Политические аспекты деятельности Организации исламской конференции 6 глава

Традиционным претендентом на лидирующую роль в арабском мире является Египет. Активная деятельность Сирии по созданию своего интеграционного объединения вызывает опасение Египта: в перспективе, как полагают в Каире, этот экономическйй союз может превратиться в политический, что повлечет за собой осложнение межарабских отношений. Правда, к таким же последствиям может привести и египетский план субрегиональной организации а составе Египет — Иордания — ПНА.
В ХХI в. арабский мир вступил с весьма непростым багажом. Действие объективных закономерностей поступательного развития, глобализация мировых процессов подталкивают арабские страны к объединению, порождают интеграционные тенденции. В настоящее время они получили свое воплощение в созданных региональных и субрегиональных организациях — Лиге арабских государств, Совете сотрудничества арабских государств Персидского залива, Союзе арабского Магриба, Совете арабского сотрудничества, охватывающих подавляющую часть населения арабских государств. Однако интеграция не пустила глубоких корней и продолжает действовать скорее как тенденция. Многочисленные планы, программы, соглашения продолжают сохранять декларативный характер, медленно воплощаясь в конкретные дела. Происходит это потому, что центростремительные силы здесь уравновешиваются центробежными. Арабский мир по-прежнему отягощен грузом не получивших разрешения проблем, сохраняется резкий разрыв в уровне экономического развития, его разделяют политические противоречия, борьба за лидерство, амбициозные притязания политических руководителей. Все это мешает развитию интеграционных процессов и тормозит инкорпорирование арабских стран в мировую экономику. Пока здесь еще превалируют национальные интересы над общеарабскими, двустороннее сотрудничество над многосторонним.
Тормозом, создающим огромные препятствия на пути углубления межарабского сотрудничества, трансформации его в прочноинтегрированное экономико-политическое сообщество является глубоко укоренившаяся конфликтность ближневосточного региона, неурегулированность ряда сохраняющихся здесь конфликтов и прежде всего главного — арабо-израильского, имеющего тенденцию к периодическим обострениям. Без обеспечения прочного всеобъемлющего мира и стабильности, укрепления мер доверия между арабскими государствами, а также между ними и их соседями трудно ожидать изменения баланса между центробежными и центростремительными силами в пользу последних. Глобализация мировых экономических процессов неизмеримо ускоряет темпы общественной эволюции всех народов мира. Арабский Восток с его богатейшим природным и человеческим потенциалом обладает большими возможностями для экономического и социального развития. Соединенный с политической волей, этот потенциал может стать мощным импульсом коренного переустройства арабского мира, что позволит ему занять достойное место в интегрирующемся мировом сообществе.

Литература
Александров И.А. Монархии Персидского залива: Этап модернизации. М., 2000.
Араслы Э. Г. Межарабские экономические отношения 60—70-е годы. М., 1985.
Бакланов А. Ближний Восток: региональная безопасность и интересы России. М., 1999.
Ковтунов А.Г. Проблемы интеграции стран Магриба. М., 1998.
Ленин З.И. Развитие арабской общественной мысли 1917—1945. М., 1979.
Ленин ЗИ. Развитие арабской общественной мысли (после Второй мировой войны). М., 1984.
Мальцев Ю. Страны Магриба в региональной и мировой политике. М., 1994.
Мджавлих Махмуд Салем. Исторические и политические условия в период процесса создания Лиги агiбских государств /Ближний Восток: история и современность. М., 1997.
Мджавлих Махмуд Салем. Некоторые историко-правовые аспекты деятельности Лиги арабских государств на международной арене /Ближний Восток: история и современность. М., 1997.
Мелкумян Е.С. Конфликтные ситуации в зоне Персидского залива и Совет сотрудничества арабских государств Персидского залива (ССАГПЗ) /Региональные конфликты в Азии и Северной Африке. М., 1997.
Мелкумян Е.С. ССАГПЗ в глобальных и региональных процессах. М., 1999.
Мелкумян Е.С. Роль Совета сотрудничества арабских государств Персидского залива в обеспечении региональной безопасности /Ближний Восток: проблемы региональной безопасности. М., 2000.
Хасан Абу Хамда Валид Абдуллатиф. Лига арабских государств в региональных международных отношениях на Ближнем и Среднем Востоке (1945—1965). Автореферат канд. дисс. М., 1995.

Глава 5.
Проблемы и перспективы регионального сотрудничества
в Южной Азии
Возникновение организации сотрудничества стран Южной Азии относится ко второму крупному этапу в геополитическом развитии региона, наступившему после индо-пакистанской войны 1971 г. и образования Бангладеш. Это вовсе не означает, что в первую четверть века после ликвидации Британской империи в Индии в отношениях между новыми независимыми государствами, образовавшимися на ее месте, не содержались элементы взаимодействия. Без них не было бы возможно разрешение и предупреждение конфликтов. Но отличием первого периода нужно считать то, что кооперация осуществлялась лишь на двусторонней основе.
Главными для Южной Азии в тот период были взаимотношения двух государств-наследников Британской Индии — Индийского Союза и Пакистана. Наряду с вооруженными конфликтами 1947—1948, 1965 и 1971 гг. (в 1965 г. произошли два столкновения — по поводу принадлежности Качского Ранна и Кашмира) стороны заключали важные соглашения: о разделе финансовых и материальных ресурсов, уточнении границ и разрешении спорных пограничных вопросов, о собственности беженцев и судьбе покинутой ими недвижимости, возвращении и реабилитации насильственно удерживаемых (касалось главным образом женщин и детей), распределении воды для орошения между разделенными частями Пецджаба и т.п. (см. хронику переговоров и соглашений между Индией и Пакистаном с августа 1947 г. по май 1964 г.). На фоне многочисленных документов, согласованных и подписанных представителями двух государств в 1948—1964 гг. выделяются два договора, заключенные на высшем уровне. Первый из них — это т.н. Пакт Неру Лиакат. Он был подписан в апреле 1950 г. в Дели премьер-министрами Дж. Неру и Лиакат Али-ханом в целях решения проблемы статуса религиозных меньшинств. Второй, Договор о разделе вод бассейна р.Инд (сентябрь 1960 г.) положил начало осуществлению международного проекта полномасштабного разделения ирригационных систем двух государств. К этому списку важнейших договоров, разумеется, надо добавить два двусторонних соглашения, заключенные после военных столкновений 1965 и 1971 г. Ташкентское (1966 г.) и Симлское (1972 г.).
Помимо индо-пакистанских на первом этапе подписывались и иные по составу участников двусторонние договоры. Их заключала Индия со своими пригималайскими соседями — королевствами Непал (1950 г.) и Бутан (1949 г.) и княжеством Сикким (1949 г.) Цель и смысл всех трех соглашений состояли в подтверждении установившегося при англичанах особо тесного характера отношений между властями дели и этих государственных образований. Договоры о дружбе и мире с Непалом и «о вечной дружбе» с Бутаном (последний устанавливал протекторат Индии во внешних сношениях), с первым раньше, а со вторым — позже, привели к утверждению их самостоятельности как субъектов международного права. действие договора с Сиккимом прекратилось в 1975 г. с присоединением его к Индии в качестве штата.
Необходимость в двусторонних соглашениях между Индией и Цейлоном (с 1972 г. — Щри-Ланкой) вытекала из проблем пребывания сотен тысяч индийцев на острове и пресечения нелегальной эмиграции. Вывезенные для работы на плантациях рабочие-тамилы по цейлонским законам, принятым в 1948 и 1949 г. не получали прав гражданства и подлежали репатриации. В 1954 и 1964 г. главами правительств двух стран подписывались соглашения, предусматривавшие механизм решения проблем натурализации части индийцев, репатриации остальных и недопущении дальнейшей иммиграции.
Усложнение геополитической структуры региона после 1971 г., ее преобразование из биполярной в многополярную, хотя и с сохранением ведущей линии противостояния по оси Индия — Пакистан, рано или поздно должно было привести к появлению многосторонних связей в рамках Южной Азии. С учреждением в 1985 г. Ассоциации регионального сотрудничества семи государств региона (Индии, Пакистана, Бангладеш, Шри-Ланки, Непала, Бутана и Мальдивской республики), двустороннее сотрудничество дополнилось межгосударственным многосторонним взаимодействием.
Наибольшую заинтересованность в нем проявили руководители малых и средних государств. Они тяготились односторонней зависимостью от Индии, отчасти сложившейся вполне объективно вследствие несопоставимости людского потенциала, географических реалий, экономических и геополитических масштабов. Частично же неравномерность в отношениях образовалась по субъективным причинам, особенно в течение длительного периода, когда индийское правительство возглавляла
И. Ганди. Впервые, в 1977 г., о желательности региональных консультаций и взаимодействия заговорил король Непала Бирендра. Заметим, что его предложение 1975 г. о провозглашении Непала «зоной мира» Дели встретил в штыки и расценил как попытку по сути дезавуировать договор с Индией 1950 г., установив не менее тесные связи с КНР.Потерпев неудачу в стремлении утвердить независимость своего королевства с выходом за рамки Южно-Азиатского региона, Биредра попробовал уравновесить силу Индии на региональной арене. Этот шаг не имел последствий, но в 1979 г. с похожей инициативой выступил президент Бангладеш генерал З. Рахман. Именно его считают «крестным отцом» Ассоциации регионального сотрудничества стран Южной Азии, известной под названием СААРК (South Asia Association for Regional Cooperation).
Разосланное в 1980 г. письменное послание З. Рахмана главам государств и правительств стран региона, а так;е рабочие документы, разработанные МИД Бангладеш, положили начало конкретной дипломатической практике многосторонних контактов. Хотя Индия и Пакистан поначалу отнеслись настороженно к инициативе «младших» по рангу государств, они не имели оснований для уклонения от участия в развернувшемся процессе. Более того, вскоре выявились позитивные для обоих региональных лидеров аспекты многостороннего взаимодействия. Индия заняла в нем положение естественного лидера, а Пакистан получил возможность играть роль второй скрипки, балансируя ее превосходство в двусторонних отношениях мобилизацией поддержки других стран региона, имевших, как и он, свои счеты с могущественным соседом.
В апреле 1981 г. в столице Шри-Ланки Коломбо состоялась первая встреча секретарей по иностранным делам (т.е. первых заместителей министра) государств «семерки». На ней были согласованы области сотрудничества, главным образом экономического, и утвержден принцип консенсуса (согласия всех) при принятии решений. В 1981—1983 гг. прошли еще три подобные встречи в Катманду (Непал), Исламабаде (Пакистан) и Дакке (Бангладеш). В августе 1983 г. в Дели состоялась первая встреча на уровне министров иностранных дел. На ней страны-участницы объявили о начале деятельности организации Регионального сотрудничества государств Южной Азии, или САРК(South Asia Regional Cooperation ), были приняты декларация и программа действий, создан постоянный комитет.
Потребовалось еще два года работы и две встречи министров иностранных дел, прежде чем в Дакке в декабре 1985 г. удалось провести первую конференцию на высшем уровне. Столица Бангладеш не случайно оказалась местом ее проведения — этим подчеркивались заслуги руководства республики в процессе налаживания регионального сотрудничества. К тому же, эта крупная по населению мусульманская страна оказалась удачным третьим, уравновешивающим первые два, центром влияния в регионе. Участники Даккской встречи провозгласили создание Ассоциации регионального сотрудничества (аббревиатура САРК уступила место СААРК, см. выше), приняли Декларацию и Хартию. Число областей для сотрудничества и соответствующих комитетов по его развитию было увеличено с пяти до семи. Речь шла прежде всего об обмене информацией и опытом в осуществлении проектов в сельскохозяйственной сфере, образовании и здравоохранении, науке и технике, а также о принятии конкретных мер по установлению гуманитарных контактов, развитию почтовой и телекоммуникационной связи. Было утверждено создание Совета министров и Секретариата СААРК, определялась периодичность встреч: на высшем уровне — раз в год, а министерского Совета — даже два раза в год.
Последующую деятельность СААРК можно условно разделить на три периода: 1985—1988, 1989—1992 и 1993—1999 гг. (с осени 1999 г. начался новый кризисный этап, об этом см. ниже). В течение первого периода удавалось в основном выполнять намеченную в Дакке программу действий и достаточно строго соблюдать регламент встреч и консультаций. Встречи на высшем уровне состоялись в 1986 г. — в Катманду, в 1987 г.
в Бангалоре (в Индии), а в 1988 г. — в Исламабаде.
Четвертый саммит в столице Пакистана, казалось, должен был стать началом нового этапа сотрудничества в регионе, учитывая, что он проходил в атмосфере ожиданий существенных положительных сдвигов в индо-пакистанских отношениях. Дело в том, что накануне встречи к власти в Исламабаде пришло новое правительство во главе с Б. Бхуггго. Впервые на такого рода форумах Пакистан был представлен не военно-бюрократическим режимом, а гражданским правительством, выбранным после проведенных в ноябре всеобщих выборов на партийной основе (третьих за всю историю страны). К тому же обе ведущие региональные державы возглавляли молодые политики нового поколения, которых объединяло известное сходство происхождения и судьбы. Р. Гат-iди и Б. Бхутто были представителями характерных для политической культуры Южной Азии династий политических руководителей; он пережил гибель матери — премьер-министра, а она — казнь отца, свергнутого премьера. Еще одним, как представлялось, благоприятным обстоятельством служила международная обстановка в мире и в Азии — атмосфера окончания «холодной войны», вывод регулярных частей СССР из Афганистана, улучшение отношений между Москвой и Пекином. В этой обстановке в том же декабре 1988 г. Р. Ганди посещает КНР и достигает прорыва к лучшим индийско-китайским отношениям.
Надеждам на новый качественный сдвиг в развитии Южноазиатского регионального сотрудничества, однако, не суждено было сбыться, хотя в течение примерно года отношения между Индией и Пакистаном развивались в целом благоприятно. К концу 1989 г. обстановка в Индии претерпела изменения — Индийский национальный конгресс во главе с Р. Ганди потерпел поражение на выборах, а в штате Джамму и Кашмир (главным образом в Кашмирской долине) внутренняя ситуация обострилась из-за действий экстремистов и оппозиционных политических сил и недовольства населения. Это не могло не сказаться на индо-пакистанских отношениях, достигших, как отмечалось, критической точки в конце весны 1990 г. В Пакистане к тому же произошло ослабление позиций правительства Б.Бхутгго, делившего контроль за деятельностью властных структур с президентом и руководством вооруженными силами. В августе 1990 г. президент страны Г. Исхак-хан отправил правительство в отставку и назначил новые выборы в парламент.
Подвижки в индийско-ланкийских связях также негативно отразились на деятельности СААРК в течение выделенного нами второго периода ее существования. К 1989 г. правительство Шри-Ланки убедилось в бесперспективности дальнейшего пребывания индийских войск на своей территории (они были введены туда для урегулирования вопроса с тамильскими экстремистами по соглашению 1987 г.) Задержки с выполнением требования Коломбо об эвакуации регулярных частей индийских ВС обострили двусторонние отношения и привели к переносу запланированного пятого саммита СААРК из Коломбо в Мале (столицу Мальдивской Ресрублики) и проведению лишь формальной однодневной встречи в Коломбо в июле 1991 г.
Наступившая пауза в деятельности СААРК продолжалась и дальше, несмотря на некоторую стабилизацию обстановки в Индии, установившуюся вслед за приходом к власти по итогам выборов июня 1991 г. правительства ИНК во главе с П.В. Нарасимха Рао. В 1992 г. в Индии вновь возросла внутриполитическая напряженность вследствие роста влияния и активности коммуналистских сил. Это, а также сохранявшаяся острая ситуация в Кашмире не позволили улучшить обстановку для скоординированной межгосударственной деятельности в регионе. Имевшие место в конце 1992 — начале 1993 г. беспорядки и индусско-мусульманские погромы в связи с разрушением мечети Бабура в г. Айодхья заставили отложить намеченную на декабрь очередную конференцию СААРК в Дакке. Обострение межрелигиозной ситуации в Индии отрицательно сказалось более всего как раз на индийско-бангладешских связях, т.к. оно вызвало в Бангладеш протесты и столкновения на межобщинной почве. Лишь в апреле 1993 г. саммит в Дакке все же состоялся. Хотя сам по себе он не принес существенных результатов, им открылся третий период более ритмичной и продуктивной работы организации.
На его протяжении незапланированных перебоев с созывами встреч на высшем уровне не наблюдалось. Проводились регулярные встречи на уровне министров иностранных дел (общее их число к 1999 г. достигло 21). В то же время общий

климат для многостороннего сотрудничества оставался далеко не самым благоприятным. Характерно, что на восьмой встрече на высшем уровне в Дели в мае 1995 г. Пакистан представляла не премьер-министра Б. Бхугго (к тому времени вновь возглавлявшая правительство), а президент Ф. Легхари. Натянутыми оставались в 1993—1996 гг. отношения у Индии с правительством Бангладеш во главе с другим лидером-женщиной Бегум Халидой Зия.
В 1996—1997 гг. атмосфера улучшилась. Правительство ИНК в Дели сменило коалиционное во главе с Деве Говда. После сложной политической борьбы и парламентских выборов к власти в Бангладеш в июне 1996 г. пришел кабинет во главе с дочерью Шейха Муджибур Рахмана (в свое время известного проиндийскими симпатиями) Хасиной Вазед. В декабре 1996 г. двум новым правительствам удалось разрешить водную проблему, возникшую в связи с сооружением Индией плотины Фаракка на одном из главных рукавов в дельте Ганга.
Разрешение долгое время осложнявшего индо-бангладешские отношения спора позволило Дели развернуть свою региональную дипломатию в сторону восточных и южных соседей по региону. В этом состояла одна из неявных целей провозглашенной осенью 1996 г. доктрины Гуджрала, названной так по имени инициатора, тогдашнего министра иностранных дел, а с апреля 1997 г. — премьер-министра.
Доктрина официально предусматривала усилия по укреплению отношений со всеми странами региона, включая Пакистан, и уделяла большое внимание многосторонним связям в рамках СААРК. Однако некоторые ее особенности, такие как упор на взаимодействие в более узком составе четырех государств (Индия—Бангладеш—Непал—Бутан) заставляли предполагать намерения до некоторой степени изолировать Пакистан и отстраниться от него, поскольку на пути расширения сотрудничества с его участием стояла нерешенная проблема Кашмира (речь шла о проектах межтерриториального сотрудничества, ориентированных на развитие индийского северо-востока и прилегающих к нему географически государств, вместе образующих т.н. четырехугольник роста).
Индийская дипломатия в тот период особое внимание уделяла налаживанию контактов со странами АСЕАН, всей ЮгоВосточной Азии и бассейна Индийского океана в рамках новой политики «смотри на восток». Особый интерес Дели привлекала внешнеполитическая ориентация Мьянмы (Бирмьи), поскольку эта страна служит, в определенной мере, геополитическим буфером между ней и Китаем. По традиционным геополитическим соображениям Дели проявлял заинтересованность в событиях в Афганистане. Показательным с точки зрения только что отмеченных обстоятельств представляется его

предложение расширить рамки СААРК за счет включения в нее Мьянмы и Афганистана.
Важным торгово-экономическим партнером для Индии среди стран АСЕАЯ, помимо Сингапура, стал Таиланд. В середине 90-х годов он вышел на 6-е место среди государств, инвестирующих капитал в индийскую экономику. Индия превратилась в полноправного партнера АСЕАН, была принята в члены его Регионального форума.
Характерно также стремление Индии и некоторых других стран региона, прежде всего расположенных в его восточном и южном сегментах, войти в торговые блоки со странами к востоку от субконтинента. В 1995 г. было заключено т.н. Бангкокское соглашение. Полное его название — Первое соглашение о торговых переговорах между развивающимися странам-членами Экономической и социальной комиссии по Азии и Тихому океану (штаб-квартира ЭСКАТО находится в столице Таиланда). Его подписали Индия, Бангладеш и Шри-Ланка, а также Республика Корея и Лаос. В конце 1998 г. в Дакке было объявлено о создании организации по экономическому сотрудничеству, состоящей из пяти стран — Бангладеш, Индии, Мьянмы, Шри-Ланки и Таиланда (БИМСТЭК).
«Дрейф» региона в сторону ЮВА и Тихого океана не остался незамеченным в Пакистане. Приход к власти там правительства Мусульманской лиги во главе с Наваз Шарифом в феврале 1997 г. создал условия для улучшения пакистано-индийских отношений ввиду того, что под такими лозунгами проходила предвыборная кампания победившей партии. Первая после длительного перерыва встреча дипломатов двух государств (на уровне первых заместителей министров иностранных дел) состоялась уже в марте того же года. Для улучшения связей была использована также возможность, предоставленная очередной встречей лидеров СААРК в Мале в мае 1997 г. Состоявшиеся в ее ходе контакты между премьер-министрами Индер Кумаром Гуджралом и Наваз Шарифом носили подчеркнуто дружественный характер. Стороны договорились о возобновлении двусторонних переговоров по спорным проблемам, и летом — ранней осенью 1997 г. состоялось три тура консультаций на уровне секретарей по иностранным делам (первых заместителей министров). Затем они были прерваны в связи с отсутствием прогресса в кашмирском вопросе и обострившейся в августе-сентябре обстановкой на линии контроля в Кашмире (перестрелками и артиллерийскими дуэлями в северном секторе Каргил).
В начале 1998 г. в Индии состоялись внеочередные выборы в центральный парламент, завершившиеся победой коалиции во главе с Бхаратия джаната парти (БДП). Последняя с конца 80-х годов превратилась в альтернативную Конгрессу общенациональную политическую силу, которая опирается на идеологию религиозно-культурного единства и имеет тесные связи с коммуналистскими организациями. Одним из предвыборных обещаний БДП было превращение Индии в ядерную державу. Санкционированные Дели испытания пяти ядерных устройств в мае 1998 г: были выполнением данных избирателям заверений.
Десятая встреча глав государств и правительств стран-членов СААРК проходила в Коломбо в июле 1998 г. уже после проведения атомных взрывов Индией, а вслед за ней (в конце мая) и Пакистаном. Личная встреча премьер-министров Индии и Пакистана Атул Бихари Ваджпаи и Н. Шарифа не принесла заметных позитивных результатов и была использована руководством обеих стран в пропагандистских целях. Саммит в Коломбо показал, что, несмотря на проведенные незадолго до того ядерные испытания, у обоих государств есть желание не прерывать диалога. Участники встречи в Коломбо подписали развернутую Декларацию, где выражали стремление поддерживать курс на региональную кооперацию.
Таким образом, одним из важных результатов создания и функционирования Южно-азиатской региональной организации нужно считать то, что она служит форумом для обсуждения и поиска средств разрешения проблем, возникающих между государствами-участниками, прежде всего ведущими в военно-техническом отношении региональными державами. Нет сомнения, что без СААРК такого рода контакты были бы более затруднительными.
Но и в других отношениях деятельность региональной организации внесла определенный позитивный вклад. Число технических комитетов СААРК по сотрудничеству в различных областях достигло 14. Более, чем за десять лет их существования стороны провели обмен разнообразной информацией и накопленным опытом. В центре многостороннего сотрудничества оказался комплекс вопросов, связанных с повышением уровня и качества жизни населения, развитием сельского хозяйства и сельских районов, а также телекоммуникаций и транспорта, науки и техники, культуры, туризма и спорта. Ориентация на борьбу с социальными язвами и трудноразрешимыми проблемами неизменно оставалась в фокусе внимания. В 1993 г. по инициативе Пакистана был проведен год «помощи инвалидам, нуждающейся молодежи и женщинам», а в 1995 г. по предложению Индии — «год СААРК по борьбе с нищетой».
Все эти проблемы до некоторой степени периферийны для государств и в то же время крайне существенны с общественной точки зрения. Естественно поэтому, что контакты между представителями ведомств (бюрократии) дополняются встречами специалистов и профессионалов (интеллигенции), что в целом способствует улучшению обстановки, в которой формируется основной поток межгосударственных решений.

Помимо, можно сказать, бумажных и эмоциональных результатов в рамках СААРК удалось добиться некоторых, правда, весьма скромных, материальных результатов. Так, в ее рамках действует одно медицинское учреждение (туберкулезный институт), имеется фонд региональных проектов с уставным капиталом в 5 млн долл., проведена работа по подготовке кадров в сфере здравоохранения и сельского хозяйства и тп.
Наиболее широковещательной из программ сотрудничества является проект создания общего регионального рынка, предусматривающий принятие мер по увеличению взаимной торговли. В апреле 1993 г. на саммите в Дакке было одобрено рамочное Соглашение стран Южной Азии о торговых преференциях (САПТА). Представленное общественности как шаг в направлении формирования южно-азиатского общего рынка, оно на деле мало что меняло в торговых взаимоотношениях государств региона. Длительный процесс ратификации этого соглашения странами-участницами, а также узость сектора торговли, на который оно реально воздействует, привели к переключению внимания на другой, более амбициозный план образования в Южной Азии Зоны свободной торговли (САФТА). К 1998 г. были определены даже сроки ее «инаугурации» — 2001 г. Однако реальность выполнения проекта вызывала большие сомнения.
Для развития торговли между странами региона имеются серьезные объективные ограничители. Главный из них низкая взаимодополнительность экономик, их базовая однотипность с преобладанием сельского хозяйства и промышленности, обрабатывающей сельскохозяйственное сырье. Модель импорт замещающей индустриализации, по которой шло развитие по-существу всех крупных народнохозяйственных комплексов региона, обусловила воспроизводство их однородности и изолированности друг от друга. Сходство набора природных ресурсов, в том числе полезных ископаемых, также не создает условий для широкого товарообмена. Отсутствие свободных капиталов и условий для их выгодного применения из-за малой разницы в цене и эффективности рабочей силы, в свою очередь, сужает базу экономического взаимодействия. В том же направлении действует и техническая однородность.
Впрочем, за последние десятилетия сложился определенный перепад в уровне технико-экономической развитости Индии и соседних с ней государств. Благодаря технологическим заимствованиям в ряде базовых отраслей промышленности и инфраструктуры Индия сумела наладить высокоэффективные производства в военно-промышленной сфере, а также обслуживающей ее «большой науке». Заметных успехов в 90-х годах она добилась также в серийном изготовлении программного обеспечения компьютеров, в электронике и некоторых других отраслях. Увеличение разности потенциалов может со временем привести к формированию экономических условий для органичной региональной кооперации.
Но в конце ХХ в. еще мало благоприятных для этого объективных обстоятельств. Региональный торговый обмен на протяжении первых послеколониальных десятилетий имел тенденцию к снижению. В 1970 г. он составил 3,2% от общего экспорта, в 1980 и 1985 г. соответственно 4,8 и 4,5, а в начале 90-х годов 3,2—3,8%. В середине 90-х годов произошло некоторое увеличение удельного веса официально регистрируемого вывоза товаров странами Южной Азии своим соседям по региону (4,3—4,4%). При этом надо иметь в виду, что 60—70% торговли такого государства как Непал и 80—90% товарооборота Бутана замыкается на Индию. Непал, Бутан и Мальдивы пользуются режимом свободной торговли с Индией. В 90-х годах Шри-Ланка приступила к либерализации импорта, намереваясь договориться с Индией о режиме свободной торговли. Отсутствие тарифных и количественных ограничений на торговлю выгодно как более сильной индийской экономике, так и экспортерам (и государственным ведомствам) малых стран. Иначе обстоит дело с Бангладеш и Пакистаном. В обоих государствах имеются отрасли, производящие потребительские товары одного типа с теми, что в неизмеримо большем количестве изготовляют в Индии. Экономия затрат вследствие крупных масштабов производства делает индийские товары относительно более конкурентоспособными. Власти Пакистана и Бангладеш опасаются тяжелых последствий беспрепятственного ввоза индийской продукции для своих производителей. Чреватым для них представляется и замена прямых ограничений на индийский импорт льготными, преференциальными тарифами. Показательно в связи с этим, что Индия в 1995 г. предоставила Пакистану статус наибольшего благоприятствования в торговле, а тот в ответ не сделал аналогичного шага, продолжая изучать его возможность.
Определенным уроком для Пакистана служит опыт 1976 г., когда он «приоткрыл дверь» для ввоза индийских товаров. Решение тогдашнего правительства страны было в штыки встречено представителями бизнеса, особенно в провинции Панджаб, где появление индийских товаров (мотоциклов-скутеров, электробытовых изделий, механического и электрооборудования) вызвало обостренную конкуренцию. Правительству З.А. Бхутго пришлось в скором времени отступить, вернувшись к практике торговли между двумя странами через посредничество государственных торговых компаний.
Ограничение взаимной торговли в основном государственными каналами способствует росту нелегального, контрабандного товаропотока. По оценкам, «черный» товарооборот между Индией и Пакистаном в 20—30 раз превосходит легальный: 2— З млрд против 100—150 млн долл. Список товаров, обмениваемых «поверх границы» достаточно велик — здесь и местная, прежде всего, индийская продукция — кинофильмы и видеофильмы, музыкальные кассеты и привезенная из «третьих стран», прежде всего Сянгана (Гонконга), бытовая техника, фото- и киноаппаратура, часы и т.п. Из Пакистана в Индию на протяжении десятилетий в значительных количествах ввозились мясо и другие продукты животноводства. С конца 70-х годов резко выросли масштабы перевоза наркотиков. Через Индию проходит один из основных каналов вывоза производимого в Афганистане и Пакистане гашиша и опиума.
Таким образом, данные об официальном, регистрируемом таможней, товарообороте многократно преуменьшают подлинные размеры индийско-пакистанской торговли. Однако существо «подпольного» товарооборота таково, что оно вряд ли может свидетельствовать о перспективах возможного легального торгового бизнеса. Сохранение и увеличение контрабандной торговли скорее говорит об обратном — и в той, и в другой стране существуют лоббистские фракции (группы интересов), стремящиеся помешать нормализации двусторонних связей в торговой области. Расширение каналов легальной торговли способно помешать извлечению частным капиталом «черной» прибыли. Бьет это и по интересам коррумпированных чиновников.
Общий вывод, который можно сделать о перспективах регионального экономического и культурного сотрудничества сводится к тому, что при наличии определенных возможностей оно наталкивается на ряд объективных и субъективных ограничителей. К вышеперечисленным следует добавить общий социально-психологический климат в странах региона.
В Индии тревогу вызывает усиление исламского характера пакистанского общества и антидемократические авторитарные тенденции, проявляющиеся во властной сфере. Там с открытым неодобрением восприняли приход к управлению страной военных в октябре 1999 г. В Дели не скрывали, что считают ставшего главой исполнительной власти генерала П. Мушаррафа одним из главных виновников вооруженного конфликта в Каргиле (май—июль 1999 г.). На этом основании и по причине «незаконности» новой администрации в соседней стране Индия вплоть до конца 2000 г. отказывалась вступать с ней в какие-либо переговоры. Более того, ее неприятие со стороны Дели прямо отразилось на деятельности СААРК.Намеченная на декабрь 1999 г. очередная встреча глав государств и правительств стран-членов этой организации в Катманду была по инициативе Индии отменена. Таким образом, СААРК вступила в полосу нового кризиса. Хотя спад со временем, скорее всего,будет преодолен, он безусловно отразится на масштабах и эффективности регионального сотрудничества в Южной Азии.
Следует также иметь в виду, что в соседних с Индией странах проявляется беспокойство по поводу усиления в ней коммуналистских и националистических сил. Тревогу порождает не столько деятельность правительства А.Б. Ваджпаи, принятого решение о «нуклеаризации» субконтинента, но способного занять трезвую и примирительную позицию по вопросам региональной политики (примером таких действий стала поездка индийского премьер-министра в феврале 1999 г. на автобусе в пакистанский город Лахор и подписание там совместной декларации), сколько тенденции превращения Индии в государство, руководимое силами индусского национализма. Страхи и опасения в Пакистане и других соседних с Индией странах вызывает также продолжающаяся программа модернизации ее вооруженных сил, равно как и растущий отрыв от соседей по ряду показателей в сфере «большой науки» и передовой технологии. Ее превращение в националистическое, мощное в военно-экономическом плане государство способно изменить ситуацию в регионе. Противостоять этим тенденциям в одиночку или даже сообща на региональном уровне страны-соседи не могут и поэтому не исключено, что в Южно-Азиатском регионе усилятся центробежные тенденции и под вопрос будет поставлено само существование сколько-нибудь реального регионального единства.
В то же время, победа светских и демократических сил в Индии или укрепление умеренно-националистических тенденций в политике ныне правящей коалиции существенно разрядит обстановку в Южной Азии и создаст условия для укрепления регионального взаимодействия. На базе последнего вероятно постепенное формирование объединения стран вокруг Индии при сохранении определенной дистанции в отношениях с ней и противовесов в виде ориентации на внерегиональные державы и различные по составу участников торговые блоки и сообщества государств.

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: