» на то, что произвело ее на свет, но не зависимая от него.

Принцип целостности, открывающийся нам через понимание принципа третьего, обладает чрезвычайной процессуальностью.

Все изложенное выше в этом пункте — это только первая половина, если так можно выразиться, явленно­го нам принципа целостности. Резюмируем ее: целост­ность повсюду, она становится целостностью сразу и еще до этого. «Сразу» — по овеществлении принципа, «еще до того» — будучи еще просто возможностью. Принцип третьего — большое подспорье в понимании этого аспекта принципа целостности. Он, точнее, само третье словно бы создает систему, словно бы делает це­лостность естественной. Да и сама по себе неограничен­ность — это неограниченность, а ведь это подлинная целостность, когда нет ограничений.

Очень важен вывод из этого положения о том, что все «деление», «разделение» в мире — это действующий миф, вызванный отождествлением. Причем этим пора­жен не только человек, страдающий бредом ревности, но и реактив в пробирке. Когда мы разделены с тем, с чем себя отождествляем, мы источаем агрессию. Муж, ревнующий жену, отождествляя ее с собой, полагая ее своей собственностью, готов умертвить псевдолюбовни­ка. Богач (согласно пословице) не спит ночами, опаса­ясь потерять «свое» богатство; не отождествляй он себе с деньгами, все бы изменилось. Вода, разделенная на Н- и ОН+, становится агрессивным химическим веществом, тогда как цельная ее молекула — совершенно нейтраль­на, поскольку даже атом «отождествляет» себя со своими электронами, перестраивает орбиты своих электронов под стать отношениям с другим атомом и т. д.

Рис. 18. Нарушение целостности

Этот феномен возрастания активности, которую, психологизируя, мы именуем «агрессией», носит назва­ние «нарушенной целостности». Причем именно «нару­шенной», а не разрушенной. Целостность нельзя унич­тожить — это принцип, но ее можно нарушить, что обязательно вызовет «напряжение» в системе, «силы» перераспределятся, овеществленные отношения «натя­нутся», система будет адаптироваться к новой ситуации, перестраивая внутри себя связи и изменяя внешнее.

Любая борьба — это либо стремление обогатиться тем, с чем можно отождествлять себя (карьера и научное звание, колонизация и деньги), либо попытка спасти, «не отпустить» то, с чем отождествляет себя сражающийся. Но и то и другое иллюзорно, о чем и свидетельствует принцип целостности, который обогащает все тяготе­ющее к его принятию. Он имеет место всегда—принима­ем мы его или нет; другое дело, что, приняв его, расстав­шись с мелким по сути багажом «своего» — отождеств­ленного, — мы обретаем все. Феномен отождествления — это пример опредмечивания принципа целостности, а опредмечивание — непозволительная и грубая ошибка. Отдельно отметим, что неотграниченность, которая определяется принципом целостности, в кооперации с воз­можностью порождает замечательный феномен «предуготованности». Предуготованность позволяет заручить­ся процессуальностью каждому из нас, а это чрезвычайно важный психотерапевтический фактор, по сути это анти­стрессор и организатор бытия в одном лице.

Что же представляет собой «вторая половина» прин­ципа целостности? Важность ее несомненна, она говорит о невещественной суверенности целого, целостность не преходяща, ее нельзя произвольно создать или охра­нить. Покажем это на понятном примере: вы сейчас точно такой же, как год назад (в организменном смыс­ле)? В общем и целом вы, скорее всего, согласитесь с этим утверждением, но мы уже говорили, что за год в нас не остается практически ничего от того, что было годом раньше. Все молекулярные, клеточные и прочие ингредиенты вашего организма успели полностью заме­ниться за это время, и хотя вы — это действительно вы и причем «точно такой же», как год назад, но то, из че­го вы состоите, уже полностью заменено. На этом при­мере можно наглядно проследить «невещественную су­веренность целостности», то есть целостность не опре­деляется веществом, она независима от вещества; вы — это вы, но совсем иной по веществу, нежели год назад.

Психологически принцип целостности впервые более-менее отчетливо зазвучал у К.Г. Юнга — тут и коллектив­ное бессознательное, и отношение к отдельно взятому че­ловеку как огромному бесконечному миру, и философское осмысление нравственных категорий как целостности без разграничений внутри себя, без борьбы противоположно­стей. Нельзя не отметить здесь и автора первого целостного представления в психологии — З. Фрейда с его сексуаль­ностью, пронизывающей все, сквозящей отовсюду.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: