ПОЭТИЗАЦИЯ ВОСПИТАНИЯ В НАРОДНЫХ ПЕСНЯХ

В песнях отражаются вековые ожидания, чаяния и сокро­венные мечты народа. Их роль в воспитании огромна, пожа­луй, ни с чем не сравнима. Песни уникальны музыкально-поэтическим оформлени­ем идеи – этической, эстетической, педагогической. Красота и добро в песне выступают в единстве. Добрые молодцы, воспетые народом, не только добры, но и красивы. Народ­ные песни впитали в себя высшие национальные ценности, ориентированные только на добро, на счастье человека. Как прокомментировал Иммануила Канта Б.М. Бим-Бад в своей книге «Щит и оборона детства»: «Ребенок должен быть сча­стлив сегодня, а не завтра...». Как ни парадоксально, ребе­нок счастлив, когда поет. Песни грустные поет редко, хотя есть много очень печальных сиротских песен, но не поют этих песен, эти песни — не их, а о них.

Песни – более сложная форма народного поэтического творчества, чем загадки и пословицы. Главное назначение песен – привить любовь к прекрасному, выработать эстети­ческие взгляды и вкусы. Песенное творчество молодежи всемерно стимулировалось и поощрялось пожилыми. «Она не стала еще девушкой, у ней нет своей песни», – говорили старые чуваши. Понимание прекрасного в слове и мелодии, по народному представлению, предполагает творческое от­ношение к нему: в процессе исполнения песни допускалось улучшение текста и мелодии.

Песне присуща высокая поэтизация всех сторон народ­ной жизни, включая и воспитание подрастающего поколения. Педагогическая ценность песни в том, что красивому пению учили, а оно, в свою очередь, учило прекрасному и добру. Песней сопровождались все события народной жизни – труд, праздники, игры, похороны и т.п. Вся жизнь людей проходила в песне, которая наилучшим образом выражала этическую и эстетическую сущность личности. Полный песенный цикл – это жизнь человека от рождения до смерти. Песни поют мла­денцу в колыбели, не научившемуся еще понимать, старцу в гробу, переставшему уже чувствовать и понимать. Ученые доказали благотворную роль нежной песни в психическом развитии ребенка в утробе матери. Колыбельные песни не только усыпляют младенца, но и ласкают его, успокаивают, доставляют радость. У ительменов есть пробудительные колыбельные песни – чтобы младенец проснулся в хорошем настроении и встретил наступающий день в радости.

Песни поют и слушают все. Ни об одном другом жанре, кроме песни, нельзя этого сказать: пословицы, сказки, загад­ки становятся понятными, начиная с определенного возрас­та, теми или иными из них пользуются преимущественно в определенный период жизни. Конечно, и песни имеют свой «любимый возраст»: девушки пятнадцати-двадцати лет поют столько песен, сколько они не спели до этого возраста и не споют до конца своей жизни.

В песнях определенно присутствует педагогическая идея, она обусловливает образовательно-воспитательную функцию песен. Некоторые категории песен рассчитаны на конкрет­ные возрастные группы, хотя, конечно, большинство песен не могут быть резко разграничены и распределены по возрас­там. Иные песни взрослых малые дети поют с особым воо­душевлением. Поэтому речь может идти только о преиму­щественном исполнении тех или иных песен в том или ином возрасте. Колыбельная песня предназначена младенцу, поет ее преимущественно мать, но зафиксированы случаи испол­нения ее четырех-пятилетними детьми, укачивающими сво­их младших братьев и сестер. Колыбельная педагогика самая природосообразная педагогика за всю историю чело­вечества (первой колыбелью были руки и колени стоящей или сидящей дикарки-матери).

Назначение колыбельных песен убаюкать, усыпить ре­бенка. Творцами колыбельных песен преимущественно яв­ляются матери и бабушки, а пользуются ими все, кто нянчит детей. О колыбельных песнях встречаются воспоминания в пословицах, сказках, песнях. В одной из песен казаков, на­пример, старший брат представлен нянькой. Он поет колы­бельную песнь, которая могла быть в сущности создана и им самим:

А брат сестрицу

В люлечке качает:

«Сестрица родная,

Расти поскорее».

Подобные народные поэтические произведения интерес­ны тем, что демонстрируют всеобщую любовь к детям. Боль­шинство колыбельных песен раскрывает огромную силу прежде всего материнской любви. Но одновременно они вну­шают любовь к детям всем, кто исполняет их в процессе заботливого ухода за ребенком, т, е. так или иначе стимули­руют самовоспитание; особенно это важно в тех случаях, когда за маленькими детьми присматривают дети постарше. Де­тям, лежащим в колыбели, слова песни еще непонятны, но нежность, вложенная в мелодию и слова, пробуждает их душу и сердце, как бы готовит почву, создает благоприятные усло­вия для последующих воспитательных воздействий. Колы­бельная песня складывалась веками, в ней - самое оптималь­ное соотношение мысли, движения и настроения. Лучшие из них до сих пор используются в пестовании, их поют сами дети, укладывая кукол спать. Колыбельная песнь – величайшее завоевание народной педагогики, она нераздельно соединена с практикой воспитания детей именно в том самом нежном возрасте, когда ребенок – еще беспомощное существо, тре­бующее постоянного заботливого внимания, любви и нежно­сти, без которых он просто не выживет.

Основное содержание колыбельных песен – любовь ма­тери к своему ребенку, ее мечты о его счастливом будущем. Они изобилуют поэтическими образами птиц, диких зверей, домашних животных, смешных и страшных, ласковых и сер­дитых, приходящих к колыбели, окружающих ребенка.

Лисицы спят

Все по кусточкам,

Куницы спят

Все по норочкам,

Соколы спят

Все по гнездышкам,

Соболи спят,

Где им вздумалось,

Маленькие детки

В колыбельках спят.

В колыбельной песне нежность матери представлена нео­бычайно концентрированно: девочку называют «моей милой», «моей хорошей», «моей пригожей», «дитей маленькой», «дитей крошечной», употребляются разные варианты ласкатель­ных имен, повторяются ласковые слова «люди», «баю». В песнях нежность переносится и на окружение ребенка, в них – и «котинька-коток», «кудреватенький лобок», «серенький хвосток», и «пояски все шелковенькие», и «платочек белень­кий», и «колыбель-люлечка»... Очаровательно нарушение порядка, рядоположенности, утверждающее свободу, созда­ющее проблемную ситуацию: у всех есть определенные ме­ста для сна, а соболи спят, где им вздумалось. «А эта у меня свободу любит!» – сказал с нежностью Н.А. Афанасьев о шестимесячной пятой своей дочери. Как соболь?..

В колыбельных песнях любят не только своего ребенка, любят детей вообще, с радостью рассказывают о других детях, которые уже уснули. Умиление вызывает мирная кар­тина жизни многодетной семьи:

Полна горница ребят,

Все по лавочкам сидят,

Кашу масляну едят.

Детям, засыпающим в колыбели, ласково и серьезно рассказывают о делах отца («пошел за рыбою»), матери («пошла пеленки мыть»), бабушки («пошла дрова рубить»), да и самому несмышленому уже обещано трудовое буду­щее: Зипун сошьем, /Боронить пошлем/ В чистые поля/, В зелены луга.

Вот в такой простой форме преподносится мало что по­нимающему ребенку колыбельного возраста своеобразный курс «родиноведения», построенный на предметах и явлени­ях самой близкой действительности: «чистые поля», «зеле­ные луга». Патриотизм – одно из самых глубоких чувств, оно неотторжимо от любви к детям и в удивительной, неве­роятной полноте проявляется в колыбельных песнях.

В простенькой колыбельной песне мать рассказывала о труде, о Родине, о важности труда в повседневной жизни, рас­сказывала непринужденно, в удивительно поэтической фор­ме, без всякой назидательности и нравоучения. Например, в одной из песен поется о том, что рано утром нужно отпра­виться на зайца; если поймать зайца, то можно испечь пирог из заячьего мяса. В этой же песне утешают плачущего ре­бенка, укачивая колыбель и приговаривая, что мать ушла по ягоды и принесет ягод, отец ушел на базар – принесет калач.

В колыбельных песнях матери рассказывают об окружа­ющей действительности, вслух думают о цели и смысле жиз­ни, выговаривают свои заботы, радости и печали. В колы­бельной песне мать находит выход своим чувствам, возмож­ность до конца выговориться, высказаться и получить психи­ческую разрядку.

Поэтизация окружающей природы делает укачиваемого ребенка неразрывной ее частью. В марийской колыбельной песне все время повторяются строки: «Ой, дитя мое, дитят­ко, ой, дитя мое, дитятко»... Однотонное, нежное их повторе­ние действует на ребенка успокаивающе, усыпляюще. В эту нежность вплетаются строки, так или иначе воспевающие марийскую природу: «Пусть рубашкой твоей будет вязовый лист», «Пусть постелью твоей будет липовый лист», «Пусть отцом твоим будет заяц-русак». В этой древней песне ребе нок-часть природы, ее дитя. Мать, любя своего ребенка, попутно выражает свою любовь к родной природе. Мордовс­кая мать напевала песню ребенку:

Баю-бай, баю-бай,

Баю-бай, мой родной, засыпай,

Глазки, маленький мой, закрывай.

Спит кукушка средь темных ветвей,

До утра задремал воробей,

Так ложись ты в постельку свою,

Баю-бай я тебе пропою...

Колыбельные песни народов собирались плохо, утеряны многочисленные импровизации, отличавшиеся, как можно полагать, изумительными поэтическими и педагогическими достоинствами.

У всех народов были свои поэты, создававшие колыбель­ные песни. В устах мамушек и сенных девушек, вынянчив­ших не одного ребенка, массовые колыбельные песни полу­чили особенно богатую художественную обработку. Эти та­лантливые исполнители и создатели колыбельных песен — баюкалы, баюкальщицы, баюкалки, пестуны, припеваши – всегда были выходцами из народа. Улучшая народные тво­рения, они возвращали их обратно народу, таким образом, шел процесс постоянного обогащения песенного арсенала.

Талантливые создатели и исполнители колыбельных пе­сен одновременно были и талантливыми педагогами, люби­ли детей. И дело отнюдь не в том, что без любви к детям не создать прекрасных колыбельных песен, а еще и в их непос­редственном воздействии на ребенка. Редкая из песен про­веряется в реальном действии, а колыбельная песня была именно такой: она не исполнялась просто так, ею усыпляли детей в колыбели. Такое соединение таланта поэта с талан­том педагога было характерным явлением в народе. Если лучшими создателями колыбельных песен могли быть и вос­питатели чужих детей, то лучшими в мире их исполнителями могли быть все-таки только матери. В этом смысле мате­ринское чувство совершенствовало не только поэзию и музыку народа, но и сокровенные движения души человека, его духовное богатство, самые нежные и самые человечные сто­роны народной нравственности.

Трудно сказать, когда пробуждаются в человеке добрые начала и не является ли решающим фактором этого пробуж­дения ласка и нежность. Песню матери Расул Гамзатов назы­вает источником поэзии, зароненным в душу человека. Это — семя поэзии, посеянное матерью в чувствах и мыслях ребен­ка. «Песня матери - главная песня в мире, начало всех чело­веческих песен. Если бы не было ее, колыбельной, не было бы на свете и других песен. И, может быть, меньше в мире стало бы радости, меньше счастья, меньше поэзии». Горцы про ник­чемного человека говорят: «Наверно, мать не пела над его колыбелью». А чуваши про злого человека говорят: «Он слу­шал, лежа в колыбели, не пение, а ругань». В одной из колоний был проведён опрос и выяснилось, что из 1000 заключённых лишь троим матери пели колыбельные песни.

Современные психологи считают бесспорным существо­вание памяти детства. Психологический портрет человека складывается до пяти лет. Поэтому в высшей степени необ­ходимо, чтобы с первого своего дня ребенок слушал хоро­шую поэзию и музыку.

Заслуживающими внимание средствами воспитательно­го воздействия являются пестушки и потешки.В них под­растающий ребенок всецело занимает внимание взрослого. Пестушки получили свое название от слова пестовать - нян­чить, носить на руках. Это короткие стихотворные припевы, которыми сопровождают движения ребенка при пестовании. Так, например, чувашские матери высказывают пожелание: «Будь большим, будь большим - при каждом подтягивании по пяди прибавляй в росте». Но пестушки нацеливают ребен­ка не на физические развитие, т. е. они не есть только про­стейшие физические упражнения, сопровождаемые песенными благоположеланиями. В них принимаются во внимание все ожидаемые стороны развития младенца, т. е. ближайшая пер­спектива:

А в ножки — ходунушки,

А в ручки — хватунушки,

А в роток — говорок,

А в голову — разумок.

Пестушки имеют смысл только при сопровождении их тактильным приемом – легким телесным прикосновением. Ласковый массаж, сопровождаемый веселой незатейливой песенкой с отчетливым произнесением стихотворных строк, вызывает у ребенка бодрое, веселое настроение. В пестушках учитываются все основные моменты физического раз­вития ребенка. Когда он начинает становиться на ножки, ему говорят одно; ребенка, делающего первые шаги, учат тверже стоять на ножках и при этом говорят другие пес­тушки.

Пестушки постепенно переходят в песенки-потешки, со­провождающие игры ребенка с пальцами, ручками, ножками. В этих играх уже часто присутствует и педагогическое - на­ставление в трудолюбии, доброте, дружелюбии. Например, в русской детской потешке «Сорока», щедрая белобока накор­мила кашей всех, кроме одного, хотя и самого маленького:

Зачем дров не таскал,

Воды не носил?

Народ не оправдывает лентяя в любом возрасте и счита­ет, что психологическая подготовка к деятельности должна начинаться с момента пробуждения сознания.

При исполнении потешки «Чей нос?» мать, взяв ребенка за нос, спрашивает: «Чей нос?» Ребенок отвечает, ему задают другой вопрос. Заключительная часть диалога следующая:

Что купишь?

Калач.

С кем съешь?

Если ребенок отвечает: «Один» или «Одна», его теребят за нос, говоря; «Не ешь один! Не ешь один!» Маленького ребенка учат помнить о братишках и сестренках, товарищах, делиться с ними.

Позднее, начиная примерно со второго года жизни, детям поют песенки и более сложного содержания, независимо от игр, отдельно от каких-либо действий. Такое самостоятель­ное существование детских песен свидетельствует о вполне сложившейся в народе системе эстетического и этического воспитания детей. Высокое совершенство песен, определяе­мых как прибаутки,свидетельствует о взыскательном по­этическом и музыкальном вкусе многих поколений трудово­го народа. Эти песни — подлинные золотые крупинки устного народного творчества. В них народ блестяще разрешил про­блему поэтической формы произведений для самых малень­ких. Песни народа могут быть образцом для всех детских писателей.

Чувашским матерям известна особая форма прибауток, в которых непременным элементом являются благопожелания. Они встречаются и в банных прибаутках, которые обычно произносили, лаская ребенка легким веником: «Мужчину уви­дишь — дядей назови, женщину увидишь — тетей назови, де­вушку увидишь - сестрой назови». Подобные благопожелания являются важным компонентом многих прибауток. Чаще всего встречаются строки следующего рода: «Вырастешь - будь молодцом, мастером петь и искусным танцором», «Доб­рая голова пусть имеет добрые цели, добрый конь твой пусть добро скачет, добрые руки пусть делают доброе дело». Много места в жизни крестьянских детей занимали различные заклички и приговорки. Песенные заклички и словесные приго­ворки преисполнены веры во всемогущие силы земли, неба и воды; они приобщали крестьянских детей к жизни и труду. Закличка наполняла маленькое детское сердце той же, что и у взрослых, надеждой на обильный урожай, достаток и бо­гатство. Дети рано приучались разделять печали и радости, труд и заботы взрослых.

Песни также и неизменный, обязательный элемент игры. Песня оживляет и игры, и труд, является связующим звеном между ними.

Песни отрочества представляются несколько странными из-за нейтрального отношения к возрасту. Отрочество — пе­риод детства, наименее богатый песнями. Младшие подрос­тки поют песни раннего детства, старшие подростки – песни юности. Особенно же увлекаются мальчики богатырскими песнями – песнями воинов, повстанцев, разбойников и т. п. Среди кабардинских и балкарских детей популярны «Песни охотников». Девочек интересуют более всего посиделочные и хороводные песни.

Своя поэзия есть, тем не менее, и у подростков. Это же­ребьевки, скороговорки, считалки, дразнилки в многочислен­ных разновидностях. В считалках строго соблюдаются со­звучия и ритм, художественная функция их– именно в свое­образной игре словом и ритмом, для которых характерна бой­кость и красочность. При исполнении считалок дети оформ­ляют их какой-либо простейшей мелодией, а порою просто используют мелодию той или иной известной детской песни.

Представляют интерес и дразнилки, более всего распро­страненные среди младших подростков. В детской среде су­ществовали своеобразные словесные игры, рассчитанные на несообразительных и излишне доверчивых сверстников. В редких случаях дразнилки или какой-то элемент их оформля­лись простейшей мелодией, т. е. по характеру были близки к шуточным песням.

Во многих песнях подростков воспеваются трудолюбие, смелость, храбрость, решительность и т. п. В чувашской дет­ской песне «Каракулька» в диалогической форме воспевает­ся трудолюбие подпаска, которому для присмотра большого стада обещан хозяином черный конь. Схожа с ней балкарс­кая песня – «Адемей». Адемей, как и Каракулька, пастух, за телятами ходил. Ему тоже задается вопрос:

Кто ты есть, Адемей?

Песня отвечает:

И пастух, и дровосек, Я и пахарь, и ловец, И на скачках удалец!

Среди детей подросткового возраста были более всего распространены веселые, задорные, шуточные песни: народ даже в тяжелых условиях жизни оберегал детей от горест­ных раздумий, старался держать их подальше от обществен­ных бедствий и социального зла, все равно непонятных и не­доступных детскому сознанию. Однако это отнюдь не озна­чает, что в репертуаре подростков отсутствовали песни с серьезным содержанием, прививающие детям моральные убеждения, вызывающие у них чувство жалости и сочувствия, искреннее желание помочь человеку в беде, призывающие к борьбе за свободу и человеческое достоинство.

Изумительными творениями поэтичес­кого гения народа являются свадебные плачи невесты. В плачах – порывы души, чаяния, ожидания, надежды. Их слы­шат дети, для которых свадьба – самое интересное пред­ставление. Прощанье с родным домом, позже – прощанье с малой родиной – селом, деревней, аулом. Ни одна песнь в мире не содержит столько любви к родному дому, сколько плач невесты.

Еще более многообразны по жанру песни взрослых муж­чин и женщин, песни родителей. Эти песни тесно связаны с жизнью народа. Среди них преобладают обрядовые, риту­альные. Еще больше песен о труде и борьбе, песен социаль­ного протеста. Они прямо не ставят проблем воспитания, но воспитывают мелодией, мыслью, чувствами, примером вос­певаемых героев, событиями из народной жизни.

Есть песни-гимны, призывающие молодежь к верности заветам предков. Песни-гимны есть почти у каждого народа, их не­много, но они выражают идеалы, в них – живая душа народа, поэтому воспитательное значение этих песен огромно, они несут большую идейную и этнопедагогическую нагрузку, их особенно ценили народные педагоги. Благоговейное отноше­ние к ним воспитывалось и у детей.

Народные песни отличаются необыкновенной образнос­тью. В них высшая поэзия. И блеск звезд, и лунный свет, и животворящая сила земли, и дуб в логу глубоком, и утренняя роса, от которой братья рослыми стали, и молва людская, что людям голову кружит, и дом отцовский – белый дом, шелком белым конопачен, и печь у матери – печь белая, мо­локом да мелом побелена, и труд — святой, в нем – горе и радость, и спасение; все это – и картины родной природы, тонкие и нравственные движения души, и вековые традиции, сберегающие народ, – находит в народной песне поэтичес­кую, высокохудожественную форму. Народные песни – это целый поэтический и философский мир. В них душа народа. Без песни не жил ни один человек, он рождался и умирал, окруженный родными напевами.

Педагогический оптимизм причитаний производит силь­ное, незабываемое впечатление. Плачи и причитания во вре­мя похорон распространены у многих народов. Изумитель­ными памятниками народной духовной культуры представ­ляются русские плачи.

Похоронные причитания возникли, несомненно, в древней­шие эпохи существования человечества. Как свидетельству­ют многие плачи, смерть первобытному человеку не пред­ставлялась прекращением жизни, он воспринимал ее как пе­ремену формы существования. После смерти человек пере­ходит в иной мир, на земле он остается жить в потомках: в детях, внуках, правнуках. В этом его бессмертие. Мысль о смерти в народном сознании всегда сопрягалась с идеей веч­ности-природы, человеческой души, воспитания.

Во всех плачах тема воспитания звучит и прямо (остают­ся дети – предмет заботы родных и близких), И косвенно (ушедший из жизни был очень хорошим человеком, надо быть на него похожим; хранить память о нем – значит, следовать его примеру, советам, заветам). Народ в плачах призывал, не забывая мертвых, постоянно помнить о живых – о детях, о будущем. Заключительные слова чувашской «Благодарствен­ной песни» напоминают: «Пригласили на поминки, пьяных слез не лей, укачивай сирот и пой им колыбельную».

В «Плаче вдовы по мужу» муж именуется красным сол­нышком, покинувшим жену «со стадушком оно да со дети­ною». Основной предмет забот, внимания и горя не человек, ушедший из жизни, а оставшиеся в сиротах дети. Дела мужа, главным образом, оцениваются с точки зрения выполнения им при жизни функций отца-наставника, отца-воспитателя. Дети будут спрашивать об отце в поле во время пахоты, на лугах во время сенокоса, на озере во время рыбной ловли. Всюду нужен отец: он учит труду, он защитник и опора, он воспитывает в сыновьях храбрость и мужество, его доброе имя укрепляет доброе мнение о детях в народе.

Мать, оставшись одна, более всего беспокоится о судьбе своих детей:

Да как ростить-то сиротных малых детушек?

В «Плаче по сыну» матери «жаль тошнешенько сердеч­ного дитятка», и она плачет не только о том, что «о сыру землю рожденье укрывается», «во глубок погреб рожденье опушается», но и о том, что «за горы конь воспитание отле­тает». Здесь воспитание – нечто духовное, которое вместе с душой, отрываясь от рожденья, от телесного, поднимается к небесам.

В плачах – призыв к живым: будьте такими, каким был тот, о ком льются слезы. Плач как итог жизни, как некролог потрясающей поэтической силы, и умерший выступает пе­ред живыми как пример, как идеал. Плача о своем ребенке, мать подводит итог своей воспитательной деятельности, рас­сказывает о своей заботе, горько повествует о своей жизни, отданной на воспитание ребенка.

Во всех плачах труд – в центре внимания. Мать в «Плаче по сыну» спрашивает:

Кто со мной пойдет что летом на работушку,

Кто раздиет вековешную заботушку?..

Главное в плачах и причитаниях – забота о живых, о под­растающем поколении, в них – призыв приложить усилия к тому, чтобы заменить трудом, общими заботами, воспитани­ем тех, кто ушел из жизни. Смерть отца или матери страшна не сама по себе, а страшна последствиями для живых, для детей и их воспитания.

В песне опоэтизированы национальные традиции и обы­чаи, приводятся пословицы и благопожелания.

В ней выступают в единстве многие стороны формирова­ния личности, где труд занимает главенствующую позицию. В труде и благодаря ему укрепляется здоровье, развиваются эстетический вкус, лучшие черты характера, формируется коллективизм, обогащается ум.

Есть немало песен, в которых специально говорится об уме, о нравственности. Песни так же, как и пословицы, нео­ценимы в умственном воспитании подрастающего поколения.

В песне ум и поэзия ставятся рядом: «Не петь – так кровь свернется, не говорить—так язык станет тупым», - пели кре­стьяне. Песня поднимает бодрость духа. Ее питает и народ­ная мудрость, и птичий щебет.

Вопросы для самоконтроля

1. Назовите вашу любимую народную песню. Чем она вам нравится –мелодией или словами?

2. Какую народную песню сделали бы вы своего родасобственным гимном?

3.Какие из народных песен предложили бы своим ученикам?

4. Какие из песен народов Российской Федерации вам из­вестны?

5. Назовите несколько песен о любви. Приведите запом­нившиеся строки.

6. Какой смысл вкладываете вы в слова Мусы Джали­ля: «Жизнь моя песней звенела в народе, / Смерть моя пес­ней борьбы прозвучит!»? Две разные песни - жизни и смер­ти – как вы это понимаете?

7. Расскажите об особо любимых песнях ваших родителей.

Лекция 11

Не нашли, что искали? Воспользуйтесь поиском по сайту: