Значение Вашингтонских соглашений для формирования региональной подсистемы международных отношений 2 глава

Литература Азиатско-Тихоокеанский регион и Центральная Азия — контуры
безопасности / Под ред. АД. Воскресенского и Н.П. Малетина. М.,
Внешняя политика Казахстана. Алматы- Москва, 1995. Каримов И. Узбекистан на пуги углубления экономических реформ
СП6., 1995. Касенов УI. Безопасность Центральной Азии — национальные и глобальные проблемы. Алматы, 1998.
Мансуров ТА. Казахстан и Россия. Суверенизация, интеграция,
опыт стратегического партнерства. М., 1997. Растянников В.Г. Узбекистан. Экономический рост в агросфере
аномалии ХХ века. М.. 1996.
Совместное заявление глав государств Республики Казахстан,
Кыргызской Республики, Республики Таджикистан, Туркменистана и
Республики Узбекистан (Ашхабад, 5—6 января 1998 года) 1/ Российская
газета. 1998. 1701.
Хрусталев МА. Гражданская война в Таджикистане — истоки и
перспективы. М., 1997.
Хрусталев МА. Центральная Азия во внешней политике России.
М., 1994.

РАЗДЕЛ III

РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПОДСИСТЕМЫ,

РЕГИОНАЛНАЯ ИНТЕГРАЦИЯ

И МЕЖРЕГИОНАЛЬНОЕ

ВЗАИМОДЕЙСТВИЕ

Глава 1..
Европа и Средиземноморье:
проблема единого пространства, безопасности
и межрегионального взаимодействия

Традиционно европейская безопасность многими воспринималась как феномен, ограниченный рамками континента или даже субрегиона Западной Европы. Исторически так сложилось, что европейские государства рассматривали друг друга как угрозу своей безопасности и угрозу безопасности своим колониальным империям. Таким образом, Американский континент, Азия и Африка представляли собой вторичные театры европейского конфликта. Время от времени, сталкиваясь с конфликтными ситуациями в своих владениях, в том числе, создаваемыми в результате национального сопротивления, колониальные державы убеждали себя, что эти ситуации представляют угрозу национальным интересам метрополии и вмешивались в них. Но как бы то ни было, сопротивление колониальному господству вряд ли представляло угрозу общеевропейскому миру и безопасности.
Во второй половине ХХ в. новые сверхдержавы — СССР и США — унаследовали основные принципы внешнеполитической стратегии старых европейских держав и рассматривали Европу как главный театр конфронтации. Остальная часть мира по-прежнему воспринималась как сцена для региональных конфликтов, значимость которых определялась только тем, насколько они могли затронуть общий баланс по линии Восток— Запад и тем самым сказаться на приоритетном направлении — борьбе за контроль в Европе. Северная Америка и азиатская часть Советского Союза воспринимались как продолжение Европы, говоря натовским сленгом были вне «зоны ответственности».
Изъятие из глобальных международных отношений фактора конфронтации, сковывавшего самостоятельное функционирование региональных подсистем, привело к повышению роли регионального и субрегионального уровней мировой системы, стало катализатором двух параллельных процессов: с одной стороны, дальнейшей автономизации и роста значения внутрирегионального развития; а с другой стороны, переформирования, изменения идентичности ряда регионов. Последний, в своем завершенном виде, развивается как процесс формирования новых политических регионов, как процесс «регионостроительства». Именно с точки зрения мультирегиональной структуры современных международных отношений, С точки зрения межрегиональных связей, с точки зрения изменяющейся идентичности регионов современного мира рассмотрим феномен Средиземноморья.

Средиземноморье
как международно-политический регион

Для осуществления подобного анализа необходимо дать определение понятию региона в международных отношениях,
Под регионом в международных отношениях (ИЛИ международно-политическим регионом) понимается совокупность явлений международной жизни, протекающих в определенных территориально-временных координатах, явлений, объединенных общей логикой. При этом логика явлений и координаты ее существования взаимообусловлены.
В отличие от географического понятия регион в международных отношениях не является константой. Формально международно-политический регион может носить то же название, что и географический. но тем не менее состав территорий, формирующих его в определенные периоды (часто весьма протяженные) может не совпадать с регионом географическим.
На сегодняшний день международно-политичесий регион Средиземноморья включает афро-азиатскую часть Средиземноморья (в его географическом понимании). Это страны Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока, в том числе государства Персидского залива, а также Турция. Страны Южной Европы и Балканского полуострова подчинены в настоящий период своего развития совершенно иной исторической логике, которая уже в течение длительного срока развивается автономно от логики существования афро-азиатского побережья. Далее мы остановимся подробнее на вопросе о том, насколько вероятно пересечение этих двух «логик», насколько вероятно формирование (или восстановление) Большого Средиземноморья или, другими словами, Евро-Средиземноморского суперрегиона. Сейчас же сосредоточимся на странах афро-азиатского побережья.
Геополитическое единство этих стран диктуется наличием единого транспортно-коммуникационного пути — Средиземного моря. Это первый фактор геополитического единства или первая составляющая территориальных координат региона. Второй фактор заключается в объективно четком очертании границ афро-азиатской зоны Средиземноморья. Регион населяют народы преимущественно мусульманского вероисповедания с преобладанием арабского или арабизированных этносов, их «ареал» жестко отграничен от других регионов. Мавритания, Марокко, Алжир, Тунис, Ливия, Египет — это мусульманский арабо-берберский пояс Африки, который по своей культуре и характеру развития отличается от своих африканских соседей, расположенных южнее. Страны Аравийского полуострова, — несомненно, интегральная часть арабо-мусульманского мира, и несмотря на возможность альтернативного выхода в Индийский океан, всегда были сконцентрированы на самодостаточном развитии и взаимодействии со странами Средиземноморья, но не со своими умозрительными соседями из Индии или с Восточного побережья Африки, которые чисто географически может быть и ближе.
Культурно-религиозная, социально-экономическая и политическая идентичность Ирана исторически двойственна. Она включает в себя черты как нижеперечисленных стран арабо-мусульманского мира, так и своих северо-восточных и восточных соседей, несомненно принадлежащих к иным регионам. Однако обладание такими энергоресурсами как нефть и газ, выход в Персидский залив, а также факт долгого «проживания» в Арабском халифате предопределяют гораздо более тесное взаимодействие Ирана со своими западными и южными соседями, т.е. со Средиземноморьем, нежели с родственными народами иранской группы из других регионов. Мусульманская радикализация 1970—1980-х годов и ее внешнеполитические проявления стали еще одним фактором, сделавшим Иран несомненным игроком ближневосточной подсистемы, при этом задающим многие параметры ее развития.
Оспаривать геополитическую причастность Турции к Средиземноморскому региону вряд ли кому-либо придет в голову. Ее историческое доминирование на Средиземноморье составляет целую эпоху. Более того, Османская империя включала или подчиняла на правах вассалов целый ряд стран. С другой стороны, Турция была северной границей региона, своеобразным барьером между Средиземноморьем и своими северными соседями (прежде всего Россией и Австрийской империей), которых она всячески стремилась не допустить в зону своих прямых интересов, а зачастую - в зону своего неоспоримого доминирования,
Динамика развития средиземноморских государств, в особенности ее внешнеполитическая составляющая, носит наступательный характер, способный влиять на соседние регионы в плане корректировки идентичности составляющих их стран. Примерами могут служить Средняя Азия, Закавказье или Эритрея, где пограничное положение с рассматриваемым регионом влияет определенным образом на внутренние процессы.
Завершая обзор территориальных координат, следовало бы заметить, что из афро-азиатского побережья по своим параметрам сильно выбивается Израиль, однако его узловое значение в ближневосточных политико-идеологических отношениях, и географическое положение этого своеобразного этно-культурного и социально-политического «анклава» в арабском мире, делают Израиль интегральной частью мира Средиземноморья, в который это государство вернулось почти после двухтысячелетнего отсутствия.
Что же касается временных координат, то точка отсчета существования международно-политического региона Средиземноморье(в его современном состоянии) лежит в 1950-х годах. Далее временная ось проходит через 1990-е годы... Эти временные координаты взяты исходя из того, что послевоенный период создал новые реалии в Средиземноморье. Появились независимые государства в результате ухода метрополий из своих владений. Начался процесс включения этих государств в полноправные международные политические, экономические и правовые отношения. Этот процесс продолжает свое логическое развитие и сегодня — через диверсификацию и усложнение сценариев взаимодействия афро-азиатского побережья с окружающим миром, через повышение роли бывших колониальных и зависимых стран на международной арене.
Упоминая о временных координатах Средиземноморья в его сегодняшнем понимании после 1990-х годов поставлено многоточие. Это многоточие неслучайно. В развитии региона Средиземноморья, как и в развитии любого феномена, присутствуют диалектически противоположные моменты. Часть из них направлена на сохранение существующего характера, часть — на изменение характера, а возможно, и самой сущности феномена. Понимание этого позволяет перейти к рассмотрению возможности существования Большого Средиземноморья, имеющего шанс сформироваться в процессе объективного взаимодействия европейского и афро-азиатского побережий. Сделать это позволяют динамика современного мира и опыт исторического развития.

Исторические предпосылки к существованию Большого Средиземноморья

Если вспомнить времена Эллинского могущества и Римской империи, то Средиземноморье предстает как общая колыбель цивилизации. История развела пути афро-азиатского и европейского побережий. После краха Римской империи Средиземноморье, в значительной степени, потеряло свой статус культурного, политического и экономического эпицентра единой цивилизации, цивилизации, которая достигла определенной зрелости и могла существовать уже в качестве достаточно обособленных фрагментов, вставших на путь дальнейшей диверсификации, с многовариантностью религиозного и этно-культурного развития. Само Средиземное море превратилось в зону соперничества между арабскими, христианскими и турецким флотами, без явной гегемонии кого-либо из соперников. Так продолжалось вплоть до ХVIII в., когда в Средиземноморье в качестве наиболее сильного игрока вышла Европа и стала теснить других участников геополитического расклада.
Страны Европы начали навязывать когда-то грозным державам Леванта и Оттоманской империи свои правила игры, в т.ч. устройство внутренней жизни, а страны афро-азиатского побережья постепенно превращались в колони и европейских держав. Средиземное море становится «европсйским озером», вместе с этим постепенно падает его стратегическое значение. С ХVв., с началом освоения Америки, мир становится «шире». То, что раньше казалось центром мира и центром геополитических устремлений многих держав, постепенно девальвируется и уходит в тень. Выстраивание атлантической системы, активизация международных отношений в Новых направлениях на определенный период поставили Средиземноморье в ряд <обжитых», прежде всего, в сознании внешнеполитических элит, регионов, где система связей и соотношения сил казалась установленной прочно и надолго.
Но во второй половине ХIХ в. в связи с вводом в строй Суэцкого канала роль Средиземноморья стала меняться, его значение возрастало благодаря возможности осуществлять транзит из Атлантики в Индийский океан. Новый морской путь приближал старые колониальные державы к их заморским владениям, разбросанным на землях, омываемых водами Тихого и Индийского океанов. Открывались дополнительные возможности для колонизации восточного побережья Африки и Аравийского полуострова. Великие державы — Великобритания, Франция, Италия, а позднее и Германия — начали новый этап борьбы за контроль над морем и продолжали эту борьбу до середины ХХ в. Успех сопутствовал британцам и французам. Лондон в результате смог поставить под свой контроль Гибралтар и Суэц — оба входа в Средиземное море. Франция, вытесненная Великобританией в конце ХVIII в. из Средиземноморья, вернулась туда, успешно проведя колонизацию Алжира в Р30-е годы. России, несмотря на победу над Наполеоном и получение статуса системообразующей державы, не удалось реализовать свои амбиции на Средиземноморье. Более того, объединенными усилиями Франция и Великобритания разгромили Россию в Крымской войне, продлили жизнь дряхлой Османской империи и ее возможность хоть и на второстепенных ролях, но участвовать в Средиземноморском балансе. Германия, появившаяся в Средиземноморье в конце ХIХ в., продержалась там не очень долго и, потерпев поражение в Первой мировой войне, была вынуждена ретироваться. Хотя опыт, накопленный Германией за этот краткий период, позволил ей действовать в годы Второй мировой войны в этом регионе относительно профессионально. Кроме того, наработанные в Первую мировую войну и в межвоенный период связи с Турцией позднее оказались весьма полезными для Германии. Межвоенный период сделал тему Средиземноморья весьма актуальной, прежде всего, для треугольника взаимоотношений Великобритания Франция Италия. Последняя постоянно желала усиления своего веса в регионе, а первые две пытались отделаться мелкими уступками. Межноенный период также стал предтечей независимости старых колониальных стран и появления новых, чему способствовала система мандатов Лиги Наций. Наиболее яркие процессы развивались в Палестине подмандатной территории Великобритании. Сионистское дви жение набирало силу, Палестина все больше и больше становилась центром притяжения евреев диаспоры. Становление государства Израиль было предрешено. Трагедия Второй мировой войны внесла неоспоримую лепту в этот процесс и ускорила его развитие.
Вторая мировая война привела на Средиземноморье совершенно новую силу — США. 9 ноября 1942 г. американские войска высадились на атлантическом побережье Марокко и через несколько дней вытеснили немцев и итальянцев из Северной Африки. Как показало последующее развитие событий США пришли в регион всерьез и надолго. Мало кто тогда мог предположить, что далекая заокеанская держава серьезно потеснит старые европейские метрополии и будет в значительной степени определять развитие региона в дальнейшем.
Однако европейские метрополии не собирались сдавать регион своему союзнику времен войны. Оправившись от последствий мировой трагедии, Европа перешла к созданию новой организации взаимодействия между странами континента. С подписанием в 1951 г. Договора о создании Европейского объединения угля и стали, а в 1957 г. Римских договоров возникает интеграционное объединение шести стран Западной Европы. Помимо решения внутриевропейских проблем эти договоры регламентировали отношения с бывшими колониями стран-участниц. Большинство колоний и зависимых территорий были расположены в Средиземноморье.
Наступает новый этап в развитии Средиземноморского региона. Он характеризуется наличием новых участников отношений, новых факторов, связанных с процессами внутреннего развития государств как афро-азиатского, так и европейского побережий.
Наряду с США в Средиземноморье появляется и Советский Союз. Нельзя сказать, что страна социализма не обращала свои взоры на этот регион и ранее. Но однако сфера приложения реальных усилий ограничивалась поддержкой кемалийской революции в Турции и попытками влияния на Иран, которые достаточно успешно были нейтрализованы Великобританией. Кроме того, можно вспомнить о том, что СССР с определенным вниманием и участием относился к борьбе еврейских поселенцев с британской администрацией подмандатных территорий в Палестине. После Второй мировой войны, будучи вовлечен своими интересами в проблемы, связанные с Ираном, Турцией и Израилем, СССР активно действует в Средиземноморье. В дальнейшем советское внимание привлекают бывшие колониальные и зависимые страны Северной Африки, Ближнего и Среднего Востока, отношения с которыми и к которым в значительной степени определялись логикой глобального противостояния с США. Однако идеологическая основа этих отношений и отсутствие, на тот момент вполне объективное, точек экономического взаимодействия, за исключением военно-технического сотрудничества, привели к тому что с разрушением носителя идеологии — СССР, его приемник Россия оказалась перед весьма плачевной реальностью.
Этот краткий экскурс показал, что европейское присутствие в Средиземноморье, это не только выполнение формальной географической функции другого берега. Это полноправное участие, которое в годы колониального господства, было фактически комплексом внутриимперских политических, экономических, социальных и административных связей. Уровень единства колониального периода был настолько высок, что он значительно превосходит нынешние даже самые продвинутые сценарии интеграции. Естественно, колониальное единство нельзя воспринимать как модель взаимодействия современного этапа. Однако с формальной точки зрения можно говорить о существовании единого Евро-Средиземноморского региона в период ХIХ — первой половины ХХ в. Если вспомнить античность, то можно говорить о двух исторических прецедентах существования единого, Большого Средиземноморья.

Современные факторы формирования
Большого Средиземноморья

Есть ли шансы повторения подобного прецедента в наши дни? Повидимому, да. Этому способствует объективный характер развития средств коммуникации, процессов экономической, политической, социальной, наконец, экологической взаимозависимости мира. Если взглянуть на явления, происходящие на обоих побережьях Средиземного моря, то обнаружится взаимообусловленность процессов и тенденций независимо от побережья происхождения. Явления эти можно объединить в несколько крупных групп факторов, определяющих развитие Средиземноморья в целом. Демографический фактор и фактор миграции заключается в неравномерности естественного прироста населения в северном и южном Средиземноморье и, соответственно, — увеличении притока мигрантов в Западную Европу. Пока европейское население составляет 51% общей численности населения Большого Средиземноморья, но при этом нулевому приросту в Италии и Франции противостоит прирост населения более, чем на 4% в год в Египте, Тунисе, Алжире, Марокко, Турции. Средний возраст населения в этих странах составляет 16 лет. Недостаток образования (неграмотными являются более 50% населения Турции, Египта, Туниса, Марокко), нерешенность социально-экономических проблем (безработица на южных берегах Средиземноморья достигает 25—40%), традиционно высокий уровень подвижности населения приводит к тому, что в Европу устремляются потоки малоквалифицированной, низкокультурной, зачастую, криминализированной рабочей силы, что создает социальное напряжение в странах Западной Европы. Сейчас в странах ЕС проживает более 5 млн иммигрантов афро-арабского происхождения. Первенство держат выходцы из стран Магриба, чьи самые большие колонии находятся во Франции (1,5 млн), Германии (800 тыс.), Бельгии (150 тыс.), Нидерландах (130 тыс.). По 200 тыс. марокканцев обосновались в Испании и Италии. Даже, казалось бы, благополучная, по российским меркам, страна — Турция, дает огромный приток мигрантов (только в Германии турецкая колония составляет 1,5 млн человек). В демографическом плане переселенцы становятся весьма значительным фактором. например, во Франции в 1999 г. прирост населения составил 240 тыс, человек, из которых 40 тыс, за счет постоянно проживающих мигрантов. Недовольство общественности потоками мигрантов ведет к опасной тенденции в политической жизни западноевропейских стран: к активизации и выходу на широкую арену националистических, крайне правых сил, являющихся носителями агрессивной, зачастую явно фашистской идеологии. Наличие армии «собственных» безработных численностью в 18 млн человек весьма способствует этому.
Тема миграции настолько серьезна, что прошедшая в Берлине в феврале 1999 г. встреча министров внутренних дел и юстиции стран ЕС была посвящена исключительно проблеме иммигрантов. Каких-либо кардинальных решений принято не было. Их просто нет. За исключением одного — приостановить поток мигрантов в самом его начале, сделать условия жизни людей приемлемыми на их родине. Однако это вряд ли получится в ближайшие годы. Относительное сокращение миграции рабочей силы в рамках Ближнего Востока, связанное с совершенствованием технологии добычи и переработки нефти, также вносит свою лепту в миграционный поток, направленный в Европу.
Еще один фактор нестабильности в регионе - рост активности исламского фундаментализма или политического исламизма на афро-азиатском побережье. В условиях ухудшения экономической ситуации и отсутствии в большинстве мусульманских стран «демократической альтернативы» исламский фундаментализм приобрел черты массовой идеологии социального протеста. На этом фоне происходит укрепление позиций экстремистских организаций, избравших оружием своей борьбы терроризм, целями которого очень часто становятся страны Европы, в том числе и, Россия. Установление исламской формы государственности в той или иной мусульманской стране, естественно, приведет к изменению всей схемы взаимодействия «фундаментализированных» государств со своими соседями, в том числе, с европейским побережьем. Наглядным примером этому был Иран в 1980-е годы.
Фактор ближневосточного кризиса. Сохраняющаяся неурегулированность ряда ключевых аспектов арабо-израильского конфликта будет оказывать дестабилизирующие воздействие на ситуацию в восточном Средиземноморье. Это, в свою очередь, будет постоянно подпитывать радикальные настроения, напряженность в отношениях между странами, осложнять взаимодействие стран афро-азиатского и европейского побережий. Ближневосточный конфликт объективно оттьягивает на себя значительную часть политических и экономических ресурсов, а главное «ресурса внимания». Страны ЕС, попытавшиеся (и пытающиеся) через Барселонский процесс выйти на широкую схему позитивного межрегионального взаимодействия, сталкиваются именно с проблемой концентрации «ресурса внимания» на ближневосточном конфликте, что естественно тормозит развитие евро-средиземноморского партнерства.
Говоря о ближневосточном урегулировании, хотелось бы отметить некоторые аспекты, касающиеся России. Роль коспонсора в том понимании и при реализации того сценария, который виделся на излете 1980-х годов, абсолютно исчерпана и не подлежит реанимации. России следовало бы отойти от позиции жесткой самоассоциации с арабскими странами, тем более, что подобная позиция под собой имела сугубо идеологическую

Многие нефтедобывающие страны, в частности государства Персидского залива, после нефтяного бума i973 г. и бурного развития нефтяной промышленности традиционно привлекали значительное число рабочих из других арабских стран региона. Например, только Египет поставлял до З млн своих граждан. В i970 — 1980-е годы доход Египта от переводов работающих за границей достигал до 7 млрд дол. Сейчас число егиотян, работающих в <блшкнем арабском зарубежье, составляет 1,5 млн человек.

подоплеку времен «холодной войны». У России сейчас реально отсутствуют элементы «эксклюзивного» воздействия на арабскую сторону. Объективное влияние на арабов имеется, прежде всего, у США как потребителя нефти, Российско-арабские интересы в стратегическом плане — это интересы крупнейших конкурентов на мировом рынке энергоносителей. Процесс ближневосточного урегулирования стал, да уже и был ко времени Мадридской конференции, гораздо сложнее, чем противостояние Израиля и арабов со <спонсором> за каждой из сторон. России пора играть и на поле другого участника — Израиля. С ростом численности в Израиле выходцев из бывшего СССР, которые ныне составляют 1/6 часть электората, а также с увеличением экономических контактов Израиль становится полноценным каналом для продвижения определенных российских интересов на Ближнем Востоке. Русская община поднимается на высшие этажи израильской властной пирамиды и не учитывать, и не использовать подобный фактор в укреплении российского присутствия в экономике и политике ближневосточного региона было бы весьма неразумным.
Фактор оружия массового поражения, угроза его распространения, — будет во многом определять развитие ситуации в Средиземноморье. Уже сейчас некоторые из стран афро-азиатского побережья либо располагают собственными ядерными возможностями (Израиль), либо обладают определенным потенциалом для ведения ядерных исследований (Иран, до недавнего времени — Ирак), либо ведут работы по его созданию (Египет, Сирия).
Страны ЕС обеспокоены реальной, на их взгляд, возможностью того, что в случае прихода в ряде стран к власти исламские фундаменталисты будут иметь средства доставки оружия массового поражения (ОМП), способные достичь европейской территории.
В отношении ОМП, следует отметить, что страны, стремящиеся к его получению, игнорируют то, что оно не укрепит национальную безопасность, а наоборот усилит процесс втягивания в еще более активную гонку вооружений. ОМП создает предпосылки для развития концепций превентивного удара (прежде всего по ядерным объектам) даже в случае незначительного военного конфликта. Концепция сдерживания через наращивание вооружений представляет собой перенос с глобального уровня на региональный устаревшей и показавшей свою высокозатратность парадигмы функционирования международной системы. Регион в таком случае начинает рассматриваться странами, составляющими его, с позиций союзников и противников, с позиций превосходства или равенства в вооружениях. В условиях высокой напряженности в региональной подсистеме Средиземноморья, технологический прорыв одной из сторон вызывает стремление других сторон искать адекватный ответ, не считаясь ни с материальными, ни с политико-стратегическими последствиями подобного шага. Несмотря на то, что концепция сдерживания выглядит оборонительной, по существу, она является наступательной с точки зрения постоянного увеличения арсеналов и, как следствие, потенциала нестабильности в регионе.
Фактор общей милитаризации региона. За период с 1980 г. численный состав армий государств Ближнего Востока (без Израиля) увеличился на 95%, стран Магриба (включая Ливию) на 60, в то время как в странах Евросоюза численность ВС сократилась на 6%. В абсолютных цифрах численность вооруженных сил стран ЕС составила 2,37 млн человек, тогда как армии Ближнего Востока и Магриба насчитывали 2,69 и 0,45 млн человек, соответственно. Однако стоит учитывать, что качественные характеристики европейских армий выше, и, по-видимому, останутся таковыми в обозримой перспективе.
Тем не менее, с подписанием в 1990 г. Договора о сокращении вооруженных сил и обычных вооружений в Европе есть опасность переноса военного баланса в пользу афро-азиатского Средиземноморья. Реальность этой перспективы объясняется тем, что афро-азиатское побережье остается одним из крупнейщих в мире импортеров оружия. На него приходится две третьих от общего объема поставок в Третий мир, что составляет 38% мировых затрат на импорт вооружения. Для региона, который, в принципе, не отличается высоким уровнем жизни своих граждан, подобная цифра представляется чудовищной.
Фактор экономической несбалансированности развития европейского (речь идет о странах ЕС) и афро-азиатского побережий. Страны северного побережья в 4 раза превосходят страны юга по выпуску промышленной продукции, они давно достигли самообеспечения сельскохозяйственной продукцией, в то время, как их южные соседи в попытках осуществления сельскохозяйственных реформ и модернизации в национальном масштабе постоянно «сталкиваются с недостатком оборудования и демографическими проблемами, что тормозит повышение производительности и вызывает хронический дефицит продовольствия». Торговые отношения между Западной Европой и странами юга Средиземноморья также носят несбалансированный характер. На Евросоюз приходится до 49% товарооборота южно-средиземноморских стран, тогда как в общем объеме торговли ЕС их доля не превышает 4%. Те же показатели для стран Персидского залива составляют 30% и 2% соответственно. Сложившаяся диспропорция оказывает крайне негативное воздействие на торговые балансы стран афро-азиатского побережья,способствуя росту их внешнего долга. Подобная несбалансированность развивается на весьма пессимистичном фоне. Афро-азиатское Средиземноморье, занимавшее в период с 1960 г. по 1985 г. второе место по росту доходов, в прошлом десятилетии перешло на последнее место. Весьма характерен показатель поляризации объемов ВНП на душу населения в регионе — 25:1, что говорит о высокой степени социально-экономической раздробленности обществ афро-азиатского побережья и подпитывает демографическую проблему и проблему миграции.
Средиземноморье в последнее время помимо указанных характерных для него тенденций приобретает новые, — которые пока еще недостаточно четко различимы.
Сейчас быстрыми темпами развивается процесс восстановления геополитического единства регионов Средиземноморья, Закавказья и Средней Азии.
С распадом конфронтационной модели международных отношений пропали барьеры, разделявшие южные советские республики и страны Средиземноморского бассейна. Турция и Иран стали равноправными игроками Среднеазиатского и Закавказского раскладов. Наиболее ярко это демонстрирует ситуация, складывающаяся вокруг каспийских энергоресурсов. Сеть трубопроводов, которая покроет пространство от южных границ России до портов на Средиземном море и в Персидском заливе, от Казахстана до Новороссийска создаст еще большую плотность взаимодействия. В эту сеть будут вплетены весьма противоречивые интересы третьих стран — Западной Европы и США. Естественно, восстановление геополитического единства не ограничивается только взаимодействием в сфере энергоресурсов. Сегодня можно говорить о весьма сильном, а иногда и о доминирующем политико-йдеологическом влиянии государств Средиземноморья на республики Средней Азии и Закавказья, более того, на российский Северный Кавказ и даже на Украину (через крымско-татарскую диаспору). Таким образом, Средиземноморье становится «ближе» к России, начинает играть совершенно новую роль в евразийском пространстве. И возможно в скором времени нам придется говорить не только о евро-средиземноморском пространстве, но о пространстве евразийско-средиземноморском.
Еще один аспект, который вполне может привнести значительные изменения в Средиземноморский регион — это курдская проблема. Эта проблема достаточно динамично движется к своей кульминации*. И здесь дело не только в событиях, связанных

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: